 |
Литературный энциклопедический словарь 93 глава
|
|
|
|
Напряженно-противоречивая историч. ситуация отозвалась резким усилением трагич. начала в рус. романе. Эта тенденция связана с обостренным интересом к духовным проблемам личности и ее внутр. коллизиям. Романисты уделяют особое внимание личности, достигающей внутр. суверенности, но при этом оставшейся один на один с коренными проблемами бытия, лишенной опоры, переживающей глубокий разлад с другими людьми и самой собою. В романе Толстого “Анна Каренина” история любви включена в контекст, образуемый всем совр. состоянием общества: с его гос-вом, религией, хозяйств, укладом, правовыми нормами и моралью. Усиливается проникновение в глубины биологич. существования человека; воссоздание его телесных ощущений и состояний приобретает небывало осязаемые формы. Предметом изображения становится уже ничем не опосредованное взаимодействие естеств. и духовных сил человеческой природы с объективными силами общества и истории. Отсюда — существенное обновление поэтики толстовского романа: “диалектика души” обретает дополнение в символич. лейтмотивах, в ассоциативном сцеплении и “контрапунктовом” развитии сюжетных тем.
К оглавлению
==350 РУСС
Отсюда же — максимальная драма тич. напряженность в изображении внутр. жизни героев, заставляющая ощутить и избыток рвущихся на свободу жизненных сил, и трагич. дисгармонию индивидуальноличностных устремлений, их центробежный, не поддающийся взаимному согласованию характер. Толстой изображает всепоглощающий порыв страсти, самозаконной в своей непреложной естественности, но обнаруживает ее несовместимость с очень многим, без чего человеческая жизнь разрушается и гибнет, будь то семейные связи или нравств. ценности высшего порядка. Открывая неразрешимость этого противоречия в жизни героини, писатель пытается найти спасительную альтернативу в исканиях, ведущих к сближению с нравств. миром патриарх, крестьянина, хотя в худож. мире романа этот путь оказывается лишь одним из возможных вариантов человеческой судьбы.
|
|
|
В романе Достоевского “Бесы” обрисован новый тип трагич. героя, воплотивший черты, к-рые предвосхищали индивидуализм декадент, склада. Страшная свобода “по ту сторону добра и зла” и искусительно-провоцирующая игра с идеями и людьми предстали заостренным выражением определяющих, по мнению Достоевского, тенденций современности. Состояние России представлялось писателю одержимостью, охватившей все ее гл. обществ, направления и группы и потому чрезвычайно опасной. Опасность эта, концентрированное воплощение к-рой он, особенно под впечатлением процесса С. Г. Нечаева, усматривал в деятельности революц. сил, исследуется далее в “Братьях Карамазовых” как борьба идей, вырвавшихся из-под власти традиц. форм сознания бытия. Испытание, к-рому подвергнуто рационалистич. сознание, отпавшее от нар. “почвы”, обнаруживает, что это сознание вступает в катастрофич. конфликт с неотменимыми законами человеческого существования и бьется в безысходных противоречиях. Иначе оценивается нравств. порыв, источником к-рого является “безудерж” страсти: наряду с разрушит, потенциями здесь открывается и творч. сила, способная приобщить человека к стихии нар. духа. Высшую ступень в иерархии романа занимают ценности христ. гуманизма, с к-рым связаны надежды автора на спасение России и человечества. Своеобразие идейного содержания романов Достоевского 70-х гг. сказалось в их поэтике, шире, чем когда-либо, использующей традиции нар. сказки, др.-рус. и ср.-век. утопии, мистериальной и житийной лит-ры, послания и проповеди. Вместе с тем социально-филос. романы Достоевского.— это и необыкновенно масштабные картины жизни пореформ. России, яркостью и неистощимым многообразием открытых писателем человеческих типов, глубиной проникновения в рус. нац. характер, острокритич. изображением действительности родственные произведениям Л. Толстого и вместе с ними составляющие высшие достижения рус. реализма 19 в.
|
|
|
Мн. тенденции, характеризующие развитие прозы, по-иному преломились в развитии поэзии и драматургии. В поэме “Современники” Некрасов создал сатирич. панораму бурж. России, активно используя гротеск и разнообразные формы откровенной условности. Подлинной эпопеей нар. жизни явилась поэма “Кому на Руси жить хорошо”, соединившая в своем строе дерзкое новаторство с древними традициями былинной, сказочной, песенной поэтики, с ориентацией на нар. предание, притчу, утопию. Этот худож. синтез воплотил эпич. природу некрасовского реализма: сюжет, образы, язык и стих поэмы выражали своеобразие историч. ситуации, когда “вечные вопросы” приобрели острейшую актуальность^ на фоне перелома, пошатнувшего устои нар. бытия. Некрасов изображал всеобъемлющий социально-историч. кризис, воссоздавал двойственность совр. облика рус. народа, контрасты терпения и протеста. Организующим началом поэмы стал спор о смысле жизни,
в к-рый вовлечены все слои общества, все его социальные силы. Спор не получал безусловного разрешения, но сама динамика поисков рождала мечту о всеобщем счастье, обретавшую опору в открытом поэтом богатейшем духовном потенциале народа.
В сказочно-мифол. “Снегурочке” Островский утверждал абсолютную ценность высоких традиций нар. нравственности, открывал в нар.-поэтич. миросозерцании возможность гармонич. отношений с миром. Но его же “пьесы жизни”, поев. современности, обнаруживали истину более сложную. В них входила, получая особый поворот, характерная для 70-х гг. тема одержимости, источниками к-рой оказывались то любовь и стремление к счастью (“Бесприданница”), то погоня за карьерой (“На всякого мудреца довольно простоты”), то увлеченность иск-вом (“Таланты и поклонники”). Островский видит во всем этом силу и яркость проявления личности, ценит энергию и отвагу ее самоутверждения, но трезво отмечает трагизм ее положения в условиях складывающихся бурж. обществ, отношений, противоречивость новых жизненных процессов, невозвратимость духовных утрат, к-рыми они оплачены. Избегая крайностей как пессимистического, так и “розового” взгляда на действительность, драматург утверждает доверие к естеств. ходу жизни, к его внутр. законосообразности.
|
|
|
На 70-е гг. приходится расцвет творчества Н. С. Лескова. Он выступил как автор произв. из нар. жизни, вводя в сферу худож. изображения такие ее пласты, к-рые до него почти не затрагивались в Р. л. (в т. ч. быт духовенства, мещанства и др. слоев глубокой росс. провинции), отличаясь обостренным интересом ко всему необычному, парадоксальному или курьезно-анекдотичному в отечеств, прошлом и настоящем, а также мастерским использованием разл. форм сказа, причудливо смешивающих авторскую и нар. точки зрения. В 60-х гг. Лесков был известен и как автор “антинигилистических” романов, поев. попыткам доказать несостоятельность революц. идей. Обе эти линии вплетаются и в роман-хронику “Соборяне”, но в целом творчество Лескова намного шире задач нравоописания или политич. полемики. Об этом свидетельствует и разнообразие его жанровых форм (сказания, повести, рассказы, романы, легенды, памфлеты), исключит. многогранность его стилистики, совместившей документальность и автобиографизм с гротеском, мифологизмом, элементами фантастики. На фоне Р. л. 2-й пол. 19 в. Лескова выделяет “очарованность” жизнью, любование игрой ее стихийных сил, увлеченность талантливостью (“Левша”, “Тупейный художник”), даже противоречиями нар. характера. Особое место занимает в его творчестве тема “русских праведников”, живущих по законам добра и братской любви, способствуя тем самым “воспитанию души народа” (“Очарованный странник”). Богатством нар. языка, новизной и нек-рой “экзотичностью” материала (быт старообрядч. купечества, раскольничьи скиты, тайные секты) Лескову отчасти сродни П. И. Мельников-Печерский, создавший в 70-х гг. свои гл. произв. — романы “В лесах” и “На горах”.
|
|
|
70-е гг. — важнейший этап в развитии рус. публицистики и лит. критики. Главенствующую роль в эту пору играет целая плеяда публицистов-народников во главе с Н. К. Михайловским (П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев, А. М. Скабичевский, М. А. Протопопов и др.), многие из к-рых продолжали активно выступать и в 80—90-х гг. Журналами народнич. ориентации в разное время были “Отечественные записки”, “Дело”, “Северный вестник”, “Русская мысль”, “Русское богатство”. Народники провозглашали себя наследниками “реальной критики” и, подобно шестидесятникам, стремились рассматривать лит. явления в их отношении к прогрессу общества и обществ, мысли, соизмерять свои оценки с выводами передовой науки и требованиями жизни (что порой
не исключало крайнего субъективизма оценок); критич. анализ подчинялся задачам утверждения народнич. мировоззрения и идеала. Характерные черты народнич. критики выразились в работах Михайловского, совместивших в себе остроту филос этич. мысли, пафос страстной защиты освободит. идей в лит-ре и догматич. предвзятость, во многом обусловленную субъективной социологией народников. Проницательный анализ творчества СалтыковаЩедрина, Г. Успенского и др. идейно близких писателей сочетался с полемич. односторонностью в интерпретации произв. Достоевского, А. П. Чехова.
Постоянным оппонентом демократИч. критики был Н. Н. Страхов, выступивший как поборник почвеннических идей и принципов “органической критики”. Целые линии в развитии Р. л. (поэзия Некрасова, творчество Чернышевского и Салтыкова-Щедрина) остались для него чуждыми и непонятными, однако он же сумел раскрыть трагйч. содержание “Отцов и детей”, первым разъяснил значение “Войны и мира” как рус. героич. эпопеи и.подлинно нар. книги, В отличие от Страхова, чей политич. и филос. скептицизм определял неоднозначность его позиции в журнальных полемиках, консерватизм К, Н. Леонтьева, безоговорочно отвергавшего демократич.лит-ру,..обвинявшего Л. Толстого и Достоевского в отклонениях от православия, был недвусмысленно наступатедьным. Вместе с тем ему принадлежит тонкий худоэу,. анализ романов Л. Толстого, ценные наблюдения над его стилем и эволюцией его эстетики.
В 80-х гг. 'начинается полоса политич. реакции, к-рая прерывается лишь в сер. 90-х гг. обществ, подъемом, знаменовавшим вступление России в пролет. этап освободит, движения. В этот период народничество утрачивает революц. характер, что отразилось на творчестве писателей, идейно с ним связанных. Разорение крестьянства и разрушение общины становятся осн. темами писателей-народников, среди к-рых выделяется Н. Е. Каронин-ПетропавловскЙй; Созданные им циклы рассказов и очерков “Рассказы о парашкинцах”, “Рассказы о пустяках”·, “Сверху вниз” отличают беспощадность к народннч. иллюзяч ям, суровая достоверность картин перерождения.рус; крестьянства, возвращение к объективной, “летописной” манере повествования. Д. Н, Мам.ин-Сибиряк в романах “Приваловские миллионы”, “Горное гнездо”, “Золото” и др. писал о капитализме как о жестокой реальности, уже восторжествовавшей,в^ жизни города и деревни. В романах K.M. Станюкрвича атмосфере бурж. делячества, беспринципности и карьеризма противопоставлен “человек убеждения”. Орчув-; ствие к народу, острое ощущение драматизма социальных контрастов и конфликтов отличают “морские” рассказы и повести Станюковича, создавшего привлекат. образы рус. матросов и офицеров; •Очерки и рассказы Н. Г. Гарина-Михайловского ' иривоДят к мысли, что обнищание рус. деревни влечет'за собой вырождение и одичание людей и природы. Силой, способной спасти народ от гибели, провозглашается технич. прогресс; трудовое мастерство, инициатива^ изобретательность возводятся в ранг лучших. человеческих качеств. Одновременно в тетралогии “Детство Темы”, “Гимназисты”, “Студенты”, •“Ииже.т неры” Гарин-Михайловский показывает, как интеллигент деятельный, потенциально героичный под, влиянием условий жизни превращается в слабоха.рак терного и вместе с тем благополучного обывателя, На этом фоне выделялись книги С. М. СтепнякаКравчинского “Подпольная Россия” и “Андрей Кожухов”, воплотившие — с безошибочно найденным сочетанием правдивости и романтизации — поэзцю подвига революционеров-народовольцев.. ' ",Т
|
|
|
РУСС
==351
В 80-х гг. в Р. л. заметно увеличивается удельный вес беллетристики “второго” и “третьего” ряда, воспроизводящей (обычно в неск. упрощенной, но и более поцулярной форме) идеи, эстетич. принципы и поэтику “большой” отечеств, или заруб, лит-ры. “Массовая литература” стала ощутимой силой еще в 30-х гг. (“смирдинская словесность”). Во 2-й пол. 19 в. ее влияние усилилось — особенно в ситуациях безвременья и перепутья. Популярность мн. беллетристов 60—80-х гг. в известной мере определялась их демократич. ориентацией, правдивым, зачастую остро обличит, изображением пореформ. рус. жизни. В прозе сестер С. Д., П. Д. и Н. Д. Хвощинских, И. А. Салова, С. Н. Терпигорева (Атавы), М. Н. Альбова и др. отображены уродливость крепостных отношений, оскудение дворянства, бедств. положение крестьян и гор. бедноты, тусклый обывательский быт, бурж. хищничество. Кризис народнич. идеологии отразился в соч. К. С. Баранцевича и И. Н. Потапенко, сочетавших призыв учиться у народа с отказом от революц. идей и проповедью “теории малых дел”. Близость к этим установкам осложнялась в романах П. Д. Боборыкина, в произв. Потапенко, А. Лугового, А. К. Шеллера-Михайлова нек-рыми натуралистич. тенденциями (см. Натурализм).
“Массовая” беллетристика энергично разрабатывала историч. темы. Еще в 70-х гг. колоритность языка и увлекательность изложения обеспечили успех историч. романам?.Α. Ρалиаса,'пытавшегося воспользоваться уроками Л. Толстого, но не сумевшего овладеть толстовской “диалектикой души”. В этой сфере тоже намечалась идеологич. поляризация: историч. повести и пьесы Д. В. Аверкиева идеализировали рус. старину и патриарх, быт; в лучших историч. романах Д. Л. Мордовцева проявлялись интерес и сочувствие к демократич. движениям разл. эпох; Г. П. Данилевский, выступавший в 60-х гг. с романами о борьбе крестьян против крепостного права, в дальнейшем сглаживает остроту социальных противоречий; вместе с тем он достигает значит. удач в жанре историч. романа (“Мирович” и др.). “Массовая” драматургия 80 — 90-х гг. (Н. Я. Соловьев, П. М. Невежин, А. И. Южин, И. В. Шпажинский, В. А. Крылов, Вл. И. Немирович-Данченко) создала неск. разновидностей “проблемной” пьесы, к-рая сочетала обличение пороков дворянства или бурж. делячества с нравственно-психол. коллизиями, а бытописание, не чуждое натуралистич. тенденций, — с вульгарно-романтич. приемами. Резкие повороты действия, огрубленно-рельефный рисунок характеров, мелодраматические, а порой и водевильные эффекты, поверхностная злободневность, колорит легкого морализаторства — все это создавало театр. зрелище, рассчитанное на вкусы “рядового” зрителя. В то же время в эту комбинацию нередко вводились новые психол. мотивы, ситуации, элементы сценич. выразительности, в какой-то мере готовившие почву для новаторских открытий Чехова.
В поэзии 80-х гг. преобладают пессимистич. или трагич. ноты. Они звучат в лирике С. Я. Надсона, полной сомнений, разочарований, скорби о поруганных мечтах и обманутых надеждах. Гражд. мотивы преображаются в призывы учиться страданию и терпению, в бессильную тоску по героич. идеалам прошлого и неясному будущему. В творчестве А. Н. Апухтина, К. К. Случевского, А. А. Голенищева-Кутузова, К. М. Фофанова, В. С. Соловьева, Н. М. Минского, более или менее последовательно отмежевывавшихся от гражд. тенденциозного иск-ва, с нарастающей силой развертывалась апология худож. субъективизма, сказывалось (хотя и очень по-разному) отталкивание от внешнего мира; у нек-рых из них ощущалось тяготение к мистико-символич. содержанию, к религ филос. проблемам, к отвлеченности и иррациональности поэтич. иносказания. Так формировались нек-рые предпосылки рус. символизма.
==352 РУСС
Особую линию образует революц. поэзия 80— 90-х гг. В стихах П. Ф. Якубовича -Мелыпина, Л. И. Пальмина и др. обычные для эпохи мотивы страдания и скорби переплетаются с темами праведного гнева и борьбы; поэты-революционеры находят духовную опору в идее одинокого подвига во имя грядущей победы. Революц. настроения преобладают в творчестве Л. Н. Трефолева, по-своему использующего некрасовские ритмы и интонации, стремящегося сочетать обыденность тематики с гражд. пафосом. По-иному продолжают некрасовские традиции И. 3. Суриков и его последователи, поэтысамоучки из народа (см. Суриковский литературномузыкальный кружок). Оставаясь преим. в рамках крест, мировосприятия и языковых средств нар поэтич. творчества, они, однако, вносят новые краски в изображение нар. быта, труда, любви.
В 80—90-х гг. начинается новый этап развития реализма, отмеченный поисками новых форм, способных отражать изжитость существующего общества, а вместе с тем и предчувствие коренных перемен в жизни России и человечества. Отчетливо усиливается социально-критич. начало в позднем творчестве Лескова, приближающемся порой к формам трагич. сатиры. Многоликость реакции и приспособленчества, рабская психология обществ, большинства, трагизм обыденной жизни — гл. темы сатиры СалтыковаЩедрина (циклы очерков “За рубежом”, “Письма к тетеньке”, “Современная идиллия”, “Мелочи жизни”). Сатирич. очерк приближается к форме социально-бытового и социально-психол. рассказа, манера повествования, не исключая публицистич. комментария, приобретает более сдержанный, иногда почти эпич. характер. Одновременно СалтыковЩедрин создает “Сказки”, осуществляя смелый опыт сопряжения фольклорных мотивов с острейшей идеологич. и политич. проблематикой, в. м.
Радикально изменяется в это время реализм Л. Толстого: идейный кризис, переживаемый им с кон. 70-х гг., завершился переходом на позиции патриарх, крестьянства. Стремление говорить от его имени и его голосом становится определяющим для творчества писателя: отсюда, как показал в своих статьях о Толстом В. И. Ленин,— возможность совместить в пределах одного мировоззрения “срывание всех и всяческих масок”, суровый приговор преступному и порочному обществу с теорией и проповедью непротивления злу насилием. Толстой стремится обновить жанровый состав Р. л.: в общедоступных нар. рассказах создан совр. эквивалент древней притчи и житийной прозы, пьеса “Власть тьмы” положила начало жанру драмы из крест, жизни. Обновляются и традиц. жанровые формы: в аналитич. повестях “Смерть Ивана Ильича” и “Крейцерова соната” заметно резкое обострение социально-нравств. конфликта и социального анализа; обычный толстовский критицизм преображается в прямое обличение. Драматизируется психол. сюжет, непременно выводящий теперь к катастрофе, к полному перевороту в сознании героя. Изменяется роль “диалектики души”: она охватывает лишь главных героев, на “периферии” уступая место психол. зарисовкам сатирич. свойства. Резкость новой манеры усиливается в романе “Воскресение”, где предельная интенсификация обличительного, обнаженно оценочного худож. языка используется для открытой борьбы за новое жизнеустройство. Композиция и система образов романа разделяет мир на два враждебных лагеря, один из к-рых составляют господствующие классы и защитники их привилегий, другой — угнетаемый народ и его защитники. Это противопоставление оттесняет на второй план все традиц. сюжетообразующие факторы — от любовной интриги до ситуации духовного прозрения героя. Вместе с тем к концу жизни писателя его творч. гений достигает все новых вершин реалистич. объективности, филос. масштабности и худож. совершенства (повести “Хаджи Мурат”, “Отец Сергий” драма “Живой труп” и др.).
Поиски более “интенсивных” форм худож. осмысле ния действительности определили особенности творчества В. М. Гаршина и В. Г. Короленко. Оба стремились к обогащению реалистич. поэтики мотивами и стилевыми средствами, родств. традициям гражд. романтизма, добивались возрождения романтико-героич. начала в лит-ре. Гаршин поэтизировал трагич. героизм, выдвигая на первый план одинокого борца с мировым злом, противопоставленного всему окружающему миру, или изображал катастрофич. пробуждение потрясенного истиной человеческого сознания. Предельная обобщенность, лаконичность и концентрированность изображения, тяготение к напряженному аллегоризму, субъективно-монологич. тон рассказа служили стремлению “убить спокойствие” читателей, “ударить их в сердце”, внушив ощущение личной ответственности за господство зла в мире. Выступая и в публицистике, и в худож. творчестве с последовательно гуманистич. и демократич. позиций, Короленко создавал глубоко привлекательные образы людей из народа и представителей революц. -интеллигентской среды (рассказы “Чудная”, “Река играет”, мемуарная кн. “История моего современника”). Он стремился оживить оптимистич. потенциал гражд.-героич. романтики, дополняя объективное худож. исследование жизни (достигавшее у него науч. точности) поэзией надежд и устремленностью в желанное будущее. Возникал новый вариант сочетания бытовых зарисовок и психол. анализа с поэтич. символикой и фантастикой (“Сон Макара”, “Слепой музыкант”). Вновь происходило сближение прозаич. речи с речью стиховой, язык прозы обретал повышенную мелодичность и ритмичность. По-иному проявились аналогичные тенденции в творчестве А. И. Эртеля (роман “Гарденины, их дворня, приверженцы и враги”, повести 80—90-х гг., поев. проблемам отношений между интеллигенцией и народом). Свойственное его прозе сочетание очеркового аналитизма и хроникальной событийности с музыкальными и живописными образами, поэтикой “таинственного”, романтич. недосказанностью выражает ощущение перепутья, переходное состояние общества, наполненное брожением непонятных социальных и духовных сил, незавершенность поисков положит, смысла жизни.
Новая стадия развития реализма нашла наиболее яркое выражение в творчестве А. П. Чехова. Уже чеховская юмористика сер. 80-х гг., преследуя пошлость и духовное рабство во всевозможных их проявлениях (“Смерть чиновника”, “Унтер Пришибеев” и мн. др.), разрушала привычные лит. и социально-идеологич. иллюзии, обнажала обывательскую и даже нечеловеческую сущность мн. обществ, явлений, по традиции оценивавшихся как вполне добропорядочные (“Маска”). Во 2-й пол. 80-х и в 90-х гг. мир прозы Чехова еще более расширяет свои границы, вбирая в себя чуть ли не все наличные слои и срезы социальной структуры — от крестьян, помещиков, сел. и гор. буржуазии (“Три года”, “Мужики”, “Печенег”, “В овраге”) до высшей бюрократии и разл. групп интеллигенции (“Попрыгунья”, “Скучная история”, “Ионыч”); в поле зрения писателя — все многообразие умонастроений и идейных тенденций эпохи, включая и народничество, и “теорию малых дел”, и толстовство. В повестях и рассказах 90-х гг. складывается поэтика, основанная на еще небывалом взаимопроникновении ранее разграниченных способов изображения человека. Совмещаются объективное воспроизведение “внешнего” жизненного процесса и его субъективное преломление во внутр. жизни героев, взаимно “накладываются” оценки, исходящие от автора и героя, образуется сложнейшее переплетение авторской речи и речи персонажей. Радикально изменяется представление о том, что и как может быть изображено в лит-ре, в т ч. представление о существенном и второстепенном, характерном и случайном. Становятся почти неуловимыми “родовые” границы
между драматизмом, лиризмом и эпич. повествовательностью. Чехов-драматург (пьесы “Чайка”, “Дядя Ваня”, “Три сестры”, “Вишневый сад” и др.) создает новую структуру драматич. действия, способную включить в себя любые проявления жизни, образуемую не событиями и не борьбой действующих лиц, а развитием ключевых тем, лейтмотивов, настроений, “подводным течением”, постоянным переплетением иронии и лирич. символики.
Энергия этих тенденций порождается особой “антидогматичностью” чеховского образного мышления, стремлением к максимально непредвзятому воспроизведению жизни. В худож. мире Чехова исчезает традиц. для рус. классики оценочная иерархия, система общезначимых ценностей, с к-рой соотносились все персонажи. Объяснение и оценка становятся бесконечно подвижными, открывающими все новые смысловые грани. В то же время здесь нет худож. релятивизма, ничему не позволяющего верить, исключающего серьезное отношение к чему бы то ни было. Многосложность и многозначность образов служат исторически необходимой перестройке обществ, самосознания. Открывая внутр. несостоятельность всех доступных и возможных в тогдашней России форм жизни, жизненного поведения, обществ, деятельности, Чехов отошел от традиции, требовавшей прямого выражения позитивной “нормы” человеческих отношений и предполагавшей точное знание такой “нормы”. Но в его творчестве сложилась новая форма поэзии предчувствий и порывов к будущему — “подводное течение”, не раз обнаруживавшее в дальнейшем свою плодотворность. Худож. открытия Чехова давали рус. реализму новую жизнь, убедительно подтверждая его способность к бесконечному взаимодействию с обществ.-историч. реальностью и заложенную в самой его природе возможность безграничного развития, в. м. Маркович.
Литература конца 19 — нач. 20 вв. Крах народничества и борьба между его эпигонами и марксизмом явились важнейшими событиями рус. обществ, жизни конца века и существенно воздействовали на ход лит. процесса. Становление лит-ры, отражающей особенности третьего, пролетарского этапа освободит, движения, проходило на фоне острой эстетич. борьбы множества идейно-худож. течений, предопределенного многообразием обществ, сил, выступивших против самодержавия, и в напряженных исканиях крупных художников. В основе идейно-эстетич. платформы каждого течения лежало отношение к революции, ее целям и движущим силам.
В эпоху обществ, подъема 1890 — нач. 1900-х гг. новые качества приобретает критич. реализм, по-новому ставящий тему личности и среды, иск-ва и жизни: в судьбах человека усматривалось отражение судеб общества, на личность возлагалась все большая ответственность за его будущее, усиливалось активное эмоционально-оценочное отношение автора к действительности. Нравств. камертоном в рус. лит-ре оставалось творчество Л. Н. Толстого, сочетавшее эпич. объективность повествования с глубиной личностного начала, откровенной субъективностью автор ской оценки. В творчестве художников-реалистов пути историч. развития страны, общества обосновывались в категориях общедемократич. мышления (Чехов, Короленко, Мамин-Сибиряк, а также И. А. Бунин, А. И. Куприн, В. В. Вересаев, Н. Г. Гарин-Михайловский, Е. Н. Чириков, С. И. Гусев-Оренбургский, Скиталец и др.). В творчестве ряда писателей-восьмидесятников идеи революц. демократов подменялись “теорией малых дел”, выявлялись натуралистич. (см. Натурализм) тенденции (Боборыкин, Потапенко, отчасти Эртель и др.). Важнейшей вехой в развитии лит-ры явилась Революция 1905—07 Но уже в 1900-е гг- осн. пафосом всей лит-ры стало ощущение
РУСС
==353
обновляющейся России. Углубляется социальная критика в творчестве Чехова — особенно в пьесах, предельно обнажающих драматизм повседневности, отличающихся романным проникновением в человеч. жизнь; все более напряженно звучит в его произв. мотив ожидания будущего. Новые черты проявляются в эстетике и художеств, творчестве Короленко: приметы героического он усматривает теперь в самой действительности, резкий критицизм сочетается с представлением, что “жизнь в самых темных своих проявлениях... есть дело глубоко осмысленное и святое”, с точным ощущением пробуждения народного сознания (“Река играет”, “Без языка” и др.). Мысль о “распрямлении” в революции трудового человека — в центре произв. писателей, группировавшихся вокруг “Среды”, “Знания” (“Начало конца” Н. Д. Телешова, “Гражданин Уклейкин” И. С. Шмелева, рассказы А. С. Серафимовича и др.). 1900-е гг. стали временем формирования в новой, социалистич. лит-ре метода социалистического реализма. Теоретич. обоснованием принципов и историч. закономерности возникновения лит-ры социалистич. реализма явилась работа В. И. Ленина “Партийная организация и партийная литература” (1905). M. Горький, реализовавший в своем раннем творчестве мысль о человеке — деятеле, борце, герое (“Песнь о Соколе”, “Песнь о Буревестнике”, “Старуха Изергиль”) и осмысливший действительность с позиций утверждающего свое место в истории пролетариата (“Фома Гордеев”, “Трое”, “Мещане”, “На дне”), создал первые классич. образцы лит-ры социалистич. реализма — роман “Мать” и пьесу “Враги”.
В эпоху Революции 1905—07 происходило решительное размежевание идейно-худож. течений, вскрывались противоречия в каждом течении и в творчестве каждого писателя. Когда выявились социалистич. устремления пролет, борьбы, началось расслоение и в среде “знаньевцев”. Обострились идейные расхождения с М. Горьким Л. Н. Андреева, к-рый все дальше уходил от социальной проблематики в сферу индивид, бытия человека, худож. абстракций, “вечных” тем; в его творчестве, а вслед за ним — у Чирикова, Д. Я. Айзмана, С. С. Юшкевича выявились черты экспрессионизма. Революция усилила социально-критич. тенденции в творчестве Куприна (пов. “Поединок”, рассказы “Штабс-капитан Рыбников”, “Гамбринус”), но он оставался тем не менее лишь на общедемократич. антибурж. позициях (“Гранатовый браслет”, очерки “Листригоны”, повесть “Яма”).
Наряду с реализмом в рус. иск-ве конца века возникает идейно-худож. направление, программно отказавшееся от традиций рус. освободит, движения, филос. материализма, реалистич. эстетики,— декадентство. В рамках этого направления складывается определ. тип сознания, отношения к миру и человеку, отразивший духовный кризис бурж. общества. В основе декадентского направления лежали агностицизм и релятивизм, представление о непознаваемости мира и закономерностей его развития. Единств, критерием познания признавался внутр. духовный опыт. Первым и наиболее значит, течением в лит-ре этого направления явился символизм. В творчестве символистов восприятие мира художником становилось объектом и содержанием иск-ва. Творч. акт понимался как интуитивное проявление личности художника. Субъективное начало приобретало абсолютное значение (поэзия раннего В. Я. Брюсова, 3. Н. Гиппиус, Ф. Сологуба, К. Д. Бальмонта), одной из стилевых форм выражения худож. сознания большинства символистов был импрессионизм.
|
|
|
