 |
Кэти, милая, надеюсь, ты получила электронные письма и сообщения на телефоне. Вот формы.
|
|
|
|
Какие сообщения? Какие формы?
Прошу, заполни их с Дианой как можно скорее, чтобы мы купили билет. Мы любим тебя, малышка! И ждем дома.
Бабушка и дедушка
Какой билет?
Томохиро приблизился. Он возник у меня за спиной, я чувствовала шеей его горячее дыхание. По коже побежали мурашки.
Пальцы задрожали.
Я поймала новые страницы, что выплюнул факс, разглядывая их.
- Ты в порядке? – спросил Томохиро.
Слезы застилали глаза, я сморгнула их.
Там были документы об опеке. Деду стало лучше.
Голова гудела, и когда Томохиро коснулся пальцами моих плеч, пришлось приложить усилия, чтобы не упасть.
- Они хотят, чтобы я вернулась, - сказала я.
- Домой?
- К бабушке с дедушкой. Они хотят купить билет в Канаду.
Томохиро замолчал, ослабив хватку.
- Когда? – прошептал он.
- Как только смогут, - сказала я.
Они ничего не сказал, а я смотрела на бумаги, руки дрожали.
Я не понимала. Я же так этого хотела.
Не так ли?
Так почему я чувствую себя так, словно кто-то ударил меня ножом?
- Отлично, - сказал Томохиро, убрав руки с моих плеч. Я повернулась к нему, он выглядел радостным, вот только глаза его выдавали.
- Но… - начала я.
- Это твой дом, - сказал он, но в словах не было тепла. – Конечно, это не Нью-Йорк и твоя мама, но там ты хотела быть, да? С бабушкой и дедушкой.
- Ну, да. Я так думала, - отозвалась я. – Но теперь не уверена.
- Кэти, - сказал Томохиро, я поежилась от его низкого голоса. Как можно был выглядеть таким привлекательным с растрепанными ото сна на лилипутском диване волосами?
- Томо, я не знаю, хочу ли возращаться.
- Думаю, тебе это понравится.
- Предатель.
- Якудза и Ками могут опять напасть на тебя… не думаю, что они прекратят…
- А как же ты? Если они придут за тобой?
|
|
|
Томохиро одарил меня тяжелым взглядом, глаза были похожи на сверкающие камни.
- Не важно, что они сделают со мной, - сказал он. – Может, даже лучше, если они… остановят меня. Но я должен знать, что ты в безопасности.
- Ох, это для тебя так важно? – бросила я, меня трясло из-за его слов. Лучше бы он ничего не говорил. – А как я буду знать, что ты в безопасности, если меня не будет рядом, чтобы спасти твою прекрасную задницу?
- Кэти…
- Не Кэтькай мне! – крикнула я. – Ты решил, что знаешь, что будет лучше для меня. Но это моя жизнь! Я выбираю! – он отступил, потрясенный, по моим щекам полились слезы. – Ты хочешь управлять своей жизнью. Я тоже!
Я не останавливала слезы, не думая, как при этом выгляжу. Томохиро вдруг возник передо мной, обхватив руками. Он сжимал меня так крепко, что я боялась сломаться, а потом он слегка отстранился и коснулся губами моих губ.
Его руки поднимались вверх, он провел по моим плечам, отбрасывая волосы, касаясь шеи теплыми руками. Он ловил губами слезы, а моя голова кружилась из-за его тепла, я и забыла о черной дыре, что могла поглотить меня.
Он отстранился, убирая с глаз пряди челки. Через миг они вернулись на место.
- Значит, у меня прекрасная задница?
- Заткнись, - прошипела я, он усмехнулся.
Зазвонили в дверь, мы застыли. Усмешка пропала с его лица, а тепло во мне превратилось в лед.
- Это… - прошептала я.
Томохиро сжал ладони в кулаки.
Звонок раздался снова.
- Будь здесь, - сказал он и пошел к двери.
- Не открывай! – зашипела я, выглядывая из-за угла. Выронив бумаги, я схватилась за телефон и собралась набирать 911. Стой, черт! Почему я еще не выяснила, куда звонить?
Томохиро открыл дверь и выглянул.
Танака и Юки стояли на лестничной площадке, их лица покраснели так же быстро, как и наши. Я запаниковала. Мы ведь все еще выглядели ужасно и были в перепачканной чернилами и грязью одежде, волосы были спутаны. А еще – ужас – губы распухли от поцелуев. Мы стояли вчетвером, красные, как помидоры.
|
|
|
- Томо-кун! – выдавил Танака.
- И-ичиро.
Юки зажала рукой рот и смотрела на меня, края широкой улыбки были видны между пальцев. Я знала, о чем она думает. И я не представляла, как переубедить ее.
- Эм, - сказала я. Образец красноречия.
- Охайо, - сказала Юки, поклонившись Томохиро. Он скрестил руки на груди, пытаясь выглядеть грозно, как в школе, но я еще не видела у него такого красного лица.
Я поняла, о чем он думает, и вспыхнула. Уши горели.
- Прекрасная погода сегодня! Можно нам войти? – спросила Юки, хитро поглядывая на меня. Она пыталась помочь.
- Конечно, - сказала я.
Они прошли в гостиную и разулись, пока мы с Томохиро отошли, чтобы освободить им место.
- Мы пытались дозвониться, но ты не отвечала, - сказал Танака, развязывая шнурки. – Юки-чан беспокоилась, и мы решили тебя проверить.
- Ты ведь должна быть у меня дома, пока твоя тетя уехала, - сказала она. – Но, как вижу, ты неплохо справляешься.
- Эм, все не так… Я… мы тренировались вчера в школе допоздна. Мы так устали, что…
Юки замахала руками.
- О, знаю, знаю, - сказала она, и я поняла, что она не поверила ни слову. – Не беспокойся.
- Нам, наверное, стоит уйти, - решил Танака.
- Все в порядке, - сказал Томохиро. – Заходите. Вы уже завтракали?
Они переглянулись.
- Что?
- Уже почти полднень, - сообщил Танака. Юки чуть не лопнула. Она сдерживала нервный смех.
- Значит, обед, - усмехнулся Томохиро. Его лицо уже было нормального цвета, он вел себя уверенно.
Я ненавидела его.
Томохиро прошел к холодильнику и принялся вытаскивать банки и миски. Он водрузил сковородку на плиту и принялся готовить.
Юки схватила меня за локоть и оттащила в коридор.
- Поверить не могу! – шептала она возбужденно. – Ты и Юу ночью!
- Все было не так.
- Какой он? – спросила она. – Он опасный снаружи. Но на самом деле нежный, да?
- Юки!
- Ладно, ладно, - захихикала она. – Он и готовит? Не ожидала, что наш чемпион кендо умеет готовить. Скажи еще, что Ишикава любит танцевать.
Я слушала ее болтовню, а Танака с Томохиро разговаривали на кухне. Оттуда доносились ароматы рыбы бонито и мисо, восхищенная речь Юки заполняла воздух.
Почему все это стало мне таким родным?
|
|
|
Хочу ли я все это бросить?
Глава 18:
После обеда Юки схватила меня за руку и сказала, что они с Танакой собираются в караоке. На миг я заметила, что Танака покраснел, но он тут же взял себя в руки.
- Я не могу, - сказал Томохиро. – Мне нужно проведать друга в больнице.
- Я тоже пойду, - вызвалась я.
- Ты не должна.
- Знаю.
Мы помахали Танаке и Юки у здания, а сами отправились к станции Шизуока, где желто-зеленый автобус увез нас в больницу Кенрицу.
Ишикава был на втором этаже в комнате с белыми стенами, таким же полом и шторами.
Все было белым, его обесцвеченные волосы подходили. Вспышкой света был лишь лиловый синяк под его глазом, следы ударов на его лице и руках.
Плечо его было забинтовано, рука лежала поверх больничной одежды.
Он смотрел в окно, когда мы зашли, но на звук шагов обернулся.
- Ои, - тихо сказал он. И выглядел таким слабым, словно всю силу из него выбили.
Томохиро протянул цветы, что купил на входе, они были белыми, как и комната.
- О, сэнкью, - сказал Ишикава, японский язык давно использовал чуть измененный вариант английского спасибо.
Меня Япония поглотила так же.
Томохиро оставил цветы не столике у кровати Ишикавы, убирая с них шуршащий целлофан.
- Как ты? – спросил он.
- Кошмарно, - отозвался Ишикава.
- Как и всегда, - сказал Томохиро, отыскав за кроватью пустую вазу. – Но я из тебя дурь еще выбью.
- Ха, - сказал Ишикава, но смешок тут же перешел в кашель.
Томохиро отдал мне вазу, я поискала рукомойник в комнате, чтобы ее наполнить. Пока я ходила, Томохиро положил ладонь на плечо Ишикавы, а тот кашлял.
Я чувствовала смесь зависти и предательства. Разве не Ишикава подставил нас? Зачем мы вообще сюда пришли?
Вода поднималась в вазе.
Но Ишикава принял удар на себя. Он передумал и попытался нас спасти.
Если бы он не прыгнул тогда… вода полилась из вазы, я выключила воду.
Ишикава уже не кашлял, я поставила вазу на окно, он не смог взглянуть мне в глаза.
- Надеюсь, в турнире префектуры выиграешь ты, Юуто, - сказал он после паузы.
Последние два дня только я запомнила?
|
|
|
Но Томохиро вел себя так, словно разговор не был странным.
- Я выиграю в любом случае, - ухмыльнулся он.
- Остерегайся Такахаши, - сказал Ишикава.
Томохиро пожал плечами.
- И это тоже не проблема.
- Что?
- Он сломал запястье.
Ишикава усмехнулся.
- Веселая ночка, да?
- Именно.
И молчание. Комната казалась душной. На лбу у меня выступил пот. Я хотела выбежать отсюда.
Я уже не могла выносить духоту, Томохиро сказал:
- Что ж, тогда…
- Юуто, - сказал Ишикава. Он тяжело дышал и вот-вот мог закашляться снова. – Я не… то есть, я…
Томохиро отвел взгляд.
- Власть – ужасная вещь, - сказал он. – Беги от нее, пока можешь, - он пошел к двери, я последовала за ним. Я смотрела, как он поворачивает ручку двери, как напульсник сдвигается с запястья, приоткрывая старые шрамы, я понимала, о чем он говорил.
Власть была разной, но и Ишикава, и Томохиро пострадали из-за нее. И хотя я сильно хотела ударить Ишикаву, я начинала понимать, почему они были друзьями, и оставались до сих пор.
Они оба были испуганными и одинокими, но не показывали виду.
И теперь я собиралась бросить Томохиро.
Когда вернулась Диана с чемоданом на колесиках, я лежала на диване и переключала каналы. Вскочив на ноги, я встретила ее в прихожей, она склонилась, чтобы снять обувь.
- Тадайма, - сказала она с удивлением во взгляде. Я, наверное, выглядела как лунатик, но времени выспаться не было.
- Нужно поговорить, - сказала я.
Она замерла.
- Ты читала факс?
Я кивнула. Слезы, которые я сдерживала, потекли по щекам. Я вытерла их, но Диана подошла и обняла меня.
Объятия были так похожи на мамины.
- Ох, милая, - сказала она, прижимая меня к синей блузке, что пахла косметикой. Она отпустила меня, но держала руками за плечи и разглядывала. – Но это же хорошо? Дедушке стало лучше.
- Да, - сказала я. Голос ее доносился издалека, все тело онемело.
- Бабушка сказала, что они освободили тебе мансарду. Они все там починили. И хотят узнать, когда покупать билет.
- Дело в том, - сказала я, готовая взорваться, - что я не знаю, хочу ли уезжать.
Диана замерла, ее глаза расширились. Она покачала головой.
- Выпьем чаю, - сказала она, - и поговорим.
- Хорошо.
Сначала она ушли в ванную, а я разлила в два стакана остатки чая из черных бобов. Когда она пришла, я уже сидела на диване, потому она взяла свою чашку и села на подушку напротив меня.
- Что изменилось? – спросила она, прямота вопроса потрясла меня. По телу растекалась вина. Я должна была сказать, что мне понравилось жить с ней, что мне нравилась ее стряпня и передачи по телевизору. Отчасти это было правдой. Мне нравилось жить здесь, хотя и сложно было порой распознавать иероглифы. Но у меня были друзья, а еще кендо, что мне понравилось. А еще события прошлых нескольких дней, что не выходили из моей головы.
|
|
|
Что изменилось?
Томохиро. Время. Вот и все.
Разве не глупо ломать себе жизнь из-за парня? Даже если он был прекрасным чемпионов кендо, даже если он прекрасно рисовал. Даже если он меня любил.
Передо мной была целая жизнь: университет, карьера, все. Если я останусь здесь, то выберу смерть. И как я все объясню Диане?
Но не только это изменилось. Внутри меня были чернила. Я была связана с Ками. Если я уеду, то так и не узнаю, кто я и на что способна. Я не узнаю, насколько сильна, почему в моих венах есть чернила.
- Кэти? – позвала Диана, я взглянула на нее, ее плечи были опущены, как и у мамы, когда она беспокоилась за меня. Она ждала ответа, а я не знала, как его сформулировать.
Что изменилось?
- Я изменилась, - сказала я. Горло пересохло, я попыталась сглотнуть. – Я.
- Ты не хочешь уезжать?
- Не знаю, - сказала я. – Все так запуталось.
- Расскажи мне.
- Не могу.
- Как это понимать?
- Я не могу просто так расписать за и против, - сказала я. – Откуда мне знать, что там все сложится лучше? Конечно, бабушка с дедушкой будут мне рады, но как же моя жизнь здесь? Я не закончила учебный год. У них не начинается новый год с сентября, как в Канаде. Если я перееду, то как с этим быть? И… - мне нравится жить с тобой. Но я не могла добавить это после всех возмущений. Могла ли я знать раньше, что мы с Дианой так поладим?
- С этим вполне можно справиться, - сказала Диана. – Переезды всегда даются тяжело. Никто не знает, что будет дальше. Но мы все равно идем вперед, потому что иначе не можем.
- Думаю, проблема немного глубже, - сказала я.
- Глубже?
Я посмотрела на Диану, думая, поняла ли она мои слова. Она говорила, что мне нужно побыть здесь четыре или пять месяцев. Они прошли. И я привязалась к этому месту.
- Кэти, - сказала она. – Не бойся уезжать. Япония от этого менее важной для тебя не станет. Ты можешь и у бабушки с дедушкой попробовать пожить пять месяцев.
- Знаю, - сказала я, покачиваясь на диване в раздумьях.
- Кэти?
- Что?
- Это из-за Танаки?
- Танаки? – оу. – Нет.
- Точно не из-за парня? Потому что оставаться из-за…
- Знаю, - быстро сказала я. – Это не из-за парня.
- Обдумай это до утра, - решила она. – Бабушка ждет, но еще денек потерпит, ладно?
Я кивнула и направилась в комнату. Поняла ли она меня?
Я оставалась не из-за парня. Но кто присмотрит за ним, если меня здесь не будет? А жизнь, к которой я привыкла? Я дала ей шанс и успела пустить корни. Так зачем меня пересаживать, если я вот-вот расцвету?
А еще, хоть это и опасно, но я хотела знать. Хотели ли чернила убить меня? Или все не так? А если я – часть чего-то важного, что может остановить Ками?
Как бы поступила мама? О, как я по ней скучала. Она говорила, что я могу поступать, как захочу. Но мне нужны были эти слова сейчас, ее вера в меня.
Я искала ее в пустоте своего сердца. Прижав подушку к груди, я смотрела в потолок, но не могла перестать думать, что будет с Томохиро, если Ками вернутся за нами.
Он сказал, что я должна быть в безопасности.
Черт. Я оставалась из-за парня. А он хотел, чтобы я уехала, потому что здесь за углом поджидала опасность.
Кейтай зазвонил посреди ночи. Я резко проснулась, страх сковал грудь.
- Моши мош? – отозвалась я, удивившись, что заговорила на японском, толком не проснувшись.
- Кэти, - послышался голос Томохиро. Я успокоилась.
- Боже, я уж подумала, что это Джун решил мне поугрожать.
- Прости, - сказал он. И звучал виновато. – Знаю, что поздно. Но хотел убедиться, что ты в порядке.
- Ага, - сказала я. – Только не могу спать.
- Правда?
- Да, - сказала я. – Какой-то идиот позвонил мне посреди ночи.
Он фыркнул.
- Я с ним разберусь.
- Ладно.
- Стоп, у Джуна есть твой номер?
- Забудь, - сказала я. – Он пытался защитить меня от Ишикавы. И все.
- Точно?
- Даже не знаю, ведь злые Ками такие привлекательные.
- Хидой на, - проворчал Томохиро. – Не разбивай мое сердце.
- Так давай я его нарисую. Беременным.
- Ои, - сказал он, но я слышала, что он улыбается. – Ты уже говорила с Дианой?
- Да.
- И?
- Я сказала, что хочу остаться.
- Черт, Кэти, - он прозвучал раздраженно, как в школе.
- Это моя жизнь, помнишь? Я принимаю решения.
- Знаю, - сказал он. – Но быть со мной – плохое решение. Отец понял, что со мной связывались Ками. Он сказал, что были тени.
- Что? – я села и включила кондиционер, чтобы Диана меня не слышала. – Что случилось?
- Они приходили ночью к моей двери.
- Черт, - сказала я.
- Кэти, - его голос снова смягчился. – Я потерял маму. Я не могу потерять и тебя.
Потому я и хотела остаться, но причину обратили против меня. Мой выбор теперь казался эгоистичным.
- Что теперь будет?
- Он пытается перевести меня в Такатсуки, но я хочу его переубедить. Ками ведь могут быть где угодно. Я не могу менять школу, да еще и перед экзаменами. Я же провалю их.
- А если ты уедешь со мной?
- В Канаду?
- Да.
- А папа? Да, он в опасности из-за одного моего существования, но если меня здесь не будет, они ведь придут за ним? У него остался только я.
По моим щекам текли слезы, я схватила платок и пыталась скрыть, что плачу.
- Со мной все будет в порядке, - сказал он, но мы знали, что это ложь.
- Я хочу быть с тобой, - призналась я. – Даже если… если…
Он замолчал, мы знали, что я пытаюсь сказать. Когда он заговорил, я едва расслышала его голос.
- Кэти, я знаю, что это твоя жизнь. Но, прошу,… живи. Просто живи.
Я слышала его дыхание, мы еще долго шептались, а потом я осталась наедине с давящей тишиной.
Если я уеду, мы оба будем в безопасности. Его рисунки не будут выходить из-под контроля, чернила перестанут нападать на меня.
Я любила его. И знала, что должна сделать.
- Ладно, - прошептала я в темноту. – Ладно.
Глава 19:
Бабушка прислала билет, в пятницу он уже оказался в почтовом ящике, на конверте мерцали черные английские буквы. И в уголке рисунок самолета, летевшего вокруг земли.
Томохиро уехал в субботу в тренировочный лагерь кендо, хотя я просила его не уезжать, ведь Ками могли поймать его так, однако, Джун так и не появился с угрозами. Видимо, со сломанным запястьем он мог не так и много.
Я все выходные собирала вещи, а Диана обзванивала обе школы, чтобы перевод прошел гладко. В школах в начале августа и без этого было чем заняться.
Я отмахивалась от летней жары, упаковывая альбом с фотографиями Юки и Танаки, свою повязку от формы кендо. «Двойной путь ручки и меча» - девиз нашего клуба. Я осторожно свернула ее.
Я почти не трогала комнату, ведь ни Диана, ни я не могли оставить ее пустующей. Хотя мы друг другу в этом не признались.
Томохиро прислал мне несколько сообщений из лагеря, передавая, что узнал от Ишикавы, что якудза хотят передумать свои планы насчет Томохиро. Думаю, художник, что нарисовал пистолет, выстреливший в него, не очень-то им поможет. Ками подозрительно притихли, я поймала себя на том, что часто выглядываю ночью в окно, думая, следят ли они за нами, ждут ли наши действия.
Юки и Танака принесли днем небольшие подарки к отъезду. Юки всхлипывала и повторяла раз за разом, что не верит, что я уезжаю. Я пыталась ее успокоить, но как? Я тоже этому не верила.
Она подарила мне чашку на память о наших занятиях в клубе чайной церемонии, а Танака – набор дисков с «Остаться в живых», его любимым американским сериалом, что мы часто смотрели на англоязычном канале. Его щеки покраснели, когда я обняла его у двери, что показывало, что я все же не была японкой. Нужно было поклониться.
Я отправила посылку бабушке с дедушкой – в основном, там были сувениры омиягэ для них и местных друзей. Я сложила себе в сумку смеси для карри, не зная, смогу ли купить их в Дип Ривер, не веря, что смогу теперь жить без этого запаха на кухне. Я научилась у Дианы готовить никуджага и спагетти с мясом, надеясь, что запомнила все детали. Каждое утро я ела огромные тосты с медом, каждый день покупала пурин и мороженое с зеленым матча в комбини, пока не начинал приятно болеть живот. Если я и уеду отсюда, то нужно насладиться напоследок.
Пока я укладывала вещи в чемодан, кейтай зазвонил, высветился неизвестный номер. Я подняла его дрожащей рукой.
- Алло?
Только дыхание.
Я запаниковала, не понимая, откуда у них мой номер.
- Грин, - тихо сказал Ишикава. – Ки о тскэтэ на, - выдавил он, кашляя. И отключился. Будь осторожна. Видимо, так он пытался помириться.
Что ж. Лучшим другом ему не стать, я все еще зла на него. Хотя он и спас Томохиро жизнь.
За день до моего отлета я собиралась встретить Томо на станции Шизуока, но, к моему удивлению, он постучал в дверь. Диана отозвалась со странным выражением лица. Я выглядывала из щели в двери ванной, кровь шумела в ушах. Теперь придется ей все объяснить. Дверь открылась, я представила худшее: Томохиро, сутулясь, убирает волосы с лица, показывая шрамы на руке. Может, у него разбита губа, он ведь мог пораниться по пути сюда. А если Диана узнает о слухах о его беременной девушке? Это конец.
Но он стоял ровно, когда она открыла дверь, и с излишним рвением поклонился, говоря очень вежливо. Я и не думала, что можно каждое предложение заканчивать с –мас. Но Диана вскинула брови, увидев его медные волосы, серебряную толстую цепочку на шее и рваные джинсы. Она, видимо, решила, что это вымытая версия панка, и в чем-то оказалась права.
Она развернулась, я скрылась в ванной, лицо горело, шею покалывало.
- Кэти, - позвала она. – Эм, к тебе пришел Юу Томохиро.
- Спасибо, - сказала я. Она встала у меня на пути.
- Это не Танака, - медленно сказала она.
- Кхм, - сказала я. – Кстати, я всегда говорила, что мы с Танакой только друзья.
- Но и Томохиро ты не упоминала.
- Не успела?
Диана сверлила меня взглядом.
- Прости, - сказала я. – Не хотела, чтобы ты беспокоилась.
- С чего мне беспокоиться?
- Из-за его репутации?
- Вот теперь я беспокоюсь.
- Он не такой, - сказала я. – Поверь, Диана, - она нахмурилась.
- Поверить, хотя ты все это время врала?
- Туше.
- Если бы ты осталась, у нас был бы серьезный разговор.
- Знаю. Прости. Но, клянусь, он хороший. Мы не делали ничего плохого, честно.
- Не уверена.
Томохиро прокашлялся.
- Диана! – заскулила я.
- Дома в девять, - сказала она. – Или я начинаю войну, - и она не смогла удержаться от улыбки. Но победа невелика. Она не говорила больше о том, что я остаюсь из-за парня, потому что я не собиралась оставаться.
- Мы будем есть какигори, - сказала я. – И у меня с собой кейтай.
- Ладно, - сказала Диана, но все еще не сводила с меня взгляда. – Развлекайся. Я позвоню, - подчеркнула она последние слова.
- Хорошо, - отозвалась я и закрыла за нами дверь. Я попыталась ударить Томохиро по руке, но он легко уклонился, сверкая улыбкой.
- Это еще за что?
- А то ты не знаешь! Ты хоть одеться мог нормально? – я снова атаковала. Он отскочил назад, вскинув руки и ухмыльнувшись.
Мы шли по этажу с кафе в торговом центре Миюки Роад, споря, на чьей витрине десерты выглядят привлекательней.
Мы прошли через занавеску норен и сели за столик. Заказали какигори, измельченный лед, мой был с дыней, а его – клубничный с молоком.
- Отвратительно, - сказала я, глядя, как он поглощает лед с сиропом и кремом.
Он пожал плечами.
- Не соглашусь.
- Не хочется мне такого. Один укус, и кариес будет даже у моих внуков.
Кошмар о Ками и якудза остался где-то далеко, я порой даже сомневалась, случилось ли это на самом деле, или просто приснилось.
- Ишикава на этой неделе выписывается, - сказал он.
- Оу, - а вот и реальность.
- Я буду осторожен, - пообещал он.
Я мешала ложкой измельченный лед.
- Я ничего не сказала.
- И не нужно.
Он доел свой какигори и потянулся за моим через весь стол.
- Эй! – возмутилась я, но думать могла лишь о мягком прикосновении его напульсника к моей коже, когда он потянул десерт на себя.
- Не жалуйся, - сказал он, набивая рот. – Я спасаю твоих внуков от стоматолога. И ты знаешь, сколько там калорий? – он выпил молоко, что сталось на дне.
- Больше ста?
- Придется усиленно тренироваться для турнира.
- Из-за какигори.
- Приходится жертвовать из-за спорта.
Мы шли по парку Сунпу, держась подальше от замка. Вишня не цвела, но в воздухе слышался стрекот одиноких цикад. Он взял меня за руку, напульсник прижался к моему запястью, шрамы на его руке щекотали мою кожу.
Близилось время ужина, небо начало менять цвет, наш последний день подходил к концу.
Томохиро завел меня в комбини и купил нам бенто, продавец подогрел их в серебряной микроволновке. Мы прошли мимо остановки, запах терияки и кацу карри щекотал нос.
Я не спрашивала, куда мы идем. Я знала.
Работы в Торо Исэки были завершены, ограждения лежали стопкой, ожидая, когда их вывезут.
Там ходили студенты, девушки с парнями под руку. Возле музея Торо и по другую сторону от леса веселились и шутили ученики.
Я смотрела и понимала, что что-то ускользает от меня.
- Похоже, придется искать другое убежище, - сказал Томохиро, но его голос звучал печально, я чувствовала то же самое. Мы безмолвно шли мимо деревьев. Чирикали трясогузки, готовившиеся спать. Древние хижины окружала выстриженная трава, что когда-то была длинной.
А еще был выжженный участок, где упало тело дракона, и только эта метка говорила, что здесь что-то случилось.
Томохиро сжал мою руку и притянул меня ближе. Мы проникли в одну из хижин, пока никто не смотрел. Солнце над нами проникало в щели соломенной крыши.
- У нас будут проблемы, - прошипела я.
- Кто бы удивился, - улыбнулся он и поцеловал меня.
Мы сидели у стены долгое время, глядя на небо, что темнело. Мы смотрели, как угасает наш последний день, как жизнь идет дальше.
Я попыталась свернуть не туда, пока мы шли к автобусной остановке. Мир ускользал из-под ног.
Томохиро не мог попасть в аэропорт в Токио, но когда мы остановились у моей двери, двери Дианы, он сунул мне в руку конверт, заставив пообещать, что я прочитаю его в самолете.
Он прижался к моим губам в жадном и сладком поцелуе и умчался раньше, чем я успела попрощаться, прижав к лицу руку, поворачивая к лифту. Я прижалась к стене, слушая, как закрываются двери лифта. Чернила появились в коридоре передо мной, следы напоминали скрюченные пальцы.
Они меня не достанут.
- Может, бутерброд перед полетом? – спросила Диана в аэропорту. Я покачала головой. Я ничего не могла в себя впихнуть. Никак не могла есть. – Чай? Еще что-нибудь?
Мы словно снова стали чужими, словно вернулись к тому времени, когда я только прибыла сюда. А ведь я только начала думать, что мы поладили. Она не была неподходящим кусочком мозайки, она завершала своим кусочком все.
Мы стояли у ворот безопасности.
- Что ж, - сказала она.
Что ж.
- Передавай привет от меня бабушке и дедушке, - сказала она. И погладила меня по голове. У нее была такая же улыбка, как у мамы, когда она пыталась скрыть грусть. – Они будут рады тебе.
- Спасибо, - сказала я.
- Обращайся, - ответила Диана.
- Нет, - сказала я, глядя ей в глаза. – Спасибо. За все.
Она смотрела на меня, а глаза наполнились слезами. Она меня крепко обняла.
- О, милая, - сказала она, зажмурившись. – Если будет нужно, звони мне, ладно? Даже не думай о часовых поясах.
- Хорошо, - отозвалась я. Она отступила и смотрела на меня блестящими глазами.
- Мама бы тобой гордилась, - сказала она, теперь слезы выступили у меня. – Ей всегда было сложно быть вне родного города. А ты смогла прижиться даже с другим языком.
- Большое дело, - фыркнула я, что означало, что если она не прекратит, я разрыдаюсь посреди аэропорта.
Она, видимо, поняла, ведь закрыла рот и отступила.
- Пока, - выдавила я.
- У тебя всегда будет дом здесь, - сказала она. – Хорошо?
- Ага.
Я развернулась и прошла врата. Ступив в рамку металлоискателя, я оглянулась на Диану, но та затерялась в толпе.
Я поймала свою сумку, проезжающую по ленте, и направилась дальше. Хотелось, чтобы пол подо мной провалился, чтобы я больше ничего не чувствовала.
Я села на кожаное твердое кресло. Гайдзины и японцы сидели вокруг меня, двое из обслуживающего персонала говорили приглушенными голосами. Я смотрела в огромное окно на подъезжающий самолет.
Все казалось сном. А ведь пять месяцев назад я так этого хотела. Вернуться домой.
Но дом теперь был не там, но и не в Японии.
Он был внутри меня.
И рядом с ним.
Потому я должна была уехать. Иначе он сломается.
Я вытащила конверт и прижала его к губам, глядя, как к самолетам тянулись тележки с багажом. Самолеты на земле выглядели неуклюжими, покачиваясь.
Я посмотрела на конверт в руках.
Я была уже почти в самолете. И почти взлетала.
Я развернула конверт и сунула пальцы внутрь, чувствуя согнутый листок. Я вытащила записку, листок белой бумаги, и осторожно развернула.
Я не знала, что он мог написать мне, готовилась к боли от его слов. Но на странице была красной ручкой написано лишь одно слово:
いてい てい
Иттерашай.
Уезжай, но возвращайся невредимой.
Словно я уезжала на каникулы.
Остальную часть страницы занимал рисунок – черно-белая роза, прикованная к листку пятью крестиками, наведенными по несколько раз. Рискованно, но это была лишь ручка, он ведь мог как-то писать в школе и зачеркивать свои наброски.
Роза слабо шевелилась, когда я на нее смотрела: лепестки трепетали на ветерке. Рисунок выглядел почти нормальным. Но он был прекрасным, что-то похожее я видела в глазах Томохиро, когда он смотрел на трясогузок или на сакуру, когда он оживлял их в блокноте. Его взгляд, когда он смотрел на меня.
Слезы катились по моим щекам, собираясь на подбородке и капая на бумагу. Чернила растекались там, где они капали, оставляя пятна на листьях и лепестках.
Все кончено. Он хотел, чтобы я уехала, чтобы была в безопасности. Якудза и Ками пугали меня.
Томохиро пугал меня. Если я уеду, силы Томохиро будут под контролем, он не попадется в руки Джуна.
Я скользила по розе пальцами, пытаясь представить, как двигалась его ручка. Я не была хорошим художников, но притворялась, что каждая линия была нарисована мной, что я могла ощутить душу розы, как он мог.
Рука коснулась стебля, боль пронзила палец.
Я отдернула руку, разглядывая порез о бумагу. Темная капелька крови появилась на кончике указательного пальца. Сильно болело.
Я посмотрела на рисунок.
Шип. Я порезалась не о бумагу, а укололась о шип.
- Окьяку-сама, просим прощения за ожидание. Ваш рейс 1093 в Оттаву…
Кровь текла по моему пальцу и падала на страницу с шорохом.
Кап-кап-кап.
Окружающие поднимались, тащили чемоданы на колесиках, мамы несли своих чад, все устремлялись к нашему неуклюжему самолету.
Кап.
Я не могла ничего поделать. Бабушка купила билет.
Диана ушла на поезд в Шизуоку.
Кап.
Я обещала Томохиро, что уеду.
Если я останусь, то могу умереть.
Я смотрела на кровь, красную на бумаге, где она была единственным ярким цветом, кроме единственного слова, оставленного мне Томохиро.
Иттерашай.
Возвращайся невредимой.
Возвращайся.
Но пора было идти в самолет. Я не могла убежать из аэропорта. В реальности все было не так. Может, в японских сериалах или в плохих голливудских фильмах это сработало бы. Но у меня в кармане лежал билет, рядом стоял чемодан. Нельзя просто так встать и уйти.
Кап.
Или можно?
Я медленно поднялась на ноги, тело дрожало. Кровь шумела в ушах, пульсировала в каждой вене.
Я не убегала. Если я ошиблась с решением… то это не будет побегом. Да?
Прошу… живи.
И вернись невредимой.
Я сжала руки в кулаки, порез покалывало.
И все это не из-за слов Томохиро. И даже не из-за него.
Это моя жизнь и мой выбор.
Я не смогла бы жить, оставив тут то, что было для меня важно.
Шанс лишь один. Жизнь одна. Если чернила реагируют на меня, то я, может, и остановить их смогу. А если и не смогу, то страдать будем не только мы.
Я шагнула вперед, ноги онемели. Я шла мимо рядов сидений, удаляясь от врат, где служащие проверяли паспорта.
Я споткнулась и побежала к выходу из аэропорта. Рисунок Томохиро был зажат в руке. Я была такой живой, сила била ключом, перекрывая страх.
Такова моя судьба.
Я собиралась взглянуть на нее.
Такова моя жизнь.
И я проживу ее.
Америка-дзин – американка;
Ано – эм; междометие, используется, когда человек хочет привлечь внимание и что-то сказать;
А-рэ – междометие, обозначающее удивление;
Бай-бай – аналог английского прощания;
Бака джа наи но? – Дурак что ли?
Бетсу ни – ничего особенного;
Богу – часть брони кендо;
Чан – суффикс, обозначающий подругу или кого-то, кто младше говорящего;
Чаван – особая пиала для чайной церемонии;
Чэ – Черт!
Комбини – супермаркет;
Даиджи на хито – важный человек;
Дайджобу – Ты в порядке? или Все хорошо;
Данго – клецки из рисовой муки, чаще всего сладкие, их едят во время созерцания цветения;
Домо – в «Чернилах» - привет или эй;
Доу – грудная пластина в броне кендо;
Файто – призыв не сдаваться и постараться;
Фурикакэ – сухая приправа для блюд из риса;
Фурин – ветряной колокольчик;
Гайдзин – иностранец;
Гамбарэ – Постарайся;
Гэнкан – прихожая, вход в японское здание. Обычно этот этаж расположен ниже, чем все здание, там переобуваются;
Гомэн – Прости;
Гузэн да – Какое совпадение!
Гёза – пельмени;
Гюдон – говядина с соусом и рис;
Хай? – Да? или Прошу прощения?
Хакама – штаны кендоука;
Хана йори данго – фразеологизм, обозначающий, что сначала нужно судить по душе, а потом по внешности;
Ханами – любование цветами сакуры;
Ханши – особая бумага для каллиграфии;
Хазуи – стыдно, сокращенно от хазукашии;
Хэби – змеи;
Хидои на – жестоко!
Ии ка? – Хорошо?
Ии кара – Хорошо, ладно;
Икемэн – красивый парень;
Икузо – идем, но в грубой форме;
Итадакимас – говорится перед едой как «приятного аппетита»;
И-тэ/Итай – ай, больно;
Иттекимас – «я ушел (но вернусь)» - говорится перед тем, как покинуть дом;
Иттерашай – «счастливого пути» - говорится покидающему дом;
Джа нэ – увидимся;
Кадо – искусство составления букетов, как и икебана;
Какигори – измельченный лед с сиропом, похож на снежную гору;
Канкенаи даро – Не твое дело;
Карааге – кусочки жареной курицы;
Ката – серия движений в кендо и других боевых искусствах;
Кейгоки – мягкая одежда поверх брони кендо;
Кейджи-сан – детектив;
Кейтай – телефон;
Кендоука – ученик кендо;
Ки о тскетэ на – Будь осторожен;
Киай – боевой крик кендоука, чтобы запугать противника и набраться сил;
Кири-каеши – упражнение кендо;
Коибито – возлубленные, встречающаяся парочка;
Котэ – перчатки для кендо;
Кун – суффикс для друзей мужского пола;
Маа – Ладно, разговорный вариант;
Маджи дэ – ни за что;
Манджу – маленькие японские пирожные, обычно с начинкой;
Маттэ – подожди;
Мен – шлем в кендо;
Миги-котэ – правая перчатка;
Миета – Я это видел;
Момиджи – кленовое дерево;
Моши мош(и) – ответ на телефонный звонок, алло;
Моу ии – Хватит;
Наа – Эй, Знаешь ли, междометие, что указывает на желание высказаться;
Насуби – баклажан;
Нэ – Да? Не так ли? – может использоваться и как «эй!», чтобы привлечь внимание;
Нерикири – сладкие пирожные из бобовой пасты, что едят во время чайной церемонии;
Никуджага – тушеное мясо с картошкой;
Норен – занавеска на двери магазина;
Охайо – Доброе утро;
Ои – эй;
Окаэри – добро пожаловать домой – говорится, когда кто-то возвращается домой;
Окономияки – блюдо, схожее с пиццей, где люди сами выбирают начинку, чаще всего это кабачки или другие овощи, лапша, мясо или рыба;
Окьяку-сама – гости, господа, клиенты;
Омиягэ – сувениры;
Онигири – рисовые шарики;
Орэ са, кими но кото га… (ски) – ты м
|
|
|
