Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Психические и физиологические особенности




 

Некоторые говорят о том, что их «Я» — это их рефлек­сы, их поведение, их индивидуальные представления и пристрастия, их психологические особенности и т. п..

На самом деле это не может быть ядром личности, которое называют «Я». Почему? Потому что на протя­жении жизни меняется и поведение, и представления, и пристрастия, и уж тем более психологические особенно­сти. Нельзя же сказать, что если раньше эти особенности были другими, то это было не мое «Я».

Понимая это, некоторые приводят следующий аргу­мент: «Я — это мое индивидуальное тело». Это уже инте­реснее. Разберем и это предположение.

Всем еще из школьного курса анатомии известно, что клетки нашего организма постепенно в течение жиз­ни обновляются. Старые умирают (апоптоз), а новые рождаются. Некоторые клетки (эпителий желудочно-кишечного тракта) полностью обновляются почти каж­дые сутки, но есть клетки, которые проходят свой жиз­ненный цикл значительно дольше. В среднем же каждые 5 лет обновляются все клетки организма. Если считать

«Я» простой совокупностью клеток человека, то полу­чится абсурд. Получится, что если человек живет, напри­мер, 70 лет, за это время минимум 10 раз у человека по­меняются все клетки в его теле. Может ли это значить, что свою 70-летнюю жизнь прожил не один человек, а 10 разных людей? Не правда ли, это довольно глупо? Дела­ем вывод, что «Я» не может являться телом, потому что тело не постоянно, а «Я» постоянно.

Это означает, что «Я» не может являться ни качества­ми клеток, ни их совокупностью.

Но тут особо эрудированные приводят контраргумент: «Хорошо, с костями и мышцами понятно, это действи­тельно не может быть "Я", но ведь существуют нервные клетки! А они же на всю жизнь одни. Может быть ~Я" — это сумма нервных клеток?»

Поразмышляем над этим вопросом вместе...

 

 

Состоит ли Сознание из нервных клеток?

Материализм привык раскладывать на механические составляющие весь многоаспектный мир, «гармонию проверять алгеброй». Самым наивным заблуждением во­инствующего материализма в отношении личности яв­ляется представление, что личность есть совокупность биологических качеств. Совмещение безличных предме­тов, будь они хоть атомами, хоть нейронами, не может породить личность и ее ядро — «Я».

Как может быть этим сложнейшим «Я», чувствую­щим, способным на переживания, любовь, просто сумма специфических клеток организма вместе с протекающи­ми биохимическим и биоэлектрическими процессами. Каким образом эти процессы могут формировать «Я»?

При условии, если бы нервные клетки составляли наше «Я», то мы бы ежедневно теряли часть своего «Я». С каждой умершей клеткой, с каждым нейроном, «Я» становилось бы меньше и меньше. С восстановлением клеток, оно бы возрастало в размерах.

Научные исследования, проведенные в разных странах мира, доказывают, что нервные клетки, как и все осталь­ные клетки человеческого организма, способны к реге­нерации (восстановлению). Вот что пишет серьезней­ший международный биологический журнал «Nature»: «Сотрудники калифорнийского Института биологиче­ских исследований им. Солка обнаружили, что в мозгу взрослых млекопитающих рождаются полностью рабо­тоспособные молодые клетки, которые функционируют наравне с уже существующими нейронами. Профессор Фредерик Гэйдж и его коллеги также пришли к выводу, что ткани мозга быстрее всего обновляются у физически активных животных»9.

Это подтверждает публикация в еще одном биоло­гическом журнале «Science». «В течение двух последних лет исследователи установили, что нервные и мозговые клетки обновляются, как и остальные в человеческом организме. Организм способен сам восстанавливать на­рушения, относящиеся к нервному тракту», — говорит ученая Хелен М. Блон. Таким образом, даже при полной смене всех (включая нервные) клеток организма, «Я» че­ловека остается прежним, следовательно, оно не принад­лежит постоянно меняющемуся материальному телу.

Почему-то в наше время необходимо настолько сложно доказывать то, что было очевидно и понятно еще древним. Еще живший в III веке римский философ-неоплатоник Плотин писал: «Нелепо предполагать, что, раз ни одно из частей жизнью не обладает, то жизнь можно создать их со­вокупностью... к тому же совершенно невозможно, чтобы жизнь производило нагромождение частей, и чтобы ум порождало то, что ума лишено. Если кто-нибудь возразит, что это не так, а на самом деле душу образуют сошедшие­ся вместе атомы, то есть неделимые на части тельца, то он будет опровергнут тем, что атомы сами по себе только лежат один подле другого, не образуя живого целого, ибо не может получиться единства и совместного чувствования из нечувствительных и не способных к объединению тел. А душа-то — чувствует сама себя»10.

«Я» — это неизменное ядро личности, которое вклю­чает в себя многие переменные, но само не является пе­ременным.

Скептик может выдвинуть последний отчаянный ар­гумент: «А может быть "Я" — это мозг?»

 

 

Является ли Сознание продуктом деятельности мозга?

Что говорит наука?

 

Сказку про то, что наше Сознание является деятель­ностью мозга, многие слышали еще в школе. Необычай­но широко распространено представление, что мозг — и есть по сути человек с его «Я». Большинство думает, что именно мозг воспринимает информацию из окружаю­щего мира, перерабатывает ее и решает, как действовать в каждом конкретном случае, думают, что именно мозг делает нас живыми, дает нам личность. А тело — не более чем скафандр, обеспечивающий деятельность цен­тральной нервной системы.

Но эта сказка не имеет отношения к науке. Мозг в на­стоящее время глубоко изучен. Давно и хорошо изучены химический состав, отделы мозга, связи этих отделов с функциями человека. Изучены мозговая организация восприятия, внимания, памяти, речи. Изучены функ­циональные блоки мозга. Огромное количество клиник и научных центров изучают человеческий мозг больше сотни лет, для чего разработана дорогостоящая эффек­тивная аппаратура. Но, открыв различные учебники, монографии, научные журналы по нейрофизиологии или нейропсихологии, вы не встретите научных данных о связи мозга с Сознанием.

Для людей, далеких от этой области знания, это кажет­ся удивительным. На самом деле ничего удивительного в этом нет. Просто никто и никогда не обнаружил связи мозга и самого центра нашей личности, нашего «Я». Ко­нечно, ученые-материалисты этого всегда хотели. Про­водились тысячи исследований и миллионы опытов, на это были затрачены многие миллиарды долларов. Усилия ученых не прошли даром. Благодаря этим исследованиям были открыты и изучены сами отделы мозга, установлена их связь с физиологическими процессами, очень многое удалось сделать для понимания нейрофизиологических процессов и феноменов, но самого главного сделать не удалось. Не удалось найти в мозге то место, которое и яв­ляется нашим «Я». Не удалось даже, несмотря на крайне активную работу в этом направлении, сделать серьезного предположения, о том, как мозг может быть связан с на­шим Сознанием.

Откуда же пошло предположение о том, что Созна­ние находится в мозге? Одним из первых, такое пред­положение выдвинул в середине XVIII века известный электрофизиолог Эмиль Г. Дюбуа-Реймон (1818-1896). По своему мировоззрению Дюбуа-Реймон был одним из ярких представителей механистического направления. В одном из писем своему другу он писал, что «в орга­низме действуют исключительно физико-химические законы; если с их помощью не все можно объяснить, то необходимо, используя физико-математические мето­ды, либо найти способ их действия, либо принять, что существуют новые силы материи, равные по ценности физико-химическим силам»11.

Но с ним не соглашался живший в одно время с Рей-моном другой выдающейся физиолог Карл Ф. В. Людвиг U816—1895), возглавлявший в 1869-1895 годах новый Физиологический институт в Лейпциге, ставший круп­нейшим мировым центром в области эксперименталь­ной физиологии. Основатель научной школы, Людвиг писал, что ни одна из существующих теорий нервной деятельности, включая и электрическую теорию нервн*6 токов Дюбуа-Реймона, не может ничего сказать о том, как вследствие деятельности нервов становятся возможны акты ощущения. Заметим, что тут речь идет даже не о сложнейших актах Сознания, а о гораздо более простых ощущениях. Если нет Сознания, то ничего чувствовать и ощущать мы не можем.

Еще один крупнейший физиолог XIX века — выдаю­щийся английский нейрофизиолог сэр Чарльз С. Шеррингтон, лауреат Нобелевской премии, говорил, что если непонятно, как психика возникает из деятельности моз­га, то, естественно, столь же малопонятно, как она мо­жет оказывать какое-либо влияние на поведение живого существа, управление которым осуществляется посред­ством нервной системы.

В итоге и сам Дюбуа-Реймон пришел к такому выво­ду: «Как мы сознаем — мы не знаем и никогда не узна­ем. И как бы мы ни углублялись в дебри внутри мозговой нейродинамики, моста в царство Сознания мы не пере­бросим». Дюбуа-Реймон пришел к неутешительному дая детерминизма выводу о невозможности объяснить Со­знание материальными причинами. Он признал, «что здесь человеческий ум наталкивается на "мировую за­гадку", разрешить которую он никогда не сможет».

Профессор Московского университета, философ А. И. Введенский в 1914 году сформулировал закон «от­сутствия объективных признаков одушевленности». Смысл этого закона в том. что роль психики в системе материальных процессов регуляции поведения абсолют­но неуловима и не существует никакого мыслимого мо­ста между деятельностью мозга и областью психических или душевных явлений, включая Сознание.

Крупнейшие специалисты по нейрофизиологии, лауреаты Нобелевской премии Дэвид Хьюбел и Торстен Визел признавали, что для того, чтобы можно было утверждать связь мозга и Сознания, нужно понять, что считывает и декодирует информацию, которая приходит от органов чувств. Ученые признали, что это сделать не­возможно.

Авторитетнейший ученый, профессор МГУ Н. И. Ко­бозев в своей монографии13 показал, что ответственными за процессы мышления и памяти не могут быть ни клет­ки, ни молекулы, ни даже атомы.

Существует интересное и убедительное доказатель­ство отсутствия связи между Сознанием и работой мозга, понятное даже людям, далеким от науки. Вот оно.

Предположим, что «Я» (Сознание) является результа­том работы мозга. Как точно известно нейрофизиологам, человек может жить даже с одним полушарием мозга. При этом он будет иметь Сознание. У человека, который жи­вет только с правым полушарием мозга, безусловно при­сутствует «Я» (Сознание). Соответственно можно сделать вывод, что «Я» не находится в левом, отсутствующем, полушарии. У человека с единственным функциониру­ющим левым полушарием тоже есть «Я», следовательно «Я» не находится в правом полушарии, отсутствующем у данного человека. Сознание остается вне зависимости от того, какое полушарие удаляется. Значит, у человека нет области мозга, отвечающей за Сознание, ни в левом, ни в правом полушарии головного мозга. Приходится делать вывод, что присутствие Сознания у человека не связано с определенными областями мозга.

Выдающийся ученый-хирург, доктор медицинских наук, профессор В. Ф. Войно-Ясенецкий описывает: «У молодого раненого я вскрыл огромный абсцесс (око­ло 50 куб. см гноя), который, несомненно, разрушил всю левую лобную долю, и решительно никаких дефектов психики после этой операции я не наблюдал. То же самое я могу сказать о другом больном, оперированном по по­воду огромной кисты мозговых оболочек. При широком вскрытии черепа я с удивлением увидел, что почти вся правая половина его пуста, а все левое полушарие сдавлено, почти до невозможности его различить»"

В 1940 году доктор Августин Итуррича сделал сенсационное заявление в Антропологическом обществе г. Сукре (Боливия). Он и доктор Ортиз долго изучали историю болезни 14-летнего мальчика, пациента из клиники доктора Ортиза. Подросток находился там с диагнозом «опухоль мозга». Юноша сохранял Сознание до самой кончины, жаловался только на головную боль. Когда после его смерти произвели патологоанатомическое вскрытие, то доктора были изумлены: вся мозго­вая масса оказалась полностью отделена от внутренней полости череп нон коробки. Большой нарыв захватил мозжечок и часть головного мозга. Осталось совершен­но непонятно, каким образом сохранялось мышление у больного мальчика.

Факт, что Сознание существует независимо от мозга, подтверждают и исследования, проведенные недавно голландскими физиологами под руководством Пима ван Ломмеля. Результаты широкомасштабного эксперимента были опубликованы в авторитетнейшем биологическом английском журнале «The Lancet». «Сознание существу­ет даже после того, как мозг перестал функционировать. Иными словами. Сознание "живет" само по себе, абсо­лютно самостоятельно. Что же касается головного мозга, то это вовсе не мыслящая материя, а орган, как и любой другой, выполняющий строго определенные функции. Очень может быть, мыслящей материи, даже в принци­пе, не существует», — заявил руководитель исследования знаменитый ученый Пим ван Ломмелью IJ.

Еще один аргумент, доступный для понимания не­специалистов приводит В. Ф. Войно-Ясенеикии. «В войнах муравьев, не имеющих головного мозга, явно обнаруживается преднамеренность, а, следовательно, разумность, ничем не отличающаяся от человеческой. Это действительно удивительный факт. Муравьи решают довольно сложные задачи по выживанию, строительству жилья, обеспечению себя питанием, то есть обладают определенной разумностью, но не имеют мозга вообще. Заставляет задуматься, не правда ли?

Нейрофизиология не стоит на месте, а является одной из самых динамично развивающихся наук. Об успехах изучения мозга говорят методы и масштаб исследова­ний. Изучаются функции, участки мозга, все подробнее и подробнее выясняется его состав. Несмотря на титани­ческую работу по изучению мозга, мировая наука сегодня так же далека от понимания того, что из себя представляют творчество, мышление, память и какова их связь с самим мозгом.

 

Какова же природа Сознания?

Придя к пониманию того, что Сознания нет внутри тела, наука делает естественные выводы о нематериаль­ной природе Сознания.

Академик П. К. Анохин: «Ни одну из "мыслитель­ных" операций, которые мы приписываем "разуму", до сих пор не удалось прямо связать с какой-то частью моз­га. Если мы в принципе не можем понять, как именно психическое возникает вследствие деятельности мозга, то не логичнее ли думать, что психика вообще не есть по своей сущности функция мозга, а представляет проявле­ние каких-то иных — нематериальных духовных сил?»17

В конце XX века создатель квантовой механики, лау­реат Нобелевской премии Э. Шредингер писал, что при­рода связи некоторых физических процессов с субъек­тивными событиями (к которым относится Сознание) лежит «в стороне от науки и за пределами человеческого понимания».

Крупнейший современный нейрофизиолог, лауре­ат Нобелевской премии по медицине Роберт Дж. Экклз развил мысль о том, что на основе анализа деятельности мозга невозможно выяснить происхождение психических явлений, и этот факт легко может быть истолкован в том смысле, что психика вообще не является функцией моз­га. По мнению Экклза, ни физиология, ни теория эволю­ции не могут пролить свет на происхождение и природу Сознания, которое абсолютно чуждо всем материальным процессам во Вселенной. Духовный мир человека и мир физических реальностей, включая деятельность мозга, - это совершенно самостоятельные миры, которые лишь взаимодействуют и в какой-то мере влияют друг на друга. Ему вторят такие крупные специалисты, как Карл Лешли (американский ученый, директор лаборатории биологии приматов в Ориндж-Парке во Флориде, изучавший механизмы работы мозга) и доктор Гарвардского универси­тета Эдвард Тол мен.

Экклз прямо заявляет, что «нет никаких сомнений в том, что человеком управляет НЕЧТО, находящееся за пределами его тела». «Я могу экспериментально подтвер­дить, — пишет Экклз, — что работа Сознания не может быть объяснена функционированием мозга. Сознание существует независимо от него извне».

По глубокому убеждению Экклза, Сознание не может быть предметом научного исследования. По его мнению, появление Сознания, также как и возникновение жизни, является высшей религиозной тайной. В своем докладе нобелевский лауреат опирался на выводы книги «Лич­ность и мозг», написанной совместно с американским философом-социологом Карлом Поппером.

Уайлдер Пенфилд, выполнивший свыше 10 тыс. опе­раций на мозге, пришел к выводу, что «энергия разума отличается от энергии мозговых нейронных импульсов».

Академик Академии медицинских наук РФ, директор научно-исследовательского института мозга (РАМН РФ), нейрофизиолог с мировым именем, профессор, л* Н. П. Бехтерева: «Гипотезу о том, что мозг человека лишь воспринимает мысли откуда-то извне, я впервые услышала из уст нобелевского лауреата, профессора Джона Экклза. Конечно, тогда это показалось мне абсурдным. Но потом исследования, проводимые в нашем Санкт-Петербургском НИИ мозга, подтвердили: мы не можем объяснить механи­ку творческого процесса. Мозг может генерировать лишь самые простые мысли типа, как перевернуть страницы чи­таемой книги или помешать сахар в стакане. А творческий процесс — это проявление совершенно нового качества. Как верующий человек, я допускаю участие Всевышнего в управлении мыслительным процессом»18.

Наука постепенно приходит к выводу, что мозг явля­ется не источником мысли и Сознания, а самое боль­шее — их ретранслятором.

Профессор Станислав Гроф так говорит об этом: «Представьте, что у вас сломался телевизор, и вы вызвали мастера, который, покрутив разные ручки, его настроил. Вам же не приходит в голову, что все эти станции сидят в этом ящике»19.

Еще в 1956 году В. Ф. Войно-Ясенецкий считал, что наш мозг не только не связан с Сознанием, но и даже мыслить не способен самостоятельно, так как психи­ческий процесс вынесен за его пределы. В своей книге Войно-Ясенецкий утверждает, что «мозг не орган мысли, чувств», и что «Дух выступает за пределы мозга, опреде­ляя его деятельность, и все наше бытие, когда мозг рабо­тает как передатчик, принимая сигналы и передавая их органам тела»20.

К таким же выводам пришли английские исследовате­ли Питер Фенвик из Лондонского института психиатрии и Сэм Парния из Центральной клиники Саутгемптона. Они обследовали пациентов, возвратившихся к жизни после остановок сердца, и установили, что некоторые из них точно пересказывали содержание разговоров, ко­торые вел медицинский персонал, пока те пребывали в состоянии клинической смерти. Другие давали точное описание произошедших в этот временной отрезок со­бытий. Парния утверждает, что мозг, как любой другой орган человеческого тела, состоит из клеток и не спосо­бен мыслить. Однако он может работать как устройство, обнаруживающее мысли, то есть как антенна, с помощью которой становится возможен прием сигнала извне. Уче­ные предположили, что во время клинической смерти, действующее независимо от головного мозга Сознание использует его как экран. Как телеприемник, который вначале принимает попадающие в него волны, а затем преобразует их в звук и изображение.

Если мы выключаем радио, то это не значит, что радио­станция прекращает свое вещание. То есть после смерти физического тела Сознание продолжает жить.

Факт продолжения жизни Сознания после смерти тела подтверждает и Н. П. Бехтерева в своей книге «Ма­гия мозга и лабиринты жизни». Кроме обсуждения сугубо научной проблематики, в данной книге автор приводит также и свой личный опыт столкновения с посмертными феноменами.

Первое последовательное описание посмертной жиз­ни, основанное на научных наблюдениях, было дано шведским ученым и естествоиспытателем Эммануэлем Сведенборгом. Затем эту проблему серьезно изучали из­вестнейшая врач-психиатр Элизабет Кюблер Росс, не менее известный психиатр Раймонд Моуди, добросовестные ученые академики Оливер Лодж, Уильям Крукс, Альфред Уоллес, Александр Бутлеров, профессор Фри­дрих Майерс, американский врач-педиатр Мелвин Морз. Среди серьезных и систематических исследователей во­проса умирания следует указать профессора медицины при университете Эмори и штатного врача в госпитале для ветеранов в городе Атланта доктора Майкла Сабома, очень ценно также систематическое исследование психиатра Кэннета Ринга, изучением этой проблемы за­нимался и доктор медицины врач-реаниматолог Мориц Роолингз, наш современник, танатопсихопог А. А. Налчаджян. Много работал над пониманием этой проблемы с точки зрения физики известный советский ученый, крупнейший специалист в области термодинамических процессов, академик Академии наук Республики Бела­русь Альберт Вейник. Значительный вклад в изучение околосмертного опыта внес знаменитый во всем мире американский психолог чешского происхождения, осно­ватель трансперсональной школы психологии доктор Станислав Гроф.

Многообразие накопленных наукой фактов неоспо­римо доказывает, что после физической смерти каждый из ныне живущих наследует иную реальность, сохраняя свое Сознание.

Несмотря на ограниченность нашей возможности в познании этой реальности при помощи материальных средств, на сегодняшний день существует ряд ее харак­теристик, полученных при помощи экспериментов и на­блюдений ученых, исследующих эту проблему.

Эти характеристики были перечислены А. В. Михеевым, научным сотрудником Санкт-Петербургского государственного электротехнического университета в его докладе на международном симпозиуме «Жизнь по­сле смерти: от веры к знанию», прошедшем в апреле 2005 года в Санкт-Петербурге:

«1. Существует так называемое "тонкое тело", яв­ляющееся носителем самосознания, памяти, эмоций и "внутренней жизни" человека. Это тело существует... после физической смерти, являясь на время существова­ния физического тела его "параллельной компонентой", обеспечивающей вышеуказанные процессы. Физическое тело — лишь посредник для их проявления на физиче­ском (земном) уровне.

2. Жизнь индивидуума не заканчивается текущей зем­ной смертью. Выживание после смерти — естественный закон для человека.

3. Следующая реальность разделена на большое количество уровней, различающихся по частотнымхаракте­ристикам их составляющих.

4. Местоназначение человека при посмертном перехо­де определяется его настройкой на определенный уровень, являющийся суммарным результатом его мыслей, поступков при жизни на Земле. Подобно тому, как спектр электромагнитного излучения, испускаемого химическим веществом, зависит от его состава, точно также посмертное местоназначение человека определяется "составной харак­теристикой" его внутренней жизни.

5. Понятия "Рай и Ад" отражают две полярности воз­можных посмертных состояний.

6.Кроме подобных полярных состояний, имеет место ряд промежуточных. Выбор адекватного состояния авто­матически определяется мыслительно-эмоциональным "паттерном", сформированным человеком при земной жизни. Именно поэтому негативные эмоции, насилие, стремление к разрушению и фанатизм, чем бы они ни оправдывались внешне, в этом отношении крайне губи­тельны для дальнейшей судьбы человека. Это является твердым обоснованием зля персональной ответственно­сти и следования этическим принципам»21.

 

 

И снова о суициде

Большинство самоубийц верит в то. что их Сознание после смерти прекратит свое существование. что это бу­дет покой, отдых от жизни. Мы ознакомились с заклю­чением мировой науки о том. что представляет собой Сознание и об отсутствии связи между ним и мозгом, а также о том, что после смерти тела у человека начнется другая, посмертная жизнь. Причем Сознание сохраняет свои качества, память, и его посмертная жизнь является естественным продолжением земной жизни.

А значит, если здесь, в земной жизни. Сознание было поражено какой-то болью, болезнью, горем, освобож­дение от тела не будет освобождением от этой болезни. В посмертной жизни участь больного Сознания еще бо­кс печальна, чем в земной жизни, потому что в земной жизни мы можем все или почти все изменить (с участием своей воли, помощи других людей, новых знаний, изме­нения жизненной ситуации), в ином мире такие возмож­ности отсутствуют, и поэтому состояние Сознания более стабильно.

То есть самоубийство — это консервация болезненного, невыносимого состояния своего Сознания на неопределен­ный срок. Вполне возможно — навечно. А отсутствие на­дежды на улучшение своего состояния многократно по­вышает болезненность любых мучений.

Если же мы действительно хотим отдыха и приятного мирного покоя, то наше Сознание должно достичь тако­го состояния еще в земной жизни, тогда после естествен­ной смерти оно сохранит его.

 

Михаил Хасьминский, кризисный психолог

 

Я умерла

 

Знаете, почему самоубийцы не попадают в рай? Нет, не оттого, что лишили себя жизни, дарованной им Богом. Их наказывают за чужие жизни. Жизни близких людей. За причиненное им горе.

Сколько прошло времени с того дня, я уже не помню. Время для меня больше не существует. Здесь его нет…

Я считала причины, по которым сделала это, вескими. Мне казалось, что это единственный выход. Но теперь я понимаю, что просто не пыталась найти другие пути. Я сделала так, как было проще всего, проще для меня. Теперь что-то изменить невозможно. Одним легким движением я лишила шансов на счастье не только себя, но и тех, чью любовь я не сумела оценить вовремя. И сейчас у меня нет оправданий…

***

Последнее, что я слышала, пронзительный крик. Чей? Не знаю. Еще было ощущение полета. Но такое короткое, что его практически невозможно уловить. Больше ничего. Вспышка света. Вдали промелькнули огни ночных домов. От них режет глаза.

Прихожу в себя. Попыталась встать – нестерпимая боль во всем теле. Еле сдерживая крик, все же встаю. Осмотрелась вокруг. Не понимаю! Где я?! Пройдя пару шагов, я понимаю: "Это парк. Но как я тут оказалась???"

Я не могла что-либо понять. Весь день как будто выпал из памяти. Не помню абсолютно ничего. Идя по аллее, замечаю, что вокруг нет ни одного прохожего. Интересно, сколько сейчас времени? Не припомню, чтоб парк был пуст. Вдруг за спиной я услышала шорох. Обернувшись, вижу на скамейке маленького кудрявого мальчика, лет пяти. Странно. Готова поспорить, что его только что тут не было. С минуту я ждала, не появятся ли вслед за ним хоть кто-нибудь из взрослых. Не может же ребенок быть один в столь позднее время. Но ничего такого не произошло.

Тогда я осторожно подошла и села рядом.

– Привет, малыш. Ты потерялся? – тихо спрашиваю я.

– Нет. – ответил мальчуган, даже не посмотрев на меня.

– Где же твои родители? Почему ты один?

– Я ждал тебя, – сказал он и поднял на меня большие карие глаза.

Ответ меня слегка удивил, но я не придала этому никакого значения. Мало ли чего могут сказать дети?

– Как тебя зовут?

– Не знаю.

– Но мама же тебя как-то называет? – рассеяно спросила я.

– Никак. У меня её нет… – грустно ответил малыш.

Наступила пауза. Я не знала, что же мне делать дальше. Оставить ребенка в такой поздний час одного я не могла.

– Я хочу тебе что-то показать, – внезапно сказал мальчик и вскочил со скамейки.

Я взяла его за руку, и мы пошли по парку. Спустя некоторое время мы оказались возле моего дома.

– Ты здесь живешь? – снова спрашиваю я малыша.

– Нет.

– А где? – я присела перед ним на корточки. – Куда нам идти?

– Уже никуда, – ответил он, вертя в руках игрушечную машинку.

Я хотела спросить еще что-то, но в этот момент раздался пронзительный крик. Я посмотрела в ту сторону, откуда он донесся.

Кричала девушка. Она стояла в компании молодежи. На лице у нее застыл ужас. Она указывала куда-то наверх, пытаясь сказать что-то.

Проследив за ее жестом, я оцепенела: в освещенном пролете окна на восьмом этаже стояла девушка. Спустя мгновение она сделала шаг.

Мое сердце похолодело. Вокруг тут же поднялась суета: кто кричал, чтоб вызвали скорую, кто кинулся оказывать первую помощь. А я не могла оторвать взгляд от окна.

В эту секунду мне казалась, что я не слышу ничего, кроме бешеного биения собственного сердца, и не видела ничего, кроме света из окна квартиры на восьмом этаже, моей квартиры.

Каждая минута, каждая секунда того вечера стала для меня нескончаемым кошмаром, память о котором не стереть никаким способом. Окровавленное тело у отца на руках, мама и сестра в слезах, оглушительный вой сирены скорой помощи.

Бегу по улице прочь от своего дома. По щекам катятся слезы. Бешеный ветер безжалостно бьет по лицу. Выбившись из сил, падаю на холодную землю. Задыхаясь, стираю слезы ладонью. Вдруг рядом замечаю мальчика, того же мальчика.

– Что происходит? – хриплым голосом спрашиваю я.

– А ты разве не понимаешь? – наивно говорит малыш.

Отрицательно качаю головой: не хочу понимать!

– Ты умерла.

– Что?! – становится еще тяжелее дышать, – Это не правда!!! Ты все врешь!!! Так не бывает. Слышишь?! Не бывает!!! – срываюсь на крик, хочу убежать. Но вопрос за спиной заставляет остановиться.

– Разве ты не этого хотела? Разве ты не для этого покончила с собой?

В голову ударяет резкая боль и перед глазами проносятся картинки прошедшего дня: школа, вопящая классуха, насмешливые взгляды одноклассников, скандал с мамой, слезы, карниз и ослепляющие огни ночного города.

– Почему?

– Почему ты здесь? А чего ты ждала? – рассмеялся мальчишка.

– Я не знаю, я думала, что больше не будет боли, я хотела прекратить этот кошмар.

– Ты ошиблась.

– Но почему?! Разве я мало страдала?! За что мне это?!

– За что? – удивляется он. – Хорошо. Я покажу тебе.

Мы молча идем по какой-то улице. Вскоре перед нами возникает серое здание. Это больница.

– Зачем мы здесь?

– Так надо. Идем.

Входим и поднимаемся на второй этаж. Над входом весит табличка: "Реанимационное отделение". Дальше ярко освещенный коридор. Белые двери с номерами палат. Возле одной из таких дверей сидит мой отец, обхватив голову руками. Он плачет. Я только однажды видела, как плачет мой отец. Тогда погиб его лучший друг.

Мне было больно видеть его таким. А теперь? Теперь причиной его слез была я. В следующую секунду из палаты вышел человек в белом халате. Папа поднялся ему на встречу и что-то тихо спросил. В ответ тот покачал головой:

– Мы не в силах что-либо сделать. Ее мозг мертв. Вам остается решать: отключить систему или нет.

Отец опустился обратно на стул. Его лицо стало бледным, как мел.

– Господи!!! За что?! – коридор наполнился рыданиями.

– Пойдемте, – тихо сказал врач. – вам надо успокоиться.

Он куда-то увел его. По моим щекам покатились слезы. В груди стало невыносимо больно. Я хотела пойти за ними, но малыш меня остановил:

– Нам сюда.

Он ввел меня в палату. На кровати лежала я. Рядом сидела мама и сестра.

Я просидела с ними до утра. В 10:15 все было кончено, мое сердце остановилось. НАВСЕГДА!!!

Похороны были на новом кладбище. Мы стояли в стороне от всей процессии. Холодный осенний ветер бил в лицо. По телу пробежали мурашки. Я посмотрела на пустырь вокруг. Не одного, даже самого маленького, деревца. Здесь все было мертвым. Подойдя ближе к месту, я рассмотрела среди толпы Диму.

– Что он тут делает? – в недоумении спросила я.

– Он пришел попрощаться с тобой. – ответил он.

– Но почему? Почему он здесь???

– Потому что ты ему была дорога…

– Что?! Нет! Ты ошибаешься!

– Почему? – наивно спросил малыш.

– Потому что он ко мне ни разу не подошел! Потому что я ему не нравлюсь.

– Это не так. Человек не всегда способен понять другого человека. Здесь ошиблась ты. Ты боялась с ним заговорить. А почему ты думаешь, что он не боялся? Ты делала вид, что не замечаешь его. Так как он мог узнать, что нравится тебе? Его пугало то, что ты посмеешься над его чувствами.

– Это не честно! Я не знала! – я опустилась на холодную землю.

Ветер еще беспощадней хлестал по лицу. Я смотрела на Диму, который тихо стоял в окружении людей. Все они пришли проститься со мной. Всем им сейчас было плохо. Я читала на лице Димы печаль, безграничную боль.

– Дима, милый. – тихо прошептала я. – Ну почему все так?!

Очередной порыв ветра, в этот момент Он повернулся в мою сторону. На секунду мне показалось, что он смотрит прямо на меня, мне в глаза. Полный отчаяния взгляд. Он упал на колени рядом с могилой и по его щекам побежали слезы.

– Я отомщу.

Я не могла больше здесь находиться, мне было больно. Я быстро бежала, а омертвевшие листья плавно ложились под ноги. Странно, сейчас только начало осени, а листья почему-то были какими-то черными и уже совершенно безжизненными. Они мертво лежали под ногами. Вдруг чей-то голос где-то неподалеку привлек мое внимание. На скамейках детской площадке сидела компания молодежи. Я отошла в тень высокого дерева, хотя понимала, что меня и без этого никто не увидит.

Дима сидел в компании изрядно подвыпивших приятелей. Хотя сам мало от них отстал: в руке полупустая бутылка водки. Ярко раскрашенная малолетка вешается ему на шею, что-то пискляво сюсюкая.

– Отвали! – грубо бросает он ей в лицо.

– У! Малыш сердится! – девушка, видимо, не из «понятливых» – Малыш не хочет развлекаться???

– Отвали, сказал! – рыкнул парень и с силой толкнул от себя малолетку.

Та с визгом вскочила со скамейки:

– Ты чего!?

Компания закатилась пьяным смехом, и лишь на его лице оставалось хмурое выражение. Прямые черты красивого лица, карий затуманенный взгляд, смотрящий в одну точку, и бутылка водки, крепко сжатая в руке.

– Эй, Малый! – так его звали все вокруг. Лишь для меня он был просто Димкой. Самым любимым и родным. – Ты чего? Обкурился что ль?

Приятель хлопнул его по плечу. Малый сделал большой глоток и ничего не ответил.

– Да оставь ты его! – сказал Олег. – Не видишь, наш Малый в унынии!

– Это он из-за той серой мыши страдает. – ехидно прошипела какая-то девка и прижалась к Олегу.

– Какой? – не понял парень, сидевший рядом с Малым.

– Той, что с окна сиганула.

– Гонишь! – заржал тот. – Мал, ты че? Правда?

– Заткнись. – прохрипел в ответ тот.

– Чего? Ты на меня из-за этой сучки так?! Малый, не гони!

– Это все из-за вас! Вы ее довели!..

Он ударил первым, завязалась драка. Кто-то достал нож. Но он не отступился. Спустя несколько минут он медленно упал на холодную землю, покрытую мертвой листвой. Подбежав к нему, я рухнула на колени.

– Нет, Господи, что же ты наделал?

Я тщетно пыталась закрыть рукой рану возле сердца. Что может сделать призрак? Ничего.
– Боже!!! – дикие крики отразились от темного неба. – Оставь ему жизнь.

Я посмотрела в его глаза. Таких ясных глаз я не видела ни у кого. И как тогда на кладбище, сейчас он смотрела на меня. И сейчас он меня видел.

– Дима! – прошептала я. – Держись, умоляю тебя! Ты должен жить!

С его ресниц сорвалась кристальная слеза.

– Прости… – еле слышно прошептал тот.

Больше не было ни слова. Никто так и не пришел, не спас его. Бог меня больше не слышал. Когда ночь начала становиться серой и появились первые лучи бесцветного рассвета, ко мне подошел тот же малыш.

– Пойдем. Нам пора!

– Нет. Я не оставлю его.

– Ты не можешь остаться. Пойдем.

Через какое-то время мы услышали, как где-то за спиной раздались крики. Видимо первые прохожие нашли его безжизненное тело на холодной земле. Того, кого я так любила. Кого я больше никогда не увижу. Чья смерть – моя вина.

Прошел наверно уже ни один месяц, может даже ни один год.

Часто бываю дома. У мамы. Подолгу сижу в углу на кухне и смотрю, как она плачет в темноте. Пока никто не видит. Она очень состарилась. А глаза стали такими грустными, в них читалась усталость. От слез и горя.

Но она все еще держится. Ради сестры. Она целыми днями бывает у Кати, помогая с деть

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...