Что значит играть по-новому?

 

Более быстро? Вряд ли. Ведь и так наш хоккей славится как самый скоростной в мире. Один крупный западный журналист как-то даже назвал его «сума­сшедшим» хоккеем.

Да, скорость наших хоккеистов — и игроков сбор­ной СССР и спортсменов ЦСКА в частности — до­статочно велика.

Мало того, эта скорость обусловливает даже опре­деленный технический брак в действиях наших масте­ров. Но, с другой стороны, нам всегда казалось, что высокий, «сумасшедший» темп — это наше большое преимущество, ибо в этом отно-шении с нами соперни­чать не может никто.

По-видимому, в ближайшее время нужно ждать не только высокой скорости от одного игрока, но и уве­личения суммы скоростей звена, когда хоккеисты син­хронно, будто по мановению дирижерской палочки, действуют в заданном темпе.

Однако беспредельно усиливать темп нельзя. Ведь человеческие и игровые возможности — скорость бе­га на коньках и количество передач — ограничены все-таки какими-то рамками. Да и бег здесь необычен. Хоккейное поле — не гладкая ледяная дорожка, где все решает чистая скорость и техника движений конь­кобежца. Хоккей — это бег с шайбой, движение к во­ротам соперника вместе с партнерами, движение, где тебе изо всех сил мешают противники. Площадка огра­ничена — особенно не разгонишься. Но, тем не менее, скоростной порыв остается нашим грозным оружием на многие годы, хотя, повторяю, скоростные возмож­ности спортсмена не беспредельны.

Второе направление, по которому может идти раз­витие хоккея, — увеличение и пополнение технического арсенала спортсменов.

Но хотя в совершенствовании техники нет види­мых пределов, мы вправе утверждать, что техника — это время, понимая, что для ее качественного скач­ка необходима смена поколений. Но ведь нам надо спешить, наверстывая то историческое отставание, что отделяет нас от канадской профессиональной школы хоккея.

Так мы пришли к выводу, что главным направле­нием наших поисков должна стать тактика. Именно здесь возможности для творчества, пробы, про-грессса поистине беспредельны.

А тут еще не давал покоя профессор от футбола Феола с его идеями новых тактических построений, которые были весьма эффективны.

В самом деле, тактика игры в футбол на протяже­нии жизни одного поколения, на моей только памяти, претерпела существенную трансформацию. Было вре­мя, когда играли с двумя защитниками, тремя полуза­щитниками, и пятерка нападающих выстраивалась при этом почти в одну линию (2—3—5). Потом появилась система «дубль-вэ»: три защитника, два полузащитника, оттянутые назад полусредние и, напротив, вы двинутые вперед крайние и центральный нападающие (3—2—5). Позже стали играть с тремя защитниками и тремя полузащитниками (3—3—4). Появился в не­которых командах лишний защитник, так называемый «чистильщик». И вот, наконец, Феола вместе со сбор­ной Бразилии утвердил в мировом футболе принци­пиально совершенно новую схему расположения игро­ков на поле, где функции всех футболистов стали ины­ми (4—2—4).

Менее заметно менялась тактика игры в хоккее. Классическое построение хоккейной команды: вратарь, два защитника и три нападающих — оставалось не­изменным. Несколько менялись лишь функции игро­ков. Сначала играли два позиционных защитника. Потом появился блуждающий защитник, что-то вроде хавбека — полу-защитника.

Проходят годы, и вот еще одна новинка, блуж­дающие форварды. Их игра отличается не только про­дольными, но и диагональными перемещениями, взаи­мозаменяемостью. Они выходят за рамки своих узких желобков. Но пока еще местами меняются только крайние нападающие, а центральный держится в обо­роне. Позже один из защитников стал подключаться к атакам. Это позволило внести взаимо-заменяемость всех нападающих как между собой, так и с активно действующими защит-никами.

А теперь начали все играть по принципу: - «пять в атаке, пять в обороне».

Игра всей пятерки стала носить осмысленный ха­рактер. По-новому раскрылись возможности хоккеи­стов. Так играет сейчас большинство команд.

И вот тут мы столкнулись с неожиданной труд­ностью. Хоккеистам при большой активности защит­ников, при высокой маневренности нападающих, их гибкое взаимо-заменяемости стало на площадке тесновато.

Часта стали возникать ситуации, когда принятая нами система игры (все в атаке, все в обороне) из-за чрезмерного скопления игроков на одном участке по­ля теряла часть своих преимуществ.

Нужно было найти выход их этого положения: предложить новую расстановку спортсменов на поле, создать новые амплуа, дать ребятам необычные, инте­ресные задания.

Предвижу, что мне могут возразить — мол, не все еще команды в нашем хоккее в совершенстве освоили систему игры «пять в атаке, пять в обороне», к чему же искать уже сегодня что-то новое.

Так же, как в природе нет универсального, спасаю­щего от всех: болезней лекар-ства, так, разумеется, и в хоккее нет единой универсальной «системы», уст­-
раивающей все команды.

Однако чемпионат мира в Вене подтвердил, что пора думать не только о сегодняшнем, но и о завтраш­нем дне хоккея. Все команды усилили скоростной ма­невр, научились решать в каждом игровом эпизоде объемные тактические задачи большими силами. На­ша манера игры пристально изучается и перенимается, и потому мы должны вести поиски новых тактических ключей к будущим нашим победам, если хотим по-прежнему оставаться лидерами.

 

С ЧЕГОЖЕ НАЧАТЬ?

 

Мы много думали, с чего же начинать наши по­иски, наши эксперименты. Кое-кто склонялся к тому, чтобы попробовать наиграть несколько различных тактических расстановок, а потом уже по результатам выбрать одну — наилучшую.

Но это было бы неправильно. Искать, как говорит­ся, наобум, на ощупь нельзя. Тем более если такие эксперименты связаны с людьми, со спортсменами, с ломкой их игровых навыков и игровой психологии. Поиски должны вестись планомерно, продуманно, и потому мы начали... с карандаша.

Долгие дни и вечера, ночи, недели просиживали мы с Борисом Павловичем Кулагиным, хорошим тре­нером и педагогом, над макетом хоккейного поля, со­ветовались друг с другом, что-то принимали, что-то отвергали. Но самое главное — много спорили.

Мы видели, что в существующей тактической рас­становке хоккеистов есть немало изъянов. Ведь весь современный хоккей нацелен исключительно на ворота противника, на результативность. Это, конечно, пра­вильно. Но при нынешней расстановке спорт-сменов на поле мысли о защите, обороне отходят на второй план. Так играют даже канадцы, а именно они и — это несмотря на то, что в последние годы канадцы оста­вались в мировых чемпионатах за чертой призеров, — являются нашими основными соперниками на междуна­родной арене.

Любопытно, что так же действуют и канадские профессиональные хоккейные команды. Их тактика проста — все на ворота. И они мчатся туда, едва за­владев шайбой.

Надо сказать, что при росте скорости игроков и их технического мастерства такие прорывы становятся все опаснее и опаснее, и не только для противника. Очень часто, увлекшись атакой, пятерка не успевает пере­строиться, и неожиданная контратака противника за­вершается голом в незащищенные ворота.

Значит, надо серьезно думать и о безопасности на­ших ворот.

При существующей тактике игры мы, к сожалению, не можем иметь постоянно действующего перед воро­тами защитника. Игра все время складывается так, что один из наших защитников должен, действуя в обороне, идти в угол для единоборства с соперником, а второй, играя в эти мгновения с другим нападаю­щим противника, не может обеспечить страховку остальных.

Вот и получается, что сейчас у нас не хватает иг­рока в обороне, хотя тактика позиционной или смешан­ной обороны дает в общем-то достаточный запас проч­ности (за счет оттягивающегося назад форварда). Но опасение, что соперники будут рваться к воротам, что их высокая техника может в такой ситуации при­нести свои результаты, если у наших ворот не будет лишнего, надежного стоппера, долгие годы не давало нам покоя.

Представьте себе самую элементарную комбина­цию. Атакующий соперник, ворвавшийся в угол поля у наших ворот, при первой же попытке защитника атаковать его пробросит шайбу за воротами в проти­воположный угол поля. Теперь туда, вслед за нападаю­щими противника, должен идти и наш хоккеист. Но кто именно? Тот, кто в дальнем углу, не успеет. Остается тот, кто находился только что у ворот, на самом опасном месте — на «пятачке». Теперь там пу­стота.

И если где-то проиграно единоборство, то сразу возникает неприятная для обороняющихся голевая ситуация. Атакующий соперник выиграет в главном — во времени. Смена фланга атаки ведется быстро пасом, передачей шайбы, в то время как смена позиций игроками — маневром, перемещением хоккеистов на площадке, но... попробуй догони шайбу! Неизбежно в обороне наших ворот появляется тактическая тре­щина: если защитник перед воротами будет ждать партнера, то мы опоздаем вступить в единоборство на фланге, если же наш защитник устремится на фланг, то оголится зона перед воротами.

Итак, нужен хоккеист, который постоянно находил­ся бы на этом «горячем» месте, нужен стоппер с огра­ниченным у себя в зоне радиусом действия.

Стоппер должен быть сильным и смелым спортс­меном, обязан уметь ловить шайбу на себя. Ничего, что он ограничен в сфере действия, что он не имеет права рисковать, увлекаться атаками, проходами впе­ред. Этот центральный защитник несет особую ответ­ственность, он — наша палочка-выручалочка. Только он, этот стоппер, последний из полевых игроков, может еще исправить какую-то ошибку партнеров, под-
чистить огрехи их игры.

Итак, стоппер.

Затем, предполагали мы, кроме центрального защитника, в нашей системе будут еще два хавбека (полу­защитника). Помню, в 1937 году вышла книга Д. Ванишека о футболе. Она называлась «Три защитника». И вот там впервые прозвучала крылатая фраза: «По­кажите мне при игре с тремя защитниками вашу по­лузащиту, и я скажу о силе вашей команды».

Фраза эта стала столь популярной потому, что отражала суть дела: вес хавбеков в футболе стал необы­чайно велик.

А в хоккее? Почему бы нам, хоккеистам, не при­дать такое же значение полу-защитникам? И у нас могут быть хавбеки — игроки с определенным амплуа, проде-лывающие большой объем работы, умеющие и обороняться и остро, внезапно атако-вать.

При нынешней общепринятой системе игры атака готовится с участием обоих защитников. Но готовят эту атаку они лишь с помощью паса. Их движение впе­ред в ходе атаки или контратаки ограниченно. Им нель­зя рисковать, ведь сзади никого нет.

В новой же тактической системе только один хок­кеист готовит атаку, ограничиваясь лишь пасом. Два других (хавбеки) могут свободно двигаться вперед, играть более творчески, с широким маневром,; пред­ставлять более реальную угрозу для чужих ворот.

Таким образом, теперь в атаках могут постоянно участвовать не три, как прежде, а четыре хоккеиста. И в то же время им не так тесно в зоне противника как при игре «все в атаке», а потому и шире простор для маневра и творчества всех спортсменов.

Оба нападающих в новой системе действуют в яр­ко выраженном атакующем стиле, с них во многом снят груз оборонительных функций, у них развязаны руки для большого тактического риска.

Но во всем этом новом тактическом построении мы должны были избежать универсализации хоккеистов. И об этом я уже писал выше.

Итак, все пятеро в новой системе имеют новые функции. Хавбеки особенно активны в средней зоне, сейчас там у нас не три, а четыре (вместе с нападающим) игрока.

Нападающие имеют большой простор. На ширине поля в 30 метров теперь действуют уже не три, а лишь два игрока. И потому форварды сейчас имеют для диагонально-поперечного маневра по 15, а не по 10 метров. Значит, у нынешних напада-ющих должны быть поистине широкие крылья.

Теперь представьте общую схему расстановки хоккеистов на поле, и вы легко убедитесь, что стало просторнее всем, в том числе и центральному защитнику.

Из военной тактики известно, что атака по-настоя­щему, сильна и опасна только в том случае, когда она поддерживается из глубины.

Это истина не только в военной тактике, это истина и в хоккее. И потому успех штурма ворот соперника прямо связан с эшелонированным построением атаки.

При новой системе хоккеисты активно атакуют двумя рядами, и тем самым создаются предпосылки для неожиданного вклинивания хавбеков в переднюю линию.

И четверо атакующих, потеряв шайбу в зоне соперника, будучи уверены в стоппере, не спешат откатываться к синей линии. Они получают воз­можность для самого активного прессинга, ибо каж­дый игрок, сражающийся за шайбу, постоянно ощущает активную поддержку минимум трех парт­неров.

Такая игра не могла, по нашим расчетам, не при­нести определенного аффекта.

 

ОТ СЛОВА К ДЕЛУ

 

Но пока это были рассуждения — слова, не прове­ренные в игре.

Теперь нужно было, чтобы в новую систему искренне и горячо поверили сами игроки, чтобы они страстно боролись за ее утверждение.

Я очень боялся, что может повториться история, свидетелем которой я был в 1946 году.

Я играл в знаменитой футбольной команде ЦДКА. В те годы нас тренировал Борис Андреевич Аркадьев, один из самых мудрых футбольных наставников. Ду­ховное богат-ство, интеллект, своеобразие языка, ка­кой-то тренерский нюх, умение видеть в каждом фут­болисте его личную перспективу — все это выгодно выделяло в то время Бориса Андреевича.

Я учился у него, любил и люблю его; многим, считаю, обязан ему.

И вот у этого-то тренера произошла однажды зна­менательная и не совсем обычная история.

Как-то на собрании он сказал нам, что теперь мы будем играть по-новому, по системе 3 — 3 — 4, то есть с тремя защитниками, тремя полузащитниками и че­тырьмя нападающими.

Футболисты, подумав, решительно высказались против.

То была команда великолепных мастеров, знающих и умеющих в футболе все. Те-перь-то я понимаю, что Борис Андреевич, замечательный педагог, допустил психологическую ошибку. Вместо того чтобы подгото­вить ребят к своему решению постепенно, исподволь, подготовить новую систему игры теоретически, заинте­ресовать в ней своих подопечных, он неожиданно объ­явил о своих предложениях на общем собрании команды.

Ребята не приняли новую систему, не почувствова­ли к ней интереса, она пока-залась им совсем ненуж­ной. Ведь они и так побеждали. Армейские футболи­сты не приняли новое, потому что были убеждены, что от добра добра не ищут. Вот так и получилось, что правильная и чрезвычайно интересная идея тренера не была поддержана спортсменами.

А ведь Аркадьев был для футболистов непререка­емым авторитетом.

Видимо, Борис Андреевич неудачно выбрал момент для объявления новых тактических построений, види­мо, не учел психологического настроя футболистов сво­ей команды.

А главная задача как раз и заключалась в том, чтобы убедить ребят, что имен-но они в первую оче­редь заинтересованы в новой тактике, ибо в ней, в этой так-тике, кроется их игровой взлет. Но этой столь необходимой агитации за новую систему и не хватило.

А жаль. Ведь для предлагаемой Аркадьевым так­тики в ЦДКА были прекрасные исполнители. В ли­нию хавбеков Борис Андреевич хотел перевести Ва­лентина Николаева, сильнейшего в то время в стране полусреднего. А в полузащите армейцев тогда играли такие мастера, как Алексей Водягин, Вячеслав Со­ловьев, Александр Виноградов. На три места было четыре классных игрока!

Теперь, когда прошли долгие годы футбольных тактических поисков, мне особенно обидно за похоро­ненную тогда интересную идею. Кто знает, может быть, не Феола и бразильцы, а мы праздновали бы в свое время большую счастливую победу.

Начиная работу над новой тактической систе­мой, я очень боялся, чтобы не повторилась та же исто­рия.

Мы больше всего опасались такой ситуации, когда ребята начнут осваивать новое, не поверив в него, не видя 8 нем большого будущего. Мы хотели, чтобы хоккеисты ак-тивно и горячо боролись, понимаете, боролись за новую систему, с глубокой личной заинтересованностью доказывали ее права на жизнь, нам нужно было, чтобы спортсмены понимали, что только играя по новой системе, они могут добиться больших личных успехов.

И тогда было решено не трогать наших именитых «гроссмейстеров», а обратиться к хоккейным новобран­цам, к тем, кто только еще пришел в команду, у кого не было пока громкого имени. Откровенно говоря, эти хоккеисты были согласны играть как и где угод­но, лишь бы завоевать в команде свое постоянное место.

На место стоппера был поставлен молодой защит­ник Олег Зайцев, бывший тогда в большом хоккее еще новичком.

Хавбеками решили попробовать Евгения Мишакова и Валентина Сенюшкина. К сожалению, Валентин из-за своего излишне мягкого характера на эту роль не подошел. Ему не хватало настойчивости, работо­способности. Недостаточна была у него и скоростная выносливость, не хватало «взрывных» качеств. И потому со временем на его место был переведен Игорь Ромишевский.

Нападающими в этой пятерке стали Юрий Моисеев и Анатолий Ионов.

Пробовался в хавбеки и Дроздов, но у Анатолия оказалось маловато выдумки, так необходимой хавбе­ку, его игра в какой-то степени была однообразна и скучна. Толя часто опаздывал к быстро развивающимся событиям, и потому в действиях этой важней­шей линии порой образовывались тактические длинноты.

 

МОЖЕТ ЛИ ТРЕНЕР

ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАТЬ

С ИГР0К0М

Но здесь я хотел бы несколько отвлечься от исто­рии рождения и становления новой тактики игры и рассказать об эпизоде, который произошел спустя три года после тех дней, когда Анатолий Дроздов пробо­вался на место хавбека.

К началу XX юбилейного чемпионата страны в ЦСКА сложилась ситуация, когда целое звено игро­ков стало как бы лишним.

Подросли воспитанники нашей хоккейной школы Владимир Викулов, Виктор Полупанов, и все вдруг за­метили, что молодые хоккеисты по мастерству своему ничуть не уступают опытным и заслуженным мастерам, ветеранам армейского коллектива.

Вот тогда-то Анатолий Дроздов почувствовал, что он как бы не у дел, что он стал вроде бы «лишним» игроком, что у него нет постоянного места в основном составе и он не может больше рассчитывать играть в ЦСКА долгие годы, — молодежь наступает. Толя обратился к руководству ЦСКА с просьбой отпустить его в родственную команду, в спортивный клуб Ленин­града, где он начинал играть.

— В конце концов, — пояснил он, — я хочу быть игроком основного состава...

И тогда же у нас с Борисом Павловичем Кулаги­ным состоялся такой разговор с Дроздовым.

Мы спросили Анатолия:

— У тебя обида или какие-нибудь претензии к нам? А? Мы понимаем, что тебе неприятно быть все время запасным... Но в чем, на твой взгляд, виноват» мы, что ты так и не стал хоккеистом высокого полета?

Толя возразил:

— Нет, нет, вы все сделали, я благодарен вам, что стал здесь мастером спорта, получил несколько медалей чемпиона СССР.

Толя помолчал, потом добавил:

— Хотя... хотя... Мне немного обидно, что вы на мне экспериментировали...

Это было неожиданно и, пожалуй, неприятно...

Правда ли, что мы экспериментировали с Дроздо­вым? И имели ли мы вообще право на такой экспери­мент?

Толя Дроздов пришел к нам защитником. Однако в компании с выдающимися мастерами, которые играли тогда и играют сейчас в ЦСКА (Н. Сологубов, И, Трегубое, А. Рагулин, В. Кузькин, Э. Иванов), рассчитывать на постоянное место ему было трудно. И потому мы решили попробовать Дроздова на месте центрального напа-дающего. А нам как раз не хвата­ло центрфорварда в звено к Леониду Волкову и Анатолию Фирсову. Им нужно было придать физиче­ски сильного, смелого игрока. Та-ким хоккеистом и был Анатолий.

Именно на этом месте Дроздов и добился наивыс­ших успехов в своей спортивной биографии. Стал ма­стером спорта и чемпионом страны.

Но даже в этом амплуа, в этой тройке, играя вме­сте с Волковым и Фирсовым, он не показывал того, что мы от него ждали. Он уступал, и довольно замет­но, по классу своим партнерам, и потому в первую сборную страны в это звено вместо него включился Виктор Якушев из московского «Локомотива».

Дроздов оставался один, когда его товарищи уезжали со сборной. Он грустил, скучал, переживал, на­верное, обижался на нас, тренеров.

Мы побаивались его одиночества: действительно тяжело, когда твоим товари-щам поручают более ответственное задание, а тебя на это задание не берут. Такие переживания по-человечески понятны.

Шли годы, партнеры Дроздова росли, а Толе по-прежнему не хватало для классной игры какой-то изю­минки, своеобразия, неповторимости, выдумки. Тре­нировался, он подчас с некоторой ленцой, и оттого раз­рыв в уровне мастерства между ним и его партнерами продолжал расти.

Мы не могли не считаться с тем, что звено от этого страдает, и потому решили ввести Дроздова в наше экспериментальное, звено-«систему», предложив ему новую роль — хавбека. Нам казалось, что он иначе покажет себя в новой роли, откроет в себе какие-то неизвестные и нам и себе самому качества. Ну, а кроме того, надеялись — вместе с хоккеистами, с которы­ми он теперь будет играть, Дроздов, может быть, по­падет в сборную. Ведь идти вместе, рядом легче, чем догонять а одиночку.

Но этот эксперимент оказался неудачным. Толя так и не смог избавиться от какого-то уныния, пове­рить в свои силы, тренироваться с большей заинтере­сован-ностью. Есть в этом и наша вина? Может быть. Но мы не могли не идти на этот эксперимент. Ведь нам хотелось, чтобы Анатолий Дроздов нашел свое место, мы стремились усилить им и звено и всю команду. Не случайная прихоть и не какой-то каприз заставили нас рисковать. Именно его, Дроздова, интересы толкнули нас на это решение.

Может быть, мы должны были его поддержать под локоток?

Не думаю. Спорт требует от человека его собствен­ного мужества. А Толя — спортсмен способный, не бесталанный. Но ему не хватало терпения. Одной из черт мужества.

Однако ошибка наша была в том, что, начиная, экс­перимент, мы не заручились согласием Дроздова. И я чувствую сейчас свою вину, что не сказал ему, не преду-предил о возможности неудачи. Я старался тогда убедить его лишь в том, что он непременно добьется успеха…

Но вот иной пример. Анатолий Фирсов, как из­вестно, дебютировал в «Спар-таке», играя там цент­ральным - нападающим. Первые свои матчи в составе армейцев он провел в привычном амплуа. Однако поз­же я увидел, что Анатолий может стать весьма: пер­спективным крайним нападающим. Обычно действия крайних нападающих в известной мере зависят от действий их партнера — центрфорварда, от его умения «загружать» товарищей работой. Но Фирсов сам ини­циативен, быстр, умеет брать игру на себя и потому может успешно сыграть даже тогда, когда центральный напада-ющий проводит матч слабо,

Мы перевели Фнрсова на край, и, как показало время, этот эксперимент ока-зался удачным. Ныне Анатолии — хоккеист экстра-класса.

Уверен: любой тренер имеет право на игровой экс­перимент, с хоккеистом. Иначе добиться чего-то нового просто невозможно. Нельзя решать сложные творче­ские задачи, усовершенствовать тактику без риска, пробы, возможных неудач.

Но при этом необходимо, чтобы и сам хоккеист, был активным участником эксперимента. Думал и искал вместе с тренерами. В большом спорте нельзя не экспериментировать.

Мы, тренеры, очень мало, робко экспериментиру­ем, на нас слишком давят очки. Но разве у команды могут быть всегда только успехи? Может, имеет смысл завести какую-то новую шкалу для определения качества тренера, педагога, творца? И оценивать ра­боту тренера не одними очками. Ведь этого недоста­точно. Не только количество набранных командой оч­ков, но и классные хоккеисты, воспитанные этим тре­нером, его вклад в обогащение тактического арсенала отечественного хоккея — вот что должно служить эта­лоном искусства тренера.

 

РАДОСТИ И ОГОРЧЕНИЯ

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: