 |
с супружескими парами и семьями 3 глава
|
|
|
|
От интрапсихического анализа пациента акцент стал смещаться в сторону его взаимодействия с терапевтом. Процесс взаимодействия пациента с терапевтом, так же как природа и смысл взаимодействия или контакта в супружеской паре, семье или группе, – тема, ставшая предметом пристального изучения24. Однако большинство приверженцев Фрейда считали, что психоанализ следует проводить с каждым членом семьи отдельно. “Когда к сопротивлению мужа прибавляется сопротивление жены, все усилия напрасны, а терапия невозможна”25, – говорил Фрейд. Идея сопротивления контакту была тогда мало популярна или, по крайней мере, не так широко описана в литературе. Тем не менее, в описании этого феномена в рамках семьи были сделаны первые шаги. К 1960-м годам появилось несколько специалистов, которые заинтересовались психотерапией целой семьи.
Мы, так называемые гештальт-терапевты, появились в результате ревизии психоанализа. Вторая мировая война научила нас сомневаться во всех абсолютных истинах и человеческих ценностях – человек не был рожден как сущность, которую надо развивать. Наоборот, существование порождает сущность: мы сами должны брать жизнь в свои руки и отвечать за себя26. Таким образом, процесс терапии был экзистенциальным в том смысле, что происходил "здесь и сейчас", в атмосфере, где каждый отвечает за себя. В то же время процесс терапии носил феноменологический характер, так как в центре его внимания находились переживания человека. Они были продолжением того, что происходило с ним прежде.
Влиятельным выразителем идей анализа в послевоенный период стал, несомненно, и Вильгельм Райх. Он анализировал телесные проявления как выражение структуры человеческого характера. Еще живя в Европе, Фриц Перлз был пациентом Райха, правда, недолго. Находясь под большим влиянием его идей, Перлз стал соединять экзистенциальную идею “здесь и сейчас” с моделью телесного сопротивления. Для нас, тогда еще неоперившихся терапевтов Кливленда, дошла его идея прочтения человеческого характера по его телесным проявлениям: позе, дыханию, и естественной “хореографии” тела, которая зависит от изменения условий взаимодействий человека с окружающим миром и другими людьми. В ходе терапевтической сессии мы наблюдали за телесным поведением наших клиентов.
|
|
|
Рисунок 1.1 до некоторой степени показывает, какую эволюцию мы претерпели в 1960-х годах. Она отражает наши взгляды и методологический подход к индивидуализации в работе с отдельным человеком. Если же речь идет о работе с маленькой системой, как, например, с семьей, супружеской парой или группой, мы отдаем дань таким учителям и теоретикам, как Карл Витакер и Вирджиния Сатир и многим другим авторам: Грегори Бейтсону, Полу Вацлавику, Гарри Стаку Салливану и Маргарет Мид. В этом списке также должны находиться и Мюррей Боуэн, Милтон Эриксон, Джей Хейли, Клу Маданес, Сальватор Минухин, Натан Аккерман и многие другие.
Кёлер, Кофка (гештальт)
Вертхаймер
Танец
Движение
Фрейд
Райх
Театр
Психоанализ
Левин
Лаура Перлз
Фриц Перлз (терапия концентрации)
Образование
Медицина
Эффект Зейгарник
Психология поведения и теория научения
Гештальт-терапия
Экзистенциализм
Феноменология
Рис. 1.1. Гештальт-терапия
Когда мы соединяем семейную гештальт-терапию с системным мышлением, возникает картина, которая отображена на рисунке 1.2.
Теория систем;
теория поля;
акцент на осознавании;
научение как “заглатывание”;
характер и “броня” характера;
работа на границе системы;
|
|
|
проигрывание
Зейгарник
Мышление с позиции теори систем;
теория познания;
стимуляция/предложение;
обрыв и обход сопротивления;
акцент на результате;
парадокс;
власть терапевта;
установление иерархии
Завершение незаконченной ситуации
Эстетика хорошего состояния
Эстетика;
акцент на процессе;
похвала состоятельности и сопротивлению;
парадоксальная теория изменения;
выведение того, "что есть", на передний план;
признание активного осознавания;
эксперимент
Метафора
Рис. 1.2. Семейная гештальт-терапия
Если посмотреть на этот рисунок внимательно, становится очевидным, что здесь терапия приобретает масштабность:
1. Как бы ни развивался ребенок, нормально или с отклонениям от нормы, он способен распознавать свое положение по отношению к другим.
2. Различные типы характера и контакта или способы сопротивления контакту27 осваиваются только во взаимоотношениях и в поддержании этих взаимоотношений.
3. Определенные способы сопротивления или стили контакта находят лучшее разрешение в социальном общении, в общении со значимым другим или в переносе этих отношений на терапевта.
4. Линейная причинная связь психологических событий представляется сомнительной, так же как и редукционизм*, [[[[*Философия сведения к низшему.] связанный с индивидуальной мотивацией и патологией семейной жизни.
5. Исследование исторического развития семьи или других групп в лучшем случае является произвольным, так как такое исследование тяготеет к повествовательным или линейным паттернам. С другой стороны, они способствуют определению паттернов во взаимоотношениях в семье или семейной паре, когда мы наблюдаем их “здесь и сейчас”. Это особенно наглядно, когда члены семьи подтверждают такие паттерны.
6. Эксперимент, который проводится в работе с парами или целой семьей в рамках гештальт-терапии, является наиболее убедительным методологическим сочетанием системной теории, исследования человеческого тела и осознавания. Эксперимент отражает эволюцию как сильных, так и слабых сторон системного подхода. С помощью эксперимента терапевтическая сессия дает возможность каждому члену системы на практике укрепить слабые или неразвитые стороны всей системы.
|
|
|
Однажды я наблюдал, как Минухин работал с семьей, в которой доминирующей фигурой был пятилетний ребенок, и делал то, что он называл установлением иерархии. Минухин попросил отца семейства посадить своего сына на плечи и носить его, а сына попросил отдавать отцу распоряжения. Семья быстро поняла, что родители должны нести ответственность за возникающий хаос. Такую работу вполне можно считать аналогом гештальт-эксперимента.
А теперь давайте немного поговорим о парадоксе 28. Для большинства направлений семейной терапии парадокс имеет стратегическое значение для определения симптомов при интервенции. Например, Минухин попросил бы описанную выше семью провести вместе один день под полновластным контролем пятилетнего сына. Здесь парадокс состоит не в том, что семье действительно предлагают укрепиться в подобном поведении – их приглашают использовать обретенный опыт, доведя его до абсурда. В гештальт-терапии существует похожая теория – парадоксальная теория изменения29, когда членам семьи предлагают посмотреть на себя и рассказать, что они испытывают в связи с этим. В результате, чем больше они узнают о себе, тем больше изменяются. И хотя иногда я использую и более драматичные приемы для выявления симптома, все-таки я предпочитаю более мягкий процесс выявления того, что происходит и как это происходящее меняет осознавание и функционирование системы. Тогда впоследствии другое поведение будет более сбалансированным и эстетичным30.
Такую же стратегию парадокса используют, например, Хейли и Маданес, которых не особенно интересует изменение осознавания. Они хотят видеть изменения в поведении семьи. Фоли дает исчерпывающее определение такого подхода:
“Терапия – это мощная битва, в которой терапевт должен контролировать происходящие изменения. Есть еще один фактор в подходе Хейли – отношение к роли осознавания. Для того чтобы достичь эффективных изменений, семье необязательно осознавать свое поведение. Это также является отступлением от традиционной терапии.
|
|
|
Инсайт* [[[[*Внезапное озарение.], осознавание или знание о том, как работает система, не представляется обязательным. Изменения в системе семьи происходят благодаря интервенциям терапевта. Происхождение источника изменений значения не имеет, важен лишь тот факт, что они происходят. Это согласуется с взглядом Хейли на терапию как на “мощную битву” 31.
Все сказанное справедливо также и для эриксоновской терапии. Здесь новое осознавание может следовать за изменением поведения. Внимание направлено на краткосрочный процесс, где изменения в поведении происходят быстро, обходя сопротивление.
В отличие от других семейных терапевтов мы, гештальт-терапевты, непреклонны. В этой книге мы покажем, что всегда работаем с осознаванием. Когда мы помогаем своим клиентам высказать то, что они осознали, постепенно с ними начинают происходить изменения. В этом смысле мы по-прежнему одной ногой стоим в психоаналитическом лагере, так как оцениваем возникающее осознавание как выход из темноты бессознательного.
В этой связи всплывает вопрос о власти терапевта. В рамках нашего метода, в противоположность подходу Хейли, наш клиент доверяет терапевту как авторитетному человеку, а терапевт доверяет клиенту как главному двигателю изменений. Терапевт создает изменения только потому, что он обладает мастерством и способностью “быть здесь”. Мы ценим полученный опыт контакта, в котором семья участвует полноценно, а затем может присвоить свой собственный успех.
Кроме того, мы не проходим мимо сопротивления контакту и не отсекаем его, как это делают бихевиористы или гипнотерапевты. Наоборот, мы выявляем те способы сопротивления, которые позволяют семье выжить. Мы приветствуем и высоко ценим семейную систему, когда она говорит “нет”. Ведь только тщательно исследуя все “нет”, мы можем определить тот момент, когда “да” станет приемлемым для данной семьи.
Мы находим много общего с взглядами Мюррея Боуэна, работы которого посвящены системному подходу к семье. Он изучает структурные, замкнутые отношения внутри семьи32. У нас также много общего в отношении к балансу силы, к возникновению индивидуальной патологии и к сложным взаимодействиям внутри семьи или супружеской пары. Так же, как и Боуэн, мы признаем, что конкретная семья может измениться, но для ее радикальных изменений потребуется несколько поколений. Мы любим работать с несколькими поколениями одновременно: матери и сыновья, дедушки и внуки, тети и племянники и так далее.
Нам очень важно, когда семья знает свое прошлое, свою историю. Определение собственного "я" начинается с семьи и продолжается в борьбе за равновесие между автономностью и отличием от других.
|
|
|
Многое из того, что мы делаем, семейные терапевты хорошо знают. Главное, что наши пациенты разговаривают между собой, а не с нами, а в наших интервенциях мы пользуемся тем материалом, который получаем во время сессии. Все указанные выше характеристики являются ключевыми в гештальт-подходе к семейной терапии (см. также приложение).
Семейная гештальт-терапия
Предшественники
Фрейд, Райх, Ранк, Гуссерль, Коффка, Гольдштейн, Кёлер, Левин, Бубер.
Философия
Экзистенциализм и феноменология.
Модель
Системная; ориентированная на процесс; граница контакта между организмом и средой.
Основные влияния
Перлз, Витакер, Минухин, Боуэн, Сатир, теория систем.
Представления о функции
Плавное формирование гештальта в рамках Интерактивного цикла опыта; гибкие границы; разумное распределение власти, заботы, участия и общения в семье
Представления о нарушении функции
Хроническое “прерывание” (тупик) в процессе Интерактивного цикла опыта; крайние формы непроницаемости или проницаемости границ; неравномерное распределение власти, заботы, участия и общения; “замороженные” субсистемы – отсутствие внутренних изменений.
Представления об осознавании
Главенство осознавания; основа изменений; теория осознавания, основанная на непрерывном осознавании и Интерактивном цикле опыта
Представления об изменениях
Зависимость осознавания от происходящих изменений
Обзор книги
Все приведенные выше комментарии устанавливают рамки данной книги. А теперь время вернуться к ее задачам. Мне хотелось обобщить знания и опыт, полученные за многие годы работы, в простое практическое пособие, сделать своего рода компас. Работа с супружескими или семейными системами часто пугает терапевтов. Эта книга задумана как инструмент для терапевтов-практиков, как вспомогательное средство, которое может указать им дорогу, по которой идти. На первый взгляд, представленный в книге материал может показаться простым, но это обманчивое впечатление. Я намеренно избегал строгого технического стиля и, насколько мог, старался изложить сложные принципы и явления в свободной манере. Возможно, поначалу такой жанр покажется читателю непривычным, но я надеюсь, что он будет воспринят правильно.
Кроме того, в главе 2 появляется тема “поиска хорошей формы”. Гештальт-процесс формирования фигуры и функционирование семейной системы можно воспринимать эстетически, как художественное произведение. Такое восприятие помогает терапевту вырабатывать стратегию и способ интервенции в семейной терапии.
Глава 3 описывает супружеские и семейные системы как целостное явление. Система является самодостаточным организмом, она больше, чем просто сумма ее участников, и это очень важно помнить. Далее в этой главе исследуется вклад в семейную гештальт-терапию таких областей знания, как теория поля, гештальт-психология и системное мышление. Здесь же я затрагиваю тему границ, которую затем продолжу в главе 7.
Интерактивный цикл опыта, разработанный Соней Невис, стал одним из главных средств исследования поведения систем. Его мы будем рассматривать в главе 4. В этой главе мы также обсудим концепцию осознавания и процесс его прерывания внутри семейных систем. Кроме того, здесь будет изложено мое представление о роли терапевта как практика-наблюдателя.
Глава 5 посвящена дальнейшему обсуждению темы осознавания и связанными с ним изменениями. Мы рассматриваем различные модели осознавания и его взаимосвязи с энергией, действием, контактом и сопротивлением. Мы также представляем парадоксальную теорию изменения и ее использование для поддержания того, “что есть”, а также предупреждаем читателя об опасности интерпретации. Глава завершается кратким описанием поведения терапевта в ситуации типичной семейной сессии.
В главе 6 мы исследуем сопротивление как способ контакта и одновременно как бессознательные модуляции осознавания. Я рассматриваю различные типы сопротивления и привожу примеры того, как они становятся привычными характеристиками различных супружеских или семейных систем.
Основными темами главы 7 являются границы контакта и управление ими. Я показываю, каким образом границы могут формировать значение, как терапевт может научиться распознавать границы, подходить к ним, воздействовать на них и поддерживать их. Конец главы посвящается обсуждению терапевтических границ – особому способу управления границами в течение терапевтической сессии.
Описанные семь глав объединены в раздел “Теория”, хотя в них содержится не только теоретический, но и практический материал. Оставшиеся же главы принадлежат разделу “Практика” и в большей степени ориентированы на практическое применение изложенных теоретических принципов и технических приемов. Главу 8 я начинаю с азов внедрения в семейную систему, состоящую из двух людей. Используя осознавание как главное средство, я показываю, как организовать терапевтическую ситуацию; как избрать способ интервенции; как оценить достоинства и недостатки системы; как работать с содержанием, с полярностями, с сопротивлением; а также значение взаимного дополнения и средней позиции.
Опираясь на теоретические принципы и опыт практической работы с супружескими парами, я перехожу к главе 9, посвященной работе с семьей. Обсуждение работы с семейными системами базируется на положениях и ориентирующих принципах, являющихся основой для терапевтических интервенций. Эти положения и принципы включают в себя признание хорошего функционирования, определение семьи и ее субсистем, а также динамику системы "родитель-ребенок". Главу завершает случай из практики. (Основные материалы для восьмой и девятой глав были предоставлены Соней Невис, а в дальнейшем обработаны автором этой книги.)
Главы 10 и 11 посвящены особым темам, возникающим в парных и семейных системах — лживости и правдивости, горю и утрате. Эти главы, как и многие другие в этой книге, родились в результате нашего продолжительного диалога с Соней Невис.
В последней главе я возвращаюсь к концепции “хорошей формы” и эстетике гештальт-подхода, детально исследуя главные ценности гештальт-терапии. В общих чертах я описываю достижения в области гештальт-терапии и обобщаю ее кардинальные ценности и ведущие принципы. Полагаясь на эти ценности, мы получаем возможность выбора и осознанного действия. Однако неизбежный выбор часто порождает чувство “сожаления”, и это чувство также станет темой отдельного разговора.
Заключение
Эта книга стала результатом многолетней работы и многих вечеров, проведенных с любимыми коллегами. Всего этого могло бы и не произойти, если бы мы не были так искренне преданны делу улучшения жизни людей. Надеюсь, что наши усилия не пропадут даром. Мне приятно представить эту книгу вам – терапевтам, которые последуют за нами, как я следовал за своими учителями. Хотелось бы, чтобы мой труд помог вам следовать по собственному пути, облегчая вашу ношу и освещая вашу дорогу.
2. В поисках хорошей формы
Я не знаю, искусство ли это, но знаю, что мне нравится.
Неизвестный
С самого начала своего клиентского опыта в гештальт-терапии я заметил: какой бы симптом я ни предъявлял терапевту, покидая его кабинет, я чувствовал себя настроенным более дружественно к источнику тех болезненных и навязчивых переживаний, которые приносил на терапию. Уходя от терапевта, я признавал, что моя тревога, навязчивость или сложные умопостроения были моими творческими усилиями по преодолению кризиса. Со временем, приобретая опыт, я начал понимать, что та или иная моя “жалоба” была не так уж плоха, скорее наоборот – она становилась хорошим способом решения моих актуальных проблем. Я стал понимать, что мои симптомы вполне “добродетельны”, имеют эстетическую ценность и особый смысл, а моя “проблема” — это поиск нового баланса и хорошей формы.
Гештальт-терапия является системой и методом понимания и возможного изменения человека. Она опирается на творческое начало самого человека. Стоявшая у истоков гештальт-терапии Лаура Перлз говорила, что “основные идеи гештальт-терапии носят скорее философский и эстетический, нежели технический характер”. Гештальт-терапия – это экзистенциальный и феноменологический подход, а соответственно – чувственный и экспериментальный... Почему мы называем наш подход гештальт -терапией? “Гештальт” – концепция целостности (Ein Ganzheitsbegriff). Это понятие является структурированной реальностью и отличается от составляющих ее компонентов. Фигура выходит из фона и находится на переднем плане, она “существует”1.
Формирование и разрушение гештальта2 становится не просто утилитарным, но и эстетическим процессом. Это относится как к одному человеку, так и к любым человеческим системам. Когда семейная пара или семья успешно справляется с проблемами, она способна испытать чувство целостности, завершенности, согласованности, она готова постичь красоту происходящего. Завершенный гештальт – это полностью “вызревшие” переживания, которые мы осознаем. Мы приобретаем опыт, который ассимилируем и при случае можем им воспользоваться. Он доставляет эстетическое удовольствие и подтверждает нашу собственную значимость в качестве человеческих существ. Это состояние мы и называем “хорошей формой”.
Незавершенный гештальт3, то есть неразрешенная проблема, изводит семью или супругов, портит им настроение, ссорит их между собой и постоянно фрустрирует их. Незавершенный гештальт не может приносить эстетического удовольствия.
Концепция “хорошей формы” основывается на плавном формировании и разрушении гештальта с помощью процесса осознавания, мобилизации энергии, действия, контакта на границе взаимодействия, завершения (новое знание) и выхода (новые границы). В этом простом и естественном процессе я вижу эстетику человеческого общения в терапевтической ситуации, а также хорошую форму для терапевтических интервенций.
В течение всей жизни человек постоянно сталкивается с трудностями. Можно сказать, что жизнь – это процесс разрешения разнообразных проблем, и было бы большим упрощением считать этот процесс лишь патологическим симптомом или механической реакцией. Гештальт-терапия рассматривает “патологию” как прерывание естественного процесса, которое приводит к повторяющимся, подчас отчаянным усилиям разрешить проблемы. В этом контексте патология рассматривается как “торможение”, которое, в свою очередь, приводит лишь частичному решению проблемы. Из чего следует, что каждый “симптом”, каждое “заболевание”, каждый “конфликт” – это попытки сделать жизнь более приемлемой, хотя мы вместе с нашими близкими платим высокую цену за такие усилия.
Когда семья или супружеская пара “застревает” на решении своих проблем, снова и снова повторяет свои неудачи, прерывается естественный ритм общения с людьми. Рассматривая семью или пару как единую “фигуру”, которая старается преодолеть тупик, мы получаем возможность увидеть хорошие стороны данной системы и пронаблюдать ее попытки решить проблему. Когда действия системы синхронны, сбалансированы и взаимно дополняемы, они приводят к успеху. Семейная система, например, может “застревать” на определенном паттерне, который сам по себе не является “плохой формой”. Однако обвинение того или иного члена семьи лишено смысла. Когда же семья не ищет виновника конфликта, будь то проблемный ребенок, эгоистичный супруг или кто-то, кто “потерял голову”, и находит хороший способ решения проблемы того или иного члена семейной системы, это можно считать эстетичным.
Эстетика “хорошей формы” человеческих отношений очень схожа с эстетикой живописного полотна. Мы не критикуем стиль произведения или его содержание, мы делаем акцент на восприятии произведения в целом. “Хорошая форма”, которую мы так усиленно ищем, наблюдая за семейной системой, движется:
· от пессимизма к надежде;
· от беспомощности к приобретению навыков;
· от смятения и хаоса к ясности;
· от хождения по кругу к движению в будущее;
· от взаимных обвинений и проекции к уважению переживаний друг друга.
Хорошую форму трудно описать, но ее можно видеть и чувствовать. У нее есть качества и характеристики, которые можно исследовать. Для того чтобы стать на эстетическую позицию, вам в первую очередь необходимо "открыть" свои глаза и уши, чтобы осознать все ключевые аспекты системного процесса. Это означает, что мы не являемся простыми созерцателями живого творческого процесса, мы “присутствуем” при происходящем. Наше присутствие и интервенции провоцируют возникновение изменений. Мы усиливаем процесс осознавания и поддерживаем контакт с помощью диалога и реального взаимодействия сторон.
Далее терапевт должен согласовать интервенцию с реакциями, которые возникают у него как у наблюдателя. Все эти действия лежат в основе процесса формирования гештальта, который протекает и у самого терапевта, возбуждая его “апперцептивную массу, объем самосознания” (apperceptive mass). “Апперцептивная* масса” [[[[*Апперцепция – бессознательное оценка характеристик другого человека.] — все, что составляет основу всего его жизненного опыта.
Эстетический подход в гештальт-терапии подразумевает суждение о форме. В данном случае под формой я подразумеваю прежде всего процесс и в значительно меньшей степени содержание, качество, характеристики и так далее. Такое суждение предполагает наличие критериев красоты. Ведь красивым мы называем то, что предпочитаем чему-то другому, или то, что считаем более важным4.
Как уже говорилось в предыдущей главе, я опираюсь на очевидное и фундаментальное утверждение о том, что все психотерапевтические направления, независимо от их философской позиции, апеллируют к некоторой системе ценностей. Определение хорошей формы – в терминах человеческого поведения, терапевтической стратегии и интервенции – меняется от терапии к терапии.
Мы произносим слова, которые выявляют ключевые понятия хорошей формы в нашем языке, – “польза” или “эффективность”, равномерное распределение энергии, плодотворное решение проблемы, саморегуляция, самооценка, климат доверия, подвижные границы, контакт, подлинность, адаптация, стабильность, компетентность, активное участие, заинтересованность, достижение цели, равенство, интимность, взаимное доверие, развитие, терпимость к конфликту, различение, сопричастность и автономность, баланс, гомеостазис и т.д. Каждое из этих словосочетаний предполагает определенную ценность, которая при здравом применении приближает нас к идеалу человека и системы.
Эстетические ориентиры
После многих лет работы я понял: для того чтобы стать успешным терапевтом, необходимо создание собственной “хорошей формы”. В целом она состоит из четырех различных, но все же связанных друг с другом модальностей: Интерактивного цикла опыта5, личного присутствия и управления на границе контакта, понимания феноменологии и интуиции, “апперцептивной массы”. В этой главе мы будем подробно рассматривать все эти модальности. Я представлю их как часть моего подхода и объясню, как их использовать в качестве шагов по направлению к главному пути “в поиске хорошей формы”.
Интерактивный цикл опыта
Проблемы семьи или супружеской пары мы рассматриваем с позиции целостной экологической перспективы, используя модель Интерактивного цикла опыта (она детально представлена в главе 4). Смысл цикла опыта состоит в том, что выбор нашего фокуса внимания зависит от того, где мы ставим границы системы, с которой имеем дело. Выстраивая границы между собой и семьей, можно видеть, как члены семьи общаются с нами на этой границе, как они общаются между собой в ее рамках и как мы сами общаемся с ними6.
Основной фокус внимания в семейной гештальт-терапии направлен на взаимодействие членов семьи или пары друг с другом. Мы внимательно смотрим на то, как эта система может организовать определенную работу, чтобы завершить ее на данном отрезке времени.
Семейного гештальт-терапевта интересуют актуальные взаимоотношения, поэтому выяснение причин возникновения той или иной проблемы в данном случае не столь существенно. Причины нарушений поведения могут лежать в укоренившемся опыте прошлого, который мог быть конструктивным, но не соответствует актуальной ситуации. Когда такой способ поведения становится привычным и неосознанным, он повторяется в настоящем, но приводит не к желаемому результату, а к прерыванию контакта и препятствует возникновению нового, более конструктивного поведения.
Таким образом, цикл опыта является теоретической моделью, которая используется как “шаблон” и накладывается на интерактивный процесс семейной системы. С помощью осознавания, мобилизации энергии, активного действия, контакта и ассимиляции опыта рождается энергетически емкий гештальт – это и есть эстетический стандарт хорошей формы. Форма здорового развития человеческих взаимоотношений. Наши эстетические нормы признают те взаимодействия, которые возникают спонтанно, приводят к контакту и удовлетворительному завершению определенной части работы (начало, середина и концовка) в пределах заданного времени.
В рамках интерактивного цикла семейная гештальт-терапия фокусирует свое внимание на повышении осознавания того, что наши клиенты делают хорошо, и одновременно вскрывает источники конфликта и блокирования процесса взаимодействия. Блокаду или прерывание этого ритмического движения мы называем сопротивлением 7 осознаванию и контакту. Эти проявления не следует отвергать, к ним надо относиться с приятием и уважением. С одной стороны, надо признать, что сопротивление может быть слепым пятном в осознавании и теневой стороной хорошей формы. С другой стороны, сопротивление демонстрирует наилучший способ разрешения интерактивной проблемы, который семейная система способна предъявить на данный момент. Таким образом, сопротивление является “статической” попыткой контакта, и поэтому в принципе считается полезным.
Однако в реальности сопротивление не может быть функциональным, так как не способствует движению внутри системы. Работа с сопротивлением в системном процессе заключается в повышении осознавания, что способствует широкому выбору способов поведения. Такая терапия может высвечивать различные стороны интерактивного существования системы, используя при этом разнообразные технические приемы, в том числе и эксперимент.
|
|
|
