Человек: от социобиологии к социологии

(перевод: А. Протопопов, М. Потапов, А. Вязовский, С. Разумная)

Давайте рассмотрим человека в вольном духе естествознания, как будто бы мы – зоологи с другой планеты, составляющие каталог социальных видов на Земле. При таком отстраненном взгляде гуманитарные и общественные науки “сжимаются” до специализированных отделов биологии; история, биографии и беллетристика выглядят просто как протоколы этологии человека; а антропология вместе с социологией составляют частную социобиологию конкретного вида приматов.

В экологическом отношении Homo sapiens – совершенно особый вид. Он имеет самую географически обширную область распространения и сохраняет самую высокую локальную плотность населения по сравнению со всеми прочими приматами. Мудрый инопланетный эколог не удивился бы, обнаружив, что в роде Homo существует только один вид, поскольку современный человек занял все мыслимые экологические ниши гоминид. В прошлом же сосуществовали два или более видов гоминид, и в дополнение к ранним представителям Homo в Африке жили человекоподобные обезьяны – австралопитеки (Australopithecus). Однако до позднего плейстоцена дожила только одна эволюционная ветвь, которая и причастна к появлению наиболее совершенных социальных черт человека.

Современный человек уникален в анатомическом плане. Другие приматы, включая гориллу и шимпанзе, лишь изредка ходят на задних ногах, даже отдаленно не достигая его вертикального положения тела с полным переходом к хождению на двух конечностях. В связи с прямохождением, строение человеческого скелета подверглось существенным изменениям. Так, позвоночный столб приобрел изгибы для более равномерного распределения веса тела вдоль его длины; грудь уплощилась, чтобы сместить центр тяжести назад, к позвоночнику. Таз расширился для крепления мощных шагательных мышц бедра и превратился в чашу для поддерживания внутренностей; хвост исчез, а его позвонки (теперь называемые копчиком) изогнулись вовнутрь и сформировали часть дна тазовой чаши. Затылочные мыщелки переместились далеко в нижнюю часть черепа, в результате чего вес головы уравновешен на них; лицевая часть черепа сократилась, способствуя такому перераспределению нагрузки. Большой палец руки увеличился, что придало ей силу. Нога удлинилась; ступня чрезвычайно сузилась и также удлинилась для облегчения ходьбы. Произошли и другие изменения, в частности, на большей части тела исчезли волосы. Почему современный человек превратился в “голую обезьяну” до сих пор неизвестно. Одно из вероятных объяснений этого факта состоит в том, что нагота способствовала охлаждению тела во время напряженного преследования добычи в жарких условиях Африканских равнин. Дело в том, что человек использует исключительно потоотделение для снижения температуры тела, а человеческое тело содержит от двух до пяти миллионов потовых желез – гораздо больше, чем у любого другого вида приматов.

Репродуктивная физиология и поведение Homo sapiens также претерпели удивительную эволюцию. В частности, эстральный цикл женщины изменился в двух аспектах, затрагивающих половое и социальное поведение. Усилилась менструация, и если самки других приматов испытывают лишь небольшое кровотечение, то только у женщин происходит интенсивное обрушение стенки “разочаровавшейся матки” с последующим интенсивным кровотечением. Эструс, или период “течки”, у женщин заместился фактически непрерывной половой активностью. Совокупление инициируется не в ответ на обычные для приматов признаки эструса, такие как изменение цвета кожи вокруг женских половых органов и выделение феромонов, а в результате длительной предшествующей игры, приводящей партнеров в обоюдное возбуждение. Кроме того, зафиксировались признаки, вызывающие физическое влечение, такие как волосы на лобке у обоих полов и выпуклые груди и ягодицы у женщин. Сглаженный половой цикл и непрерывная женская привлекательность цементируют узы брака, которые составляют основу социальной жизни человека.

Глядя со стороны, проницательный марсианский зоолог расценил бы шаровидную голову как важнейший ключ к человеческой биологии. Головной мозг Homo чрезвычайно увеличился в течение относительно короткого промежутка эволюционного времени (см. Рис. 26-1). Три миллиона лет назад объем черепа взрослого австралопитека составлял 400–500 куб. см, что сопоставимо с таковым шимпанзе и гориллы. Два миллиона лет спустя его предполагаемый потомок Homo erectus имел мозг с объемом уже около 1000 куб. см. В течение следующего миллиона лет произошло его увеличение до 1400–1700 куб. см у неандертальца и 900–2000 куб. см у современного Homo sapiens. Рост интеллекта, который сопровождал это увеличение, был настолько большим, что его невозможно оценить каким-либо рациональным способом. Можно сравнить между собой людей по нескольким основным компонентам интеллекта и творческого потенциала, но шкала для объективного сравнения человека с шимпанзе и другими ныне живущими приматами пока не придумана.

Рисунок 26-1. Увеличение размера мозга в ходе эволюции человека (Воспроизведено из Pilbeam, 1972).

Мы совершили столь стремительный эволюционный скачок в развитии интеллекта, что он пока не поддается нашему анализу. Гипертрофия интеллекта привела к искажению почти до неузнаваемости даже самых основополагающих социальных характеристик, типичных для приматов. Разные виды низших и высших обезьян Старого Света обладают высокой пластичностью социальной организации, человек же распространил эту тенденцию в многоликую расово-этническую область. Для регулирования агрессивных и половых взаимодействий обезьяны используют поведенческое шкалирование (приведение формы или интенсивности реакции в соответствие с величиной стимула – прим. перев. М.П.), у человека же сами эти шкалы стали многомерными, модифицируемыми в зависимости от культуры и практически бесконечно тонко настраиваемыми. Тесная взаимосвязь особей и практика реципрокного альтруизма у других приматов находятся в зачаточном состоянии, человек же расширил их применение на огромные взаимосвязанные общности, где индивидуумы сознательно меняют свои роли чуть ли не ежечасно, словно маски.

В задачу сравнительной социобиологии входит максимально детально проследить эти и другие человеческие качества в исторической аспекте. Помимо привнесения перспективы и, возможно, некоторого ощущения философской свободы, это занятие поможет определить формы поведения и правила, с помощью которых человеческие индивидуумы увеличивают дарвиновскую приспособленность путем манипулирования сообществом. Иначе говоря, мы хотим проанализировать человеческую биограмму (Count, 1958; Tiger and Fox, 1971). Один из ключевых вопросов, никогда не оставляющих антропологов и биологов, занимающихся истинной теорией, состоит в том, до какой степени биограмма представляет адаптацию к современной культурной жизни и до какой степени это филогенетическое наследство. Наши цивилизации были построены в какой-то мере вокруг биограммы. Как она влияла на них? С другой стороны, насколько биограмма гибка и по каким параметрам в особенности? Опыт изучения других животных свидетельствует о том, что гипертрофия органов затрудняет реконструкцию их филогении. Это определяет основную проблему эволюционного анализа человеческого поведения. В оставшейся части главы мы обсудим человеческие качества в той мере, в какой они являются общими чертами вида. Затем будет сделан обзор текущего состояния знаний об эволюции биограммы, и, наконец, рассмотрены некоторые выводы – для планирования будущих обществ.