 |
Отрывок из «книги золотых правил»
|
|
|
|
ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ [103]
Эти поучения для тех, кому неведомы опасности низших Iddhi[104].
Тот, кто захочет слушать голос Nada[105], беззвучный звук, и постигать его, тот должен суть Dharan'ы[106] изучить.
И равнодушный к внешним восприятиям, хозяина искать он должен чувств – того, кто мысль творит и зарождает Майю.
Реального убийца гордый – разум.
Пусть ученик убьет убийцу.
Ибо –
Когда представится ему вся нереальность формы собственной, подобно формам сновидений после пробужденья; когда он перестанет слушать многих, он может различить Единое – глас внутренний, что убивает внешний.
Тогда – и лишь тогда – оставит царство он Asat'а – лжи, и он придет в чертоги Sat'а – правды.
Но прежде чем душа способна видеть, гармонии достичь должна внутри себя она, и очи плотские ко всем иллюзиям должны стать слепы.
И прежде чем душа способна слышать, глухим стать должен образ, как к раскатам громам, так и к шепоту; как к реву исступленному слонов, так и к серебристому жужжанью светляка златого.
И прежде чем душа способна постигать, и сможет помнить, ей надо слиться со Свидетелем безмолвным, подобно изваянию из глины, чьи формы были прежде были слиты с ваятеля идей.
Тогда душа услышит и сможет помнить.
И внутреннему уху станет внятен
ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ
который говорит:
Коль улыбается душа твоя, купаясь в солнце жизни, или поет она в своей личинке плоти, иль плачет, заключенная в темницу Майи, иль силится она, чтоб разорвать серебряную нить, которою она привязана к Учителю[107], – познай, о ученик, душа твоя от праха.
И если, распускаясь, душа[108] твоя внимает шуму мира, иль отзывается на голос многосложный Майи[109], иль испугавшись вида жгучих вида жгучих слез страданий, иль оглушенная стенаниями скорби – твоя душа, подобная пугливой черепахе, сокроется под броню «я» – познай, о ученик, душа твоя есть недостойный храм безмолвного Владыки твоего.
|
|
|
Когда ж, ростя и становясь сильнее, твоя душа из верного убежища уходит и, отрываясь прочь от защищавшего ее ковчега, серебристую растягивая нить, уносится вперед, и шепчет, свой образ созерцая на волнах пространства: «это я», – познай, о ученик, захвачена душа твоя в тенета обольщений [110].
Земля, о ученик, чертог скорбей, где по пути тяжелых испытаний есть сети, чтоб опутать «я» обманами великой Attavada[111].
О ученик неведующий, этот мир есть только мрачное преддверье, ведущее тебя к заре, предшествующей долу истинного света, который бури загасить не могут и что горит без масла и светильни.
Речет Закон Великий: чтобы достичь познанья Мирового «Я»[112], ты должен раньше ведать само «я». Чтобы достичь познанья «Я» такого, ты должен отдавать себя – Не я, и бытие отдать небытию; тогда лишь сможешь ты меж крыл Великой Птицы[113] отдыхать. О, сладок отдых на крылах Того, что не рождалось и не умирает, но что есть Aum сквозь вечность времени [114].
Воссядь на Птицу Жизни, если хочешь знать. [115]
Отдай ты жизнь свою, коль хочешь жить.[116]
Усталый странник! Через три чертога ведет твой путь к конечной цели. По трем чертогам, о ты, победитель Mara, пройти ты должен через три ступени[117] к четвертой[118] и тогда достичь семи миров[119]; миров покоя вечного.
Коль хочешь знать их имена, – внимай и помни:
У первого чертога имя – неведение, Avidya.
В чертоге этом ты увидел свет, в нем ты живешь: в нем умереть ты должен.[120]
Название второго – Чертог Познания[121]. И в нем найдет душа твоя цветенье жизни, – под каждым же цветком змея сокрыта [122].
Чертога третьего названье – Мудрость; за ним – безбрежное пространство воды Akshara, неиссякаемый всеведенья источник [123].
Чтоб перейти через первый безопасно, не смешивай его огонь желаний, горящих там, со светом солнца жизни.
|
|
|
Чтоб безопасно перейти второй, не замедляй шагов, чтоб аромат дурманящий его цветов вдыхать. Чтоб от цепей тяжелых кармы быть свободным, не здесь, в стране иллюзий, искать ты должен Guru своего.
Не медлит мудрый в радостных пределах обманных чувств.
Не внемлет мудрый сладкозвучным чарам.
Ищи того, кто даст тебе рожденье[124] в Чертоге Мудрости; в чертоге, что за последними пределами лежит, где тени нет, где правды свет сияет, во славе несказанной.
Несотворенное живет в тебе, лану, ведь так же, как в чертоге этом. Коль хочешь ты достичь и слить в единый оба света, то должен ты покровы темные иллюзии с себя совлечь. Глас плоти заглуши, не позволяй виденьям чувств встать меж тобой и светом; пусть этот свет и тот сольются воедино. Познав неведение свое[125], беги ты от чертога знаний. Опасен он в своей красе коварной – он нужен лишь для испытания тебя. Лану, ты берегись, чтоб ослепленная его сверканием душа шагов не замедляла и в сети не попалась бы его обманчивых лучей.
Из драгоценного венца великого царя соблазнов, Mara[126], исходит этот свет. Заворожит он ум и чувства ослепит, оставивши неосторожного как брошенный обломок.
Ночная бабочка, которую привлек мерцающий в ночи светильник твой, обречена на гибель в жидком масле. Беспечная душа, что победить не может над ней смеющегося демона иллюзий, на землю вновь его рабой вернется.
Взирай на сонмы душ. Смотри, как мечутся они над бурным морем жизни; как, обессилев, истекая кровью, они с разбитыми крылами тонут в волнах, вздымающихся ввысь. Они, бросаемые ветром, гонимые жестокой бурей, попав в водоворот, в разверзнутых пучинах исчезают.
О ученик, когда чрез Мудрости чертог ты проходя, достичь блаженства дола хочешь, – замкни все чувства крепко ты от заблуждения великого и страшного раздельности, что разобщит тебя от всех.
«Неборожденному», что погрузилось в воды Майи, ты отрываться не давай Матери единой. Пусть огненная сила отойдет в покои тайные, в покои сердца[127], в обитель Матери вселенной[128].
И сила та из сердца твоего воспрянет лишь тогда в шестую область – в срединную – в пространство меж очей, и станет сила та дыханием Души Единой, всенаполняющим Учителя глаголом.
|
|
|
И лишь тогда ты станешь, ученик, «небесным путником» [129], что попирает ветры, над водами летящие, что шествует, стопами не касаясь поверхности морей.
Но прежде чем вступить на верхнюю ступень на лестнице мистических созвучий, ты должен слышать голос Бога Сокрытого[130] в семи тонах.
Из них подобен первый пенью соловья сладчайшему, когда с подругою прощается своей.
Второй звучит серебряным кимвалом Дхианов, будящих мерцающие звезды.
А третий звук подобен певучей жалобе морского духа, что заключен в темницу перламутра.
За этим звук, подобный песне лютни[131].
Как флейты из бамбука острый звук прорезывает пятый ухо и переходит в трубный глас.
Как дальние раскаты грозной тучи проносится последний.
Седьмой поглотит все. Все звуки замирают, и более не слышно ничего.
Когда убиты Шесть[132] и сложены у ног Учителя, то ученик в Едином[133] тонет, Единым станет он и пребывает в нем.
Но раньше чем тебе вступить на Путь, ты тело лунное[134] разрушить должен, очистить тело мысли[135] и непорочным сделать сердце.
Источник вечной жизни, кристально светлый, не может слиться ведь с потоком, загрязненным бурею земной.
Небесная росинка, что сверкает в луче рассветном в лотосе чистейшем, упав на землю, обратится в ком из праха; смотри; алмаз стал грязью.
Борись с нечистыми мыслями раньше, чем победят они тебя. Уничтожай их, как они убить тебя стремятся. Ведь если ты их пощадишь, они укоренятся и вырастут, все победят они, и ты погибнешь. О ученик, смотри, ведь даже тень их не должна коснуться до тебя. Растет она размерами и силой, и раньше чем заметишь ты ее присутствие, исчадье тьмы все существо твое поглотит.
Знай, ученик, что раньше, чем мистический огонь[136] тебя преобразует в бога, ты должен волею своей способным стать убит свой лунный образ.
«Я» – духа встретиться с «я» – плоти никогда не может. Один из них исчезнуть должен. Обоим места нет.
Знай, ученик, что раньше чем души твоей сознание сумеет понимать, сам корень личности ты вырвать должен и чувства червь раздавлен должен быть, чтоб не воскреснуть вновь.
|
|
|
Чтоб по пути идти, ты должен, о ученик, сам стать Путем[137] самим.
Пускай душа твоя раскроет слух к стенаньям боли, как лотос раскрывает сердце, чтоб пить сиянье утренних лучей.
Не дозволяй, чтоб солнце осушило хотя единую слезу страданий прежде, чем ты их не сотрешь с очей страдальца.
Пусть каждая горячая слеза людского горя в храм сердца твоего падет и там пребудет; и не сметай ее, пока причины горя ты не устранил.
О сердце милосердное, те слезы – потоки, орошающие поле благости бессмертной. На этой почве вырастает цветок полночный Buddha[138]; его найти труднее, и реже виден он, чем цвет от древа Vogay. Он даст зерно освобождения от новых жизней. Оно освободит архата от желаний и борьбы; оно ведет его чрез поле жизни в блаженство и покой, известных только в стране безмолвья и небытия.
Желанья умертви. И, умертвив, смотри, чтоб не воскресли вновь.
Убей влечение к жизни; но убивая Tanha[139], делай это не ради жизни вечной, но чтобы заменить мгновенность – вечным.
Оставь желания. Не негодуй на карму иль на законы неизменные природы. Борись лишь с личным, преходящим, незначащим и подлежащим смерти.
Природе помогай, и с ней работай. Ты будешь признан ей в число ее творцов, и будет покоряться она тебе.
И широко раскроет пред тобой она свои покои тайн, покажет оку твоему сокровища, что в лоне девственном ее глубоко скрыты. Не загрязненная прикосновеньем плоти, она сокровища свои покажет только оку духа, что не смежится никогда, и в царствах всех ее нет тайны для него.
Она покажет средства и дорогу, и первые врата, вторые, третьи – вплоть до седьмых. И дальше – цель. За ней, в сиянии купаясь солнца духа, пределы славы несказанной, незримые иному взору, как только зрению души.
Одна дорога лишь ведет на Путь. Лишь на конце ее услышан может быть Безмолвный Голос. Стремящийся идет по лестнице; ее ступени состоят из скорби и страданий. Утешить их лишь может голос правды. О горе, ученик, коль хоть единый грех ты принесешь с собой. Под тяжестью его надломится она, и вниз ты свергнут будешь. В глубоком омуте твоих грехов и слабостей покоится подножие ее, и если ты захочешь перейти чрез бездну плоти, омыть свои стопы водою отречения ты должен. О берегись, чтоб грязною ногою не вступить на лестницы нижайшую ступень. Тому да будет горе, кто загрязнит хотя б одну ступень нечистыми ногами. Ведь грязь порока и безумия засохнет, станет липкой и прикрепит его стопы к себе. Как птица, что попалася в силки коварных птицеловов, он остановится в своем движеньи. Его пороки воплотятся в формы и стянут вниз его. Его грехи поднимут голос, подобно хохоту и стону дикому шакалов на закате. И мысли все его врагами станут и пленником его захватят в рабство.
|
|
|
Убей желанья, ученик, бессильными пороки сделай раньше, чем первый шаг ты в шествии торжественном предпримешь.
Грехи ты задуши, бессильными навеки сделай их пред тем, чтоб ногу занести на первую ступень.
Утишь боренье мысли, и все свое внимание ты устреми к Учителю. Его ты чувствуешь, хотя еще не видишь.
Все чувства слей в одно, чтоб в безопасности быть от врага. Лишь этим чувством, что лежит сокрыто в пространстве мозга, открывается для затемненных глаз души крутая та стезя, которая к Учителю ведет.
Путь долгий, утомительный, о ученик, лежит перед тобой. Единственная мысль о прошлом, что оставил позади, потянет вниз тебя, и сызнова тебе подъем тяжелый начинать придется.
Убей в себе об испытаниях прошедших даже память. Не оборачивайся, иль ты погиб.
Не верь, что вожделенья уничтожить можешь, пока питаешь их. То есть внушение чудовищное Mara. Питаясь, грех растет, приобретая силу, как тучный червь, гнездящийся в цветке.
О ученик, вновь розе нужно превратиться в родного стебля почку раньше, чем червь проточит сердце ей и выпьет жизни сок.
Златое дерево должно раскрыть свои сверкающие почки раньше, чем бурей сломлено оно.
Ребенком должен ученик стать вновь, приобрести то состояние, что потерял; и это ранее, чем первый звук его коснется слуха.
Единого Учителя сиянье, единый свет неугасимый духа, с начала самого тернистого пути, о ученик, тебя лучами светоносными своими озаряет, и лишь они способны проницать густые темные телесности туманы.
То здесь, то там лучами озарятся эти тучи, подобно, как сквозь заросль густую джунглей на землю сыплет искры солнца луч. Внимай, о ученик, пока не перестанет плоть желать, мозг не остынет и душа не станет твердой, чистой как светлый и сверкающий алмаз, великое сияние души покоев не достигнет, его лучи не будут сердца греть, и звук мистический с высот Акаши[140] слуха твоего достичь не сможет – как ни велик твой труд на первых ступенях.
Пока не слышишь ты – ты не способен видеть.
Пока ты не узришь – не можешь слышать.
Внимать и видеть – вот ступень вторая.
Когда, закрыв глаза и уши, дыханье задержав, способен ученик внимать, и видеть, и различать и вкус и запах; когда четыре чувства у него сольются в пятое, – и это осязанье духом, – тогда взойдет он на четвертую ступень.
О победитель мыслей, на пятой чувства все убить ты должен вновь, чтоб не вернулись к жизни[141].
Удерживай сознание твое от внешнего, от видимых предметов, и даже вещие виденья отгоняй, чтоб тень их не упала на свет твоей души.
Теперь в Dharana [142] ты, ты на шестой ступени.
Когда же вступишь на седьмую, о радостный, ты больше не увидишь «Священных Трех»[143] – ты сам стал ими. Твое сознание и мысли подобны близнецам, стоящим рядом; а наверху звезда твоих стремлений воссияла[144]. Те три, что пребывают во блаженстве несказанном и во славе – теперь в вселенной Майя и названья больше не имеют. Они слились в одну звезду, чье пламя греет, но не обжигает, и в тот огонь, который есть Upadhi[145] всех огней.
О ученик победоносный, это то, что называется Dhyana[146] меж людьми и непосредственно предшествует Samadhi [147].
Отныне «я» твое слилось с великим «Я»; ты сам во всем, ты погрузился в То, откуда изначала был излучен.
Где личность, о лану, твоя; и где ты сам? Ты искорка в огне, ты – капля в океане, и вечно сущий луч стал всем, и вечности сияньем светозарным.
Теперь, лану, ты и творец и созерцатель, источник света ты, и луч, что излучает он; свет и мелодия луча.
О ученик благословенный, ты знаешь пять преград, ты властелин шестой, ты истин четырех распределитель[148]. Ты излучаешь свет, что падает на них, ты был учеником – теперь ты Guru.
Из истин четырех:
Не перешел ли ты чрез первую – познание всех страданий?
И далее вторую: не победил ли Mara ты, царя у Tu, преддверия собраний? [149]
У третьих врат ты победил грехи, и не достиг ли правды третьей?
Ты разве не вступил на Tau, на Путь, ведущий вверх, к познанию, и к истине четвертой? [150]
Отныне пребывай под древом Bodhi – оно есть совершенства всякого познанье; и знай, ты овладел Samadhi – прозрением непогрешимым.
Внимай! Ты сам стал свет, ты сам стал звук, ты сам Учитель свой и Бог. Ты сам – своих исканий цель; непрерывающийся глас, несущийся сквозь вечность, от перемен свободный; свободный от греха, в Одном – семь звуков
БЕЗМОЛВЬЯ ГОЛОСА.
AUM ТAT SAT
ВЕЛИКОЕ БЕЗМОЛВИЕ [151]
Тем, кто познал силу Безмолвия, – тем, кто ощутил на себе действие мощнейших жизненных сил, вызывающих трепет пространства, кто погружался в эту абсолютную тишину, когда душа вступала в мыслетоки Беспредельности, теряя чувство времени и пространства, низвергаемая в бездонные глубины или взмывающая к невыразимым высотам, – лишь им одним могут открыться великие тайны жизни.
Все сказанное относительно процессов воссоздания и очищения природы и души Теми, Кто знает, есть не просто слова, ибо такой труд всегда совершается в Безмолвии и во тьме.
Вид одинокой души, заключенной в какую-нибудь ограниченную зону пространства, чтобы в тишине и во тьме проложить путь к своему спасению, для сознания оккультиста уже более не является страшной трагедией или безжалостным актом сверхсправедливого Творца. Такое заточение в действительности есть воплощение милосердия и любви Отца, который знает, что внутри этой души таится семя ее очищения, искра от живого Божественного Огня, которая может исполнить свою божественную миссию, лишь будучи заключенной в крепость души и выполняющей свою работу в таком молчании и тьме, в которых должен трудиться сам Бог, чтобы дать рождение своему ростку.
Когда мы осознаем, что даже самая нечистая из той материи, какую мы только знаем, – фекалии животных и человеческие экскременты, – может быть доведена до состояния абсолютной чистоты, подобной чистейшей воде горного ручья, за счет жизненной силы, действующей внутри этой материи и через нее, если поместить ее в ограниченное пространство, лишенное света, звука и воздуха; и если при этом мы сможем также уразуметь, что эта жизненная сила есть не что иное, как чистая прана, сама субстанция Бога, то нетрудно будет понять, что даже самое мерзкое и скверное создание имеет в себе зародыш высшего «Я», которому необходимы лишь надлежащие условия – безмолвие и могильная тьма души, – чтобы дать рождение чистой и незапятнанной вечно живущей сущности.
И если для грешных душ нужно чистилище, то чем же еще оно может быть, как не отражением этого великого и священного Безмолвия и Тьмы духовного созидания, то есть такого состояния, в котором эти души могли бы пребывать, пока заключенная в них Божественная Искра не сможет через духовное страдание взбить, растереть и перемешать вещество их низшей природы, так чтобы они освободились от всех нечистот и, облаченные в новые одежды, были готовы еще раз выйти и занять свои места среди сыновей Бога.
Истинно, вы должны полюбить безмолвие и темноту так же, как свет, и всем вашим сердцем стремиться проникнуть в их тайны, входя в их врата всегда со смирением, с сердцами, исполненными терпения, и оставаясь там, пока не будет выявлен тот зародыш мудрости, что сейчас еще спит внутри вас.
Только тогда вы сможете вынести Свет Духа, так чтобы ваши глаза не были непоправимо ослеплены его лучами.
|
|
|
