О соревновании между звеньями

 

Идея такого соревнования появилась у нас давно. Мы искали новый стимул повышения активности хок­кеистов. Но как в спортивных играх, в хоккее в част­ности, проводить это соревнование, чтобы оно стало объ­ективным показателем и мастерства спортсмена и сте­пени его преданности интересам команды?

Легко проводить подобные соревнования в тех ви­дах спорта, где уровень искусства спортсмена можно измерить в килограммах, сантиметрах, секундах. Там можно конкретно сказать, кто сильнее, перспективнее, талантливее. Значит, и нам предстояло найти такую форму контроля и учета действий звена и отдельного хоккеиста, которая позволяла бы весьма конкретно, ар­гументированно оценивать действия спортсмена на хок­кейной площадке.

Но как все это сделать? До недавнего времени мы ограничивались лишь эдаким визуальным учетом, где существенную роль играло то, как смотрится, выглядит на поле спортсмен. Мы могли смотреть на матч, рас­суждать о нем, фотографировать те или иные эпизоды, но предъявить игроку какие-то конкретные претензии, поставить конкретные задачи было трудно.

Лет десять назад родилась идея контроля и учета действий хоккеистов. Мы взяли «на карандаш» всю иг­ру, разбили ее на какие-то главные элементы, опреде­лили, как будем их учитывать. Довели эту нашу мысль до сведения игроков, провели несколько экспери-ментов, и сейчас, вот уже на протяжении шести лет, сбор­ная СССР ведет совершенно конкретный анализ дей­ствий всех игроков и звеньев и тем самым имеет воз­можность сравнивать степень полезности действий того или иного звена.

Этот учет ведется не только как соревнование меж­ду звеньями. Игра хоккеистов сравнивается с дейст­виями их конкретных соперников.

Но когда мы решали вопрос о проведении учета и соревнования, то сразу же пришлось считаться и с тем, что соревнование между форвардами в количестве за­брошенных шайб может породить премьерство, и пото­му во избежание этого мы не учитывали, кто автор шайбы, — для нас прежде всего важна результатив­ность звена в. целом, всей пятерки. Как мало, на­сколько меньше, чем партнеры по команде, пропустит шайб то или иное звено — в. этом нельзя не видеть действий всех пяти хоккеистов.

Однако тем не менее мы не ушли и от индивидуаль­ного анализа действий игроков. Например, рассматри­вая игру защитников, мы учитываем умение их пользо­ваться силовым единоборством, ловить шайбу на се­бя, качество и количество начинаемых ими контратак, умение быстро и своевременно выходить из зоны, обыгрывать противника и создавать острые голевые моменты.

Когда-то, лет пять-шесть назад, многие игроки, особенно ведущие, не понимали, точнее, не принимали, на­шу идею. Главное, говорили они, выигрывать, играть мощно и энергично, и если команда выиграла, то, зна­чит, каждый сыграл хорошо.

Но мы постоянно напоминали своим питомцам, что команда — это не только целостный коллектив, но и — об этом тоже нельзя забывать — группа отдель­ных игроков, из которых складывается этот коллектив, и вовсе немаловажно, сколько раз хоккеист бросил шай­бу в ворота, сколько дал пасов, сколько раз подставил себя под бросок соперника, отобрал шайбу, сколько километров пробежал за матч, сколько раз шел на до­бивание, сколько раз оказывал помощь партнеру.

В конце концов это важно — сколько вложил уси­лий в копилку победы, кон-кретный хоккеист, участник матча.

Практикуя такую систему учета, мы повысили от­ветственность каждого игрока. Хоккей, хочу еще раз напомнить, — это не только семнадцать против семна­дцати, не только шесть против шести, одновременно находящихся на площадке, но и игрок, играющий про­тив игрока.

(Кстати, хочу сказать, что при включении хоккеиста в состав своей команды, я непременно следую этому принципу — может ли игрок переиграть своего опеку­на; если нет — вряд ли доведется ему надеть форму хоккейной команды ЦСКА.)

Учет действий спортсменов ведется сейчас самими игроками, теми, кто не участвует в матче. К учету это­му хоккеисты сейчас уже привыкли, он кажется им вполне естест-венным и необходимым. Ребята поняли, что учет этот ведется не для тренера, а в конце концов для них самих, чтобы им помочь понять свои сильные и слабые стороны.

Наш учет позволяет планировать победу над будущим соперником.

На чемпионате мира в Вене соревнование между звеньями принесло свои плоды, особенно в те дни, ког­да во многом решалась судьба чемпионской короны.

Так получилось, что очень сильное звено Старшинова, где все матчи весьма надежно играл сам Вячеслав, с большим энтузиазмом действовал Борис Майоров, к встрече со шведами подошло с низким показателем — 9 заброшенных и 3 пропущенные шайбы, тогда как зве­но Альметова забросило к этому; дню 12, и пропустило лишь одну шайбу, а полупановское соответственно име­ло еще большую разницу заброшенных и пропущенных шайб — 22: 2. И в других показателях звено Старшинова значительно уступило товарищам.

Разумеется, мы понимали, что дебютанты сборной молодые хоккеисты Виктор Ярославцев и Александр Якушев пока не могут встать вровень с большими мас­терами. Но, продумывая план игры с «Тре Крунур», мы учитывали, что Борис и Вячеслав не только клас­сные, но и самолюбивые мастера, которые верят в при­нятый нами учет игры звеньев, понимают и ценят его объективную значимость и, естественно, тоже стремятся быть в числе ведущих. Нам, команде, важно было, что­бы никто не потерял возможности бороться за право быть наиболее результативным, чтобы все имели реаль­ные шансы быть лучшими. Вот почему мы сказали на собрании коллектива, что все игравшиеся до сих пор матчи, по сути дела, были прикидкой, увертюрой к чем­пионату, все настоящее начинается только сегодня и потому весь учет действий звеньев начинается сначала.

Такое решение позволило всем игрокам начать борь­бу как бы заново, старшиновское трио почувствовало, что оно может еще бороться за лучшее место в команде.

Перед игрой мы побеседовали со старшиновским звеном, причем пригласили только Бориса и Славу: хо­тели выяснить настроение этих больших мастеров. Дополнительно провели тренировку, где отработали тактику выхода из зоны, — то, что не получалось на турнире у звена. Накануне матча мы старались похва­лить ребят, подбодрить их, поговорили с защитниками, играющими с этой тройкой, — В. Давыдовым и В. Кузькиным, и попросили их возможно более вни­мательно и старательно поддерживать ребят, помо­гать им. Переговорили с ведущими хоккеистами коман­ды, попросили их успокоить товарищей, вдохнуть в них уверенность.

Стоит ли напоминать, что решающую шайбу ка­надцам забросил В. Старшинов, что последние три встречи эта тройка провела сильнее, чем предыдущие?

Это, возможно, и был некоторый обман: мы ведь отошли от старых традиций, когда лучшие определя­лись по сумме всех игр чемпионата. Но мы вынуждены были это сделать ради поддержки товарищей, членов нашего коллектива, у которых игра пока не шла, не получалась.

Первичный анализ матча, учет игры ведут запас­ные хоккеисты. На следующем матче мы выставляем их на игру, и теперь ведут учет уже те, кто вчера играл и несколько скептически относился к замечаниям запасных. После этого ребята начинают с большим ува­жением относиться к тем, кто анализирует их игру.

Такой формой работы мы убивали сразу двух зай­цев: приучали ребят к строгости в оценках, во-первых, и к умению анализировать игру партнера, во-вторых. Выступая в следующем матче, ребята помнили, это за ними тоже, следят и что поэтому, они не имеют права повторять те ошибки, которые подметили они же сами вчера у своих товарищей.

 

 

СПЕЦИАЛИСТ, УЧИТЕЛЬ,

ПСИХОЛОГ, РЕЖИССЕР...

 

Тренер... Учитель... Психолог... Специалист... Режиссер...

УЧИТЕЛЬ. Нас часто сравнивают с учителями.

Не совсем точное, как мне кажется, сравнение. Работа у нас много сложнее, чем у учителя, по той простой причине, что деятельность школьного или инсти­тутского педагога в отличие от нас может быть... бес­проигрышной.

Не так уж просто, конечно, добиться, что все твои ученики будут переводиться из класса в класс, успеш­но сдавать экзамены, курсовые, дипломные, контроль­ные. Но никто учителям не препятствует, не старается помешать его воспитанникам. У них нет соперников.

А у нас? Если выигрывают питомцы тренеров А и Б, то это значит, что непременно проигрывают воспи­танники тренеров К и Л. Иначе быть не может. Если ты побеждаешь, набирая очки, то кто-то, проигрывая, отдает их твоей команде. Кто-то из тренеров работает менее результативно, чем этого хотелось бы руководите­лям спортивного общества, коллектива, болельщикам. Победы не приходят ко всем тренерам. В спортивных играх они и не могут прийти ко всем; В этом, и, пожа­луй, только в этом, отличие тренера от педагога. А по духу своему он прежде всего воспитатель.

Вопросы, которые приходится решать тренеру, по­рой бывают невообразимо трудны.

В январе 1967 года, когда мы готовились к венско­му чемпионату мира, в сборной было немало трудностей. И одна из них была обусловлена тем, что многие хок­кеисты устали от бесконечных игр чемпионата — кален­дарь составлен сейчас так, что играть порой приходится через день-два, а то и два вечера подряд. Особенно устали ведущие хоккеисты сильнейших двух клубов — «Спартака» и ЦСКА. На их плечи пала двойная, если не тройная, нагрузка. Им пришлось выступать на два фронта — в клубе и в национальной сборной, причем в своей команде они зачастую проводили времени на площадке вдвое больше, чем положено.

Но устали спортсмены не только физически. Произошел нервный спад. Та нерво-трепка, которая коснулась сборной команды, весьма отрицательно отозвалась
на состоянии ряда хоккеистов..

Теперь вам будет понятно, почему однажды ко мне подошел Александр Альметов и сказал, чтобы в сбор­ную его не включали.

Я, естественно, попросил Сашу объяснить мне все подробно.

Александр честно признался, что в чемпионате страны большинство матчей он провел слабо, да вот и в печати появились высказывания, что Альметов уже не годится в национальную команду.

— Я, — сказал Саша, — старался эти годы быть на уровне требований сборной. Сейчас в меня больше не верят, видимо, я действительно уже не гожусь...
А позориться сам и позорить хоккей наш не хочу... Не имею права...

Это был джентльменский поступок. Не часто спортс­мен находит в себе мужество отказаться от сборной, отказаться от всеобщего внимания и восхищения.

Хоккеист редко хочет покинуть команду сам — поэтому нужно было особенно внимательно вслушаться в его аргументы.

Как должен был отнестись я к этой просьбе? Как следовало вести этот тягостный разговор? Хотя Александр еще довольно молод, он давно играет в ЦСКА, и я за это время очень привык, привязался к нему.

Легче всего, конечно, было бы согласиться с Альметовым и включить в сборную вместо него какого-то молодого парня, мечтающего о сборной, о большом хок­кее, о славе. Такие кандидаты в сборную, кстати, у нас были.

Но разве это было бы справедливо? Разве было бы справедливо вот так, просто, поставить крест на одном из наиболее замечательных мастеров отечественного
хоккея? Нет, это было бы большой ошибкой. Ведь я-то хорошо знаю Альметова — человека очень често­любивого и честного, хоккеиста, двенадцать лет отдав­шего спорту, не раз поднимавшегося на высшую ступеньку пьедестала почета, гроссмейстера хоккея, кото­рый немало сделал, чтобы мы назывались пятикратными. Альметов — умница, не только умный тактик — умный человек.

Почему же он пришел к такому решению? Почему появилось неверие в собственные силы? Может, и вправду слаб и в свои 27 лет он, как спортсмен, уже «кончился» и ни на что не способен? А может, просто слишком болезненно воспринимает критику, даже и справедливую, заслуженную (а Саша в этом году заслужил критику)? Одним словом, трудно было сразу ответить на эти вопросы, понять для себя, что проис­ходит с моим подопечным, и я предложил Альметову перенести нашу беседу на следующий день, чтобы мы оба могли подумать, взвесить все «за» и «против», по­спорить с самими собой.

На следующий день Альметов снова зашел ко мне. Настроение его было прежним.

Однако мне хотелось переубедить Сашу. Подумав, я пришел к твердому убеж-дению, что он как хоккеист не сказал пока своего последнего слова. Я постарался убедить Александра, что мы с Аркадием Ивановичем верим в него, в него верят ребята, что он должен дока­зать всем скептикам, и себе в том числе, что силы еще есть. И первое, что следует, на мой взгляд, ему сде­лать, — засучить рукава и работать, работать, честно работать.

Я напомнил Альметову, что он не заурядный хок­кеист, каких сейчас много, а спорт-смен с большим име­нем и имя это надо беречь. Можно, конечно, уйти с большой сцены и сейчас, чемпионом мира, но вряд ли имеет моральное право так поступать спортсмен-ком­мунист, который при желании мог бы еще играть и играть. Нужно только взять себя в руки. Больше того, я прямо сказал Альметову, что мы — и команда ЦСКА, и сборная, и весь наш хоккей — в нем нуждаемся и верим в него, ждем многого. Я подходил к этому раз­говору с точки зрения профессиональной: Альметов и сейчас еще сильнее молодых хоккеистов.

Александр колебался. Желания его и мысли раздваи­вались. Сомнения терзали его.

Все-таки тогда мне удалось переубедить Альметова. Он решил пока не уходить из хоккея.

Мы договорились с Сашей о дополнительных тре­нировках, я высказал ему кри-тические и конструктив­ные соображения по поводу выполнения им своих функ­ций центрального нападающего. Он согласился со мной и обещал поработать над усилением своей игры.

Я совершенно счастлив, что этот трудный вечер принес свои плоды. Альметов прекрасно провел весь венский чемпионат мира, был там запевалой наших атак.

Но, разумеется, все обстояло не так просто, как я здесь излагаю. Скажу откровенно, что на каком-то этапе нашей подготовки к Вене и у меня появились сомнения в возможности возрождения былого Альме­това. Я не сомневался в его таланте, но беспокоился, что Саша не сумеет перебороть самого себя, не заста­вит себя работать так, как нужно, а от него в этих условиях требовалась работа вдвойне напряженная — слишком много было упущено.

Альметов в марте стал чемпионом мира в пятый раз, вошел в символическую сборную мира, составляе­мую журналистами многих стран. Но тут же снова ре­шил уходить из хоккея. Но теперь уже не только из сборной. И из своего родного клуба. Из ЦСКА, где прошла вся его спортивная жизнь. Александр решил посвятить себя целиком учебным занятиям в Военно-бронетанковой академии.

Говорят, что время — лучший врач. Я тоже стал в это недавно верить.

Когда Саша подал рапорт, я сказал ему, чтобы он не торопился, но поскольку он уже не был уверен, что оста­нется в хоккее (сомневался в этом и я), то мы пришли к выводу, что надо ставить в состав тех, кому придется бороться за восстановление утраченных позиций в следующем сезоне. Вот почему мы играли последние матчи сезона без Альметова. И финал Кубка, как ни тяжело было играть без гроссмейстера, мы выиграли.

Но, встречаясь с Альметовым, я чувствовал, что у него самого есть большие сомнения в верности сво­его решения. И вот однажды вместе с супругой он по­просил встречи для серьезного разговора и спросил, как бы поступил я, будучи на его месте.

Я сказал, что учиться в академии заманчиво — кто же откажется от возможности приоб-рести высокую квалификацию военного специалиста.

Но ведь при этом Саша практически должен будет уйти из хоккея, которому он посвятил лучшие годы. Но стоит ли игнорировать тот опыт, какой в нашем хок­кее имеют лишь единицы. Мне кажется, что будущее Альметова скорее всего должно быть связано со спор­том, он может стать хорошим тренером, специалистом, спортивным руководителем. В этой области ему и нуж­но совершенствовать свое искусство. Вот почему я ска­зал Альме-тову, что его учеба должна быть логическим продолжением всей предыдущей жизни и пото-му есть определенный смысл поступить в институт физкультуры, а с хоккеем пока не расставаться.

— Но, — оговорился я, — ты стал хуже играть, и тебе немало сил нужно положить, чтобы восстановить свою прежнюю игру.

Не дав мне договорить, Александр сказал, что со­гласен со мной, что ой решил поступать в институт физкультуры, что он согласен не отдыхать летом ни одного дня и работать столько, сколько нужно, чтобы вернуть былой уровень мастерства.

Мы договорились, что он пересмотрит некоторые свои взгляды на спортивный режим, на отношение к тре­нировкам.

Я в тот день был рад, что Альметов еще будет слу­жить нашему хоккею.

Но не изменит ли он снова своего решения? Хватит ли у него силы духа, вы-держки и терпения?

Оказалось, что нет. Не хватило. Уговаривать его я не стал. Не имел права. Тренеры совсем не всесильны...

Тренер... Специалист». Психолог... Учитель... Ре­жиссер...

ПСИХОЛОГ. Вспоминаю время начала нашей со­вместной с Аркадием Ивановичем работы в сборной. Нам тогда советовали сразу взять третьего человека для руководства командой — психолога.

То были годы, когда вся спортивная обществен­ность находилась под впечатлением замечательных побед бразильцев, когда все говорили, что у тренера южноамериканских футболистов Феолы есть психо­лог — доктор Гослинг (потом, правда, выяснилось, что он врач-психиатр).

Однако и тогда, во время «бразильского» бума, и сейчас я остаюсь верен своему убеждению, что команде не нужен иной человек, кроме тренеров. Не нужен спе­циалист-психолог.

(Кстати, не могу понять тех футбольных тренеров, которые приглашают во время подготовки к сезону легкоатлетов или гимнаста для проведения специальных тренировок по этим дисциплинам. Не думаю, что это верно: разве могут хорошо знать они, что именно из гимнастики или легкой атлетики нужно моим подопечным.)

Вернемся к хоккею. Как и любой другой вид спорта, он имеет свою неповторимую специфику. И если я, хоккейный тренер, не очень хорошо знаю гимнастику или баскетбол, те подсобные виды спорта, которые нуж­ны для совершенствования атлетизма у хоккеиста, то мне нужно просто прийти к специалисту, посовето­ваться с ним, прочесть кучу литературы, но работать все-таки с хоккеистами должен я сам. Только я отлично знаю своих ребят, только я могу тренировать их так, как это нужно тому или иному спортсмену, только я, наконец, могу решить, нужно ли вообще это упражне­ние, задание хоккеисту в принципе.

Теперь, полагаю, вам понятен мой взгляд на роль врача-психолога. Как бы хорошо ни знал он команду, я все-таки знаю ее лучше, лучше знаю хоккей, и неза­чем кому-то постороннему заниматься какими-то душе­спасительными, «психологическими» беседами с моей командой. Как можно укрепить дисциплину, привить хоккеисту порядочность, трудолюбие или, предполо­жим, заставить его преодолевать страх, как приучить его умно, творчески тренироваться, уметь жертвовать собой в интересах команды, как, наконец, можно с ним говорить, если ты не провел сегодня вместе с ним тре­нировку, не разделил тяжесть работы?!

Впрочем, хочу оговориться. Наверное, я воюю с вымышленным персонажем. Наверное, психолог коман­ды представляет собой что-то иное, чем думаю я. Но что поделаешь: у нас в командах психологов нет, а о зарубежных я читал лишь, что они подолгу якобы умело беседуют со своими спортсменами.

Но я в такие беседы, в таких психологов не верю. Именно потому и считаю, что посторонний человек команде не нужен.

Я думаю, что тренировка, где существуют отличный контакт и великолепная словесная или, может быть, чисто зрительная связь, взаимопонимание, при котором игрок с одного взгляда понимает, что хочет от него тренер, а тренер — в чем игрок просит ему помочь: вот этот контакт, это взаимопонимание, умение найти общий язык с игроком, подсказать ему правильное ре­шение (на тренировке, в игре ли) — вот это и есть психология.

Мы с Аркадием Ивановичем отвергли идею при­глашения психолога.

Психология — это знание тех людей, которые вместе с нами работают. Это труд объемный, интересный. Это коллектив, где есть партийная и комсомольская организации. Это крепкое ядро. Это общественность, которая поддерживает нас в трудные минуты.

Вот вам задача для психолога. Решит ли он ее? Что нужно сделать, какие меры принять, чтобы команда, каждый буквально игрок ни в коем случае не испуга­лись соперника, и одновременно задача, сопряженная с первой, — чтобы никто не недо-оценил его? Как найти эту середину, где каждый серьезно, тщательно готовит­ся к игре и твердо верит в победу?

Психолог, даже талантливый, будет, видимо, вести продолжительную, но весьма абстрактную беседу со спортсменом или целой командой. Он, не будучи спе­циалистом хоккея, вынужден говорить общие слова, а ведь ребятам нужно доказать, почему мы имеем основания не бояться соперника, почему у нас есть причины верить в победу. Надо с карандашом в руках выписывать, чертить, сравнивать компоненты игры двух команд. Нужно знать соперника и точно подсказать хоккеисту, в первую очередь молодому, на что надо рассчитывать, как действовать, чтобы завоевать победу.

А это не так просто. Знаю по собственному опыту.

Как-то наш армейский хоккеист, спортсмен, уважае­мый в команде мастер, которого я очень люблю и ува­жаю, сказал:

— Анатолий Владимирович, а ведь вы сегодня го­ворили нам неправду... Вы слишком хвалили нашего соперника. Неужели вы забыли, что год назад вы гово­рили о нем совсем по-другому...

Не знаю, может быть, я был не прав, давая несколь­ко неверную оценку сопернику, но за несколько часов до матча мне хотелось приподнять его, потому что я боялся пренебрежительного отношения к команде, ко­торую мы недавно обыграли с крупным счетом. Вот почему, чтобы мобилизовать ребят, я и решил в этот день именно так расценить силы соперника. Мало того, я сказал даже несколько неприятных слов некоторым своим ведущим мастерам: нужно было, чтобы они острее, тщательнее готовились к матчу.

Но получилось так, что по крайней мере для одного хоккеиста моя «педагогика» оказалась слишком «оче­видной».

А давайте вспомним матч с канадцами на чемпио­нате мира в Вене. Матч, где решалось многое. Мы, тре­неры, знали, что канадцы — хоккеисты отчаянные, му­жест-венные, даже драчливые, и потому, может быть, победу стоит искать именно... в жестком хоккее.

Я и сейчас убежден, что этот матч не мог быть выигран только за счет превос-ходства в технике или верно избранной тактики. Все решало мужество людей, и потому нам заранее казалось важным внушить ребя­там как-то незаметно, ненавязчиво — так, чтобы полу­чилось, будто они сами пришли к этой мысли, что мы не только физически подготовлены лучше, лучше ка­таемся, овладели техническим мастерством, что наша тактика рациональна и сулит нам победу, но самое главное — нужно было сказать, что мы и более му­жественны, хоть там есть Бревер и Боуэнс, экс-профес­сионалы. Нам нужно было сказать ребятам, что они и сильнее и спокойнее, что они и подраться могут уме­ло, и выдержки вместе с тем им не занимать. Но ска­зать все это надо было так, чтобы ребята поверили в наши слова, чтобы наши мысли стали их мыслями, убеждениями, чтобы ни у кого не осталось и толики сомнения. Так мог ли это говорить человек со сторо­ны? Человек, знающий хоккей хуже, чем мы, тренеры? Разве поверили бы ему спортсмены? Нет, это могли сказать только те, кто трудится с ними на льду изо дня в день, кто переносит с ними радости и горести, кого вместе со спортсменом и хвалят и ругают.

Бесценность тренерского совета в том и состоит, что хоккеист имеет основание верить каждому слову тре­нера.

Вот почему я сомневаюсь в необходимости и целе­сообразности иметь в команде какую-то дополнитель­ную фигуру психолога.

Однако если бы нам, тренерам практикам, кто дав­ным-давно расстался с учебной аудиторией, читали бы ежегодно, курс психологии, рассказывали о ее новей­ших достижениях, это было бы, скажем прямо, совсем нелишне..

Тренер... Специалист... Психолог... Учитель… Ре­жиссер...

РЕЖИССЕР, каждый спектакль которого должен, быть по-своему новым. Теат-ральные критики утверждают, что не может быть двух совершенно одинако­вых спектаклей. Образ, созданный актером, живет толь­ко вместе с ним. Сегодня артист играет так, а завтра уже несколько иначе. Появляются или, напротив, исче­зают какие-то черточки или детали образа. Он, этот образ, рождается вновь ― в присутствии зрителей — на каждом спектакле.

И игра хоккейной команды в каждом новом матче
не может быть повторением той игры, что была по­казана в предыдущей встрече. Каждый хоккеист, как и актер, что-то прибавляет к своему мастерству, какие-то игровые черточки, детали, навыки.

Но в отличие от театрального режиссера, работа которого над спектаклем к премьере в целом уже за­канчивается, хоккейный режиссер — тренер обязан к каждому спектаклю (а наши спектакли — это матчи) готовить какую-то новинку. Иначе просто нельзя. Иначе соперники смогут приладиться к нам, к нашей игре, найти для нее какое-то противоядие...

Тренер... Учитель... Психолог... Режиссер... Специа­лист...

СПЕЦИАЛИСТ, который обязан постоянно, еже­годно, ежедневно опережать в собственном совершен­ствовании самых талантливых своих воспитанников. Тех, кому отдаешь себя до конца.

Противоречие, которое невозможно устранить. Чем более успешно вкла-дываешь ты свои знания и опыт в руки своих младших товарищей, тем сильнее, взрос­лее, умудреннее становятся они и... тем большего ждут они от тебя. Они верят в тренера, верят, что он знает все. Что он может каждому объяснить, в чем его сила и его слабость. Может каждому помочь отыскать пути к совершен-ствованию мастерства.

Не просто это и не легко быть все время впереди. В поиске, в раздумьях. Тем более сейчас — в пору со­вершеннолетия нашего хоккея, когда известно, каза-лось бы, уже почти все.

И все-таки работа тренера — это счастье.

Потому что ты всегда молод. Всегда в поиске. Все­гда в движении.

Потому что радость и счастье, пришедшие к твоему воспитаннику, — это и твоя радость, твое счастье: зна­чит, не зря прошли годы напряженного труда.

Потому что вот сейчас; сию минуту к тебе подъез­жает семнадцатилетний паренек, дебютант команды, и, немного смущаясь (он, чудак, стесняется, что чего-то не знает!), с огромной верой в тебя и с великой надеж­дой спрашивает.

— А почему у меня не получается?..

 

 

ГЕРОИ ВЕНЫ

ВРАТАРИ

Виктор Коноваленко («Торпедо», Горький). Сле­сарь. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Третий призер чемпионата мира 1961 г. Второй призер чем­пионата Европы 1961 г. Родился в 1938 г. Рост 168 см. Вес 76 кг. За сборную СССР впервые выступил 2 марта 1961 г. (против сборной США). Всего за сборную про­вел 67 матчей.

Виктор Зингер («Спартак», Москва). Столяр. Заслу­женный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1965—1967 гг. Родился а 1941 г. Рост 172 см. Вес 68 кг. За сборную СССР провел 23 игры (впервые 26 фев­раля 1965 г. против Канады).

ЗАЩИТНИКИ

Александр Рагулин (ЦСКА). Лейтенант. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963―1967 гг. Олимпийский чемпион. Третий призер чемпио­ната мира 1961 г. Второй призер чемпионата Европы 1961 г. Родился в 1941 г. Рост 185 см. Вес 101 кг. Сыграл 102 матча за сборную СССР (дебют состоялся 8 января 1961 г. с командой Швеции). На чемпионатах мира забросил 12 шайб.

Виктор Кузькин (ЦСКА). Лейтенант. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Родился в 1940 г. Рост 181 см. Вес 90 кг. 76 раз играл за сборную СССР (дебют со­стоялся 28 декабря 1962 т. против команды ГДР). На чемпионатах мира забросил 8 шайб.

Виталий Давыдов («Динамо», Москва). Педагог. За­служенный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Родился в 1939 г. Рост 172 см. Вес 72 кг. Провел 96 Матчей за сборную СССР (первая игра 16 января 1962 г. против ЧССР). В играх чемпионата мира забросил 1 шайбу (1964 г.).

Валерий Никитин («Химик», Воскресенск). Педагог. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1967 г. Родился в 1939 г. Рост 172 См, Вес 73 кг. За сборную СССР провел 10 матчей, впервые высту­пив за нее 26 февраля 1965 г. против Канады.

Эдуард Иванов (ЦСКА). Младший лейтенант. Заслу­женный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1965, 1967 гг. Олимпийский чемпион. Родился в 1938 году. Рост 177 см. Вес 83 кг. Впервые выступил в сборной СССР против сборной Чехословакии 16 ян­варя 1962 года. Сыграл в составе сборной 76 матчей. На чемпионатах мира забросил 11 шайб.

Олег Зайцев (ЦСКА). Лейтенант. Заслуженный ма­стер спорта. Чемпион мира и Европы 1964, 1966—1967 гг. Олимпийский чемпион. Родился в 1939 г. Рост 179 см. Вес 87 кг. Впервые выступил за сборную СССР против сборной Канады 15 января 1964 г., всего провел в составе сборной 44 матча. В играх чемпиона­та мира забросил 4 шайбы.

НАПАДАЮЩИЕ

Виктор Якушев («Локомотив», Москва). Токарь. За­служенный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Чемпион Европы 1959—1960 гг. Второй призер чемпионата мира 1959 г. Второй призер чемпионата Европы 1961 г. Третий при­зер чемпионатов мира 1960—1961 гг. Третий призер олимпийских игр 1960 г. Родился в 1937 г. Рост 172 см. Вес 72 кг. За сборную СССР провел 116 Матчей (впер­вые 1 января 1959 г. против сборной США) и забро­сил 47 шайб, из них 33 в играх на первенство мира.

Вениамин Александров (ЦСКА). Старший лейтенант. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Евро­пы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Чемпион Ев­ропы 1958—1960 гг. Второй призер чемпионатов мира 1957—1959 гг. Второй призер чемпионатов Европы 1957, 1961 гг. Третий призер чемпионатов мира 1960— 1961 гг. Третий призер, олимпийских игр 1960 г. Ро­дился в 1937 г. Рост 178 см. Вес 81 кг. За сборную СССР провел 141 матч (впервые сыграл 3 декабря 1956 г. против Польши) и забросил 106 шайб, в том числе на чемпионатах мира — 63.

Виктор Ярославцев («Спартак», Москва). Слесарь. Мастер спорта международного класса. Чемпион мира и Европы 1967 г. Родился в 1945 т. Рост 178 см. Вес 77 кг. За сборную СССР провел 15 игр (дебют, состоялся 26 февраля 1965 г. против Канады) и забро­сил 3 шайбы (одну — на чемпионате мира).

Вячеслав Старшинов («Спартак», Москва). Инженер. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Второй призер чемпионата Европы 1961 г. Третий призер чемпионата мира 1961 г. Родился в 1940 г. Рост 174 см. Вес 83 кг. За сборную СССР выступил 91 раз (впервые 6 января 1961 г. против Швеции) и забросил 95 шайб, из них на чемпионатах мира — 45.

Борис Майоров («Спартак», Москва). Инженер. За­служенный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963—1967 гг. Олимпийский чемпион. Второй призер чемпионата Европы 1961 г. Третий призер чемпионата мира 1961 г. Родился в 1938 г. Рост 176 см. Вес 72 кг. За сборную СССР выступал 91 раз (дебют состоялся 6 января 1961 г. против Швеции) и забросил 46 шайб, в том числе на чемпионатах мира — 25. На четырех чемпионатах мира (Стокгольм, Инсбрук, Тампере, Ве­на) был капитаном сборной СССР.

Александр Альметов (ЦСКА). Лейтенант. Заслужен­ный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1963— 1967 гг. Олимпийский чемпион. Чемпион Европы 1960 г. Второй призер чемпионата Европы 1961 г. Третий при­зер чемпионатов мира 1960—1961 гг. Родился в 1940 г. Рост 178 см. Вес 84 кг. За сборную СССР провел 103 матча (впервые сыграл 24 ноября 1959 г. против Швеции). В играх чемпионата мира забросил 37 шайб.

Владимир Викулов (ЦСКА). Младший сержант. За­служенный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1966—1967 гг. Родился в 1946 г. Рост 175 см. Вес 70 кг. За сборную СССР провел 34 матча (впервые выступил за команду 5 декабря 1965 г. против Швеции) и за­бросил 12 шайб (11 — на чемпионатах мира).

Виктор Полупанов (ЦСКА). Младший сержант. За­служенный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1966—1967 гг. Родился в 1946 г. Рост 176 см. Вес 76 кг. За сборную СССР провел 34 матча (дебютировал 5 декабря 1965 г. против Швеции) и забросил 21 шай­бу (11 — на чем-пионатах мира).

 

Анатолий Фирсов (ЦСКА). Лейтенант. Заслуженный мастер спорта. Чемпион мира и Европы 1964—1967 гг. Олимпийский чемпион. Родился в 1941 г. Рост 174 см. Вес 74 кг. За сборную СССР провел 67 матчей (впер­вые сыграл 28 декабря 1962 г. против ГДР) и забро­сил 51 шайбу, в том числе 25 — на чемпионатах мира.

 

Александр Якушев («Спартак», Москва). Студент. Мастер спорта международного класса. Родился в 1947 г. Рост 190 см. Вес 84 кг. За сборную СССР вы­ступил впервые 26 февраля 1965 г. против Канады, всего в составе сборной сыграл 10 матчей и забросил 3 шайбы (одну — на чемпионате мира).

 

Содержание

ПЯТИСОТАЯ ШАЙВА МОРИСА РИШАРА

ОТВЕТ МОРИСУ РИШАРУ

⇐ Предыдущая567891011121314

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: