 |
Насколько культура образованных слоёв России была подлинно русской?
|
|
|
|
К аково внутреннее задание этой культуры? Каких творческих высот она достигла? Как влияла на духовное воспитание народа? Куда, в конце концов, привела Россию культурная верхушка общества – русское дворянство?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо переоценить происхождение, развитие, внутреннее задание и достижения культуры русского дворянства, превратившейся в XIX веке в культуру русской интеллигенции.
Не умаляя исторических заслуг образованных слоёв, необходимо непредвзято оценить их роль в российской истории.
Это потребует отказа от многих предрассудков.
Так, например, социальный статус русского дворянства к XIX веку многим уже представлялся несправедливым, но мало кто сомневался в органичном историческом происхождении этого сословия.
Объективный анализ очевидных исторических фактов показывает, что положение дворянства явилось «не как необходимое развитие, но как некоторое уклонение от правильного развития основного духа русской государственности» (И.В. Киреевский), то есть дворянство как класс сложилось в результате исторического насилия.
Об этом писал Иван Лукьянович Солоневич в книге «Народная монархия»: «По русской национальной культуре Пётр и его наследники прошли батыевым нашествием… Старая Московская демократическая Русь, политически стоявшая безмерно выше всех современных государств мира, петровскими реформами была разгромлена до конца.
--Были упразднены и самостоятельность Церкви,
--и народное представительство,
--и суд присяжных,
--и гарантия неприкосновенности личности,
-- и русское искусство,
--и даже русская техника: до Петра Москва поставляла всей Европе наиболее дорогое оружие.
|
|
|
--Старомосковское служилое дворянство было превращено в шляхетский крепостнический слой.
--Все остальные слои нации, игравшие в Москве такую огромную национально-государственную и хозяйственную роль: духовенство, купечество, крестьянство, мещанство, пролетариат (посад), были насильно отрешены от всякого активного участия во всех видах этого строительства.
Потери русской культуры оказались, на данный момент, безмерно выше, чем потери от коммунистической революции …
Начисто оторванный от почвы, наш правящий слой постарался ещё дальше изолировать себя от этой почвы и культурой, и языком, и даже одеждой… Пётр не только “прорубил окно в Европу”, он также продавил дыру в общенациональном фронте. Дворянство устремилось в эту дыру, захватило власть над страной, и, конечно, для него было необходимо отделить себя от страны не только политическими и экономическими привилегиями, но и всем культурным обликом: мы – победители, не такие, как вы – побежденные. Сама идея захвата власти была взята с Запада. Недаром при Петре появляется совершенно новый для Руси термин: благородное шляхетство. И если на Западе “шляхта” была отделена от “быдла” целой коллекцией самых разнообразных культурно-бытовых “пропастей”, то такие же пропасти надо было вырыть между победителями и побежденными новой послепетровской России. Если вместо прежнего поместного владельца и тяглового крестьянина, на разных служебных ступенях несущих одинаковую государственную службу, возникли шляхтичи, с одной стороны, и рабы – с другой, то логически было необходимо отделить шляхтича от раба всеми технически доступными способами и внешнего и внутреннего отличия. Нужно было создать иной костюм, иные развлечения, иное миросозерцание и по мере возможности даже иной язык».
Пётр привил новому дворянству манеру издеваться над исконно русскими традициями.
|
|
|
«Укрепив свой правящий центр в далеком нерусском Петербурге,
-- устранив на сто лет русскую монархию,
-- превратив себя – в шляхту,
--а крестьянство – в быдло,
--согнув в бараний рог духовенство, купечество и посадских людей, –
дворянство оказалось в некоем не очень блистательном одиночестве. Общий язык со страной был потерян – и в переносном, и в прямом смысле этого слова: дворянство стало говорить по-французски, и русский язык, по Тургеневу, “великий, свободный и могучий”, остался языком плебса, черни, “подлых людей”, по терминологии того времени. Одиночество не было ни блестящим, ни длительным. С одной стороны – мужик резал, с другой стороны и совесть всё-таки заедала, с третьей – грозила монархия.
И как бы ни глубока была измена русскому народу – русское дворянство всё-таки оставалось русским и его психологический склад не был всё-таки изуродован до конца: та совестливость, которая свойственна русскому народу вообще, оставалась и во дворянстве. Отсюда тип “кающегося дворянина ”.
Это покаяние не было только предчувствием гибели – польскому шляхтичу тоже было что предчувствовать, однако ни покаяниями, ни хождениями в народ он не занимался никогда. Не каялись также ни прусский юнкер, ни французский виконт. Это было явлением чисто морального порядка, явлением чисто национальным; ни в какой другой стране кающихся дворян не существовало. Сейчас, после революции, мы можем сказать, что это дворянство каялось не совсем по настоящему адресу и что именно из него выросли наши дворянские революционеры, начиная от Новикова и кончая Лениным…
Российский дворянин ни одного русского явления не мог назвать соответствующим ему словом, в голове его образовался “круг понятий, не соответствующий ни иностранной, ни русской действительности ” (Ключевский), – то есть никакой действительности в мире» (И.Л. Солоневич).
Политические преобразования Петра I завершили начавшуюся при Алексее Михайловиче трансформацию сословной монархии в абсолютистскую.
Дворянство в XVII веке сделалось наиболее влиятельным социальным слоем, давление интересов и вкусов которого испытывали государство, общество и культура. Оно толкало государство к реформированию на абсолютистских началах, добилось поземельного крепостного права, затем (во второй половине XVII века) – его превращения в личное право. При Петре русское царство жёстко перестраивается в абсолютистскую бюрократическую монархию, опирающуюся на дворянство. В результате насильственных «реформ» дворянство подчиняет остальные сословия: крестьянство, городской посад, традиционное купечество, которое заменено кумпанствами.
|
|
|
В сфере культуры «в Петровское время не столько усваивались “общечеловеческие начала” европеизма, сколько попросту вводилась западная рутина. Вводилась мерами принуждения и средствами, слишком часто морально унижающими» (Г.В. Флоровский).
v Больная экзистенция.
· О дворянстве столичном и мелкопоместном.
Реформы Петра I отрывают служилое дворянское сословие Московской Руси от отечественной культуры и насильственно ориентируют на Запад.
|
|
|
