 |
Российская Церковь в 1921–1925 гг.
|
|
|
|
Российская Церковь в 1921–1925 гг.
Кампания по изъятию церковных ценностей
Лето 1921 г. было ознаменовано очередным народным бедствием – голодом. Главной причиной трагедии стали экономические эксперименты советской власти, ждавшей победы коммунистов во всем мире и планировавшей полностью ликвидировать рыночные отношения. На смену деньгам должно было прийти всеобщее распределение.
Русское крестьянство стало первой жертвой новой системы. В соответствии с системой продразверстки, крестьянам полагалось оставлять у себя лишь часть урожая, а основную часть собранного хлеба отдавать государству. «Свободная торговля хлебом, – писал Ленин, – есть государственное преступление.
«Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать», – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление».
Крестьяне, отказывавшиеся сдавать хлеб, объявлялись кулаками и врагами народа – таким грозил срок заключения от 10 лет. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», – распоряжался Ленин.
Сельскую местность наводнили распропагандированные «продотряды», настроенные на войну против контрреволюционеров и «кулаков». Реакция крестьян на ограбление была закономерной – униженные, разоренные, не добившиеся справедливости, они стали меньше сеять.
С сокращением посевных площадей упала урожайность. Погодные условия усугубили положение. Результатом ленинских экспериментов стало то, что в 1921 –1922 гг. голод охватил 35 губерний Украины, Поволжья, Северного Кавказа и др. Голодало 40 млн человек, а количество умерших от голода по советским оценкам достигло 5 млн человек.
|
|
|
Разделяя народное горе, патриарх Тихон обратился к российской пастве, народам мира, Восточным патриархам, Папе Римскому и Архиепископу Кентерберийскому с просьбой помочь голодающим. По храмам прошли сборы денег, сам святитель Тихон принял участие в работе «Всероссийского общественного комитета помощи голодающим» (Помгол).
Ограбление Церкви, как, впрочем, и всех слоев населения, началось уже после октябрьского переворота – золото и драгоценности отбирались тогда вообще у всех. Богатейшая страна, доставшаяся большевикам, имела ресурсы для преодоления голода – известно, например, что советское руководство в те годы выделяло огромные деньги коммунистическим боевикам по всему миру.
Однако голод 1921 г. дал большевикам повод не только снова поживиться за счет Церкви, но и лишний раз дискредитировать ее. А потому любое сотрудничество с «церковниками» в деле помощи страждущим было решено прекратить, а против духовенства развернуть очередную пропагандистскую кампанию.
27 августа 1921 г. Помгол был распущен, а средства, собранные им, изъяты. В печати стали публиковаться статьи, где Церковь обвинялась в безразличии к народному горю.
12 ноября советское руководство создало комиссию по учету и сосредоточению ценностей. Церковь к работе комиссии привлекать не предполагалось. Общее руководство кампанией было возложено на председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого.
Церковь по-прежнему была готова к сотрудничеству. 6 февраля 1922 г. патриарх Тихон издал послание с призывом к приходским советам жертвовать драгоценные церковные украшения, не имеющие богослужебного употребления.
Этого оказалось недостаточно. 23 февраля ВЦИК постановил изымать из храмов все драгоценные предметы, в том числе и богослужебные. Это подразумевало, что изъятие будет иметь насильственный характер.
|
|
|
28 февраля патриарх издал новое послание, где высказался против передачи предметов, имеющих богослужебное предназначение.
Использование таких предметов не по назначению, по словам главы Российской Церкви, является святотатством, которое карается для священнослужителей лишением сана, а для мирян отлучением от Церкви.
Послание патриарха дало повод властям обвинить его в саботаже, а пресса тут же извратила слова святителя, будто бы предложившего жертвовать не ценности, а хлам.
Тем временем в Петрограде митрополит Вениамин (Казанский) старался предотвратить столкновение с властями. 6 марта 1922 г. митрополит подал на имя комиссии заявление, где выражалась готовность передать для нужд голодающих церковное достояние, включая богослужебные сосуды.
При этом архипастырь ставил ряд условий, в том числе возможность контроля за судьбой ценностей. В комиссию по изъятию ценностей митрополит предложил ввести представителей приходов. Заявление было принято.
Архипастырь благословил собравшихся и сказал, что своими руками готов снять ризу с Казанской иконы Божией Матери. Газета «Известия» опубликовала сообщения об искреннем желании петроградского духовенства передать ценности на нужды страждущих.
Действия петроградского святителя не спасли положение. На местах изъятие ценностей нередко проходило в форме грабежа, что встречало сопротивление населения. Широкую известность приобрело изъятие церковных ценностей в Шуе 15 марта 1922 г., когда по толпе прихожан, собравшихся возле собора, был открыт огонь из пулемета.
Пять человек было убито, несколько десятков ранено. Шуйские события стали поводом для начала масштабной кампании против Церкви. Советская пропаганда могла теперь клеймить духовенство как саботажников и врагов голодающего народа.
19 марта в секретном письме в Политбюро Ленин писал, что в Шуе необходимо арестовать «не меньше чем несколько десятков представителей местного духовенства, мещанства и буржуазии».
Далее коммунистический лидер предписывал дать устную установку судьям закончить процесс массовыми расстрелами «опасных черносотенцев» как в Шуе, так и в других городах.
«Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше», – направлял волну террора советский вождь.
|
|
|
Ленин указывал, что принимать участие в мероприятиях должен только председатель Центрального исполнительного комитета (ЦИК) М. И. Калинин, в то время как имя Троцкого фигурировать не должно.
В ходе кампании Ленин планировал обогатить казну сотнями миллионов золотых рублей. При этом уже весной 1922 г. было понятно, что собранные средства голодающим не помогут.
Свезти в Москву церковное золото и серебро, переплавить его, продать, закупить за границей хлеб и распределить его – все это должно было занять несколько месяцев, а к тому времени появится новый урожай. Впоследствии все так и произошло.
30 марта Политбюро по предложению Троцкого приняло план разгрома Церкви. В соответствии с этим планом предполагалось арестовать патриарха и Синод, развернуть в печати антицерковный «бешеный тон», а также приступить к массовому изъятию ценностей по всем церквам.
На жестоких мерах против Церкви настаивали Ф. Э. Дзержинский, И. С. Уншлихт и Т. П. Самсонов. Результатом стало то, что власть при изъятии ценностей прибегала к оружию 1414 раз. По предписанию Ленина, по всей стране прокатились антицерковные судебные процессы.
В Шуе от настоятеля местного собора протоиерея Павла Светозарова требовали признать наличие контрреволюционного заговора.
Хотя пастырь не был причастен к беспорядкам и наличие заговора не удалось доказать, отец Павел был приговорен к расстрелу.
Вместе с ним были расстреляны священник Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков (память мучеников 10 мая).
В апреле – мае 1922 г. прошел судебный процесс против московского духовенства и мирян. Православных обвиняли в сопротивлении изъятию ценностей, хотя часто оно могло выражаться в простом словесном возмущении происходящим.
Показателен допрос одного из обвиняемых – иеромонаха Макария (Телегина). Принявший монашество после чудесного видения в раннем детстве отец Макарий с юности жил как подвижник, подолгу уходя для молитвы в пещеру. На суде преподобномученик держался независимо и смело. На вопрос судей о его убеждениях он отвечал:
|
|
|
–Я по убеждениям монархист.
–Как же вы монархист, когда монарха нет? Ведь апостол Павел говорит: повинуйтесь существующей власти.
–Я и повинуюсь: живу тихо, смирно, как все смертные, власти не касаюсь.
–Это Вы там (в домовой церкви) оскорбили Комиссию?
–Да, я назвал членов ее грабителями и насильниками. Я служитель Престола, и мне очень тяжело, когда отбирают священные предметы.
Арестованных пастырей обвинили и в рассылке послания патриарха Тихона, которое было названо контрреволюционным.
8 мая суд приговорил к расстрелу 11 человек, однако шестеро из них были помилованы. Пять человек – протоиереи Александр Заозерский, Василий Соколов, Христофор Надеждин, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров были расстреляны (память мучеников 26 мая).
«Для меня лично смерть не страшна, – говорил священномученик Александр Заозерский, – я верую, что Господь каждому шлет умереть тогда, когда надо».
«Жду не дождусь встречи с Господом моим Христом», – сказал перед смертью преподобномученик Макарий.
Было решено привлечь к ответственности и патриарха Тихона. Параллельно с этим в ГПУ готовили и церковный раскол.
Группа петроградского духовенства во главе с Александром Введенским обманом завладела канцелярией патриарха и заявила о создании «Высшего церковного управления».
Это стало началом обновленческого раскола. Митрополит Петроградский Вениамин наложил на раскольников прещение и был арестован.
10 июня в Петрограде открылся процесс против 86 человек, среди которых был и священномученик Вениамин. Тысячи православных петроградцев толпились возле здания бывшего Дворянского собрания, ожидая, когда привезут их любимого архипастыря.
Когда показалась конная стража, люди опустились на колени и запели: «Спаси, Господи, люди Твоя... » Священномученик со слезами на глазах благословил народ.
Подсудимых обвиняли в сопротивлении изъятию церковных ценностей с целью вызвать народные волнения и организовать единый фронт «с международной буржуазией против советской власти». Митрополиту Вениамину, а заодно и патриарху Тихону приписали еще и выполнение неких мифических «зарубежных директив».
Митрополит Вениамин категорически отверг все обвинения, старался спасти и остальных.
«Я ни в чем не виноват перед теми рабочими, которые вас, судьи, послали судить меня, – сказал иерарх в своем последнем слове. – Я аполитичен, живу только интересами Церкви и народа и во всем выполняю веления Господа. Не виноваты и другие.
|
|
|
<... > Каков бы ни был ваш приговор, я буду знать, что он вынесен не вами, а идет от Господа Бога, и что бы со мной ни случилось, я скажу: слава Богу».
Не признал себя виновным и профессор Юрий Новицкий – председатель правления Общества объединенных петроградских православных приходов. За год до процесса Юрий Петрович перенес еще одну трагедию – от тифа умерла его жена. В своем последнем слове мученик Юрий сказал:
«Если все-таки нужна жертва в этом процессе, возьмите мою жизнь, но пощадите остальных. Хотя после меня и останется одна четырнадцатилетняя девочка».
С возмущением встретил обвинение и мученик Иоанн Ковшаров – профессиональный адвокат.
«Общественный обвинитель Смирнов, – сказал мученик Иоанн, – неоднократно называл нас здесь лжецами, лицемерами, обманщиками. Но он нас должен бы был назвать сумасшедшими, если бы мы вздумали начать войну с советской властью с целью ее свержения с армией баб и подростков.
И это после того, как эту власть не могли свергнуть вооруженные организованные армии Колчака, Деникина, Юденича».
Опровергнув все доводы обвинения, мученик подвел итог: «Для братской могилы в 16 человек материала для обвинения мало».
5 июля приговор был вынесен. К смертной казни было приговорено 10 человек – митрополит Вениамин, епископ Венедикт (Плотников), архимандрит Сергий (Шейн), протоиереи Н. Чуков, Л. Богоявленский, М. Чельцов, миряне Ю. Новицкий, И. Ковшаров, Д. Огнев, Н. Елачич.
Основная масса обвиняемых была приговорена к разным срокам заключения, 22 человека были оправданы. Однако 10 июля в «Известиях» появилось сообщение о помиловании шести приговоренных к смертной казни. Приговор был оставлен в силе для митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шейна), Юрия Новицкого, Иоанна Ковшарова.
Мученики оставались твердыми.
" Я радостен и покоен как всегда, – писал священномученик Вениамин за несколько дней до расстрела. – Христос – наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорош о. За судьбу Церкви Божией я не боюсь».
«Дорогая мама. Прими известие с твердостью. Я знаю давно приговор. Что делать? Целую тебя горячо и крепко. Мужайся. Помни об Оксане. Юрий» – такую записку отправил матери мученик Юрий Новицкий.
О последних днях жизни священномученика Сергия (Шейна) сохранил сведения находившийся с ним в одной камере протоиерей Михаил Чельцов. В тюрьме пастыри читали акафисты, служили панихиды по усопшим родственникам и близким.
Священномученик Сергий утешался чтением трудов святителя Иоанна Златоуста. Перед смертью отец Сергий исповедовался у протоиерея Михаила. Последний впоследствии всю жизнь благодарил Бога за краткое знакомство со святым.
В ночь на 13 августа священномученики Вениамин и Сергий, мученики Юрий и Иоанн были расстреляны.
Изъятие ценностей стало поводом для репрессий против всего духовенства, что ярко показал, например, процесс над приходским священником Аркадием Остальским.
Пастырь был арестован вместе со своим пожилым отцом – священником. Отец умер в заключении, а сам иерей Аркадий предстал перед «судом». Свидетели говорили о своем священнике как о бессребренике, всегда помогавшем людям. Однако, по мнению прокурора, эти характеристики только усугубили вину святого, показывая в нем человека идейного.
«Такие люди, как священник Аркадий Остальский, крайне вредны для советского государства», – сказал прокурор. «Суд» приговорил отца Аркадия к расстрелу.
«Благодарю Бога за всё, – сказал тогда священник. – Для меня смерть – приобретение». По настойчивым ходатайствам прихожан смертная казнь все же была заменена тюремным сроком. Священномученик Аркадий был расстрелян 15 лет спустя, будучи епископом (память 29 декабря).
Изъятие ценностей должно было закончиться в мае 1922 г., хотя в некоторых регионах затянулось до осени. Общая сумма изъятого составила около 7 млн 570 тыс. золотых рублей, то есть мечты Ленина о «сотнях миллионов» так и не осуществились.
На голодающих пошла лишь ничтожная часть награбленного, в то время как основная часть ценностей была направлена в казну и на продажу за границу. Изъятое у Церкви переплавляли и реализовывали еще несколько лет спустя.
Преодоление голода было связано не с изъятием церковных ценностей, а с заменой продразверстки относительно человечным продналогом, а также хорошим урожаем 1922 г.
Однако ограбление Церкви не прекратилось. Храмы и монастыри закрывались, церковное имущество попросту захватывалось. Европейский рынок был переполнен древними иконами, которые из-за этого упали в цене. Чтобы как-то реализовывать захваченное, большевики шли на различные выдумки.
Так, лагерное соловецкое начальство наладило производство дорогих шкатулок, сделанных из древних икон. Вошли в моду и шахматные доски, сделанные из потемневших старых образов. Черными клетками на таких досках были остатки древней иконописи. Шла торговля тканями.
Часть изъятых у Церкви бархатных и парчовых облачений закупил Большой театр и ювелирное товарищество. Ткань использовалась по-разному, ювелиры, например, одно время вытягивали из облачений золотые нити.
Однако процесс оказался трудоемким, и облачения за бесценок стали продавать за границу. Друзья Ленина предприимчивые братья Хаммеры наладили продажу облачений западным швейным предприятиям, шившим из этих тканей туфли и сумочки. За копейки, на вес, продавались за границу и древние богослужебные книги и свято отеческие творения.
Распродажа церковных ценностей (так же, как и музейных экспонатов) растянулась до конца 1930-х гг.
|
|
|
