Другие организации и программы ООН 4 глава

Самоубийства. Согласно данным на­ционального Центра по контролю за заболе­ваемостью в период с 1970 по 1980 г. в Соеди­ненных Штатах было зарегистрировано по крайней мере 287 тыс. самоубийств с леталь­ным исходом, из них 72, 8% было совершено мужчинами. Самым поразительным был рост уровня самоубийств среди мужчин в возрасте от 15 до 34 лет. Например, уровень само­убийств мужчин в возрасте от 25 до 34 лет возрос почти на 30%, а у женщин их возраста снизился почти на 20%.

Сексуальная агрессивность. к

числу проблем, которые способствуют сексу­альной агрессивности мужчин, относится социальный стереотип, согласно которому

мужчина должен быть инициатором сексу­альных отношений и контролировать сексу­альное общение. Кроме того, мужчинам не­позволительно обнаруживать свое незнание и неуверенность в сексуальных вопросах. Как мужчины, так и женщины считают, что от­ветственность в сексуальных отношениях ле­жит на мужчинах. Такие требования могут быть по плечу некоторым мужчинам, но от­нюдь не всем. Сочетание ощущения слабости и собственной неадекватности, которые муж­чины не могут выразить прямо, и необходи­мости демонстрировать искушенность в сек­суальных отношениях приводит некоторых мужчин к избиению женщин или насилию над ними. В 1983 г. около 30 тыс. мужчин было арестовано за изнасилование, 88% из них — в возрасте от 18 до 44 лет. Обследова­ние, проведенное еще в 1957 г. С. Киркпат-риком и Е. Канином, обнаружило, что при­близительно 56% опрошенных студенток в течение учебного года сталкивались с сексу­альной агрессивностью со стороны мужчин. Около 21% принуждались к сексуальной близости с применением насилия или угроз насилия. Д. Рассел в своем исследовании (1975) пишет, что "изнасилование можно по­нимать как крайнее проявление качеств, счи­тающихся сверхмужественными в нашем и во многих других обществах. Секс является той ареной, где представления о мужественности проявляются наиболее интенсивно, особенно теми мужчинами, которые ощущают свое бессилие в остальных сферах жизни".

Те же самые социальные нормы "мужест­венности" скрываются и за избиением жен­щин. Согласно А. Мак-Кормик' (1979), к пло­хому обращению с женщинами ведут три мотива: 1) мужчина считает, что он имеет право бить женщину; 2) побои считаются за­конным способом решения проблем; 3) муж­чине необходимо установить свою власть над женщиной.

Взрослые мужчины

Д. Левинсон и другие (1978) различают четыре взрослых периода развития мужчи­ны — раннюю, среднюю, позднюю и совсем позднюю взрослость, а также переходные пе­риоды. Характерными чертами ранней взрос­лости они считают концентрацию внимания на профессии, семье и обществе, энергич­ность и быстрое взросление. Средняя взрос­лость (к середине жизни) является основной стадией, характеризующейся меньшей энер­гией, но высоким авторитетом и некоторым ограничением жесткости внутренних и внеш­них требований к индивиду. Поздняя взрос-

лость может включать утрату достигнутого положения, сопровождается уменьшением влияния и новым балансом между личностью и обществом. М. Фаррел и С. Розенберг

(1981) не считают, что все американские
мужчины переживают кризис в середине
жизни. Они выделили четыре типа мужчин
этого возраста: антигерой; мужчина, обрет­
ший ложную зрелость; философ; человек,
разочарованный в жизни и мстящий окружа­
ющим. В выборке было представлено всего
12% мужчин, переживающих кризис и относящихся к типу "антигерой". Философ (32%) спокойно переживает середину жизни и поэтому процветает. Остальные две категории мужчин (56% выборки) занимают оборони­тельную позицию, становятся все более уяз­вимыми, агрессивными и мстительными.

Красной нитью в исследованиях мужско­го развития проходит утверждение о том, что социальные нормы мужественности легче преодолеваются или вовсе отбрасываются, начиная с середины жизни. Мужчины в зре­лом возрасте приобретают андрогинные чер­ты, свойства обоих полов.

Новые определения мужественности

Андрогиния. Попытки заново опреде­лить нормы мужественности участились в 70 — 80-е годы, когда были расширены пред­ставления об андрогинии как о перекрещива­нии ролей и отличительных особенностей мужчин и женщин. К. Соломон и Н. Леви

(1982) собрали литературные эссе, в которых
превозносилась потребность мужчин быть
уязвимыми, эмоциональными и зависимы­
ми, подобно женщинам, и одновременно
сильными, последовательными и лидирую­
щими. Дж. Плек (1981) считал андрогинию
промежуточным состоянием, которое будет
вытеснено представлением о мужественности
как уникальном сочетании черт характера и
способностей, позволяющем справляться с
трудностями. Это значит, что одни мужчины
будут иметь предпочтения, некогда считав­
шиеся женскими, у других же будут преобла­
дать традиционные мужские склонности.
А. Сарджент (1977) сформулировала объе­
диняющий лозунг: "Удел женщины не только
секс, а мужчины — не только успех".

Движение за освобождение муж­чин. Стандартная теория новых социальных норм для мужчин утверждает, что движение за освобождение мужчин является ветвью в борьбе за гражданские права, права женщин и гомосексуалистов. Почти в каждой значи­тельной работе, где андрогиния признается

 

МУЖЧИНЫ

90

91

МУЖЧИНЫ

 

идеалом, предполагается, что движение за освобождение мужчин идет вслед за этими движениями. Б. Эренрейх (1983), однако, бросила вызов этой точке зрения. Она заме­тила, что со времен второй мировой войны мужчины бунтуют и что другие движения, в том числе антифеминистская реакция 80-х годов, явились результатом мужского бунта. Она предложила следующие альтернативные трактовки мужского восстания: инфантиль­ное бегство от ответственности, приспосабли­вание к потребительской культуре и движе­ние против притеснения мужчин в современном обществе как на работе, так и дома. Она указала на целый ряд проявлений интерпретации мужского бунта: от "бунтов­щиков в серой фланели" (примерных работ­ников и отцов семейств, уставших от ответст­венности) до поколения битников, а также на стрессы и сердечные заболевания у муж­чин — руководителей среднего звена, андро­гинию в контркультуре 60-х годов и, наконец, на мужское освободительное движение.

Отцовство. Наряду с освобождением мужчин от ролевых норм возобновился инте­рес к отцовству — к представлению о мужчи­не не только как о родителе и добытчике, но и воспитателе. Хотя лишь 2% детей моложе 18 лет жили только с отцом в 1983 г. (по срав­нению с 21% детей, живших только с ма­терью), в абсолютных цифрах в указанном году существовало 737 тыс. семейных домо-хозяйств с одним ребенком моложе 18 лет, главой в которых был одинокий мужчина. Если учесть, что в некоторых семьях более одного ребенка, то свыше миллиона детей воспитываются исключительно отцами. Про­блемы, связанные с отцовством, включают охрану прав отцов, воспитание детей, их роль в семьях, где работают оба родителя, пробле­му отчимов, роль отцов-гомосексуалистов. Все проблемы родителей-женщин сейчас рассматриваются в приложении к современ­ным мужчинам, в соответствии с андрогини-ческой тенденцией.

Социальные программы для мужчин

Социальные программы для мужчин получают все большее распространение. На­пример, в крупных городах существуют груп­пы самопомощи, такие, как "Анонимные ал­коголики", "Анонимные драчуны" (для тех, кто жестоко обращается с женами), а также группы, объединяющие "любителей" детей и мужчин с другими проблемами. Противоре­чия, связанные с самодостаточностью, по­требностью в друзьях и в зависимости, а с

другой стороны — с чувством одиночества, могут быть решены именно в таких группах. Р. Льюис (1978) сформировал принципы групп интимного общения, в которых прини­маются во внимание гомофобия и антипатия к уязвимости и открытости и которые способ­ствуют самораскрытию и расширению чувст­ва привязанности к другим людям. Е. Плек и Дж. Плек (1980) сделали обзор статей о муж­ских группах, созданных для повышения со­знательности, и составили библиографию по этой теме. Они назвали работу мужчин в этих группах "мужским освобождением". Т. Стейн (1982) описал мужские группы по повыше­нию сознательности и мужские психотера­певтические группы, появившиеся примерно в 1971 г. Деятельность этих групп направлена на изменение поведения и представлений о мужественности.

Группы драчунов. Социальные ра­ботники принимают особо активное участие в новой работе в группах драчунов. Дж. Эдл-сон (1984) описал программу работы с такой группой, которая включает: самонаблюдение за событиями до, во время и после эпизодов жестокости; осознанную работу с иррацио­нальными импульсами; умение находить альтернативные способы решения конфликт­ных ситуаций, умение расслабиться и создать возможность обсудить личные проблемы в группе воздействия. Эта программа, основан­ная на рационально-эмоциональной тера­пии, помогает мужчинам преодолеть убеж­денность в том, что человек должен иметь абсолютный контроль над ситуацией, не мо­жет вполне контролировать свои эмоции и что его поведение полностью обусловлено внешними обстоятельствами.

Программа "Избавление от агрессивно­сти", разработанная Д. Сондерс (1984), так­же представляет собой программу для работы с группой мужчин-драчунов. Большинство мужчин рассматриваются как застенчивые, ненастойчивые, склонные к депрессии и при­том ревнивые и чувствительные к критике. При этом подходе тренируется настойчи­вость, умение справляться с обидами, иссле­дуются социальные и личностные корни аг­рессивности.

Одной из первых профессиональных служб является Социальная служба для мужчин против домашнего насилия, расположен­ная в Бостоне. Важнейшая цель этой службы заключается в том, чтобы предотвратить гру­бое поведение у мужчин, а на следующем этапе помочь им осознать свои эмоции, нау­читься контролировать их и обращаться за помощью. Применяется и групповое кон-

сультирование. П. Нейдиг, Д. Фридман и Б. Коллинз (1985) помогают супружеским парам "сдерживать семейные конфликты". Их группы состоят из супружеских пар, же­лающих остаться вместе и не допускать наси­лия во взаимных отношениях.

Заключение

Изменения в жизни мужчин в современ­ном обществе столь же значительны, как и изменения в жизни женщин, хотя они в мень­шей степени предавались публичной огласке и политизации. Между тем они весьма акту­альны для современного общества. Такие ценности социальной работы, как самореа­лизация и обычные человеческие потребно­сти, могли стать и стали ведущей идеологической и практической силой в осво­бождении и раскрепощении мужчин.

Филип Лихтенберг

См. также: Гомосексуальность: мужчины; Женщины; Насилие в семье; Сексуаль­ность; Эволюция человека: биологиче­ский аспект; Эволюция человека: психологический аспект; Эволюция че­ловека: социокультурный аспект.

• Balswick J. О. (1982). Male Inexpressiveness. In: К. Solomon, N. В. Levy (Eds.). Men in Transition: Theory and Therapy (p. 131 —150). N. Y.: Plenum Publishing Corp. • Bartolome F. (1972). Executives as Human Beings. — Harvard Business Review, 50(6), 62—69. • BrannonR., David D. (1976). The Forty-Nine Percent Majority: The Male Sex Role. Reading, Mass.: Addison-Wesley Publishing Co. • Cecone M. V., Ruble D. N. (1978). Beliefs About Males. —Journal of Socia! Issues, 34(1), 5—16. • Doyle J. A. (1983). The Male Experience. Dubuque, Iowa: William C. Brown Co. • Edleson J. L (1984). Working With Men Who Batter. — Social Work, 29(3), 237—242. • EhrenreichB. (1983). The Hearts of Men. N. Y.: Anchor Press. • Farrell M. P., Rosenbergs. D. (1981). Men at Midlife. Boston:

Auburn House Publishing Co. • Gove W. R., Tudor J. F. (1973). Adult Sex Roles and Mental Illness. — American Journal of Sociology, 78 (4), 812—835. • Jourard S. (1971). The Transparent Self. N. Y.: VanNostrandReinhold. • KnegelL. (1979). On Men and Manhood. N. Y.: Hawthorn Books. • Levinson D. J., et al. (1978). The Seasons of a Man's Life. N. Y.: Alfred A. Knopf. • Lewis R. A. (1978). Emotional Intimacy Among Men. — Journal of Social Issues, 34(1), 108—121. Maccoby E. E., Jacklin С N. (1974). The Psychology of Sex Differences. Stanford, Calif.: Stanford University Press. • McCormick A. (1979). Men Helping Men Stop Woman Abuse. — Boston, Mass.: EMERGE. • Neidig P. H., FriedmanD. H, CollinsB. S. (1985). Domestic Conflict Containment: A Spouse Abuse Treatment Program. — Social Casework, 66(4), 195—204. • Norton J. L. (1982). The Effects of Changing Sex Roles on Male Homosexuals. In: K. Solomon, N. B. Levy (Eds.). Men in Transition: Theory and Therapy (p. 151 — 164). N. Y.: Plenum Publishing Corp. • O'NeiU. M. (1982). Gender-Role Conflict and Strain in Men's Lives. In: K. Solomon, N. B. Levy (Eds.). Men in Transition: Theory and Therapy (p. 5—44). N. Y.: Plenum Publishing Corp. • Pleck E. H., Pleck J. H. (1980). The American Man. Englewood Cliffs. N. J.: Prentice-Hall. • Pleck J. H. (1981). The Myth of Masculinity. Cambridge, Mass.: M. I. T. Press. • Russell D. (1975). The Politics of Rape: The Victim's Perspective. N. Y.: Stein & Day. • Sargent A. G. (1977). Beyond Sex Roles. St. Paul, Minn.: West Publishing Co. • Saunden D. G. (1984). Helping Husbands Who Batter. — Social Casework, 65(6), 347—353. • Solomon K., Levy N. B. (1982). Men in Transition: Theory and Therapy. N. Y.: Plenum Publishing Corp. • Staples R. (1978). Masculinity and Role: The Dual Dilemma of Black Men. — Journal of Social Issues, 34(1), 169—183. • Stein T. (1982). Men's Groups. In: K. Solomon, N. B. Levy (Eds.). Men in Transition: Theory and Therapy (p. 275—307). N. Y.: Plenum Publishing Corp.

 

НАБЛЮДЕНИЕ И КОНТРОЛЬ В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ

НАБЛЮДЕНИЕ

И КОНТРОЛЬ

В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ

Наблюдение и контроль во всех профес­сиях проходят одинаковые стадии развития. Контролеры решают вопрос о принятии но­вых членов, регулируют полномочия, уста­навливают стандарты практической работы и профессиональной этики, согласовывают различные уровни монополии на решение. Тем не менее в наблюдении и контроле в со­циальной работе проявляются свои отличи­тельные, характерные черты.

Социальную работу отличают ее особые связи с другими профессиями и социальными институтами. По традиции социальные ра­ботники реализуют связующие, посредниче­ские и защитные социальные функции, одно­временно выполняя свою главную функцию предоставления отдельным лицам и семьям практических услуг агентств и частной прак­тики, расширение сферы которых началось после второй мировой войны. Социальные работники имеют сегодня широкий спектр деятельности. Усиление социальной работы нашло свое отражение в расширении ее ра­мок и неоднозначности профессиональных функций.

Современные профессиональные руко­водители социальной работы не только при­нимают, но и используют эту неоднознач­ность. Вероятно, нельзя достичь абсолютной ясности по поводу функций работников орга­низаций социального обслуживания. Широ­кий диапазон видов деятельности и охватыва­емых ситуаций, возможно, частично объясняет, почему наблюдение и контроль рассматриваются то как образовательный процесс, то как процесс управления, то как смешение того и другого (А. Кадушин, 1985). Содержащаяся в данной статье точка зрения заключается в том, что, хотя контролеры обычно выполняют несколько функций, спе-

цифические стили, содержание и методика их деятельности по наблюдению и контролю возникли из социального контекста предо­ставляемых услуг и самой их природы.

То, что степень бакалавра социальной ра­боты была принята в качестве степени на­чального уровня и что растет занятость выпу­скников высшей школы непосредственно в сфере предоставления услуг, привлекает внимание к обучающей функции наблюде­ния и контроля. Это основывается на объяс­нимом интересе к повышению влияния соци­альных работников, особенно со степенью магистра социальной работы (МСР). С этим связан рост значения консультирования как при обучении практической социальной ра­боте, так и при подготовке работников с выс­шим образованием. Зачастую консультации компенсируют нехватку должным образом подготовленных работников агентств со сте­пенью МСР. Так как консультирование явля­ется структурированным процессом, при котором даются советы и проясняются про­блемы клиентов и профессиональной практи­ки, оно становится более или менее равно­значным наблюдению и контролю с его удовольствиями и головными болями.

Процесс развития

По мере организации и расширения со­циальных услуг, по мере осмысления работы по изучению условий жизни неблагополуч­ных семей и помощи им в области наблюде­ния и контроля возник индивидуальный наставнический подход, соответствующий ин­дивидуальному подходу к каждому случаю. На особое значение, придаваемое обучающей функции наблюдения и контроля, также по­влияло развитие университетской подготовки профессионалов, которая дополнила преоб­ладавшую ранее подготовку на базе агентств по социальной работе. Наблюдение и конт­роль всегда были главным способом передачи знаний и умений от опытного работника к неопытному, от подготовленного к неподго-

товленному, а в области профессионального образования — от преподавателя и руководи­теля практики к студенту.

Хотя базовые теоретические знания и практические умения, требуемые для предо­ставления услуг, продолжают считаться зна­чимыми, основы теории и практики инструк­тирования не пользовались достаточным вниманием. Обычно предполагалось, что умения, необходимые для оказания услуг, легко могут быть трансформированы в уме­ния, необходимые для обучения других тому, как эти услуги оказывать. Хотя наблюдение и контроль связаны с теорией образования (в особенности теорией Джона Дьюи), развитие в этом направлении шло не в рамках этой теории, а в свете того, как оно может быть согласовано, например, с теорией психоди­намики личности (А. Гиттерман и И Мил­лер, 1977).

Когда наблюдение и контроль приобрели большое значение в обучении и практической деятельности, был сделан акцент на важности самосознания и самопознания для понимания других людей и оказания им помощи (Д. Ха-мильтон, 1955; К. Мансон, 1983; А. Каду­шин, 1985). Этот акцент на практическую контролирующую деятельность привел к по­пытке прояснить и слегка изменить роль кон­тролера, сформировал истинное представле­ние о средствах и следствиях работы контролера, а также позволил поддерживать непосредственную работу агентств и устано­вить стандарты обслуживания.

В последние несколько десятилетий в ли­тературе по наблюдению и контролю начали появляться новые темы, отражающие значи­тельные изменения в условиях практической работы, достижения в области профессио­нального образования и вновь проявившийся интерес к социологическим знаниям и тео­рии. Эти темы включают:

1. Интерес к самой системе агентств, к уместности теории организации для форми­
рования представлений о роли и функциях
контролера, а также к влиянию организаци­
онных процессов на наблюдение и контроль
(И. Миллер, 1960; П. Блау и У. Скотт, 1962).

2. Обеспокоенность напряженностью и кон­фликтами, сопутствующими действиям кон­тролера, когда он соединяет административ­ную и образовательную функции (А Лидер, 1957; Д. Девис, 1965; А. Гиттерман, 1972).

3. Новое в использовании консультаций, наблюдений за однородными группами, ко­мандных наблюдений и контроля, а также различных групповых методов наблюдения и контроля для дополнения или замены тради-

ционно главного метода — индивидуального собеседования. Вариантом подобных наблю­дения и контроля является появление одно­родных групп поддержки, особенно в стрессо­вых ситуациях — например, при общении с преступниками, виновными в жестоком об­ращении с детьми и женами, и их жертвами.

Роль наблюдения и контроля

Социальные работники часто выражают недовольство по поводу наблюдения и конт­роля за ними, особенно по поводу чрезмерной зависимости при применении традиционных форм. Они хотят, чтобы их считали практи­кующими профессионалами, а не контроли­ровали.

На ранних этапах профессионального становления на основе модели "наставник— ученик" определяются знания и формируют­ся принципы практической работы. До тех пор, пока знания не приобретают передавае­мые, обобщенные формы, практиканты учат­ся, следуя примеру наставника, и их успехи зависят от компетентности и статуса послед­него. Для потенциального нанимателя важны сведения о том, кто готовил ученика, так как эго дает ключ к пониманию того, что и как может делать новичок. Для учеников или вы­пускников, ищущих свою первую работу, лич­ность наставника становилась решающей при выборе работы. Значимость роли наставника, хотя и в меньшей степени, сохраняется и по­ныне. Например, лицам, которые стремятся стать членами Академии дипломированных социальных работников, требуется по мень­шей мере в течение двух лет после получения степени магистра работать под наблюдением.

Однако современные студенты учились несколько иначе и, возможно, у наставников и контролеров с иными установками, чем у их предшественников. Теперь факультеты соци­альной работы обучают умениям более широ­кого диапазона и делают это на основе разви­той и более полно разработанной суммы знаний. Но старые модели сохраняются, и традиционные способы деятельности меня­ются медленно. Предполагается, что новоис­печенному работнику все еще необходим пристальный контроль в течение неопреде­ленного отрезка времени и что улучшение профессиональной работы главным образом основывается на постоянном наблюдении и контроле.

Данный подход обладает тем преимуще­ством, что он обеспечивает единообразие дей­ствий и контроль за ними, пока администра­ция получает информацию о происходящем. Пристальный контроль со стороны наставни-

 

НАБЛЮДЕНИЕ И КОНТРОЛЬ В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ

НАБЛЮДЕНИЕ И КОНТРОЛЬ В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ

ка также до некоторой степени помогает за­щитить интересы клиента, так как взаимо­действие социального работника и клиента становится более раскрытым для тех, кто не­сет ответственность за предоставляемые ус­луги. Однако пристальный контроль может иметь тенденцию к ограничению профес­сиональной самостоятельности и творческого развития практического работника. Профес­сиональная практика требует возможностей для самообразования, развития индивиду­альности и способности сопротивляться навя­зываемым в организационном порядке еди­нообразию и конформизму. Конечно, сохранять единство процедур и стандартов обслуживания необходимо, но профессио­нальная деятельность требует индивидуаль­ного подхода

Хотя пристальный контроль иозначает повышенное индивидуальное внимание, уде­ляемое работнику и его деятельности, он так­же имеет тенденцию к конформизму и куль­тивированию обрядности в отношении практической работы. Он укрепляет иерар­хические административные структуры и ор­тодоксальность правил и процедур. Иерархи­ческое построение, предполагающее, что первоочередное значение имеет потребность данной организации в контроле и отчетности, зачастую мешает гибкости, которая требуется для профессиональной деятельности с ориен­тацией на клиента. Считается, что предан­ность работника своей организации будет ограничиваться и вытесняться его преданно­стью интересам клиента, а также профессио­нальным интересам за рамками данной орга­низации, если он будет отходить от принятых в "его" организации стандартов деятельности и поведения.

Смягчить эти противоречия можно путем отделения административных функций на­блюдения и контроля от их обучающих функ­ций. При этом в сферу административного контроля вошли бы вопросы трудовой нагруз­ки, учета, производительности и того, на­сколько последователен работник в примене­нии практических процедур. Обучающая функция использовалась бы по мере потреб­ности, через помощь консультантов или дру­гих работников со специальным опытом и знаниями.

Хотя контроль предполагает и админист­ративные, и обучающие функции, в условиях агентств, он, по сути, является функцией ад­министрирования и в первую очередь приме­няется при приеме проделанной работы. Стиль контроля в социальной работе зависит от характера предоставляемых услуг. Лечеб-

94

ные или консультационные услуги, направ­ленные на оказание помощи клиентам в про­яснении и переосмыслении их проблем, порождают соответствующие виды контроль­ной деятельности. Контролер должен помочи практическим работникам четко осознавать их собственные чувства и восприятие, чтобы помочь клиенту.

Контроль существует не ради самого ра­ботника, а в интересах обслуживания. Конеч­но, характер обслуживания, профессиональ­ная культура и учет условий, при которых люди работают наилучшим образом, требуют от администрации обеспечить образователь­ный и индивидуальный контроль, но акцент однако, по-прежнему делае1ся на практи­ческую работу. Эффективность контроля на практике определяется тем, насколько ус­пешны попытки помочь работникам улуч­шить их деятельность и повысить гибкость реагирования на запросы клиентов.

Условия обслуживания

Однако не всегда ясно, какое обслужива­ние является лучшим. В социальной работе требуется, чтобы работник уверенно действо­вал в условиях значительной неопределенно­сти, что требует подходить индивидуально к каждому случаю и каждому работнику. Обес­покоенность вопросами отчетности породила попытку определить матрицу желаемых и до­стижимых результатов, по которым и оцени­вать практическую работу, но назвать эту попытку полностью успешной нельзя. Ори­ентация на максимальную отчетность неиз­бежно лишает "своего лица" почти все разно­видности практики. В том, как люди в действительности говорят, чувствуют и объ­ясняют свое поведение, отсутствуют какие-либо модели и парадигмы. В отчетности боль­шее внимание может быть обращено на нужды организации, чем на нужды клиента, особенно во время финансовых затруднений. Поскольку контроль должен придавать осо­бое значение соответствию инструкциям, контролер прежде всего может ориентиро­ваться на цель не усугублять и без того небле­стящее финансовое положение организации. Контролеры, озабоченные этой целью, могут закрывать глаза на действия, которые не от­вечают в полной мере интересам клиента.

То значение, которое по традиции прида­ется записи взаимоотношений клиента и ра­ботника, является как бы признанием органи­зацией того факта, что в распоряжении контролера нет легкодоступных средств уз­нать, что же происходит в процессе оказания помощи клиенту. Умный контролер дает со-

 

веты, мудрый контролер больше знает, чем говорит. Он слушает, считая, что практиче­ская работа является средством для понима­ния самого работника. В конечном счете эффективный контроль помогает работнику ответственно подходить к выполнению его функций и поощряет процесс самопознания. Это повышает вероятность того, что действия работника пойдут на пользу другим людям.

Однако происходят существенные изме­нения в степени подконтрольности обслужи­вания и возможностях клиентов. Это зависит от условий обслуживания. При обычном ин­дивидуальном собеседовании подконтроль­ность невелика или отсутствует вовсе, за исключением тех сведений, которые предо­ставляет сам социальный работник. Кроме того, можно контролировать условия процес­са оказания помощи. Эти факторы, помимо всех прочих, могут объяснять довольно при­стальное внимание, которое уделяется конт­ролю в практике индивидуального консуль­тирования.

Типичная ситуация в группе несколько отличается от этой. Происходящее в группе не только затрагивает всех ее участников, но к тому же часто становится очевидным и для других людей в организации. Члены группы беседуют друг с другом и людьми, не входя­щими в группу, формируя таким образом свои собственные представления и понима­ние происходящего. Не будет необоснован­ным предположить, что записи в группе имеют дополнительной целью защиту со­циального работника.

У работы с группой есть еще одна особен­ность, которая не всегда бывает очевидной при работе с отдельными лицами. Это та власть, которая имеется в распоряжении чле­нов группы для оказания воздействия на со­циального работника. Для эффективности своей работы социальный работник должен в значительно большей степени учитывать представления и требования, исходящие от группы, чем при оказании помощи индиви­дуальному клиенту. Хотя в традиционной сфере обслуживания семей наблюдалось ус­тойчивое развитие групповых услуг, отмеча­лась также некоторая неоднозначность их оценки. Возможно, частично это произошло из-за изменения роли социального работни­ка, требующего отказа от некоторой доли контроля над его практической деятельно­стью. Вероятно, работнику хочется, чтобы такая работа контролировалась меньше, чем работа с отдельными клиентами.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: