Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Венский кружок. М. Шлик и Р.Карнап

Возникшее в начале 20-хгг. ХХ века в столице Австрии неформальное объединение группы ученых и философов, ставившее своей целью разработку идей логического позитивизма, получило наименование «Венский кружок». Этот кружок был организован Морицем Шликом (1882-1936)в 1922г. на основе семинара при кафедре философии индуктивных наук Венского университета. Его участники во главе с М. Шликом – Р.Карнап, К. Гёдель, О. Нейрат, Ф.Вайсман и др. – выдвинули программу создания новой научной философии на основе идей Э.Маха и только что опубликованного «Логико-философского трактата» Л.Витгенштейна. Заметим, что хотя указанный «Трактат» и называют иногда «Библией неопозитивизма», сам Л. Витгенштейн не входил в состав Венского кружка. Он контактировал с членами этого кружка, но никогда не посещал его заседаний. Вскоре Венский кружок получил международное признание. С ним стали сотрудничать и пропагандировать его идеи Э.Нагель (США) и А. Айер (Великобритания). Идеи Венского кружка во многом разделял и английский философг.Райл.

Параллельно в Польше сложилась Львовско-Варшавская школа логиков во главе с А. Тарским и К. Айдукевичем.

Сейчас, обращаясь к истории Венского кружка, можно сказать, что его представители поставили две серьезные проблемы:

1. Вопрос о строении научного знания, о структуре науки, об отношении между научными высказываниями на эмпирическом и теоретическом уровнях.

2. Вопрос о специфике науки, т. е. научных высказываний, и о критерии их научности. В данном случае речь шла о том, как определить, какие понятия и утверждения являются действительно научными, а какие только кажутся таковыми.

В XIXв. и тем более в XX столетии наука развилась настолько сильно, что проблемы логического анализа ее структуры стали на повестку дня как самые животрепещущие проблемы. Дело в том, что в век огромных успехов науки и роста ее влияния на умы людей злоупотребления словами «наука» и «научный» встречаются нередко. Поэтому постановка вопроса об отличии научных предложений от ненаучных, о методе, который позволил бы распознавать, с чем мы имеем дело – с научными или псевдонаучными предложениями, не кажется вздорной. Весь вопрос в том, с каких позиций подходить к этой проблеме и как ее решать.

Для деятелей Венского кружка – представителей неопозитивистского течения – статус науки как высшего достижения мысли был бесспорен. Проблема сводилась к тому, чтобы отделить науку от метафизики и научные высказывания от метафизических. При этом, весьма злободневным оказался вопрос о предмете философии.

Признанным лидером Венского кружка, помимо упомянутого М.Шлика, был и Рудольф Карнап (1891–1970). Отличительная черта их учения состояла в его ярко выраженной антиметафизической направленности. Деятели Венского кружка обрушились на всякую метафизику вообще. Логических позитивистов буквально преследовала одна навязчивая идея: мысль о том, что наука должна избавиться от всяких следов традиционной философии, т.е. не допускать больше никакой метафизики. Неопозитивисты заявляли, что не против философии, лишь бы последняя не была метафизикой. Метафизикой же она становится тогда, когда пытается высказывать какие-либо положения об объективности окружающего мира. Логические позитивисты утверждали, что все доступное нам знание о внешнем мире получается только частными, эмпирическими науками. Философия же якобы не может сказать о мире ничего, помимо того, что о нем говорят эти науки. Она не может сформулировать ни одного закона, ни одного положения о мире, которое имело бы научный характер.

Но если философия не дает знания о мире и не является наукой, то что же она такое? С чем она имеет дело? Оказывается, не с миром, а с тем, что о нем говорят, т. е. с языком. Все наше знание, как научное, так и обыденное, выражается в языке. Философия же занимается языком, словами, предложениями, высказываниями. Ее задача состоит в анализе и прояснении предложений науки, в анализе употребления слов, в формулировке правил пользования словами и т. д. Язык – подлинный предмет философии. С этим согласны все неопозитивисты. Но далее их мнения несколько расходятся.

Для Карнапа, который интересуется не языком вообще, а научным языком, философия представляет собой логический анализ языка науки или, иначе говоря, логику науки. Он полагал, что анализ языка науки может быть исчерпан выявлением формальных синтаксических связей между терминами и предложениями. Карнап писал: «Метафизика более не может претендовать на научный характер. Та часть деятельности философа, которая может считаться научной, состоит в логическом анализе… Философия должна быть заменена логикой науки – иначе говоря, логическим анализом понятий и предложений науки, ибо логика науки есть не что иное, как логический синтаксис языка науки».

Несколько отличную точку зрения на философию мы встречаем у Шлика. Если Карнап был логиком, то Шлик в большей степени эмпирик. Он видел в философии не систему знаний, а средство раскрытия значения утверждений. «Посредством философии,– говорил Шлик, – утверждения объясняются, посредством науки они проверяются».

Здесь возникает вопрос – какие утверждения, т. е. какие слова и сочетания слов, имеют научный характер, а какие его не имеют. Необходимо это якобы для того, чтобы очистить науку от предложений, лишенных научного смысла.

Нет нужды доказывать, что сама по себе постановка вопроса о специфике научных утверждений является важной и нужной. Это реальная проблема, имеющая большое значение для самой науки, для логики науки и теории познания. Как отличить утверждения подлинно научные от высказываний, лишь претендующих на научный характер, но в действительности им не обладающие? В чем отличительный признак научных высказываний? Вполне естественно стремление найти такой универсальный критерий научности, который можно было бы безошибочно применять во всех спорных случаях.

Решение этой проблемы, с точки зрения неопозитивистов, оказывается возможным на основе «принципа верификации» (от лат. verus – истинный и facere – делать).

Витгенштейн считал, что элементарное предложение необходимо сравнивать с действительностью, чтобы установить, истинно оно или ложно. Здесь возникают два вопроса. Первый: какие именно предложения науки относятся к элементарным, далее неразложимым и настолько надежным и достоверным, что на них можно строить все здание науки. Оказалось, что найти такие предложения невероятно трудно, если вообще возможно. Второй вопрос – как осуществить требование сравнения предложения с действительностью. Практически это означает – указать способ, как это можно сделать. Согласно Карнапу, «предложение утверждает только то, что в нем может быть проверено» и «значение предложения заключается в методе его проверки». Или, как считает Шлик, «значение предложения тождественно с его верификацией».

Принцип верификации требует, чтобы «предложения» всегда соотносились с «фактами». Но что такое факт? Допустим, что это какое-то положение вещей в мире. Однако мы знаем, как трудно бывает выяснить истинное положение дел, добраться до так называемых твердых, упрямых фактов. Юристы часто сталкиваются с тем, насколько бывают противоречивы сообщения свидетелей какого-либо происшествия, какая масса субъективных наслоений имеется в любом восприятии того или иного объекта. Если фактами считать различные вещи, группы этих вещей и т. д., то мы никогда не будем гарантированы от ошибок. Даже такое простое предложение, как «это есть стол», далеко не всегда достоверно, ибо может быть и так: то, что имеет вид стола, на самом деле есть ящик, доска, верстак или мало ли что еще. Строить науку на таком ненадежном фундаменте слишком легкомысленно.

В поисках достоверных фактов логические позитивисты пришли к выводу о том, что надо элементарное предложение относить к такому явлению, которое не может нас подвести. Они полагали, что таковыми являются чувственные восприятия или «чувственные содержания», «чувственные данные». Говоря, что «это есть стол», я могу ошибаться, ибо то, что я вижу, может быть вовсе не стол, а какой-то другой предмет. Но если я скажу: «Я вижу продолговатую коричневую полосу», то тут уже никакой ошибки быть не может, так как это именно то, что я действительно вижу. Следовательно, чтобы верифицировать любое эмпирическое предложение, надо свести его к высказыванию о самом элементарном чувственном восприятии. Такие восприятия и будут теми фактами, которые делают предложения истинными.

Но как быть с предложениями философии? Нельзя же игнорировать то обстоятельство, что люди интересуются философскими вопросами с самого начала возникновения философии. Неужели они две с половиной тысячи лет только и делают, что говорят бессмыслицу? Карнап разъясняет, что философские предложения не абсолютно бессмысленны, но лишены научного смысла, т. е. они не утверждают никаких фактов. Эти предложения ничего не говорят о мире и поэтому не могут быть проверены.

Однако, философия может существовать и иметь значение для науки, если она сосредоточится на анализе языка. Для логических позитивистов все философские проблемы сводились к языковым. Для Карнапа, например, предложения, касающиеся объективного бытия вещей или их материальной или идеальной природы, являются псевдопредложениями, т. е. сочетаниями слов, лишенными смысла. Согласно Карнапу, философия, в отличие от эмпирических наук, имеет дело не с объектами, но только с предложениями об объектах науки. Все «объектные вопросы» относятся к сфере частных наук, предметом философии являются только «логические вопросы».

Несомненно, логический анализ языка, в особенности языка науки, не только вполне правомерен, но и необходим, особенно в период быстрого развития науки и ломки научных понятий. Такой анализ во все времена в той или иной степени был делом философов, а в какой-то мере и специалистов в различных областях знаний. (Вспомним хотя бы Сократа с его стремлением докопаться до истинного значения, скажем, понятия о справедливости). В наше время эта задача стала еще более важной в связи с созданием математической логики, использованием различных знаковых систем, компьютеров и т. д.

Но свести всю функцию философии к логическому анализу языка – значит упразднить значительную часть того ее реального содержания, которое складывалось на протяжении двух с половиной тысячелетий. Это равносильно запрету заниматься анализом содержания коренных мировоззренческих проблем. Критики неопозитивизма считают, что, с точки зрения его сторонников, главное занятие философа состоит в том, чтобы разрушить философию. Правда, эта тенденция, высказанная неопозитивистами первоначально в категорической форме, впоследствии была значительно смягчена. Тем не менее все логические позитивисты все-таки полагали, что философия имеет право на существование лишь как анализ языка, прежде всего, языка науки.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...