 |
В современной западноевропейской и американской политической литературе сложилось несколько трактовок термина «демократия».
|
|
|
|
Первая – «минималистская концепция». Её представители (например Й.Шумпетер) рассматривают демократию как систему управления, в которой граждане через механизм выборов делегируют институтам свои права на политическую власть. Задача демократических институтов заключается в обеспечении контроля над деятельностью народных представителей и реализации принципа сменяемости власти.
Ая концепция – «инструментальная». Её представители (Г.Алмонд, Т.Парсонс, С.Верба) видели в демократии совокупность правовых норм и предпочтений граждан. Подобную ситему можно представить как набор правовых механизмов, призванных обеспечить равновесие в обществе – «механический агрегат».
Ья – совещательная. Эта концепция постулирует, что решения в демократическом государстве принимаются посредством дебатов и совещаний. Её представители (Ю.Хабермас, например) утверждают, что демократичность политической системы прямо пропорциональна её политической открытости.
Ый подход – концепция «демократии соучастия» - основан на идее участия граждан в управлении. Речь идет о готовности граждан интересоваться политической жизнью и влиять – через механизм выборов, публикаций в СМИ или судебных разбирательств – на действия власти и выработку правовых норм. Представители этого подхода (Х.Арендт, А.Шлезингер) ставят на первое место гражданскую активность – готовность населения принимать решения и нести ответственность за их последствия.
Ый подход – юридический – выводит демократию из категорий гражданской и конституционной свободы. Её представители (В.Леонтович, М.Ориу) полагают, что устойчивая демократия возможна там, где конституционное право (гарантии политических прав и свобод) дополняется гражданским (незыблемость прав гражданина на собственность).
|
|
|
Общепризнанными основами демократической системы считаются:
- принятие норм гражданского права, основанного на наличии у граждан неотчуждаемой частной собственности;
- наличие механизма свободных выборов, обеспечивающих сменяемость власти,
- отношение к государству как выразителю воли большинства населения;
- разделение власти на три независимые друг от друга ветви: законодательную, исполнительную, судебную.
- наличие независимой судебной власти;
- существование развитой публичной сферы – открытого процесса принятия политических решений и контроля над ним со стороны СМИ.
- согласие граждан участвовать или, по крайней мере, интересоваться деятельностью государственных институтов.
Эти характеристики в совокупности образуют ту модель, которая в западной политологии называется «либеральной демократией». Данная концепция зародилась в англосаксонской политической философии XVII века. В дальнейшем она пережила несколько модификаций. Во-первых, она была дополнена теорией гражданского общества. Во-вторых, в нее был привнесен социальный мотив. В-третьих, в общественно-политической мысли США и Западной Европы появились проекты создания «сообщества демократических государств».
Как мы видим, само понятие демократии является достаточно сложным и многогранным. Немало копий может быть сломано в дискуссиях её приверженцев об особенностях этого феномена. Это ещё не считая того, что существуют очень серьезные сомнения вообще относительно возможности её практического воплощения в реальности. Все это требует широкого обсуждения в научном и экспертном сообществе. Однако реальность последней четверти века внесла здесь свои коррективы, во многом направив международные дискуссии в узкие рамки проблемы распространения демократии.
|
|
|
Во многом, это было связано с тем, что под воздействием демократических преобразований в социалистических странах после 1991 года возродилось утраченное в конце XIX века представление о единстве мира и его поступательном движении в одном направлении. Эти тенденции привели к появлению концепции «расширения демократии» как мирного варианта распространения либерально-демократических норм. Идеологической основой этой политики на некоторое время стала теория демократического транзита. Но постепенно она трансформировалась. Появились работы о необходимости помочь частично свободным и несвободным странам перейти в разряд свободных. Отсюда следовал вывод о возможной поддержке «зрелыми» демократиями борьбы «незрелых» за право на либерально-демократические ценности. При администрации Клинтона наработки были преобразованы в комплексную внешнеполитическую стратегию. А в 1994 году на саммите НАТО был принят тезис о тождестве процессов «расширения демократии» и «расширения НАТО». В этом смысле «демократизация» 11 стран Центральной и Восточной Европы прошла успешно: в три этапа (1999, 2004, 2009) они были приняты в члены Североатлантического альянса.
Иной вариант демократизации был реализован в странах Латинской Америки. Ключевым механизмом содействия процессам демократизации в этом регионе Запад видел принятие ими либерально-экономической модели (в соответствии со сформировавшимися в 1980-х гг. представлениями о взаимосвязи либеральной демократии с рыночной экономикой). Инструментом такого содействия стала политика МВФ, который стал выдавать кредиты только при реализации условий «Вашингтонского консенсуса». Результатами такой политики стали финансовые кризисы в Мексике (1994), Бразилии (1998), Аргентине (2002). Латиноамериканцы не оценили всю прелесть процессов демократизации и привели к власти в 2000-х гг. леворадикальные или умеренно-левые правительства.
Схожие процессы происходили и в России. Левая оппозиция обвиняла курс Ельцина в ущемлении национального суверенитета ради демократизации по западным схемам. Постепенно все более распространенным становилось ощущение, что условием демократизации России выступает её одностороннее ядерное разоружение. Эти настроения усиливались на фоне растущего беспокойства вокруг расширения НАТО, гуманитарного вмешательства и энергетической безопасности. После отказа РФ от ратификации первоначального варианта Договора СНВ-2 (1995) и американских проектов СНВ-3 (1997,2000) в западных СМИ последовали публикации о «провале российского демократического транзита».
|
|
|
На протяжении 1990-х гг. под предлогом помощи в процессах демократизации западные страны воздействовали на сферы, которые прежде считались прерогативой национального суверенитета. В результате к началу 2000-х политика «расширения демократии» стала все более ассоциироваться в незападных странах с политикой ограничения суверенитета в интересах Запада.
В начале же XXI века стратегия Запада по поддержке демократических реформ и расширению демократии становится все более агрессивной. Теперь «зрелые демократии» в открытую занялись сменой режимов. Мягким вариантом этой политики стал феномен «цветных революций», которые прокатились по Югославии (2000), Грузии (2003), Украине (2004), отчасти Ливане (2005) и Киргизии (2005). Жестким – политика «принудительной демократизации» силой. Был официально принят тезис о моральной оправданности «гуманитарного вмешательства». В 2001 и 2003 гг. эта стратегия была реализована в Афганистане и Ираке соответственно.
Стратегия «принудительной демократизации» вызвала серьезные изменения в общественно-политической мысли в теории либеральной демократии. В первые годы XXI века американские неоконсерваторы преобразовали концепцию «глобального гражданского общества» в доктрину «демократической империи». И, по сути, пойдя лишь немного дальше своих предшественников, они сорвали с тех маску. Оказалось, что установка о приоритетности либерально-демократических ценностей над национально-государственными была лишь в одном шаге от отождествления интересов «глобального гражданского общества» с национальными интересами США и отчасти стран ЕС.
В результате, идея «принудительной демократизации» вызвала резкое отторжение у сторонников распространения демократии ненасильственными методами (в том числе в старых членах ЕС). Однако проблема была глубже – теория либеральной демократии лишилась её наиболее привлекательного компонента: восприятия процессов демократизации как распространения «зоны мира».
|
|
|
