 |
Литературный энциклопедический словарь 89 глава
|
|
|
|
φ Πомансеро. [Сост., послесловие Н. Томашевского, М., 1970]; Menendez Pidal R., Romancero hispвnico, t. 1—2, Madrid, 1953; S i m m s n s M. E., A bibliography of the romance and related forms in Spanish America, Bloomington, 1963. H. оо. Балашов.
РОМАНСЫ ИСПАНСКИЕ, жанр исп. сюжетной лиро-эпич. поэзии (любовное, “чудесное”, воинское стих.). Сложился к 14 в. в фольклоре на основе лироэпич. осмысления реальных фактов и переработки материала рыцарских поэм (•“.Песнь о моем Сиде* и др.). Осн. темы — героич. борьба с маврами за захваченные ими территории (Реконкиста), рыцарственная дружба с врагами, исп. история, подвиги рыцарей Карла Великого или короля Артура. В 16 в.
РОМА — РОМА
==333
появились первые печатные издания Р. и. (романсеро), в 1600—1605 — первый общий свод Р. и. “Всеобщий романсеро” (т. 1—2). Тогда же жанр Р. и. начал усваиваться книжной поэзией (Л. де Гонгора-и-Арготе, Л. Ф. де Вега Карпьо, Ф. Кеведо-и-Вильегас и др.); развивается рыцарский, “мавританский”·, лирич., пасторальный, шуточный Р. и. Жанр был популярен в эпоху Возрождения и барокко (А. де Сааведра и др.), а также в 20 в. (А. Мачадо-и-Руис, Р. Альберти, Ф. Гарсия Лорка, М. Эрнандес и др.). Возникли подражания Р. и. в др. лит-pax, особенно в эпоху романтизма. Жанр сохранился в совр. лит. поэзии. Известной жанровой близостью Р. и. и англ. и шотл. баллады объясняется параллелизм их воздействия на романтич. лит-ру. См. также Романс.
Лит. см. при ст. Романсеро. М. Л. Гаспаров.
РОМАНТИЗМ, одно из крупнейших направлений в европ. и амер. лит-ре кон. 18 — 1-й пол. 19 вв., получившее всемирное значение и распространение. Этимологически франц. romantisme ' восходит к исп. romance. В 18 в. романтическим (франц. romantique, англ. romantic) именовалось все фантастич., необычное, странное, встречающееся лишь в книгах, а не в действительности. На рубеже 18 и 19 вв. слово “Р.” становится термином для обозначения нового лит. направления, противоположного классицизму.
|
|
|
Р. явился высшей точкой антипросветит. движения (см. Просвещение), прокатившегося по всем европ. странам; его осн. социально-идеологич. предпосылка — разочарование в результатах Великой франц. революции и в бурж. цивилизации вообще. Неприятие бурж. образа жизни, протест против пошлости и прозаичности, бездуховности и эгоизма бурж. отношений, нашедшие первонач. выражение в сентиментализме и предромантизме, обрели у романтиков особую остроту. “...Установленные „победой разума" общественные и политические учреждения оказались злой, вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей” (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 193). Реальность истории оказалась неподвластной “разуму”, иррациональной, полной тайн и непредвиденностей, а совр. мироустройство — враждебным природе человека и его личностной свободе. Неверие в социальный, промышл., политич. и науч. прогресс, принесший новые контрасты и антагонизмы, а также “дробление”, нивелировку и духовное опустошение личности, разочарование в обществе, к-рое предвещали, обосновывали и проповедовали (как самое “естественное” и “разумное”!) лучшие умы Европы, постепенно разрасталось до “космического пессимизма”. Принимая общечеловеческий, универсальный характер, оно сопровождалось настроениями безнадежности, отчаяния, “мировой скорбим (“болезнь века”, присущая героям Ф. Шатобриана, А. Мюссе, Дж. Байрона, А. Виньи, А. Ламартина, Дж. Леопарди, лирике Г. Гейне и др.). Тема “лежащего во зле” “страшного мира” (с его слепой властью материальных отношений, иррациональностью судеб, тоской вечного однообразия повседневной жизни) прошла через всю историю романтич. лит-ры, воплотившись наиболее явственно в “драме рока”, или “трагедии рока” (Ц. Вернер, Г. Клейст, Ф. Грильпарцер), в произв. Байрона, К. Брентано, Э. Т. А. Гофмана, Э. По, Н. Хоторна (Готорна).
|
|
|
Вместе с тем Р. свойственно чувство сопричастности стремительно развивающемуся и обновляющемуся миру, включенности в поток жизни, в мировой историч. процесс, ощущение скрытого богатства и беспредельных возможностей бытия. “Энтузиазм”, основанный на вере во всемогущество свободного человеческого духа, страстная, всезахватывающая жажда обновления — одна из характернейших особенностей романтич. жизнеощущения (см. Берковский Н. Я,,
==334 РОМА
Романтизм в Германии, с. 25—26). Глубине и всеобщности разочарования в действительности, в возможностях цивилизации и прогресса полярно противополагается романтич. тяга к “бесконечному”, к идеалам абсолютньм и универсальным. Романтики мечтали не о частичном усовершенствовании жизни, а о ц?πό ρ т н о м разрешении всех ее противоречий. Разлад между идеалом и действительностью, характерный и для предшествующих направлений, приобретает в Р. необычайную остроту и напряженность, что составляет сущность т.н. романтич. двоемирия. При этом в творчестве одних романтиков преобладала мысль о господстве в жизни непостижимых и загадочных сил, о необходимости подчиняться судьбе (поэты “.озерной школы*, Шатобриан, В. А. Жуковский); в творчестве других (Байрон, П. Б. Шелли, Ш. Петёфи, А. Мицкевич, М. Ю. Лермонтов) преобладали настроения борьбы и протеста против царящего в мире зла.
Одной из характерных форм противостояния идеала и действительности была т.н. романтич. ирония (Ф. Шлегель, К. В. Ф. Зольгер, Жан Поль, Л. Тик, Брентано, Мюссе, Г. Гейне). Первоначально она означала признание ограниченности любой точки зрения (в т.ч. и собственно романтической, если она устремлена только к “бесконечному”), относительности всякой историч. действительности, кроме жизни и мира в целом, несоизмеримости безграничных возможностей бытия с эмпирич. реальностью. Впоследствии в ней отразилось сознание неосуществимости романтич. идеалов, изначальной взаимовраждебности мечты и жизни.
Отвергая повседневную жизнь совр. цивилизованного общества как бесцветную и прозаическую, романтики стремились ко всему необычному. Их привлекали фантастика, нар. предания и нар. творчество, минувшие историч. эпохи, экзотич. картины природы, жизнь, быт и нравы далеких стран и народов. Низменной материальной практике они противопоставляли возвышенные страсти (романтич. концепция любви) и жизнь духа, высшими проявлениями к-рого для романтиков были иск-во, религия, философия.
|
|
|
Романтики открыли необычайную сложность, глубину и антиномичность духовного мира человека, внутреннюю бесконечность человеческой индивидуальности. Человек для них — малая вселенная, микрокосмос._ Напряженный интерес к сильным и ярким чувствам^ к тайным движениям души, к “ночной” ее стороне, тяга к интуитивному и бессознательному — сущностные черты романтич. мировосприятия. Столь же характерна для Р. защита свободы, суверенности и самоценности личности (в к-рой, по мысли Ф. Шеллинга, весь “пафос земного”, вся “острота жизни”), повышенное внимание к единичному, неповторимому в человеке, культ индивидуального. Апология личности служила как бы самозащитой от безжалостного хода истории и нараставшей нивелировки самого человека в бурж. обществе.
Вслед за Дж. Вико и И. Г. Гердером романтики проявляли глубокий интерес к особенностям нац. духа и культуры, а также к своеобразию разл. историч. эпох. Требование историзма и народности иск-ва (гл. обр. в смысле верного воссоздания колорита места и времени) — одно из непреходящих завоеваний романтич. теории иск-ва. Историзм мышления романтиков особенно наглядно и целостно реализовал себя в созданном ими жанре историч. романа (Ф. Купер, В. Скотт, Виньи, В. Гюго). Бесконечное разнообразие местных, эпохальных, нац., историч. (см. в ст. Народность литературы), индивидуальных особенностей имело в глазах романтиков определ. филос. смысл: оно было обнаружением богатства единого мирового целого — универсума.
В области эстетики Р. противопоставил классицистич. “подражанию природе” творч. активность художника с его правом на преображение реального мира: художник создает свой, особый мир, более прекрасный и истинный, а потому и более реальный,
|
|
|
нежели эмпирич. действительность, ибо само иск-во, творчество являет собой сокровенную суть, глубинный смысл и высшую ценность мира, а значит, и высшую реальность. Произв. иск-ва уподобляются живому организму, а худож. форма истолковывается не как оболочка содержания, а как нечто, вырастающее из его глубин и неразрывно с ним связанное. Романтики страстно защищают творч. свободу художника, его фантазию (гений не подчиняется правилам, но творит их) и отвергают нормативность в эстетике, рационалистич. регламентацию в иск-ве (что, однако, не исключало провозглашения собственных новых, романтич. канонов; см. Стиль).
Эпоха Р. ознаменовалась обновлением худож. форм: созданием жанра история, романа,, фантастич. повести, лиро-эпич. поэмы, реформой сцены. Необычайного расцвета достигла лирика. Возможности поэтич. слова были расширены за счет многозначности, ассоциативности, сгущенной метафоричности, открытий в области стихосложения. Теоретики Р. проповедовали разомкнутость лит. родов и жанров, взаимопроникновение иск-в, синтез иск-ва, философии, религии, подчеркивали музыкальное и живописное начала в поэзии. С т. з. принципов худож. изобразительности романтики тяготели к фантастике, сатирич. гротеску, демонстративной условности формы, смело смешивали обыденное и необычное, трагическое и комическое.
Классич. страной Р. была Германия. События Великой франц. революции, ставшие решающей социальной предпосылкой интенсивного общеевроп. развития Р., были пережиты здесь преим. “идеально”. Это способствовало перенесению обществ, проблем в сферу спекулятивной философии, а также этики и особенно — эстетики. В эпоху, когда разочарование в бурж. преобразованиях и их последствиях становится всеобщим, своеобразные черты духовной культуры Германии получают всеевроп. значение и оказывают сильнейшее воздействие на обществ, мысль, эстетику, лит-ру, иск-во др. стран. Однако в конкретных нац. историч. условиях каждой страны идеи нем. романтиков нередко получают специфич. интерпретацию, обретают иной, иногда противоположный смысл.
Основы романтич. миросозерцания и романтич. эстетики заложены нем. писателями и теоретиками иенской школы (В. Г. Ваккенродер, Новалис, бр. Ф. и А. Шлегели, Тик); систематич. форму романтич. философия иск-ва получила в лекциях А. Шлегеля и трудах примыкавшего к иенцам Шеллинга; см. Иенские романтики. Иенцы же создали первые образцы иск-ва Р.: комедия Тика “Кот в сапогах”, лирич. цикл “Гимны к ночи” и роман “Генрих фон Офтердинген” Новалиса, ряд фантастич. повестей. Прогрес. нац.-освободит, идеи и культ античности характерны для выдающегося поэта-романтика Ф. Гёльдерлина, стоявшего вне иенского содружества.
|
|
|
Второе поколение нем. романтиков (гейдельбергская школа) отличает интерес к религии, нац. старине, фольклору. Важным вкладом в нем. культуру явился сборник нар. песен “Волшебный рог мальчика”, составленный Л. Арнимом и Брентано, а также сказки бр. Я. и В. Гримм. Высокого совершенства достигла лирич. поэзия (И. Эйхендорф). Опираясь на мифол. идеи Шеллинга и бр. Шлегелей, гейдельбергские романтики окончательно оформили принципы первого науч. направления в фольклористике и лит-ведении — мифологической школы.
В позднем нем. Р. нарастают мотивы трагич. безысходности (драматургия и новеллистика Клейста), критич. отношение к совр. обществу и ощущение разлада мечты с действительностью (рассказы и повести Гофмана). Идеи и худож. принципы Гофмана оказали влияние на последующую лит-ру — как реалистическую (О. Бальзак, Ч. Диккенс, Ф. М. Достоевский), так и символистскую (иррациональные и мистич. мотивы). Демократич. идеи позднего Р. нашли свое
выражение в творчестве А. Шамиссо, лирике Г. Мюллера, в поэзии и прозе Гейне, справедливо называвшего себя “последним романтиком” (он выходит за рамки собственно Р. и подвергает его наследие критич. пересмотру).
Для английского Р. характерна сосредоточенность на проблемах развития общества и человечества в целом, острое ощущение противоречивости, даже катастрофичности историч. процесса. Многие идеи и настроения англ. Р. были предвосхищены в поэзии У. Блейка. Неприятие совр. промышл. общества, идеализация старины, добуржуазных, патриарх. отношений, воспевание природы, простых, естеств. чувств — осн. мотивы поэтов “озерной школы”: У. Вордсворта, С. Т. Колриджа, Р. Саути. Не веря в идею “разумного” переустройства мира, они противопоставляли ей христ. смирение, религиозность, проникновение в иррациональное начало человеческой психики. Интерес к нац. старине, к устной нар. поэзии отличает творчество В. Скотта — автора романтич. поэм на ср.-век. сюжеты и основоположника жанра историч. романа в европ. лит-ре. Гимном красоте мира и прекрасной человеческой природе может быть названа поэзия Дж. Китса, входившего в группу “лондонских романтиков” (ее составили также эссеисты и критики Ч. Лэм, У. Хэзлитт, Л. Дж. Г. Хант).
Настроениями борьбы и протеста проникнуто романтич. творчество Байрона и Шелли. Их объединяют политич. пафос, резко отрицат. отношение к существующему обществ, строю, сочувствие к угнетенным и обездоленным, защита прав личности, страстная устремленность в будущее. Однако неясность политич. идеалов и перспектив обществ, развития рождала в творчестве Байрона чувство трагич. безысходности, мотивы “мировой скорби”. Созданные им титанич. образы мятежников-индивидуалистов оказали воздействие на всю европ., в т. ч. русскую (М. Ю. Лермонтов) лит-ру (т. н. байронизм).
Во Франции, где "особенно сильны были традиции классицизма, Р. встретил наибольшее противодействие и утвердился в лит-ре лишь к нач. 1820-х гг. Его отличает большая связь с наследием Просвещения и с предшествующими худож. традициями, обращенность к современности, к актуальной социально-политич. проблематике. Формирование франц. Р. связано гл. обр. с жанром лирич. интимно-психол. романа и повести: “Атала” и “Рене” Шатобриана, “Дельфина” и “Коринна, или Италия” Ж. Сталь, “Оберман” Э. П. Сенанкура, “Адольф” Б. Констана. В эпоху господства Р. достигает расцвета поэзия (Ламартин, Гюго, Виньи, Мюссе, Ш..О. Сент-Бёв О. Барбье, М. Деборд-Вальмор) В результате ожесточенной борьбы с защитниками старого иск-ва романтич. драма (А. Дюма-отец, Гюго, Виньи, Мюссе) прочно утверждается на театр, подмостках. Дальнейшее развитие получает жанр романа: психологического (Мюссе), исторического (Виньи, раннее творчество Бальзака, П. Мериме), социального (Гюго, Жорж Санд, Э. Сю). Романтич. критика представлена трактатами Сталь, теоретич. выступлениями Гюго, этюдами и статьями Сент-Бева, родоначальника биографического метода.
Р. получил распространение и в др. европ. странах: Италии (У. Фосколо, А. Мандзони, Дж. Леопарди), Испании (X. де Эспронседа, Соррилья-и-Мораль), Австрии (драмы Грильпарцера, поэзия Н. Ленау), Дании (А. Эленшлегер), Швеции (Э. Тегнер), Венгрии (Петёфи), Румынии (М. Эминеску); он составил целую эпоху в развитии польской лит-ры (Мицкевич, Ю. Словацкий, 3. Красиньский, Ц. Норвид).
Утверждение нац. независимости во многом определяло развитие Р. в США, для к-рого характерны более ощутимая, чем в европ. странах, близость к традициям просветительства, особенно у ранних романтиков (В. Ирвинг, Купер, У. К. Брайант), оптимистич.
РОМА
==335
иллюзии относительно будущего Америки, менее тесная связь с культурами прошлых эпох (средне•вековья, Возрождения, барокко), заново открытых европ. Р. В зрелом амер. Р. (По, Хоторн, Г. У. Лонгфелло, Г. Мелвилл и др.) усиливается напряженность поисков позитивных ценностей. Романтизму в США родственно течение трансцендентализма (Р. У. Эмерсон, Г. Торо, Хоторн; см. Трансцендентализм), подвергшее критике индустриализацию и урбанизацию и провозгласившее культ природы и “простой” жизни.
Своеобразное выражение Р. нашел также в нек-рых лит-рах стран Азии — Индии, Китае, Японии. В странах Лат. Америки, освободившихся от колон, ига Испании, Р. явился первым худож. течением, выразившим нац. идею. Возникший на столетие позднее европейского, он стал носителем идей нац. освобождения в араб. лит-рах и др. (О творчестве крупных романтиков назв. и др. стран и народов см. соответствующие обзоры нац. лит-р: напр., Польская литература, Грузинская литература.) А. М. Гуревич.
Романтизм в России. Зарождение Р. в России связано с обществ.-идеологич. атмосферой рус. жизни — общенац. подъемом после Отечеств, войны 1812, формированием дворянской революционности, обострением личного самосознания; все это обусловило не только становление, но и особый характер Р. поэтов-декабристов (К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, А. И. Одоевского), чье творчество воодушевлено идеей гражд. служения, проникнуто пафосом вольнолюбия и борьбы. В их поэзии мн. общеромантич. мотивы — бегства на чужбину, тайны, мести, поисков смысла и цели жизни — социально заостряются, конкретно мотивируются (так, точно определяется объект мести Войнаровского и Наливайко в одноим. поэмах Рылеева: “тираны” и “рабы”), при том, что само переживание разлада с действительностью остается романтически-страстным, а конфликт заключает в себе катастрофически-субстанциональный смысл.
Своеобразие Р. в России определялось и общей особенностью развития рус. лит-ры как худож. явления в нач. 19 в.: форсированность ее движения обусловила “набегание” и совмещение разл. стадий, к-рые в др. странах переживались поэтапно. При зарождении рус. Р., в кон. 18— 1-м десятилетии 19 вв., этот процесс дал необычайно тесное переплетение (большее, чем в зап.-европ. лит-рах) предромантич. тенденций с тенденциями классицизма и Просвещения: переоценка всесильной роли разума, гипертрофия чувствительности, культ природы, элегич. меланхолизм и эпикуреизм сочетались с классицист, упорядоченностью стилей и жанров, умеренным дидактизмом, с борьбой против излишней метафоричности ради “гармонической точности” (выражение А. С. Пушкина) и предметности выражения (?. Μ. Κарамзин, В. А. Жуковский и К. И. Батюшков). Затем, уже на стадии собственно романтизма, сближались фазы, более или менее раздельно представленные, скажем, в немецком Р.: с одной стороны, стремление к синтезу элементов (части и целого, личности и народа, познания интуитивного и логического и т. д.), с другой — их последующее, новое отчуждение и противоборство. Рус. Р. в своем развитии стягивал, совмещал эти фазы.
Идея синтеза, программа создания широкого худож. образа России была выдвинута в трактате О. М. Сомова “О романтической поэзии” (1823), представляющем собой одну из первых попыток самосознания рус. Р. Но очень скоро идея цельности подверглась пересмотру, причем характерно, что этот процесс активно осуществлялся в идиллии — жанре, призванном изображать “человека в его невинности” (Г. Гегель) и гармонич. естественности существования. Путь от “Рыбаков” (1822)?. И. Гнедича до “Конца золотого века” (1829) A.A. Дельвига—это путь разложения идиллич. состояния мира, обнажения обществ, и личных антагонизмов. Параллельно
==336 РОМА
те же диссонансы — уже в психол., натурфилос. и метафизич. обличье — фиксирует лирика в ее различных разновидностях: элегическая (см. Элегия),-пейзажная, медитативная лирика, в т. ч. у поэтов-декабристов, а также у П. А. Вяземского (едва ли? не впервые употребившего в России в 1816 термин “Р.”— в предисловии к соч. В. А. Озерова), философская: поэты-любомудры Д. В. Веневитинов, С. П. Шевырев, А. С. Хомяков. При этом в русле романтич. лирики продолжается ассимиляция и развитие элементов доромантич. поэтики, что особенно характерно для гражд. поэзии декабристов; таково, напр., использование ею? нормативной вольнолюбивой лексики с устойчивым значением т.н. слов-сигналов: надежда, тиран, закон, самовластье, цепи и т.д. Весьма важным для самоопределения рус. Р. было развитие баллады, к-рая ставила персонаж как бы на очную ставку с высшими силами бытия, на самую грань двоемирия (“Людмила”, “Светлана” Жуковского). П. А. Катенин распространил принципы балладного мира на нестилизов. простонар. сферу (“Наташа”, “Убийца”, “Ольга”), а Пушкин — на сферу др.-рус. истории (“Песнь о вещем Олеге”), чем была вновь подчеркнута антиномичность этих сфер.
Однако резче всего контуры рус. Р. определились с возникновением лиро-эпич. жанра романтич. поэмы (южные поэмы Пушкина, “Чернец” И. И. Козлова, “Войнаровский” Рылеева и др.). Восходя к вост. поэмам Байрона, рус. романтич. поэма развила оригинальную систему поэтич. принципов: описание судьбы центр, персонажа как эпич. процесса отчуждения дублировалось авторской линией развития; утверждалась разностильность текстов поэмы, подчеркивалось право худож. версии отступать от историч. правды и т. д. Всем этим поэма как бы являла наглядный итог романтич. философии разорванности бытия, наиболее остро и последовательно воплотившийся впоследствии в поэмах Е. А. Баратынского (“Бал”, “Наложница”) и Лермонтова. В лермонтовском “Демоне” конфликт приобрел филос. звучание, осмыслялся с помощью мифол. фантастики как драма высших, субстанциональных сил (“...с небом гордая вражда”).
Поэма сыграла в рус. Р. ведущую конструктивную роль, т.к. развитие романтич. прозы (А. А. БестужевМарлинский, Н. А. Полевой, Н. Ф. Павлов) и драматургии (Хомяков, позднее Лермонтов) в значит. мере происходило путем переноса на эпич. и драматургич. почву ее гл. коллизии. В то же время оба рода лит-ры — эпич. и драматич. — выявили и новые задачи, к-рые своей широтой и пафосом объективности подводили к самой грани Р., хотя мн. своими чертами еще удерживались в недрах его. В области драмы решался вопрос об освоении “чужих” культур, с передачей колорита места и времени: “Андромаха” Катенина и особенно “Аргивяне” Кюхельбекера, где стремление к историч. подлинности сопровождалось попыткой актуализировать саму конструкцию античной драмы (включая использование хора). В области же эпоса была поставлена задача создания большой формы, а именно — оригинального рус. романа, реализация к-рой протекала одновременно в неск. направлениях: историч. романистика (М. Н. Загоскин, И. И. Лажечников); повествование на совр. матери але с выдвижением “образа автора”, мотивирующим столь характерное для Р. свободное совмещение разл. сюжетных и временных планов (“Странник” А. Ф. Вельтмана). Особый путь создания большой эпич. формы представляла циклизация, т.е. объединение внешне самостоятельных (и частично печатавшихся отдельно) произв. в группы: “Двойник, или Мои вечера в Малороссии” А. Погорельского, “Вечера на хуторе близ Диканьки” Н. В. Гоголя, “Русские ночи” В. Ф. Одоевского (ср. роман из пяти повестей и двух предисловий Лермонтова “Герой нашего времени”).
Развитие рус. романтич. лирики привело к образованию ярких Стилей, определяемых разл. эмоц. смысловыми позициями, разл. обликами автора. Каждая из этих позиций выражала противостояние окружающему миру, преодоление его прозаизма, мелочности и регламентации. Преромантизм знал в осн. две формы такого противостояния — элегич. и эпикурейскую. Романтич. поэзия развила их в целый ряд более сложных и индивидуально-дифференцированных: тут гусарство и “веселый юморизм” (определение Н. И. Надеждина) Д. В. Давыдова; “эллинизм” и “сибаритство” Дельвига; праздник чувств и “стремление к душевному простору” (выражение И. В. Киреевского)?. Μ. ίзыкова; глухое отчаяние и ожесточение, включающее реалии николаевского солдатского быта, А. И. Полежаева. Этим, однако, не исчерпывается все многообразие обликов, позиций и тонов, явленных романтич. поэзией, особенно лирикой Пушкина, Баратынского, Лермонтова и Ф. И. Тютчева, представляющей собой высшие достижения рус. Р. в целом (см. в ст. Русская литература).
Начиная с 1840-х гг. Р. в основных европ. странах уступает ведущее положение критич. реализму и отходит на второй план (см. Реализм). Однако лучшие образцы Р. навсегда вошли в мировую лит-ру, обогатив классич. нац. стили. Традиции Р. остаются действенными на протяжении всего 19 в., обретя новые импульсы и силы в кон. 19 — нач. 20 вв. (см. в ст. Неоромантизм). Неоромантизм тесно связан с Р. не столько темами и мотивами, не столько строем произв., сколько умонастроением, общими принципами поэтики — отрицанием всего обыденного и прозаического, “раздвоенностью” рефлексирующего творч. сознания, обращением к иррациональному, “сверхчувственному”, склонностью к гротеску и фантастике, установкой на обновление худож. формы. В дальнейшем традиции Р. были усвоены, а иногда полемически переосмыслены символизмом, в т.ч. художниками, остро ощущавшими кризис бурж. общества и бурж. культуры (А. А. Блок, Р. М." Рильке). Прямое и опосредованное воздействие идейно-творч. установок Р. ощутимо в экспрессионизме, отчасти в поэзии сюрреализма и нек-рых др. авангардист, течениях.
Романтич. пафос преобразования жизни, высота романтич. идеалов оказались близкими сов. иск-ву (М. Горький, А. А. Фадеев) и обусловили обращение к наследию романтиков мн. писателей социалистич. реализма. ·
φ Ξбломиевский Д., Франц. романтизм, М., 1947; Ре изо в Б. Г., франц. историч. роман в эпоху романтизма, Л., 1958; его же. Между классицизмом и романтизмом. Л., 1962; Елистратова А., Наследие англ. романтизма и современность, М., 1960; Гуковский?.Α., Οушкин и рус. романтики, М., 1965; Ванслов В-В., Эстетика романтизма, М., 1966; Дьяконова Н. Я., Лондонские романтики и проблемы англ. романтизма, Л., 1970; Боброва?.Η., Πомантизм в амер. лит-ре XIX в., М., 1972; Берковский Н.Я., Романтизм в Германии, Л., 1973; Европ. романтизм, М., 1973; Романтизм в слав. лит-рах, М., 1973; К истории рус. романтизма, М., 1973; Манн Ю. В., Поэтика рус. романтизма, М., 1976; История романтизма в рус. лит-ре, в. 1—1790—1825, в. 2—1825—1840, М., 1979; Г у реви ч A.M., Романтизм в рус. лит-ре, М., 1980; Лит. манифесты зап.-европ. романтиков, М., 1980; Вопросы романтизма в сов, лит-ведении. Библиографич. указатель. 1956—1968 гг., под ред. H.A. Гуляева, Каз., 1970; Walzel О., Deutsche Romantik, Bd l, 5 Aufl., Lpz.— B., 1923; Strich F., Deutsche Klassik und Romantik oder Vollendung und Unendlichkeit, Bern, 1969; Kluckhohn P., Das Ideengut der deutschen Romantik, 4 Aufl., Tьbingen, 1961; Schenk N. G., The mind of the Europйen romantics. L., 1966; Korff H.A., Geist der Goethezeit, [7 Aufl.], Tl 3—4, Lpz., 1966; Tieghem P., Le romantisme dans la littйrature europйenne, 2 йd., P., 1969; The romantic movement bibliography 1936—1970, v. 1—7, Ann Arbor, 1973; Menhennet A., The Romantic movement, L., 1981 (библ., указ.); С laudon F., Encyclopedie du romantisme, P., 1980, Л. М. Гуревич, Ю. В. Манн (Романтизм в России).
РОМАНТИКА, тип идейно-эмоц. (оценочного) отношения к жизни, в основе к-рого лежит глубоко личностное, напряженно-страстное стремление к возвышенному идеалу, неудовлетворенность сущим, невозможность довольствоваться повседневностью, прозаич. существованием, жажда иной, лучшей жизни. В этом смысле говорят о романтич. сторонах самой действительности: о Р. подвига и борьбы, вдохновенного труда и творч. открытий, о романтич. картинах природы, романтич. любви.
22 ЛЭС
В произв. худож. лит-ры (как и др. видов иск-ва) Р. получает двоякое воплощение. Она может выступить как грань авторской позиции, как определ. сторона авторского понимания и оценки изображаемого (в этом смысле сейчас все чаще употребляют термин “пафос”). Р. может стать и непосредств. предметом изображения, сказаться в создании характера романтич. героя, в раскрытии или самораскрытии его внутр. мира.
Наиболее полно и последовательно романтич. отношение к жизни запечатлено в лит-ре романтизма. Необходимо различать, т. о., Р. в жизни, ее воплощение в иск-ве и романтизм как определ. лит.-худож. направление. Р. является одной из характерных черт сов. лит-ры, неотъемлемой гранью метода социалистического реализма.
• Поспелов Г. Н., Что же такое романтизй/, в сб.: Проблемы романтизма, [в. I], М,, 1967; Дубровина И. М,, Романтика в худож, произв., М., 1976; Волков И. Ф., Творч. методы и худож. системы, М., 1978, с. 163—79. А. М. Гуревич.
РОНДЕЛЬ (франц. rondel, от rond — круг), твердая стихотв. форма (см. Твердые формы)', развилась из виреле путем сокращения припева до 1—2 строк, поначалу часто смешивалась с рондо. Была популярна во франц. поэзии 14—15 вв., потом вышла из употребления и сохранилась в стилизациях (С. Малларме, А. Суинберн, И. Северянин). Схема классич. Р.: 13 стихов с рифмовкой ABba+abAB+abbaA (заглавные буквы — тождественные строки). Менее употребителен двойной Р.: 16 стихов с рифмовкой АВВА+ abAB+abba+ABBA. м. л. Гаспаров. РОНДО (франц. rondeau, от rond — круг), твердая стихотв. форма (см. Твердые формы); развилась из ронделя в 14 в. путем сокращения припева до полустишия. Достигла расцвета в 16—17 вв.; в России известна начиная с В. К. Тредиаковского; в 19—20 вв. сохранилась лишь в стилизациях. Схема классич. Р.: 15 стихов в 3 строфах на 2 рифмы aabba+abbR-1Ч-aabbaR, где R — нерифмующийся рефрен, повторяющий начальные слова 1-й строки. Обычный размер — 10-сложный стих с 4-сложным рефреном. Пример: Манон Леско, влюбленный завсегдатай Твоих времен, я мыслию крылатой Искал вотще исчезнувших забав, И образ твой, прелестен и лукав, Меня водил,— изменчивый вожатый.
И с грацией манерно-угловатой Сказала ты: “пойми любви устав, Прочтя роман, где ясен милый нрав Манон Леско.
|
|
|
