История любви в салоне причёсок 1 страница

II

 

Ма Гуаньнань стала в доме Хоу старшей невесткой. В первый месяц Хоу Жучжи как раз приехал на летние каникулы, и супруги всё время были неразлучны, как говорится, будто лаком склеены. Так они провели свой медовый месяц. Мать потом вспоминала, что за всю жизнь им с мужем был отпущен всего один счастливый месяц.

Через месяц Хоу Жучжи уехал в своё училище в Тангу, и во флигеле дома Хоу осталась лишь молодая жена Ма Гуаньнань и четыре её служанки, которых она получила в приданое. Утром Ма Гуаньнань отправлялась к свекрови, чтобы пожелать ей доброго утра. Свёкра в это время дома не было, он уехал то ли в Шанхай, то ли в Америку. Дома оставалась только госпожа Хоу, но она ещё не вставала. Невестка должна была лично присутствовать при её утреннем туалете, поэтому Ма Гуаньнань, естественно, приходилось почтительно стоять у входа в спальню свекрови и дожидаться её пробуждения. Хорошо ещё, что свекровь смотрела на этот этикет сквозь пальцы.

— Я хочу ещё немного поспать, а ты иди к себе, — говорила свекровь, лёжа в постели.

Сначала Ма Гуаньнань чувствовала себя неловко, но после нескольких таких случаев она расспросила служанку свекрови тётушку Лю и узнала, что та любит утром полежать подольше. Свекровь была совсем не похожа на мать барышни Гуаньнань, которая соблюдала пост, по вечерам зажигала курительные свечи и молилась. А госпожа Хоу днём спала, вечером отправлялась в театр, по ночам играла в карты и мацзян. Иногда играла до утра, проигрывала за одну ночь огромные суммы, и это было для неё в порядке вещей. Проиграв, приезжала домой и, чтобы успокоиться и отдохнуть, иногда спала до полудня! Потом вставала, обедала, в пять часов дня переодевалась, в шесть садилась в экипаж и ехала в Китайский оперный театр, в большой танцевальный зал или в гости в богатые дома. В каждом театре ей специально оставляли ложу, потому что у госпожи Хоу везде были так называемые «приёмные дочери» — знаменитые актрисы из театральных трупп. Конечно, госпожа Хоу не могла слушать оперы бесплатно и время от времени дарила своим «приёмным дочерям» украшения из настоящего золота. Как мать мне впоследствии рассказывала: «Как-то твоя бабка за один год подарила своим пяти приёмным дочерям по комплекту серёг с нефритом. А каждый комплект стоил как сто му плодородной земли. Двадцать му земли — это уже помещик, вот так у каждой из приёмных дочерей моей бабки на ушах висело по пять помещиков! Подумай сам, какое это преступление! »

Освободившись от этого утреннего этикета, старшая невестка Ма Гуаньнань полагала, что у неё не будет лишних обязанностей. Как вдруг через месяц ей неожиданно принесли из главной конторы все расходные счета и почтительно вручили толстенную книгу расходов! Ма Гуаньнань впала в панику: она молодая хозяйка, только что вошла в дом, как она может проверять ежедневные расходы всей семьи? Взяв в руки расходные книги, Ма Гуаньнань сразу направилась в комнаты свекрови. Но получила от ворот поворот: свекрови не было дома, уехала играть в карты, а тётушка Лю, её служанка, передала невестке указание госпожи, что начиная с этого месяца контроль над всеми расходами дома передаётся ей. Боже мой! Только вошла в дом и сразу стала хозяйкой! В небогатой семье это было бы просто недопустимо: мешок риса, два мешка муки, бутылка масла, картошка — на всём можно было погреть руки тому, кто этим распоряжался! В скольких семьях возникали нелады между свекровью и невестками, вплоть до драк, чтобы добиться этой главной в семье роли. Но ведь это была семья Хоу. Глава семьи уже был в почтенном возрасте, в домашние дела совершенно не вникал.

У свёкра было ещё два брата. Жили они отдельно, но капитал у них ещё не был поделён, и всеми деньгами владел свёкор. У Хоу Жучжи было ещё три младших брата, и все они шли по общей родословной, то есть Пятый, Седьмой, Девятый, да ещё братья от наложниц, всего семнадцать братьев. Вместе с сёстрами их было двадцать пять человек. Потом Второй брат женился, Третий умер в молодом возрасте, Четвёртый был, уже помолвленным, Пятый ни к чему не стремился, сидел дома, занимался голубями, кормил птиц, осенью держал цикад, нанял работника и вместе с ним разводил рыбок. Шестой был единственным сыном четвёртого господина, его во всём сравнивали с сыновьями других братьев, и он во всём брал пример с Хоу Жучжи. Седьмой был хорошим юношей, целыми днями читал, писал, но не стал писателем, как молодёжь следующего поколения. В то время ещё и не знали, что это за штука — писатель. Седьмой имел некоторую известность в учёных конфуцианских кругах. Далее следуют Восьмой брат — любитель поесть, Девятый — модник, Одиннадцатый и Двенадцатый — любители вина и опиума. Каждое поколение всё больше деградировало и тратило всё больше денег. В общем, в таком семействе вести хозяйство было потруднее, чем быть генсеком ООН!

К тому же, просматривая текущие расходы за месяц, новая хозяйка чрезвычайно изумилась. Ну хорошо, свекровь много тратила на театры и игру в карты. Но вот, к примеру, старший сын учится в Тангу в высшем мореходном училище, но его расходы только за этот месяц составляют четыреста китайских долларов серебром. «Это что же, столько идёт на учёбу? Ведь он же полностью на казённом обеспечении. И на что он тратит так много денег? » Новая хозяйка вызвала управляющего конторой и стала его расспрашивать.

— Отвечаю на вопрос старшей невестки. Все расходы по каждой статье строго записаны. На еду ежемесячно тратится восемьдесят долларов серебром.

— Как? Ведь там еда бесплатная!

— Да, но господин не может есть казённую пищу. Госпожа хозяйка распорядилась, чтобы ему три раза в день доставляли еду из одного ресторана в Тангу. Каждый раз восемь блюд — четыре мясных и четыре вегетарианских и ещё одно блюдо из особых трепангов, которых он очень любит.

Но на еду не потратишь так много денег! Молодая госпожа, как только вступивший в должность чиновник, была полна служебного рвения, обязательно хотела всё выяснить до конца. Ей сказали, что барин пьёт. Но и на вино так много денег не потратишь! Сколько стоит бутылка рисовой водки? Слуга, состоящий при господине, сказал, что хозяин не пьёт рисовую водку, а пьёт иностранное вино: французский коньяк, английское виски, японское саке, а ещё американские коктейли. Выслушав рассказ слуги, Ма Гуаньнань вернула счета управляющему со словами: «Пусть тратят, сколько им надо! » И с этих пор прекратила о чём-либо спрашивать.

Конечно, если бы Ма Гуаньнань не обманывала себя, она могла бы раньше понять, что её муж относился к числу так называемой «золотой молодёжи», и это смягчило бы жестокий удар судьбы. Ма Гуаньнань любила своего мужа, в нём заключалось счастье всей её жизни. Она очень радовалась, что попала в такую хорошую семью, что ей достался такой замечательный муж. И в самом деле, на первый взгляд этот мужчина из семьи Хоу был необыкновенным человеком: представительная внешность, красивые черты лица, талантливый, образованный, просто настоящий учёный барин.

На четвёртый день после свадьбы Хоу Жучжи вместе с женой Ма Гуаньнань нанёс, как положено, визит её родителям. Глава дома Ма устроил банкет в честь зятя и всей родни. Зять Хоу сидел на почётном месте во главе стола, рядом с уважаемым тестем. Его свободные и в то же время обходительные манеры, как потом рассказывала мать, потрясли и покорили всех представителей семьи Ма. Во время обеда новый зять непринуждённо беседовал со всеми родственниками. И о чём бы ни шла речь — о Китае или заморских странах, о древности или современности, о поэзии или о военных событиях и политике, о науке ли, он обо всём знал и рассуждал так, что все присутствующие слушали его раскрыв рты. Особенно тестя обрадовало, что зятю очень понравилось угощение, и когда он съел первую чашку риса, то попросил вторую. Боже мой, где это видано, чтобы зять, приехавший в дом тестя с первым визитом, попросил вторую чашку риса?

Тесть сразу расправил бороду и произнёс:

— Хороший зять! Как он непринуждённо держится!

Как раз за полмесяца до этого они приглашали в гости другого, старшего зятя, но тот был излишне застенчив, и когда вся родня уселась за стол, он поднял палочки, сказал, что уже сыт, и вышел из-за стола, ничего не съев. Тесть только захлопал глазами. Какое разочарование! Никто ничего не съел, и все несолоно хлебавши разошлись!

Ма Гуаньнань, конечно, была довольна больше всех! У неё такой замечательный муж! Ну а если он в училище и выпьет пару рюмок, поозорничает с друзьями, так это всё по молодости! Потом это всё пройдёт. Стоит ли на это обращать внимание?

Однако через некоторое время Ма Гуаньнань заметила, что муж постепенно отдаляется от неё. Где это видано, чтобы молодые супруги спали вместе раз в полмесяца! Жена считает про себя дни. Проходит наконец-то полмесяца, с утра Ма Гуаньнань приводит себя в порядок, наряжается, делает ещё кое-какие приготовления. И что вы думаете? Вечером муж возвращается, она идёт пожелать спокойной ночи свёкру и свекрови, приходит обратно к себе в спальню и видит, что муж уже спит. Она умывается, переодевается и при этом нарочно шумит, когда ложится в постель, с силой тянет к себе подушку и одеяло. Но напрасно, муж прекрасно спит! К тому же Ма Гуаньнань чувствует, что от него пахнет чужими женскими духами. Ей становится горько, и по щекам катятся слёзы.

Тем не менее за семь-восемь лет мать родила двух дочерей, моего старшего брата и меня. А моё рождение, можно сказать, случилось по ошибке. Я родился в 1935 году. К тому времени мой отец уже из «молодого барина» стал «господином Хоу» и привёл в дом молодую, то есть младшую жену, которую мать называла Сяо — Маленькая и при этом добавила уничижительный суффикс «дир». Даже не включила её в число членов семьи. Просто Сяодир, и всё тут!

Маленькую звали Сун Яньфан, она была на десять лет моложе матери. Она родилась в Сучжоу. Внешность у неё была самая обычная, но на сцене, в театральном костюме, она выглядела эффектно.

В театре на сцене Яньфан пользовалась неизменным успехом. Вы уже поняли? Певица, художница, актриса — нет, нет и нет! Это была так называемая «приёмная дочь» моей бабки! Я ведь уже вам говорил, что моя бабка очень любила слушать китайскую оперу и в каждой большой театральной труппе в Тяньцзине у неё были «приёмные дочери». Вот Сун Яньфан и была одной из них. Она была не то чтобы очень красивой, но довольно милой. Как она познакомилась с отцом? После отречения последнего Цинского императора Юань Шикай был несколько дней генералиссимусом, но этого ему показалось недостаточно, он хотел стать императором! Вот так он в конце концов стал конституционным монархом под девизом «Хунсянь». [27] Его мечта продолжалась восемьдесят три дня, а потом чёрт задул свечу — Юань Шикай лишился престола, не вынес этого и протянул ноги. После этого высшее мореходное училище закрыли и мой покойный отец расстался с северными бэйянскими милитаристами.

Японская компания «Осака», расположенная в Тангу, стала набирать сотрудников из бывшего мореходного училища и пригласила моего отца. В это время японцев в мире все презирали, а «Осаке» необходим был человек, который знал бы японский и английский, а также умел выпить, сыграть в карты, потанцевать и был своим в игорных домах. Можно ли было бы во всём Тяньцзине найти фигуру более подходящую, чем мой покойный отец?

В японской компании его назначили заместителем управляющего, иностранцы звали его «Number two», то есть «второе лицо». Он ни за что не отвечал и ничего не решал, но для посторонних считался полноправным представителем японской компании «Осака». Стоило ему чихнуть, как у всех сотрудников компании чесалось в носу, если он зевал, то всем хотелось подремать, даже если бы он воздух испортил, сказали бы, что он просто хорошо кушает! Скажем так: в компании «Осака» он был деятельной фигурой. Впоследствии я спрашивал покойного отца, какое жалованье он получал. Он мне ответил так: «Передо мной лежали груды банкнот, а выиграю я или проиграю, мне было абсолютно всё равно». Компания «Осака» была весьма богатой, а господин Хоу умел тратить деньги, он чувствовал себя в компании как рыба в воде, и жизнь его становилась всё лучше!

Ну так как же эта госпожа Сун Яньфан попала к нам в дом да ещё стала Сяодир — Маленькой?! Я уже говорил, что она была так называемой «приёмной дочерью» моей бабки. Я говорил, что в своих туалетах она была очень эффектна. И когда спектакль с её участием заканчивался, у театрального подъезда её ждали автомобили. Солдаты, сопровождающие автомобили, сначала выясняли, кто приехал за малышкой Яньфан. Точно, давайте посчитаем! Ага! Четыре автомобиля! Интересно, с кем сегодня поедет малышка Яньфан? Неужели непонятно? С самым влиятельным! Сегодня вечером стоит машина начальника канцелярии тяньцзиньского правительства, так что не стоит нарываться на неприятности! Ну тогда до завтра! Нужно вернуться и сообщить хозяину, чтобы он искал себе другое развлечение.

Конечно, Яньфан не оставалась на ночь у своих поклонников. В то время маленькая Яньфан была на вершине славы, к тому же она демонстративно заявляла, что торгует искусством, а не собой, сохраняет целомудрие, поддерживает общественную мораль. Никто не подвергал сомнению её чистоту.

Ну да, вечером её поджидают машины. Ну и что в этом такого? Значит, у неё хорошие отношения с людьми, тяньцзиньским поклонникам-богачам нравится тратить на неё деньги, ну и пускай!

Но ситуация усложнилась. В один прекрасный вечер у подъезда столкнулись две машины, и ни одна не хотела уступать, к тому же на чёрной машине был установлен пулемёт, а на красной — пушка. На чёрном автомобиле красовалась табличка командующего объединённым военным штабом пяти провинций Северного Китая, а красный принадлежал временному заместителю президента правительства Гоминьдан. Всё это до смерти напугало барышню Сун. С кем же ей уехать? Кого ни выберет, всё равно в Китае разгорится гражданская война!

Лучший выход из положения — это сбежать! После спектакля, не снимая грима, она ускользнула через чёрный ход и направилась в Тангу. И зачем Сун Яньфан поспешила в Тангу? К своему «старшему брату». «Брат, разреши мне спрятаться у тебя на несколько дней. Сейчас в Тяньцзине схватились два тигра, и это всё из-за меня! Через несколько дней они помирятся, одного переведут куда-нибудь из Тяньцзиня, другого отправят во Францию, и я смогу вернуться».

Обычное дело. Госпожа Сун спряталась от неприятностей в Тангу, через какое-то время вернётся в город, и всё будет в порядке! Но произошло неожиданное: два тигра уладили свой конфликт и покинули Тяньцзинь, но Сун Яньфан не вернулась. А также не вернулся мой отец. Ай-ай-ай! Наша бабка забеспокоилась. Никак не ожидала, что её родной сын станет мужем «приёмной дочери»!

Родня к родне! Ну и как же называть их, когда они вернутся? Называть «сыном» — приёмная дочь будет недовольна, называть «зятем» — опять-таки ни в какие ворота! «Негодяй! Быстро верните домой этого греховодника! » — мой покойный дед пришёл в ярость. По его приказу моего отца схватили и доставили в Тяньцзинь, чтобы призвать к ответу. И с этого момента безвозвратно закончились мирные дни в нашем семействе.

Господин Хоу вернулся домой, а рядом с ним заливалась слезами «приёмная дочь» бабки:

— Негодяй, негодяй! Ты меня опорочил!

Даже бабушка в этот момент чувствовала себя очень неловко. Но Маленькая знала, как себя вести, тут же упала перед бабкой на колени:

— Уважаемая свекровь, прими свою невестку!

Тут же слёзы и смех, моя бабка только хлюпала носом.

— Не кланяйся мне, я тебя не признаю! Ты отправляйся к нашей старшей невестке, если она тебя признаёт, то и я, конечно, признаю, — наконец произнесла моя бабка.

А моя добродетельная мать? У неё оставался только один выход — уехать. Когда мой отец с новой женой пришли к ней в комнаты, там было пусто — она уже с моими старшими сёстрами и братом вернулась в дом к своим родителям. Через три дня семья Хоу прислала человека.

— Докладываем старшей невестке! Свёкор и свекровь приказали вам немедленно вернуться домой. Там дело может кончиться смертью!

— Там что, началась резня?

— Нет! Госпожа Сун уже три дня и три ночи стоит на коленях у входа в ваши покои, не ест, не пьёт, не берёт в рот ни капли воды, того и гляди умрёт!

Жизнь человека в руках Неба. Пусть моя мать проявляла полное равнодушие, но моя бабка не могла допустить, чтобы человек умирал у неё на глазах!

Когда моя мать с детьми вернулась к мужу, дом Хоу оказался пустым. Мой дед рассердился и уехал в Америку, бабка рассердилась и уехала к своим друзьям играть в карты. А мой отец? Он рассердился и со своими беспутными друзьями отправился в дансинг «Виктория».

Первой вошла в дом моя старшая сестра и тут же с криком выбежала оттуда:

— Там мертвец!

Вероятно, она увидела на полу в комнате Маленькую. Моя мать вошла и увидела посредине зала на мозаичном полу какую-то кучу. Это была барышня Сун Яньфан. Живая или мёртвая? Никто не знал.

— Быстро везите в больницу, спасайте! — приказала мать. Только тогда все заторопились и подбежали к Маленькой. Мужчины, конечно, держались в стороне, а женщины-служанки вызвали домашнюю повозку и повезли Яньфан в больницу.

— Госпожа, скажите, везти её в китайскую или европейскую больницу? — служанки хотели знать точно.

— Везите в ту, что ближе! — распорядилась мать.

— Госпожа, а если что случится по дороге, везти её обратно в дом или прямо в морг? — служанки, конечно, не могли решить это сами.

— Убирайтесь! Убирайтесь с моих глаз! Я вас ненавижу! — мать с силой захлопнула дверь и, закрыв лицо руками, зарыдала в голос.

 

III

 

Я, автор, который на старости лет рассказывает вам об этих событиях, появился на свет, как мне потом рассказывала мать, целиком по ошибке. Это непростительная ошибка! На следующий год после того, как Яньфан попала к нам в дом, — а к этому времени отец и мать не жили вместе два года — Сяодир забеременела! Ну и шуму было! Наверно, потому, что она была актрисой и имела замашки актрисы. Сколько женщин в мире вынашивают детей, и ничего, а эта со своей беременностью всех всполошила. Никому покоя не давала, не пила, не ела, лежала на постели, не имея сил даже повернуться на другой бок. Того и гляди помрёт! Есть жизнь, есть и смерть. Умрёт одна Маленькая, можно будет взять в жёны ещё более Маленькую. Но у неё в животе была наша плоть — ребёнок дома Хоу! Спасти! Ребёнок должен родиться!

Дома ничем не могли помочь, и Сяодир на полгода положили в больницу. А тем временем мой отец вернулся в спальню моей матери. И как-то так получилось, что я, забыв стыд и срам, появился на свет. Потом люди много раз хотели вычеркнуть меня из жизни, никому я не был нужен, досадная оплошность! Но всё-таки нашёлся один великий человек, он проявил ко мне милосердие. «Направьте его в исправительный отряд! » Вот так я обрёл прочное место.

После того как Маленькая вошла в дом Хоу, её поселили не в парадных комнатах, а между третьим и четвёртым двориком, отвели три южные комнаты в проходном дворе. Входить и выходить надо было через двор моей матери. Яньфан помнила своё место. Но Сяодир это вполне устраивало. Во-первых, она никогда не выходила на улицу. Во-вторых, к ней никто не приходил, она даже писем не получала. Жалкая у неё была судьба! Долгие годы с её двора не доносилось ни малейшего звука, она боялась что-нибудь спеть из пекинской оперы, сидела молча в своей комнате и что-нибудь шила. А еда? Конечно, она выходила, чтобы поесть. Но за большим семейным столом ей не было места, и только после того, как вся семья насыщалась, Яньфан садилась за стол вместе со слугами. Потом я видел один фильм, там четыре жены сидели за одним столом, да ещё самая младшая кривила рот и капризничала. Когда ей какое-то блюдо не понравилось, она вдруг вскочила и в гневе выбежала из комнаты. Никаких законов и правил! Не семья, а какое-то сборище!

По правилам семьи Хоу, в праздничные дни каждому было отведено за столом своё место. Во главе стола, конечно, сидели дед и бабка. Рядом с ними — по правую руку — мой старший брат, потом я сам. Это было не только семейное правило, можно сказать, что это был социальный статус! Даже наши старшие сёстры не спорили с нами из-за мест. Рядом с почётным местом за столом находились места моих отца и матери, но мать никогда не сидела, она стояла около свёкра и свекрови и следила за слугами. Дальше сидели дяди, тёти и жёны дядьёв. Но место матери всегда пустовало, никто не мог его занять. А когда же мать ела? После того как дед и бабка выходили из-за стола — только тогда она садилась, и тогда все мои тётки начинали её обслуживать, подавать ей то одно, то другое блюдо, и пока она не вставала из-за стола, никто из них не мог уйти.

Теперь вернёмся снова к судьбе Маленькой. За полгода до моего рождения она родила девочку. Как только её дочь появилась на свет, тут же прибежали люди и доложили моей матери: «Поздравляем госпожу, родилась Четвёртая! » Вы послушайте, какие они ловкие! Сразу уже ей и место отвели в семейной иерархии — Четвёртая, на один порядок выше, чем я. Мать ей сразу и молочное имя дала — Сы Эр (Четвёртая). И с тех пор эта девочка, рождённая от наложницы, заняла своё место в семье, а когда я родился, то был уже пятым! Хорошо ещё, что мальчики в родословной считаются по отдельной шкале. По ней я был Вторым. В нашей большой семье, на нашем подворье мой старший брат был князем, а я деспотом — тираном. Мы могли бесчинствовать как хотели!

С появлением Четвёртой положение Сяодир в нашем доме немного улучшилось, к ней уже не относились с таким презрением. Все поняли, что Яньфан уже не выгонят. А сама мадам Сун? После рождения дочери она не только не стала изображать из себя «вторую жену», а, наоборот, стала ещё более осторожной. Когда прошёл месяц со дня рождения Четвёртой, она отнесла её к моей матери и больше уже о ней не спрашивала, как будто это вообще была не её дочь. Хорошо, что в то время в доме было много нянек, которых мы называли мамками, то есть кормилицами.

Меня и Четвёртую отдали одной кормилице, что стало большим несчастьем для Четвёртой! Я с детства не питал к ней братской любви, и когда кормилица держала нас на руках, я не успокаивался, пока не избивал сестру до слёз. Поэтому она, пока жила в нашем доме, всегда ходила с синяками по всему телу. Кажется, потом из-за этого она получила инвалидность третьей степени. Когда мы стали постарше и пошли в школу, я начал учиться хорошему и больше не бил Четвёртую. Разве что шептал ей на ухо одно слово: «Незаконнорождённая». Как мне впоследствии объяснили психологи, это для неё было страшнее, чем атомная бомба, сброшенная американцами на Хиросиму! Хорошо ещё, что Четвёртая всё это сносила молча и только плакала.

А Маленькая? Конечно, она умела со всеми ладить. Она помнила все дни рождения и обязательно приходила поздравить. «Желаю долголетия, барышня! », «Желаю долголетия, молодой господин! », «Желаю долголетия, Четвёртая барышня! » — даже свою дочь она поздравляла таким же образом. До чего же она была унижена! Ей приходилось вести себя подобающим образом, соблюдать правила приличия, положенные наложнице, ведь она жила в богатом доме с хорошей репутацией.

После того как Сяодир заняла в доме кое-какое положение, она начала постепенно принимать участие в делах семьи. Может быть, вы думаете, что кто-то спрашивал её мнение? Боже мой! Кто она такая? Её участие в делах началось с самых пустяков. С кипятка!

Что за важность вскипятить воду?! Посторонние этого даже не поймут. Но в Тяньцзине утром достать кипяток — это целая проблема. Тяньцзиньцы ложатся спать поздно, а утром, за исключением мелких торговцев, все встают только после десяти утра и первым делом идут в лавку, чтобы купить кипяток. А наша семья в этом отношении была особенной. Всем, кто шёл в школу или на службу, уже в шесть часов утра нужен был кипяток. Особенно моему деду. Он вставал в четыре часа утра и тут же должен был выпить чайник душистого, крепкого чая. И откуда же было взять кипяток?!

Лавочки в округе, где продавался кипяток, были ещё закрыты, очаг в нашем доме был потушен ещё с вечера. Единственная лавочка, где в это время можно было купить кипяток, находилась от дома за две версты. Кто же сходит за кипятком? Каждый день для семьи это была серьёзная проблема. И вдруг она решилась как по волшебству! Каждое утро, ровно в четыре утра, чайник с только что заваренным душистым чаем, исходя паром, появлялся в комнате деда. Мужчины в нашей семье умели только есть и пить, их совершенно не интересовало, откуда в положенное время появляется кипяток. Но мать моя была женщиной проницательной. В один прекрасный день она спросила, приносят ли вовремя кипяток в покои деда. Слуги ответили — да, каждый день в положенное время без опозданий ему приносят чайник с заваренным душистым чаем. Откуда же берётся кипяток? Ведь не посылают же за ним среди ночи слуг, вдруг они оставят дверь открытой! Слуги сказали, что за кипятком никого не посылают. Тогда откуда же он берётся? Кипятит вторая госпожа! Ты смотри, немного постаралась — и уже стала «второй госпожой»! Скажите, какая удача! Не зря говорят, что младшие жёны берут верх, и всё почему? Потому что они себе на уме, они могут всё стерпеть! Учитесь, господа!

И как раз в это время в нашей семье случилась неприятность. Седьмой младший дядя работал в Пекинской библиотеке. Он очень любил учиться, был человеком одарённым и умным и пользовался большой благосклонностью директора библиотеки. И вот, непонятно, как это случилось, может быть, по ошибке Неба, но у него в Пекине появилась подруга. В то время ещё не привыкли, как сейчас, употреблять слова «возлюбленная» и «возлюбленный», тем более не знали, что на свете существуют «любовники». Тогда почему-то считалось, что если у человека есть «подруга», то это страшный позор не только для него, но и для его племянников. И когда стало известно о дядиной подруге, я сразу почувствовал: должны произойти какие-то перемены.

И в самом деле, моя бабка тайно отправила в Пекин моего отца и наказала, чтобы он вернул домой Седьмого дядю. После приезда дядя ходил с покрасневшими глазами, не ел, не пил, сидел запершись в своей комнате и плакал. Конечно, требовалось направить к нему человека, который «проделал бы с ним работу», и таким человеком выбрали мою мать.

У моей матери в семье был высокий авторитет, потому что она была очень справедливой. Когда мать кого-нибудь убеждала, она всегда старалась посмотреть на дело с позиции собеседника, находила нужные аргументы, никогда не отдавала приказов. О чём говорила моя мать с дядей в его комнате, я, конечно, не знал, но мой старший брат, который шпионил за дядей, потихоньку шепнул мне:

— На этот раз наш Седьмой дядя высказался прямо. Он сказал — если нет свободы, то предпочитает смерть!

Я не совсем понимал, что означает «предпочитает смерть». И мой старший брат мне разъяснил:

— Например, ты отобрал у сестрёнки воробья, посадил его в клетку, а он ничего не ест.

Теперь я понял: «предпочитает смерть» — это значит, воробей бьётся о прутья клетки, он хочет умереть! Пусть наш Седьмой дядя этого не делает, я видел, какой тяжёлой бывает такая смерть. Это слишком жестоко!

Наш Седьмой дядя не пошёл по этому пути. Но все усилия матери не увенчались успехом. Однажды я зашёл в комнату дяди, чтобы найти мать, и услышал, как дядя сквозь рыдания говорит ей:

— Не надо меня уговаривать, я не могу нарушить клятву!

Он говорил, как актёр в какой-то пьесе. Я не понимал, откуда дядя, прожив всего несколько лет в Пекине, набрался так много «культурных» слов! А тут ещё новая беда добавилась. Наша бабка заявила:

— Скажите Седьмому: если он не передумает, то я сама ему найду невесту. У меня полно друзей, с которыми я играю в мацзян. Я выставляю фишку «восточный ветер», она выставляет фишку «разбогатеть», как раз всё совпадает! Договоримся в игре, тем более договоримся о свадьбе!

Эти слова подлили масла в огонь! Седьмой упёрся, что хочет жить в свободном браке. Бабка проявила весь свой авторитет. Никто никому не уступал. И дело на этот раз действительно дошло до принципа «жизнь или смерть».

Дед, увидев, что Седьмого не убедишь, рассердился и уехал в Америку. Мой отец спасовал перед трудностями и отправился танцевать в «Викторию».

А бабка? Не могла же она отказаться от оперы и игры в мацзян? И все неприятные дела свалила на мою мать.

Однажды вечером к матери в комнату пришла Сяодир. Мать как раз была вся в переживаниях из-за Седьмого и не обратила на Яньфан внимания. И Маленькая первой поздоровалась с ней, потом присела на краешек табуретки, робко, как ягнёнок, дрожащий перед тигром. Она обратилась к матери:

— Старшая невестка, если вы не побрезгуете, то я хочу вам кое-что предложить!

— Иди к себе! Наши дела пока не требуют твоего вмешательства, — мать даже не взглянула на собеседницу.

Но Сяодир продолжала тихим голосом:

— Может быть, для Седьмого можно придумать выход, который всех устроит? Я слышала, что его барышня тоже из образованной семьи, в Пекине их все знают и они считаются зажиточными. Ведь этой семье принадлежит торговый дом «Хуа Чжу».

— Всё это я знаю, но какое это имеет значение? С торговой фирмой «Хуа Чжу» вёл дела ещё мой дед. Они были старинными друзьями. А японская компания «Мицуи» уже много лет торгует с «Хуа Чжу». Но семья Ма и семья Ван давно не общались. А в такой ситуации чем могут помочь эти дружеские отношения?

— Сейчас в Китайском большом оперном театре гастролирует Чэнь Яньцю. Он будет выступать подряд в нескольких операх — «Красавица в мешке», «Наказывает сына», «Беседка на реке». Эти оперы нравятся старым зрительницам. Вот наша бабушка ни одной не пропускает! Поэтому, мне кажется, нужно поехать в Пекин и пригласить госпожу Ван к нам в Тяньцзинь. Пусть днём они с бабушкой играют в мацзян, а вечером посещают театр и вместе слушают Чэн Яньцю. А за это время, между мацзяном и театром, вы с ними поговорите и уладите вопрос о свадьбе. И не надо говорить нашей бабушке, что девушка из семьи Ванов и есть та барышня, которая учится вместе с Седьмым. Как раз наша бабушка скажет, что ищет для Седьмого невестку, и таким образом дело сладится.

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: