 |
Кто я? Куда я иду?
|
|
|
|
Кто я? Куда я иду?
С кем?
Отвечать на эти три вопроса нужно строго в предложенном порядке.
Не стоит пытаться решить, куда я иду в зависимости от того, с кем я.
Не стоит определять, кто я, исходя из того, кто рядом со мной.
Не стоит мне прокладывать свой путь, ориентируясь на твой.
Не стоит пытаться понять, кто я, в зависимости от пути, которым я иду.
1. Вызов — понять, кто я.
Окончательная встреча с самим собой. Дать себе труд научиться ни от кого не зависеть.
2. Вызов — решить, куда я иду.
Поиски полноты и смысла жизни. Построение основного жизненного замысла.
3. Вызов — выбрать, с кем.
Встреча с другим человеком и смелость оставить позади то, что не сложилось. Путь любви и спутников.
Три ответа, которые нужно искать один за другим, а не одновременно, чтобы не поддаться искушению и не предоставить своим спутникам решать, куда я иду.
Чтобы не совершить ошибки и не определять, кто я, исходя из того, кто рядом со мной.
Чтобы не совершить глупость, пытаясь проложить мой курс по образу и подобию твоего.
И особенно, чтобы не перепутать то, что я есть, с отрезком пути, который я сейчас прохожу.
На своем жизненном пути я все время сверялся с путевыми заметками, оставленными другими путешественниками, и посвящал часть времени составлению собственных карт.
Советы и мудрость многих людей помогали мне вернуться на правильный путь каждый раз, когда я с него сбивался.
Возможно, мои мысли смогут пригодиться кому-то из тех, кто, как я, обычно нуждаются в ответах, и помочь тем, кто способен найти свои собственные вопросы.
В любом случае, не стоит их строго придерживаться, потому что, как известно, карта — это не местность, и придется корректировать маршрут всякий раз, когда наш собственный опыт укажет нам на ошибку картографа.
|
|
|
Только так мы доберемся до конечного отрезка пути.
Дай Бог нам встретиться там.
Значит, вы пришли.
Значит, и мне это тоже удалось.
Первый вопрос:
КТО Я?
1 Аллегория повозки I
Как-то раз звонит телефон.
Просят меня.
Когда я подхожу, знакомый голос говорит:
— Привет, это я. Выйди на улицу. Там тебе подарок.
В радостном предвкушении я выхожу и вижу подарок. Это чудесная повозка, стоящая возле тротуара прямо перед дверью моего дома. Она из полированного орехового дерева с бронзовыми креплениями и белыми керамическими светильниками. Выглядит изысканно и шикарно.
Открываю дверцу и сажусь. Огромное полукруглое сиденье, обитое бордовым панбархатом, и белые кружевные занавески придают салону королевский вид. Я устраиваюсь и понимаю, что все сделано специально для меня, все учтено: длина ног, ширина сиденья, высота потолка... все очень удобно, и нет места ни для кого больше.
Тогда я смотрю в окно на «пейзаж»: с одной стороны — фасад моего дома, с другой — фасад соседнего... и говорю: «Что за прелесть этот подарок! Вот здорово! Что за красота! ». И наслаждаюсь своими ощущениями.
Но скоро мне становится скучно; ведь в окно я все время вижу одно и то же.
Я задаюсь вопросом: «Как долго человек может смотреть на одни и те же вещи? » И начинаю убеждаться в никчемности сделанного мне подарка.
Время от времени мои сожаления уже звучат в полный голос, когда проходящий мимо сосед говорит, словно угадав мои мысли:
— Разве ты не видишь, что этой повозке чего-то не хватает?
Я изумленно оглядываю ковры и обивку, всем своим видом демонстрируя полное непонимание.
— Ей не хватает лошадей — говорит он, опережая мой вопрос.
Вот почему я всегда вижу одно и то же, — думою я, — поэтому мне так скучно...
— Правильно, — соглашаюсь я.
|
|
|
Тогда я иду в станционную конюшню, и мне дают там двух коней, сильных, молодых, горячих. Запрягаю их в повозку, сажусь в нее и, оттуда, кричу:
— Ноооооо!!
Пейзаж за окном чудесным и необычным образом меняется. И его постоянные изменения меня поражают.
Но очень скоро я начинаю ощущать вибрацию, и на одной из боковых стенок намечается какая-то трещина.
Во всем виноваты кони, везущие меня как попало. Они бьют повозку обо все колодцы на своем пути, сворачивают на узкие тропинки, едут по опасным местам.
Мне становится ясно, что я потерял контроль над ситуацией; эти бестии тащат меня куда им заблагорассудится.
Это только сначала мне казалось, что впереди забавное приключение. Теперь я чувствую, что подвергаюсь серьезной опасности.
Мне становится страшно, и приходит осознание, что так дальше продолжаться не может.
В этот момент я вижу своего соседа, проезжающего мимо в своем автомобиле и со злостью кричу ему:
— Что вы со мной сделали?
Он кричит мне в ответ:
— Тебе не хватает возницы!
— А! — говорю я.
С большим трудом нам с соседом удается обуздать лошадей, и я принимаю решение нанять возницу.
Мне сопутствует удача. Я его нахожу.
Это очень ответственный и сдержанный человек, по лицу видно — не весельчак, зато опыта хоть отбавляй.
Через несколько дней он приступает к своим обязанностям.
Теперь мне кажется, что я действительно готов полностью насладиться полученным подарком.
Я сажусь в повозку, устраиваюсь поудобнее, выглядываю и говорю вознице, куда нужно ехать.
Он управляет, держа все под контролем. Выбирает нужную скорость и оптимальную дорогу.
Я, в салоне... просто получаю удовольствие.
Эта небольшая аллегория призвана помочь нам понять холистический концепт существа.
Мы родились, вышли из своего «дома» и обнаружили подарок: наше тело.
Своеобразную повозку, созданную по специальному проекту для каждого из нас. Транспортное средство, способное адаптироваться к изменениям с течением времени, но не подлежащее замене до самого конца путешествия.
Вскоре после рождения наше тело ощутило желание, потребность, инстинктивную необходимость и пришло в движение. Эта повозка — наше тело не годилась бы ни на что без лошадей, то есть желаний, потребностей, побуждений и чувств.
|
|
|
Некоторое время все идет хорошо, но скоро становится ясно, что бесконтрольные желания могут завести нас на слишком рискованную и даже опасную дорогу, и мы понимаем, что их необходимо обуздать.
Тут появляется образ возницы, то есть нашего мозга, нашего интеллекта, нашей способности к рациональному мышлению. Этот возница будет руководить нашей поездкой, оберегая от дорог, полных ненужных или чрезмерных опасностей.
Каждый из нас является по меньшей мере тремя персонажами данной аллегории: повозкой, лошадьми и возницей на протяжении всего пути длиною в нашу жизнь.
Мы должны добиться гармоничного сочетания всех этих компонентов, стараясь не оставлять без внимания ни один из них.
Абсолютная власть импульсов, чувств и страстей над нашим телом может оказаться, и на самом деле оказывается, очень опасной. Поэтому наш мозг призван внести определенный порядок в нашу жизнь.
Возница нужен, чтобы оценить дорогу и придерживаться намеченного курса. Но повозку везут все же кони. Нельзя допустить, чтобы возница относился к ним небрежно. Они должны быть накормлены и ухожены, ведь... что было бы с нами без лошадей? Кем бы мы были, если бы состояли только из тела и мозга? Если бы у нас не было ни одного желания, во что бы превратилась наша жизнь? Мы стали бы как те люди, которые живут вне контакта со своими эмоциями, позволяя только мозгу везти вперед повозку.
Совершенно очевидно, что нельзя пренебрегать также и повозкой. Это значит, что ее нужно чинить, заботиться о ней, постоянно обновлять все необходимое для ее обслуживания, так как она должна быть на ходу на протяжении всего пути. Без должного ухода повозка сломается, и в таком случае путешествие может закончиться раньше времени.
И только когда я смогу соединить все это,
когда я осознаю, что состою из своего тела, своей головной боли, своего аппетита,
когда пойму, что я — это мои хотения, мои желания и мои инстинкты;
когда я признаю, что частью меня являются мои размышления, мой мыслящий мозг и мой жизненный опыт...
|
|
|
Только в этот момент я буду в состоянии вступить, как подобает, на тот путь, который мне выпало пройти.
Начало пути
Новорожденный младенец — это самое хрупкое, зависимое и уязвимое живое существо в нашем мире. Появление на свет малыша любой расы на любой широте в любой момент всегда сопряжено с риском.
Любое живое существо, каким бы беспомощным оно ни рождалось, от простейших одноклеточных до самых высокоразвитых животных, имеет большую или меньшую, но возможность выжить, даже если рядом с ними в эту минуту не окажется родителей, которые бы ухаживали за ним и добывали ему пропитание.
Начиная от абсолютно независимых при рождении насекомых и заканчивая высокоразвитыми млекопитающими, которые через несколько часов после рождения могут встать на ноги и найти сосок своей матери или пройти немного и пристроиться к какой-нибудь другой, у всех есть шанс, хоть один на миллион.
В качестве примера можно вспомнить морских черепах. Будущие матери этого вида с большим трудом преодолевают более двухсот метров до дюн, среди которых откладывают сотни яиц, закапывая их в песок, и возвращаются обратно в море.
Когда появляются маленькие черепашки, большинству не удается добраться до воды. Беззащитные, они становятся пищей птиц и рептилий, или обугливаются на солнце... Но, несмотря на все трудности, одной или двум из тысячи удается выжить.
В отличие от них, у брошенного на произвол судьбы человеческого детеныша нет никакой возможности пережить первые часы своей жизни, полагаясь на собственные силы и инстинкт, даже одного шанса на миллион. Новорожденный младенец абсолютно и полностью зависим.
В качестве решения для этой чрезмерной зависимости младенцев природа создала компенсаторные отношения, при которых родителям очень трудно оставить без опеки своих детей. Инстинкт или любовь (я склонен думать, что любовь) заставляют нас ощущать этих «детенышей» частью себя самих, чем они (с биологической точки зрения) на самом деле и являются. Оставить их без защиты означало бы нанести себе увечье, что-то вроде попытки отказаться от какой-нибудь части собственного тела.
Так природа обеспечивает безопасность жизни новорожденных, не позволяя родителям покинуть их, что стало бы губительным, учитывая их беззащитность, и добивается за счет силы инстинкта, чтобы кто-то всегда брал на себя заботу о беспомощном малыше.
Однако, из-за конфликтной склонности людей к противоречиям и другим, не менее неприятным проявлениям, этот примитивный механизм не только обеспечивает надежность, но и порождает проблемы. Когда мужчина и женщина, принимают решение создать семью и иметь детей, они делают шаг к собственной трансцендентности и берут на себя бесспорную ответственность за будущее. При этом, сами того не желая, они создают неизбежный конфликт, который им предстоит разрешить. С одной стороны, они дают жизнь новому существу, которое, как уже было сказано, является их продолжением. С другой, они знают, что это существо станет целостным и самостоятельным, и что они оба должны будут готовить его с самого рождения к моменту, когда ему неизбежно придется покинуть родной дом.
|
|
|
С точки зрения детей, это отцовско-материнское ощущение неразрывной связи с ними может, как мы уже говорили, играть положительную роль в первые годы их жизни, но становится роковым для их будущего. Потому что ребенок, разумеется, чувствует отношение к себе, как к части их собственной плоти, но ни в коем случае себя таковым не считает.
Ни для кого не просто быть одновременно тюремщиком и освободителем, а для родителей — особенно. Прежде всего, потому что дети, с многих точек зрения, представляют собой исключение. Собственного ребенка любишь не так, как всех остальных. В отношениях с Клаудией у меня происходит то, чего просто не может быть с другими. Я не только люблю ее больше всех на свете, я люблю ее иначе, словно она — часть меня, я люблю ее как свою руку, как свои глаза. Возможно, еще сильнее...
Это ощущение самореференции, по-моему, присущее всем родителям, по крайней мере, если они достаточно психически здоровы и не могут остаться глухими к зову крови, в некоторых случаях является основополагающим для младенца в самом начале его жизни. Ведь оно обусловливает, как мы уже говорили, защиту и заботу о ребенке, чье зачатие, на самом деле, было нужно его родителям совсем не из альтруистических побуждений.
Однажды, когда другой моей любви, моему сыну Демиану было всего 13 лет, он нашел дома книгу по психологии и стал читать ее без моего ведома. Две недели спустя он внезапно спросил у меня: «Папочка, а правда, что мы, дети — результат неудовлетворенности родителей? »
Я бы никогда это так не сформулировал, но вопрос моего сына заставил меня осознать, что так оно и есть. Ни больше, ни меньше. Очевидно, если бы человек был полностью удовлетворен своей жизнью и всем, что у него есть, если бы человек не хотел видеть свое продолжение в детях или реализоваться в качестве отца семейства, если бы у человека не было бы такого желания... у него не было бы детей.
Именно это неудовлетворенное желание, а вовсе не инициатива наших детей, определяет их существование.
Именно эта наша потребность — природная, обусловленная правилами или воспитанием, инстинктивная, продукт культуры общества или личная — мотивирует наше желание иметь ребенка. (Когда подростки злятся и кричат нам: «Я не просил меня рожать» — это кажется нам абсурдной провокацией, что мы и доводим до их сведения; но это правда, чистая правда. )
ОБРАЗОВАНИЕ И ВОСПИТАНИЕ: ПЕРЕДАЧА И УСВОЕНИЕ ЗНАНИЙ
Большой процент всех знаний, приобретаемых человеком на протяжении всей жизни, передается от родителей детям. Частично через приказы, советы, рекомендации, поощрения и наказания. Еще большая часть приходит путем невербальной коммуникации и природной склонности к подражанию. Плюс то, что невозможно измерить или прогнозировать, то, что поступает через генетический материал и передается из поколения в поколение, признают все ученые в области человеческого поведения, а именно море информации, данное нам при рождении и несущее «унаследованные» знания, которые мы никогда не усваивали и не осознаем их важность и их влияние на наше существование в этом мире.
Все полученные от нас знания должны послужить фундаментом нашим детям. На нем им придется базировать все, что они усвоят потом. В их задачу входит нести наш завет за те пределы, у которых нам было суждено его оставить. Они, вне всяких сомнений, напоминают карликов, взобравшихся на плечи великанов. И, хотя они меньше нас, мы им поможем увидеть более далекую перспективу. А их детям повезет заглянуть еще дальше.
В головокружительно меняющемся мире это не просто преимущество, это, скорее, условие выживания человечества как единого целого.
Я говорю обычно, что нас воспитывали в духе старой как мир метафоры: воспитание состоит не в том, чтобы дать рыбу, а чтобы научить ее ловить. На сегодняшний день фраза остается такой же красивой, но уже не работает.
Если я подарю своим детям удочку и научу их ловить рыбу, как гласит притча, я смогу принести им пользу или нет, но моя наука быстро устареет, а полученного инструмента окажется недостаточно. Вполне возможно, что, когда они повзрослеют, на удочку, которой я научил их пользоваться, не клюнет ни одна рыба. В таком случае, существует большая вероятность, что я обрек их на голодное существование.
В мире, где мы живем, новая задача родителей — научить детей создавать свои собственные инструменты. Добиться того, чтобы они были способны сделать сами себе удочку, сплести свою сеть, придумать оригинальные способы рыбной ловли. А для этого сначала нужно смиренно признать, что наука «как я ловил рыбу» уже никому не пригодится.
Эта неспособность родителей подготовить детей к проблемам, с которыми им придется столкнуться, становилась все более очевидной на протяжении XX века, в связи с сокращением ПУЗ[*], и породила в значительной степени разрушение и дискредитацию отношений между родителями и детьми.
СВЕРХОПЕКА РОДИТЕЛЕЙ. ДЕТИ-БУНТАРИ
В конце XIX века практически не существовало психологической службы для населения, в отличие от педагогики, науки о воспитании.
В 1894 году во Франции состоялся конгресс по вопросам «Педагогики и брака», в итоговых документах которого значилось следующее:
«В этот трудный для семьи и брака период конца века (XIX) супружеские пары, имеющие на своем попечении детей, испытывают такую неуверенность в себе и такой страх перед будущим, что обнаруживают тенденцию к маниакальной защите своих детей от любых возникающих перед ними проблем. Необходимо предостеречь их от этой очень опасной тенденции, поскольку, если родители будут слишком усердствовать, дети никогда не научатся сами решать свои проблемы.
Если мы не сможем изменить подобное отношение, то к концу XX века у нас будут миллионы взрослых с чудесными воспоминаниями о счастливом детстве и отрочестве, но с тяжелым настоящим и будущим, полным неудач и разочарований».
Этот прогноз, составленный более ста лет назад, оказался верным. Мы родители, особенно второй половины XX века, чрезмерно заботились и опекали своих детей, но вместо того чтобы подготовить их к преодолению возникающих трудностей и конфликтов, мы обеспечили им такое легкое детство, которое не позволяет и не помогает им решать свои проблемы.
Но, несмотря на все это, на все наши ошибки и ограничения, нам, сорокалетним, есть чем гордиться, и это совсем не пустяк. Мы, как социальная группа, дали своим детям нечто новое:
Мы разрешили им быть бунтарями.
Не забудьте, что большинство из нас происходит из семей, где нам не позволяли быть строптивыми.
Наши родители, даже самые любящие и нежные, говорили нам, исчерпав все аргументы в защиту своего необъяснимого мнения по поводу происходящего: «А Вы, сопляк, помалкивайте (обращаясь к нам на Вы, чтобы подчеркнуть дистанцию); и после неизбежной паузы добавляли фразу, которую почерпнули у своих собственных родителей: «Когда у тебя будет свой дом, делай что хочешь, а в этом доме будешь делать то, что я тебе говорю».
Не то, что мои дети, которые раньше чем «папа», научились говорить: «А почему так? »
Наши дети спорили по любому поводу... и продолжают этим заниматься.
Мы научили их этому бунтарству, в котором они найдут спасение от нас, особенно от нашей мании внушать им устаревший взгляд на вещи.
Это наша величайшая заслуга. Возможно, единственная. Но она изменит мир.
ТЕОРИЯ ТРЕХ ТРЕТЕЙ
Бунтарь я или не бунтарь, но в какой-то момент я понимаю, что возле меня не будет вечно мамы, которая меня накормит, ни заботливого папы, никого, кто бы принимал решения за меня... Я понимаю, что у меня нет другого выхода, как самому за себя отвечать и что мне нужно вылететь из гнезда... Я должен отделиться, от родителей и покинуть родной дом, самое безопасное и надежное место.
Зачастую общество задается вопросом, когда наступает этот момент. Ответ очевиден, хотя и не вносит окончательную ясность: когда закончится подростковый период. Тогда вопрос меняется, и задают его чаще всего родители: «А в каком возрасте заканчивается этот период? В какой момент? »
Когда мы были маленькими, подростками становились примерно в 13 и переставали быть в 22. Сейчас, в начале XXI века, все начинается около 10 лет и длится до 25, 26 или 27 лет. И хотя отрочество — чудесное время, одновременно, это пора страданий, и пятнадцать лет отрочества — это, на самом деле, слишком много...
Насчет тайны продления отрочества любой идиот имеет свою теорию...
И я тоже.
Сейчас я ее вам расскажу. Прежде всего потому, что мне известно, как из некоторых глупостей умным людям удается делать проясняющие многое выводы.
Представим себе, что каждый получает заброшенный участок земли, заросший сорняками. У нас есть вода, продовольствие, инструменты, но нет ни одной книги и ни одного старика, знающего, что с этим нужно делать. Нам выдают семена, сельскохозяйственные орудия и говорят: «Вам придется питаться тем, что получите с земли».
Что бы мы стали делать, чтобы прокормиться самим и прокормить наших близких?
Наверняка прежде всего мы бы очистили землю от сорняков, вскопали ее, разрыхлили и сделали борозды.
Потом бы посеяли и стали ждать, ухаживая за всходами, ставя подпорки, защищая их, пока они
растут.
В конце концов, если все сделанное ждет успех, обязательно наступит время частичного сбора урожая.
В построении собственной жизни я нахожу очевидное сходство с возделыванием земли.
Развивая мысль моего друга и коллеги Энрике Мари- скаля из его чудесного «Учебника по человеческому садоводству», мы могли бы разделить жизнь человека на три больших этапа, следующих один за другим:
1. Одна треть для подготовки почвы.
2. Одна треть для роста и развития.
3. Одна треть для сбора урожая.
Рассмотрим вкратце каждый из этих этапов.
Первая треть приходится на наше детство и отрочество. В это время человек должен усваивать знания и готовить почву; удалять сорняки, удобрять, рыхлить, чтобы все было готово к моменту сева.
Какой ошибкой было бы посеять семена, когда земля еще не готова! Как глупо было бы пытаться снять урожай в это время! Нам бы удалось собрать только остатки посевов других людей и кучу мусора. Ничего хорошего и питательного не получили бы мы от этого урожая.
Вторая треть соответствует юности и взрослому этапу. Это период роста. Время высевать наши семена, поливать их, ухаживать, следить, как они растут. Это треть сева, развитие количественного и качественного.
Насколько ошибочно было бы настойчиво продолжать готовить почву, когда пришло время сеять! Насколько ошибочно было бы начать собирать урожай, когда ты только посеял семена! Все нужно делать своевременно.
Последняя треть — это этап зрелости. Время сбора урожая.
Было бы неверно, когда нужно собирать урожай, задумываться о вскапывании земли, высевании новых семян или поливе и расширении своего поля!
Было бы неверно, вместо того чтобы радоваться урожаю, продолжать сеять! Это время не предназначено ни для чего другого, кроме как для сбора плодов. Потому что часто бывает: если в свой срок не собрать урожай, его не собрать уже никогда.
Я все это объясняю, так как очевидно, что продолжительность этих третей зависит от общей продолжительности жизни.
В то время как наши предки жили, в среднем, 35-40 лет, первая треть длилась 12 или 13[†] лет, первая, нежная юность продолжалась до 18, а взрослость заканчивалась в 26-30 лет.
С этого момента наши прадедушки и прабабушки считались уже зрелыми людьми. Женщинам было отказано в деторождении, да и мужчинам оставалось только смиренно ожидать прихода смерти.
Однако, когда в начале XX века появилось на свет поколение моих родителей, средняя продолжительность жизни приближалась уже к 60 годам. И, следовательно, отрочество стало длиннее. Тогда были определены 20 лет, как официальный возраст наступления совершеннолетия, и 60 — выхода на пенсию (так статистически были установлены моменты окончания отрочества и активной жизни).
Нет необходимости в дополнительных пояснениях, чтобы понять, что при средней продолжительности жизни в 78 лет и более, не стоит ждать, что подростковый возраст закончится раньше 25 или 26.
Совершенно очевидно, что взрослыми становятся не тогда, когда это указывается в удостоверении личности или устанавливается законом. Отрочество заканчивается, когда человек научился полностью заботиться о себе и взял на себя ответственность за свое настоящее и будущее.
Когда человек выходит из подросткового возраста, он способен сказать своим родителям, абсолютно искренне и без намека на иронию или месть: «С этой минуты вы можете снова жить для себя, потому что о своей жизни я должен заботиться сам».
ОСВОБОДИТЬ ДЕТЕЙ
За свои тридцать лет психотерапевтической практики я сотни раз сталкивался с детьми, которые никак не могут стать самостоятельными. Молодые мужчины и женщины цепляются за родителей, не решаясь выйти из-под их крыла, чтобы жить собственной жизнью. В большинстве случаев, стоит уточнить, есть часть вины самих родителей, которые в силу неопытности, страха или собственных неврозов не сумели или не захотели научить своих детей летать.
Один мексиканец из Халиско рассказал мне эту сказку, очень похожую на ту, которую я получил много лет назад от одной своей читательницы из аргентинской провинции Катамарка.
Однажды вечером один крестьянин нашел в своем садике очень большое яйцо в крапинку. В жизни он не видал ничего подобного.
Удивленный и полный любопытства, он решил отнести его домой.
— Может это страусиное яйцо? — спросила жена.
— Не то форма, — сказал дедушка, — оно слишком большое.
— А давайте его съедим? — предложил сын.
— Кто знает, может оно ядовитое, — рассуждал крестьянин. — Сначала лучше бы узнать, кто же несет эти яйца.
— Давайте подложим его индюшке, которая сидит на яйцах, — предложила младшая дочь, —
и когда оно вылупится, мы увидим, кто это... Так они и сделали. Но нужно сказать, что все
в доме тут же и забыли о несчастном яйце.
Через пятнадцать или двадцать дней скорлупа треснула и из нее вылезла темная, большая, очень беспокойная птица, которая жадно сожрала весь корм, который отыскала вокруг себя.
Когда все съестное закончилось, странный птенец посмотрел на мать вполне осмысленным взглядом и радостно спросил:
— А мы что, охотиться не пойдем?
— Как это охотиться? — испугалась мать.
— Что значит, кок? — сказал, как отрезал, птенец. — Полетим и поохотимся. Ну, полетели!
Маму-индюшку очень удивило предложение ее новоиспеченного ребенка, но, вооружившись любовью и терпением, она ему объяснила:
— Видишь ли, сынок, индюки не летают. Такие вещи приходят тебе в голову потому, что ты слишком прожорливый. Очень вредно есть так быстро, а еще вреднее переедать.
С тех пор, предупрежденное матерью о сумасшедших причудах ее нового ребенка, птичье семейство старалось помочь индюшонку есть поменьше и помедленнее. К нему пододвигали более сбалансированный корм и напоминали, что нужно есть спокойно и размеренно.
Несмотря на это, как только индюшонок заканчивал обедать или ужинать, или завтракать, или полдничать, он обязательно тут же кричал:
— А теперь, ребята, давайте полетаем немного.
— Все индюки скотного двора снова и снова объясняли ему:
— Как ты не поймешь, что индюки не летают. Пережевывай пищу как следует, ешь меньше и забудь об этих бредовых идеях, которые однажды не доведут тебя до добра.
Шло время, индюшонок рос и все больше говорил о том, как он голоден, и все меньше о полетах.
Он вырос и умер вместе с другими индюками скотного двора, закончив свои дни, как и все они, запеченный в духовке для рождественского ужина крестьянина.
Его мясо никому не понравилось, оно было жестким и совсем непохожим на индейку.
Естественно, потому что птенец не был индюшонком, он был орлом, горным орлом, способным летать на высоте 3000 метров и поднимать в когтях небольшую овцу...
Но он умер, не зная об этом... ведь он так и не решился расправить свои крылья... и никто ему так и не сказал, что по сути он был орлом!
Обычно дети, научившись всему, сами уходят...
Но если, к сожалению, они этого не делают, для их и нашей пользы стоит подтолкнуть их к избавлению от зависимости.
Мы, родители, должны четко понимать, что если возникнет такая необходимость, именно нам придется дать понять нашим детям, что они должны освободиться и встать на крыло. Помимо всего прочего, потому что мы тоже не вечны.
А если, несмотря на все наши усилия и стимулы, дети не решатся покинуть отчий дом, мы, родители, с большой любовью и бесконечной нежностью должны открыть дверь и... дать им пинка под зад!
Я устал видеть и слушать истории пожилых родителей, с трудом скопивших немного, чтобы обеспечить себе надежную старость, и вынужденных теперь тратить эти накопления ради никчемных, ни на что не годных балбесов, которым зачастую свойственно невыносимо-потребительское отношение к ним: «Ты должен мне помогать, ведь ты мой отец... » «Ты должен все продать и помочь мне, потому что это не только твое, но и мое имущество... »
Иногда можно помочь своим детям, если ты хочешь. И это очень хорошо. Но необходимо понимать, что наши обязательства по отношению к ним и наша ответственность не безграничны. Наступил момент, когда родители должны узнать, что роль отца или матери имеет свои пределы.
Как важно помочь нашим детям перемещаться в пространствах свободы...
Как важно защищать их и воспитывать, пока они не повзрослеют...
А затем, когда этот рубеж преодолен...
П. В. С.
Что значит П. В. С.?
Пусть выкручиваются сами... как хотят.
А если они не сумели распорядиться тем, что им оставили?
А если они не смогли жить на то, что приобрели?
А если они не умеют зарабатывать деньги, чтобы прокормить своих собственных детей?
Как говорил персонаж Брозо, мексиканского клоуна, известного своим сарказмом: «Ах, какая жалость, Рикар- дито... »
В любом случае, никто не хочет, чтобы его дети голодали... допускаю, что можно разрешить им в течение некоторого времени заходить по утрам за своим бутербродом...
Я уверен, что выработка бессрочной зависимости является злом, а отнюдь не свидетельством любви к своим детям. Наступает момент, когда проявлением любви становится перекладывание на детей ответственности за их собственную жизнь. После чего родители должны остаться снаружи, помогая, если им этого хочется, только по желанию и насколько они посчитают уместным. Хочется уточнить, что помогать нужно только в силу своих возможностей, ни в коем случае нельзя ради этого гробить свою жизнь.
По правде говоря, я, как и почти все знакомые мне родители, был бы счастлив узнать, что мои дети смогут устроиться в жизни, когда меня не станет.
Мне бы этого очень хотелось.
Поэтому... я хочу, чтобы это случилось до того, как я умру, чтобы самому убедиться. Чтобы я мог спокойно уйти, с ощущением исполненного долга.
Зависимость
Итак, по завершении подросткового
периода, времени подготовки почвы, было бы неплохо и даже желательно начать движение по нашему пути.
Слово зависимый происходит от висеть, буквальное значение: держаться на чем-либо без опоры снизу.
Висеть над кем-то (чем-то) также означает «Ожидаться, предстоять; ждать исполнения (о чем-нибудь неприятном). Опасность висит над нами. Висеть на шее у кого-то — обременять собой, заботами о себе, а висеть в воздухе говорят о шатком, неопределённом положении кого-чего-нибудь.
Принимая во внимание все эти значения, не удивительно, что слово за-висеть вызывает у нас ассоциации, которые мы используем в качестве определения:
Зависимый — это тот, кто висит на шее у кого-то, живет в подвешенном состоянии без опоры снизу, его положение неопределенно и очень шатко, поэтому над ним нависла опасность неразрешимой ситуации.
Жил-был человек, страдавший абсурдной фобией: он боялся затеряться в толпе. Все началось однажды ночью, на бал-маскараде, он был еще очень молод тогда. Кто-то сделал фотографию, где стояли в ряд все гости. Но на ней он не смог узнать себя. Его грим состоял из густых румян на щеках и нарисованных сажей усов, но таких персонажей с усами и красными щеками было несколько. Ему было очень весело на празднике, и на фотографии все выглядели очень веселыми. Наконец он вспомнил, что, когда их фотографировали, он стоял под руку с какой-то блондинкой, и попытался найти себя по этому ориентиру, но все было напрасно: больше половины женщин были блондинками, и многие из них на фото держали под руку пиратов.
Нашего человека так поразил этот случай, что много лет он не посещал никаких скоплений народа, боясь снова потеряться.
Но однажды он придумал решение: отныне на любое мероприятие он будет одеваться во все коричневое. Коричневую рубашку, коричневые брюки, коричневый пиджак, коричневые носки и коричневые ботинки. «Если нас будут фотографировать, я всегда пойму, что человек в коричневом — это я», — подумал он.
После этого у нашего героя были сотни поводов убедиться в своей изобретательности: отражаясь в зеркалах крупных магазинов, в толпе других покупателей, он раз за разом успокаивал себя: «Я — человек в коричневом».
Следующей зимой друзья подарили ему одноразовый пропуск в спа-центр. Он с удовольствием принял подарок; раньше он никогда не был в таком месте, а от друзей он слышал о пользе шотландского душа, финской бани и ароматической сауны.
Он пришел туда, ему выдали два больших полотенца и пригласили пройти в небольшой бокс, чтобы раздеться. Человек снял пиджак, брюки, пуловер, рубашку, ботинки, носки... и когда он уже собирался снять трусы, он увидел себя в зеркале и оцепенел. «Если я сниму и их, я останусь таким же голым, как и все остальные, подумал он; а если я потеряюсь? Как я найду себя без такого надежного ориентира? »
Больше четверти часа он просидел в боксе в нижнем белье, полный сомнений, и уже собирался уйти... Когда вдруг понял, что, хотя он не мог оставаться одетым, наверняка ему удастся как-то себя пометить. Очень осторожно он вытянул нитку из своего пуловера и привязал ее на большой палец правой ноги. «Нужно запомнить, на случай, если я потеряюсь, что человек с коричневой ниткой на пальце — это я», — сказал он себе.
Теперь, когда у него было удостоверение личности, он мог спокойно наслаждаться парной, баней, понемногу плаванием и нырянием, и не заметил, как постепенно нитка соскочило с его пальца и осталась на поверхности бассейна. Другой человек, плававший рядом, увидев нитку, сказал своему другу: «Вот совпадение, я всегда хотел, чтобы жена связала мне шарф такого цвета, но никак не мог его описать: возьму с собой нитку, пусть она поищет шерсть такого цвета». Он взял нитку и, не зная, куда ее положить, случайно обвязал ее себе вокруг большого пальца правой ноги.
Тем временем, главный герой этой истории, перепробовал все процедуры, которые там были и вернулся в свой бокс, чтобы одеться. Он вошел туда очень спокойный, но закончив вытираться, он посмотрелся в зеркало и с ужасом понял, что стоит совершенно обнаженный, а на ноге нет нитки. «Я потерялся», сказал он себе с дрожью в голосе и побежал искать повсюду коричневую нитку, удостоверявшую его личность. Через несколько минут, изучая пол, он наткнулся на ногу другого человека с коричневой шерстяной ниткой вокруг пальца. Он робко подошел к нему и сказал:
— Простите, я знаю, кто вы. Но, не могли бы вы мне сказать, кто же я?
На самом деле, вряд ли нам грозит впасть в такую крайнюю степень зависимости от других людей, при которой они будут говорить нам, кто мы такие. Однако мы можем к ней приблизиться, если, не доверяя своим глазам, будем смотреть на себя через призму мнений окружающих.
Нам нужно решить, какой вызов нам брошен; определиться с множеством потенциальных возможностей; выбрать свой собственный маршрут; почувствовать уверенность, что выбран именно наш, а не чужой путь...
Чтобы это решение было действительно здравым и взвешенным, недостаточно простого анализа исключений и отказов, ни удаления из нашего окружения людей, которым мы однажды добровольно отдались во власть, позволив им распоряжаться нами в свое удовольствие. Необходимо нечто большее. Нам неизбежно придется понять и разладить некоторые порочные внутренние механизмы, порождающие зависимость.
Зависимость, по-моему, это темная и болезненная ступень, альтернатива, которая, несмотря на тысячи аргументов в ее оправдание, неизбежно приводит к имбецильности[‡].
Я не имею в ви
|
|
|
