 |
Хякки-яко. Чёрная Агнес. Шесть безумных вещей. Шутки богов
|
|
|
|
Хякки-яко
Взмахнула крылом ночь, ветра сорвались с лож,
Зажги фонари, пусть по ширме пройдёт дрожь,
В бумажной стене – брешь, обрывок парит, рван,
Погасла свеча – раз, открылось окно – два.
Раззявлен разрыв туч – дракона кривой рот,
Луны колесо – вплавь, отряд облаков – вброд,
Карниза крылом – шаг, то праздных теней вождь,
Погасла свеча – три, четыре – пошёл дождь.
А после пойдёт снег – серебряных слив цвет,
Злой лисьей тоски горь хвостами метёт след,
Грядёт маскарад душ, личинам числа несть,
Погасла свеча – пять, в окне силуэт – шесть.
Раскрыв веера, тьма по стенам прядёт вязь,
От вздохов ветров клён роняет листву в грязь,
Трёхцветный кричит кот, по крышам стучит трость,
Погасла свеча – семь, и восемь – пришёл гость.
Закончен узор слов, остался один штрих,
Сперва разолью тушь, затем оборву крик,
Не бойся дурных снов, тоску фонарю вверь,
Погасла свеча – сто, пора открывать дверь.
_____
Примечание: Хякки-яко – в японской мифологии парад призраков и демонов, сродни европейской Дикой Охоте. Эта легенда легла в основу игры хяку-моноготари, в ходе которой участники рассказывают страшные истории, по окончании каждой задувая свечу. Считается, что когда погаснет сотая свеча, должно произойти что-то сверхъестественное.
Чёрная Агнес
Скажите, сэр Монтегю, как вам сегодня спалось
Под крепостною стеной, куда мы сыпали сор?
Не тяжко ль вам одному с далёкой родиной врозь?
Ах, вы молчите – видать, язык не больно остёр.
Подстать, однако, клинку – который, знать, заржавел.
А ваша армия, Билл? Уже скелеты, поди?
Упорство – это по мне, но если ум не у дел,
Есть риск разбить себе лоб, какого чуда не жди.
|
|
|
Пока не пишет мой муж, пока на фронте застой,
И англичане (позор! ) всё так же топчут наш лес,
Я дам торжественный пир, пустив друзей на постой –
Пусть менестрели поют во славу Чёрной Агнесс.
Зима стоит у ворот – весьма прискорбная весть.
Вы собрались уморить меня и всех моих слуг?
По-джентльменски весьма, но вы забыли учесть,
Что горожане со мной, а вы им вовсе не друг.
Мы не хотим погибать. Ау, шотландский народ!
Графиня просит вина (не повредил бы и хлеб),
А дорогой Монтегю пускай храпит у ворот,
От горя герцог, видать, охрип, оглох и ослеп.
Эй! Кое-кто ещё здесь! И вам, признаться, не рад.
Не ждали встретиться вновь? Не ждали кары с небес?
Я угощаю, друзья – у нас цветёт виноград,
Tак осушите бокал во славу Чёрной Агнесс.
Каков дальнейший сюжет? Когда поверишь молве –
Вы поломали таран, ваш флаг порвался и сник.
А герцог ждёт перемен, доев обед на траве,
Военный лагерь? Смешно! Скорей уж, это пикник.
Уильям, честно признать – да вы бессовестный лжец,
Вы обещали давно сплясать на наших костях,
Но пристрелили пока лишь пару кур и овец,
Вы, герцог – истиный хам, вы засиделись в гостях.
Вы проклянёте меня, уж в том сомнения нет,
Но это только слова, и я не верю в их вес,
Ломайте в гневе мечи, топите ярость в вине,
Вы проиграли, милорд. Сдавайтесь Чёрной Агнесс.
_______
Примечание: графиня Агнес Рэндольф (прозванная «Чёрной» за цвет волос и смуглую кожу) – шотландская землевладелица четырнадцатого века, жена графа Данбара. В отсутствие мужа отстояла резиденцию своей семьи от британских войск под предводительством герцога Уильяма Монтегю, к которому и обращено это ироническое стихотворение.
Шесть безумных вещей
Я – хрупкая кукла, коснись – упаду, разобьюсь,
По белому глянцу ладоней струятся порезы,
В натянутых венах едва ощущается пульс,
|
|
|
И тайные страхи танцуют свои полонезы.
Но я почему-то смеюсь, поднимая штандарт,
Шепчу, что бессмысленно верить – но всё-таки верю,
Пусть мир содрогнётся от поступи армии карт,
Но армия шахмат ведёт, не считая потери.
И первое чудо – что я почему-то в строю,
Изранена, зла, но отчаянно движусь к победе,
И чудо второе – что в самом суровом бою,
В грязи и в крови умудряюсь быть истинной леди.
А дальше – какие-то глупости, вроде цветов,
Ну разве ни чудо, что розы цветут и под градом?
Что звёзды, как злые улыбки чеширских котов,
Пылают в сгустившихся тучах ясней, чем лампады?
Что звонкое сердце торопится биться и жить,
Пусть брызги осколков давно искололи ладони?
И – чудо шестое – что нет ни своих, ни чужих,
Что все одинаково преданы – пешки и кони.
И не говори, что слова – это только слова,
Душа под скорлупкой фарфора пылает от гнева,
Шесть шахматных клеток назад я дышала едва,
Шесть шахматных клеток спустя я пройду в королевы.
Ты можешь язвить и смеяться, но только не тронь
Витраж моих грёз, не желающих гибнуть и гаснуть.
Шесть шахматных клеток – и я прекращаю огонь,
Шесть странных чудес – и я верю, что жизнь прекрасна.
_______
Примечание: название отсылает к Белой Королеве из «Алисы в Зазеркалье», которая имела обыкновение каждый день до завтрака верить в шесть безумных вещей.
Шутки богов
Ах, какая беда – по страницам блокнота,
Где записны судьбы, вино разлилось.
Что откроется нам за крутым поворотом –
Не сломает планета ль скрипучую ось?
Время скалится в спину безумной химерой,
Чует сердце, что быть и добру, и беде.
Может, вправду оно как твердили шумеры –
Боги были пьяны, создавая людей?
Обжигаясь, крича, негодуя и плача –
От обиды, от злости, от радости ли,
Вылепляя фигуры из глины горячей,
Перебрали немного Иштар и Энлиль?
Вот и вышло, как вышло – ни рыба, ни мясо,
Тот – гордец, этот – плут, тот и вовсе дурак,
Мы меняем эпохи искуснее масок,
Но набраться ума не желаем никак.
Мы шагаем по миру – воинственно, праздно,
Не гадая, чума или пир на носу,
Если все мы бракованны и несуразны,
То какой же с нас спрос и какой на нас суд?
|
|
|
Так гуляйте, друзья, без обедов и пауз,
Кто желает покоя, кто ветром гоним,
Боги в мир принесли и порядок и хаос,
Чтобы не было скучно ни тем, ни другим.
Так пишите стихи, так марайте тетради,
Пусть ложаться невзгоды костьми домино,
Боги создали мир развлечения ради,
Ну а значит тоске предаваться грешно.
Я была белой лебедью…
Я была белой лебедью, девой меча,
Среброкосой валькирией в льдистой броне,
Приносила беду, будто плащ на плечах,
На небесной тропе подгоняла коней.
Ты был конунгом гордым и стаями птиц
Гнал драконьи ладьи на восход и закат,
Королевства к ногам твоим падали ниц,
Солнце рьяно плясало на золоте лат.
В этой первой из жизней, отпущенных нам,
Лишь однажды свели нас узоры дорог,
Изменил тебе меч, обманула волна –
Я взяла твою душу в назначенный срок.
Я была хули-цзин, семихвостой лисой,
Рыжим сплохом в зелени дымных болот,
По ночным переулкам бродила босой,
Струны цитры ласкала, пьянела от нот.
Ты был лучшим стрелком под последним из солнц,
Бил пернатых, не глядя, за несколько ли,
Встретив смерть – усмехался без страха в лицо,
Пели песни степные тебе журавли.
Мы сошлись на тропе у деревни в ночи,
Наши взгляды на миг повстречались, когда
Ты укрылся плащом из пурпурной парчи,
Я продолжила путь по звериным следам.
Я была пёстрой боудой, ветром саванн,
Кровь газелей лакала со стаей гиен,
Била лапой когтистой в тугой барабан,
Пламя жгло моё сердце, сочилось из вен.
Ты был сыном вождя, бил гепардов и львиц,
Да по бивням слонов резал тонкий узор,
Лил вино в череп буйвола, пил из глазниц,
В душах юных девиц распаляя костёр.
Крокодилы дремали в густых камышах,
Уносил крики цапель разлившийся Нил,
Ты под рёбра мне метил, застыв, не дыша –
Наконечник копья мрак озёрный сокрыл.
Уж четвёртую жизнь ни за что, ни про что
Мы теряем друг друга средь сотен людей,
Я – бродячая ведьма в осеннем пальто,
Ты – мечтательный рыцарь пустых площадей.
Мы случайно столкнёмся у входа в кафе,
|
|
|
Я шепну: «Извините» - и выскользну вон,
Наша повесть прервётся на полустрофе –
Неначавшийся фильм, недосмотренный сон.
Разбегутся дороги, сойдясь лишь на миг,
Узких троп лабиринты замкнутся в браслет,
Но, забыв, что наш мир безнадёжно велик,
Я продолжу читать твой прерывистый след.
_______
Примечания:
Хули-цзин – лисица-оборотень в китайской мифологии.
«... Под последним из солнц» – отсылка к китайской легенде о девяти солнцах, восемь из которых были сбиты божественным лучником И.
Боуда – в восточно-африканской мифологии гиена-оборотень, образ которой ассоциируется с огнём и кузнечным ремеслом.
|
|
|
