 |
Легенда о сердце Безликой. Песня Клэм. Смотритель маяка
|
|
|
|
Легенда о сердце Безликой
В те дни, когда люди дружили с богами,
А звёзды сияли и ночью, и днём,
Жил странный мальчишка, смотревший на пламя,
Жил юный волшебник, игравший с огнём.
Так рано один он остался на свете,
Так рано открыл свой пугающий дар,
Над ним потешались окрестные дети,
Над магом, бегущим от собственных чар.
Он просто хотел быть кому-то полезным,
Поверить в любовь, что заклятий сильней,
И дрогнуло сердце владычицы бездны,
Алмазное сердце хозяйки теней.
Безликая дева пред смертным явилась,
Размах оценив молодого ума,
Его одарила невиданной силой,
Всему научила, что знала сама.
При царских дворах был с почётом он принят,
Прославлен во множестве песен и саг,
Стал лучшим из лучших у трона богини,
Но большего жаждал рассчётливый маг.
Он всё ещё помнил, как мальчиком плакал
От грубой насмешки, предательской лжи,
И выкрал он сердце владычицы мрака –
Алмазное сердце своей госпожи.
Тот мир, где страданий и боли вкусил он,
Задумал волшебник повергнуть во тьму,
Он грезил о мести, и вот она – сила,
Вот хаос, что верен ему одному.
Колдун, ослеплённый беспамятным гневом,
Обрушил на землю страданья и мор,
Ему покорилась безликая дева,
Но прочие боги вступили с ним в спор.
И стало крыла вороного чернее
Закатное небо от копий и стрел,
И треснуло сердце в руке чародея,
Что властью делиться ни с кем не хотел.
И треснуло сердце, и разум оставил
Влыдчицу алой рассветной звезды,
Молились ей прежде о власти и славе,
Теперь её имя – синоним беды.
Безликая ныне во мраке томится
Средь демонов ночи, за краем земли,
А сердце – разбитое сердце царицы –
|
|
|
Четыре народа хранить поклялись.
Возможно, когда-нибудь пятый осколок
Найдётся, и сердце забьётся опять,
И нижнего мира поднимется полог,
И падшая сможет как прежде сиять.
Вернётся на небо звездою востока…
Но это свершится ещё не сейчас.
Пока же пускай вам послужит уроком
О глупости и безрассудстве рассказ.
Сюжет этой сказки вас должен развлечь, но
Запомните все – и друзья, и враги,
Будь ты даже богом, всесильным и вечным,
Но сердце своё от людей береги.
Пускай говорят, что доверие – благо,
Что всякий достоин любви и тепла,
Мы помним с тобой вероломного мага,
Богиню, что силу безумцу дала.
Пускай тот волшебник сто лет как в могиле,
Но повесть о нём повторится не раз:
Ведь люди всегда предавали и мстили,
А власть развращала сильнейших из нас.
В те дни, когда люди дружили с богами,
А звёзды сияли и ночью, и днём…
Тогда и сейчас люди смотрят на пламя,
Тогда и сейчас мы играем с огнём.
Песня Клэм
В предутреннем тумане, в предрассветной полумгле
Проносятся вокзалы, как ушедшие года,
О том, что миновало, я не буду сожалеть,
Мой путь – моё проклятие, спасенье и беда.
Мне снятся перепончатые крылья кораблей,
Тугие снасти, изморозь, тяжёлый мокрый снег,
И дом, давно оставленный на суетной земле,
Куда я обещала возвратиться по весне.
Мой путь бежит хребтом морского змея по волнам,
Рвут клочья сизых туч стальные лопасти винта,
Моя любовь – закат, алей рубинов и вина,
Богатство – ловкость рук и безрассудная мечта.
Мой дом – плацкарт и парусник, летящий сквозь рассвет,
Гнилые доски палубы – привычная постель,
С собой – кривое зеркало, монетка в рукаве,
Колода карт краплённая, да пригоршня костей.
Мне снятся паруса, что рвутся к небу и в пургу,
Бесстрашные флотилии, идущие ко дну,
И дом на тонких сваях на скалистом берегу,
|
|
|
Куда я, к сожалению, вовеки не вернусь.
Друзья устали ждать злосчастных писем и вестей,
Лицо моё, наверное, и помнят-то не все,
Татуировку – ласточку у края декольте,
Бандану с белым кроликом, седую прядь в косе.
А я всё та же девочка с заплаткой на чулке,
Дитя бродячих цирков и портовых городов,
Моё дурное счастье – в каждом вдохе и глотке,
В привычном скрипе палубы и гуле поездов.
Мне снятся мачты парусников, сгинувших во льдах,
Дворцы и храмы прошлого, лежащие на дне,
И дом, куда бессильны корабли и поезда
Однажды увезти меня – страна, которой нет.
В вечерней серой дымке, в предзакатной полумгле
Проносятся вокзалы, как ушедшие года.
О том, что миновало, я не буду сожалеть,
Отчаливая в ночь, чтоб не вернуться никогда.
Смотритель маяка
Чайки вспорхнули, скрипнула пристань,
Серые перья волны качают,
Перебираю старые письма,
Ветер колышет плед за плечами.
Сколько ещё мне греть у камина
Бледные руки, ждать, что увижу
Парус лазурный в мареве синем,
Белые крылья в зареве рыжем?
Радио глохнет, множатся даты
В старом журнале, пусть уже, что ли –
Вражеский вымпел, знамя пиратов,
Залпы из пушек, бой колоколен –
Всё, что угодно, только не этот
Рваный пунктир черты горизонта…
Я выцветаю с каждым рассветом,
Скоро, боюсь, останется контур.
Скоро я стану призраком, тенью,
Выдохом ветра с запахом чая.
Флюгер ржавеет, стёрлись ступени,
Что мне осталось? Только печаль и
Окна в изломах трещин витражных,
Маленький город как на открытке –
Крыши домишек одноэтажных,
Купол небесный золотом выткан.
Сладкого чая яркие брызги,
Рваная кромка битого блюдца…
Пишут друзья – о чувствах, о жизни,
Знаю, конечно, что не вернутся.
Пальцы сжимают ржавую флягу,
Сталь обжигает грубую кожу,
Свет зажигать заблудшим бродягам
Всё тяжелей, но кто-то же должен?
И, засидевшись до пол-второго
Каменным сфинксом над океаном,
Я поднимаюсь снова и снова
Вверх по ступеням в клочьях тумана.
Вижу, коллега пасмурной ночью
Пригоршней в небо высыпал звёзды…
Может, сегодня кто-то захочет
Бросить здесь якорь в дымке морозной?
|
|
|
Близок рассвет, никто не причалил,
Падают в лужи мокрые листья.
Серые перья волны качают,
Чайки взлетели, скрипнула пристань.
|
|
|
