 |
Церковное управление в 1923 –1925 гг.
|
|
|
|
Получив свободу, патриарх начал приводить в порядок жизнь Церкви. Летом 1923 г. был создан Временный Патриарший Синод, в состав которого вошли архиепископы Серафим (Александров), Тихон (Оболенский), Иларион (Троицкий), а позднее архиепископ Петр (Полянский). Под некоторыми определения ми Синода стоят подписи других архипастырей, например, архиепископа Иосифа (Петровых).
Положение патриарха Тихона в те годы охарактеризовал священномученик Петр (Полянский): «Святейший в настоящее время находится в ужасных условиях, именно между молотом и наковальней.
С одной стороны, нужно подчиниться гражданской власти, а с другой – в церковных делах ей никак нельзя подчиняться, ибо она безбожна и ведет к разрушению Церкви».
Ради сохранения Церкви и возможности вести борьбу с расколом новый Синод заявил об отмежевании от контрреволюции и предписал поминать власть за богослужением.
Удаление от политических вопросов способствовало сохранению единства Церкви и осуждению раскола. В посланиях от 15 июля и от 5 августа 1923 г. патриарх Тихон объявил обновленческую структуру раскольничьей, а все ее таинства безблагодатными.
Восстановление патриаршего управления привело к массовому возвращению тех, кто отпадал в раскол. Кающиеся часто приносили покаяние перед всем народом. 27 августа 1923 г. принес покаяние перед патриархом митрополит Сергий (Страгородский).
Вернулись в Церковь и другие архипастыри – Анатолий (Грисюк), Серафим (Мещеряков), Филипп (Ставицкий), Севастиан (Вести), Софроний (Арефьев). В 1924 г. вернулся в Церковь и отпадавший в обновленческий раскол епископ Александр (Трапицын).
В Церковь переходили также архиереи обновленческого поставления. Вопрос о признании их сана решался в индивидуальном порядке. В 1924 г. был принят в сане игумена будущий священномученик Антоний (Панкеев), получивший «архиерейство» в расколе.
|
|
|
Вскоре он был рукоположен патриархом Тихоном во епископа Мариупольского. В том же году были приняты в архиерейском сане Петр (Савельев) и Ианникий (Чанцев), а в 1925 г. – Александр (Белозор).
В Петрограде успешно действовал рукоположенный в сентябре 1923 г. епископ Лужский Мануил (Лемешевский), кафедральным собором которого стал поначалу маленький храм святых Косьмы и Дамиана.
Под влиянием епископа Мануила в Церковь вернулись из раскола монахи Александро-Невской лавры. К концу года из 113 петроградских обновленческих церквей 85 присоединились к Православной Церкви.
Случалось, что органы власти препятствовали принесению покаяния.
Так, принявший от обновленцев архиерейский сан Иаков (Маскаев) пытался выехать из Оренбурга в Москву для принесения покаяния, но был задержан органами ОГПУ. В отчаянии он писал патриарху: «Если я что и сделал по малоопытности, без злого умысла, то коленоприпадающе к стопам Святительским Вашего Святейшества умоляю простить меня, недостойного и грешного, исповедую верность «до смерти» Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.
<... > Как негодный раб, прошу Ваше Святейшество принять меня в общение; никаким обновленческим группам я не сочувствую и реформ в жизнь проводить никогда не буду без благословения Вашего Святейшества». Иаков (Маскаев) был принят в сане архиерея, а свою верность Церкви он впоследствии засвидетельствовал ревностным служением и мученической кончиной.
Восстановление церковной жизни шло на фоне очередного кризиса среди обновленцев. Летом 1923 г. из ВЦС вышел В. Красницкий. Был уволен и епископ Антонин (Грановский). В знак протеста раскольник отказался от предоставленного ему обновленцами звания «митрополита» и стал вновь именоваться епископом.
|
|
|
Видя начало своего упадка, обновленцы пытались срочно восстановить свое положение. В августе 1923 г. они образовали «Синод», председателем которого стал «митрополит» Евдоким (Мещерский), а членами – в основном архиереи старого рукоположения.
Евдокимовский синод объявил о роспуске «Живой церкви», «Церковного возрождения» и «СОДАЦ», предпринял попытки объединения с Православной Церковью. Правда, через некоторое время раскольники начали ставить и свои условия, например, удаление на покой патриарха.
В окружении Святейшего возможность переговоров расценили по-разному. Временный Патриарший Синод поддержал идею диалога с Евдокимом (Мещерским), однако большинство архиереев полагало, что с обновленцами нужно не договариваться, а принимать их в Церковь как раскольников.
Такой позиции придерживался проживавший в Даниловском монастыре архиепископ Феодор (Поздеевский), а также ряд видных иерархов – митрополит Серафим (Чичагов), архиепископ Серафим (Самойлович), епископ Пахомий (Кедров) и др. Патриарх Тихон иронично именовал эту группу архипастырей «Даниловским синодом» или «конспиративным синодом», однако к их мнению прислушивался.
В конце сентября 1923 г. 27 архиереев, – как сторонников, так и противников объединения с обновленцами, – обсуждали вопрос на особом совещании в Донском монастыре.
Восторжествовало мнение консерваторов – на объединение с раскольниками было решено не идти. 15 января 1924 г. Патриарший Синод принял постановление о непризнании обновленческой иерархии.
Всех обновленцев было решено считать состоящими в расколе. 15 апреля Патриарший Синод запретил в священнослужении раскольничьих лидеров Евдокима (Мещерского) и Антонина (Грановского).
Усиление Православной Церкви, невозможность установить контроль над ней вызывали со стороны советского руководства все большее недовольство. 1923 г. был отмечен массовыми арестами священников и монахов. Счет арестованным шел на тысячи.
Пострадало и немало архиереев. Среди них был, например, герой Русско-японской войны, бывший корабельный священник архиепископ Зиновий (Дроздов), ближайший соратник патриарха Тихона богослов и проповедник архиепископ Иларион (Троицкий), замечательный церковный историк епископ Анатолий (Грисюк) и многие другие. Арест священномученика Илариона был особенно болезненным для Церкви.
|
|
|
Архипастырь был не только ученым, но и блестящим апологетом, принимал участие в популярных в те годы диспутах с атеистами. Слушая владыку, собравшиеся забывали о его оппонентах – профессиональный атеист Луначарский и обновленец Введенский казались серыми и ничтожными.
Во время одного из диспутов Луначарский сказал:
«С одной стороны, для вас Священное Писание – это нечто непререкаемое, а с другой – там ведь неоднократно говорится, что несть власти не от Бога. А советскую власть вы не любите. Как вы, гражданин Троицкий, ответите на этот вопрос? »
«А мы разве говорим, что советская власть не от Бога? – ответил святитель. – Да, конечно от Бога! В наказание нам за грехи... » Естественно, что такой святитель в центре церковной жизни для богоборческих властей был опасен. Архипастырь получил лагерный срок.
Однако и здесь он не отступал от своих принципов. Когда в лагерь, где он находился, пришла весть о смерти Ленина, заключенные, по распоряжению начальства, должны были стоять пять минут в молчании.
Архиепископ Иларион вставать не стал, хотя это грозило тяжелыми последствиями. Он лежал на нарах, а потом сказал духовенству: «Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество! »
В 1924 г. в тюрьмах и ссылках находилось 66 архиереев, то есть треть всего епископата Российской Церкви.
По-прежнему оказывалось давление и на святителя Тихона, продолжались преследования близких ему людей. В 1921 г. председатель ВЧК Дзержинский выписал ордер на арест патриаршего келейника Якова Полозова. Через несколько дней после ареста жена Полозова родила дочь, но переживания матери тяжело отразились на ребенке, который умер через несколько дней.
Полозов был приговорен к году лагерей, но власти решили освободить его, постоянно угрожая ему новым арестом и шантажируя этим самого патриарха. Яков Анисимович был освобожден, но в 1922 г. арестован снова.
|
|
|
Мученика довели до такого состояния, что, когда через два месяца его освободили, он в течение долгого времени не мог узнать жену, а по дороге домой постоянно останавливался и плакал. 9 декабря 1924 г. Яков Полозов был убит в Донском монастыре пятью выстрелами.
Существуют две версии этого убийства. По одной, Полозов предотвратил покушение на самого патриарха, по другой, объектом преступления был сам келейник, которого ОГПУ решило ликвидировать, чтобы запугать Святейшего.
Поминовение патриарха Тихона за богослужением по-прежнему могло привести к аресту. Так, в 1925 г. это стало поводом для задержания епископа Бугульминского Никиты (Делекторского).
Однако решить проблему путем арестов коммунистическая власть не могла – требовалось разложить Церковь изнутри. ОГПУ к тому времени уже сумело либо завербовать некоторых иерархов, либо заставить их следовать указаниям советского руководства.
Среди завербованных был, например, митрополит Серафим (Александров), получивший в народе кличку Серафим Лубянский. С оглядкой на государственную власть действовал и митрополит Тихон (Оболенский). Однако властям этого казалось мало. В феврале 1924 г. патриарху Тихону поставили условие: легализовать его Синод возможно лишь в случае включения в него «лиц, хорошо ведомых ОГПУ».
Предложение патриарха восстановить систему управления, принятую Собором 1917–1918 гг. (Синод и ВЦС), власть разрешила при условии вхождения в церковное управление представителей «Живой церкви» во главе с Красницким.
Вернувшийся из зырянской ссылки митрополит Кирилл (Смирнов), узнав, что патриарх колеблется в этом вопросе, тут же отправился к нему.
«Я болею сердцем, – сказал митрополиту Святейший, – что столько архипастырей в тюрьмах, а мне обещают освободить их, если я приму Красницкого».
Священномученик Кирилл все же сумел отговорить патриарха от такого шага: «Ваше Святейшество, о нас, архиереях, не думайте, мы теперь только и годны на тюрьмы».
В том же году у раскольников сменился формальный лидер. Евдоким (Мещерский) ушел на покой, вместо него обновленцев возглавил Вениамин (Муратовский), хотя фактически реальная власть в расколе принадлежала Александру Введенскому.
В 1924 г. обновленцы усилили международную деятельность: евдокимовский «Синод» заявил о себе как о центре русского православия и рассылал эмигрантскому духовенству грамоты с требованием подчиниться. Однако русское зарубежье отвергало все предложения красного обновленчества.
Под давлением властей патриарх Тихон был вынужден уволить митрополита Североамериканского Платона (Рождественского), но преемника ему не назначил, что позволило иерарху продолжать свою деятельность.
|
|
|
Обновленцы со своей стороны направили в Америку своего человека – женатого «митрополита» Иоанна Кедровского.
Последнему удалось выиграть судебный процесс против митрополита Платона и получить в свои руки более ста объектов недвижимости в Северной Америке.
Но своей паствы в Америке у обновленцев не было, поэтому предприимчивый Кедровский попросту сдавал храмовые помещения той же Североамериканской митрополии.
Сам раскольничий «иерарх» служил в русском Свято-Никольском соборе в Нью -Йорке.
Во Франции развернул свою деятельность протоиерей Сергий Соколовский, когда-то военный священник русского корпуса во Франции. Протоиерей поддержал большевистский режим, признал обновленческий раскол и стал сотрудником ОГПУ. Соколовский пытался отсудить в пользу обновленцев русские храмы во Франции, но не преуспел.
Запрещенный в священнослужении Русской Зарубежной Церковью и главой Западноевропейской епархии митрополитом Евлогием (Георгиевским), Соколовский впоследствии нашел приют у архиепископа Вениамина (Федченкова).
Через некоторое время по ходатайству этого иерарха Соколовский был принят в Московскую Патриархию, однако вскоре перешел в униатство.
1924 г. был отмечен напряженностью в отношениях с Константинопольской Патриархией. Вступивший на престол патриарх Григорий VII поддержал евдокимовский «Синод», посоветовал патриарху Тихону оставить престол и упразднить патриаршество в Российской Церкви.
Была предпринята попытка направить в Советскую Россию комиссию для рассмотрения проблем между патриархом и обновленцами.
Константинопольская Патриархия попыталась также провести «Вселенский собор» с участием обновленцев, однако таковой не состоялся. Константинопольский представитель в Москве архимандрит Василий (Димопуло) сослужил с обновленцами, что давало раскольникам повод всюду заявлять, что Вселенский престол считает их законными.
Однако православный мир в целом раскольников не признавал. Свою грамоту против раскола направил Патриарх Сербский Димитрий. О своем непризнании обновленцев заявили Патриарх Александрийский Фотий и Патриарх Антиохийский Григорий IV.
Некоторый успех сопутствовал расколу на Украине. В ноябре 1924 г. в Харькове проходило «Всеукраинское предсоборное совещание» под председательством архиепископа Пимена (Пегова).
Главной идеей украинских раскольников по-прежнему была автокефалия, а не новшества, поэтому в раскол здесь было увлечено намного больше православных, чем в России.
В течение 1924 г. патриарх Тихон пытался договориться с украинскими автокефалистами через епископа Константина (Дьякова).
Однако решить вопрос путем переговоров не удалось. 5 января 1925 г. Святейший подписал свое «разъяснение», в котором распространил на иерархов УАПЦ действие послания от 15 июля 1923 г. – о безблагодатности обновленческих таинств. Тогда же Пимен (Пегов) был запрещен патриархом Тихоном в священнослужении.
Как уже говорилось выше, одним из условий выхода патриарха на свободу должен был стать переход Российской Церкви на новый календарный стиль. Патриарх Тихон, имевший ложные сведения о будто бы состоявшемся принятии новоюлианского календаря Поместными Церквами, поначалу согласился с нововведением.
Однако святитель просил, чтобы переход состоялся до начала Рождественского поста, чтобы не сокращать его (при переходе на новый стиль из календаря выпадало 13 дней).
В Москве началом служения по новому стилю стало 15 октября 1923 г. Однако патриаршее послание о переходе на новый календарь начальник 6-го отделения секретного отдела ОГПУ («красный обер-прокурор») Е. А. Тучков печатать не разрешил, считая, что при отсутствии разъясняющего послания на местах возникнет еще одна оппозиция патриарху.
Российская Церковь продолжала служить по старому стилю, так как в епархиях распоряжения о календаре не получили. Приближался Рождественский пост (по новому стилю 15 ноября) и вводить календарь в общероссийском масштабе было уже поздно.
К тому же патриарх Тихон получил послание от архиепископа Анастасия (Грибановского) и другие письма из-за границы с уведомлением, что православный мир в целом новый календарь отверг. 8 ноября было сделано распоряжение о возвращении московских церквей на старый календарь.
В конце 1924 г. здоровье патриарха Тихона стало ухудшаться. 13 января 1925 г. он лег в частную клинику Бакуниной на Остоженке. Не обращая внимания на плохое самочувствие, святитель продолжал принимать посетителей и периодически совершать богослужения.
Несмотря на тяжелое положение Церкви, патриарх и Временный Патриарший Синод попытались еще раз добиться легализации. Тучков потребовал со стороны патриарха некую просоветскую декларацию.
В последние недели своей жизни Святейший работал над таким документом, но согласиться со всеми формулировками, предложенными Тучковым, он не мог. Поэтому документ так и не был подписан.
После стоматологической операции, проведенной в клинике Бакуниной 20 марта, состояние патриарха ухудшилось, хотя он продолжал служить и заниматься делами церковного управления.
Вечером 7 апреля, вернувшись с заседания Синода, святитель почувствовал приближение смерти.
«Теперь я усну, – говорил патриарх, – крепко и надолго. Ночь будет длинная, темная-темная». Святитель долго лежал в забытьи. За пятнадцать минут до полуночи он дважды осенил себя крестным знамением со словами: «Слава Тебе, Господи! »
Произнести молитву третий раз патриарх уже не смог – его земной путь завершился.
8 апреля тело усопшего было перенесено в Донской монастырь. Весть о смерти любимого архипастыря облетела Москву. Проститься со святым приходили сотни тысяч человек ежедневно.
Люди выстаивали в очереди ко гробу патриарха по 10 часов. 12 апреля в праздник Входа Господня в Иерусалим 56 архиереев и 500 священников, как московских, так и съехавшихся на похороны, совершили отпевание Святейшего. Глава Российской Церкви был погребен в малом соборе Донского монастыря.
|
|
|
