 |
Начало обновленческого раскола
|
|
|
|
Коммунистическое руководство понимало, что ликвидировать Православную Церковь путем ее запрета невозможно. Ликвидация Церкви рассматривалась как постепенный процесс, одним из этапов которого должен был стать спровоцированный раскол, вошедший в историю как обновленческий.
Предпосылки к церковной смуте имелись еще в дореволюционной России. С одной стороны, будущий раскол базировался на стремлении некоторой части белого духовенства и церковнослужителей принимать активное участие в церковном руководстве.
С другой стороны, были сильны и реформаторские настроения. Некоторые из сторонников реформ искренне полагали, что обновление поспособствует православному просвещению, привлечет в храмы равнодушных.
Еще в 1905 г. Синод разослал архиереям письмо с просьбой указать свои соображения о необходимых в церковной практике изменениях. Практически все иерархи высказались за те или иные преобразования.
Сторонники отдельных реформ были и среди будущих новомучеников – так, священномученик Александр Хотовицкий считал полезным упразднить иконостасы, святитель Агафангел (Преображенский) считал правильным читать Евангелие лицом к народу. Были предложения поменять порядок евангельских чтений ради большей назидательности, а также ввести сокращенный вариант устава.
Такие проекты в те годы не смущали, поскольку шли в русле церковной полемики. Умеренные попытки перевода богослужебных текстов и сокращения некоторых чинопоследований предпринимались еще до революции.
Большой проблемой было, например, богослужение в армии и на флоте. Совершить богослужение полностью в походных и боевых условиях было невозможно, вследствие чего пастыри допускали сокращение по своему усмотрению, неразумно жертвуя его главными моментами.
|
|
|
Для преодоления этих тенденций в 1915 г. был разработан всеобщий сокращенный чин для армейских и флотских храмов, утвержденный императором.
Параллельно с разумным подходом к реформам еще до революции наметились предпосылки и к нездоровому реформированию, порой в протестантском духе. Некоторые модернисты пытались использовать их в духе потворства своим страстям, выражая готовность жертвовать канонами и древними традициями.
Среди таких предложений были разрешение второго брака для священнослужителей, введение женатого епископата и т. п.
Как уже говорилось выше, революция подняла на поверхность множество скандальных личностей, защищавших антиканонические новшества, а также стремившихся к захвату церковной власти. Наличие таких группировок дало большевикам повод считать, что Церковь находится в кризисе и ее уничтожение вполне реально.
«Церковь разваливается, – злорадствовал Дзержинский В конце 1920 г., – этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Церковную политику развала должна вести ВЧК».
Троцкий предложил спровоцировать раскол в Русской Церкви и добиться прихода к власти обновленцев – представителей «прогрессивного духовенства», готового на любые услуги.
Но создание раскола планировалось лишь как временная мера. Уже в 1922 году Троцкий писал, что надо готовить кампанию против обновленческой структуры.
Свои действия по расколу Церкви советская администрация продолжала в течение 1920-х гг., то есть фактически до того момента, пока не посчитала ее окончательно сломленной.
Началом обновленческого раскола считается май 1922 г., когда власть в Российской Церкви попыталась захватить группа авантюристов.
5 мая патриарх Тихон был оповещен властями, что юридической силы постановления московской церковной власти больше не имеют.
|
|
|
В тот же день был получен ордер на арест патриарха и членов патриаршего управления, среди арестованных были и ближайшие помощники святителя Тихона – архимандриты Анемподист (Алексеев) и Неофит (Осипов).
Помещения Троицкого подворья, где находилось церковное управление, были опечатаны ГПУ, все приходившие к патриарху посетители задерживались чекистами. 8 мая московский ревтрибунал вынес постановление в незаконности «православной иерархии».
В любой момент ожидал ареста и глава Российской Церкви, назначивший вместо себя местоблюстителя – митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского). Однако уверенности, что этого архипастыря допустят к управлению, у патриарха не было.
На этом фоне группа связанного с ГПУ «инициативного духовенства» – священники А. Введенский, Е. Белков, С. Калиновский и псаломщик С. Стадник стали убеждать Первоиерарха, что советские органы готовы пойти Церкви навстречу и даже созвать Собор.
Условием был уход патриарха на покой. Введенный в заблуждение святитель счел, что «инициативная группа» действительно сможет договориться с властями и исправить церковно-государственные отношения до прибытия в Москву митрополита Агафангела.
Однако передавать этим людям власть святитель не собирался. В соответствии с патриаршим распоряжением «инициативная группа» могла принять от ГПУ только патриаршую канцелярию для регистрации входящих дел без прав управления. Канцелярские дела по Московской епархии патриарх передал епископу Иннокентию (Летяеву), а до его прибытия – епископу Леониду (Скобееву).
Однако митрополиту Агафангелу власти не позволили покинуть Ярославль, а «инициативная группа» священников-авантюристов представила дело как передачу патриархом полноты власти. Патриарх, с 19 мая находившийся в заточении, влиять на ситуацию не мог.
Начавшийся раскол тут же поддержали два архиерея – епископ Верненский Леонид (Скобеев) и пребывавший на покое епископ Антонин (Грановский).
Если первый из них зарекомендовать себя к тому времени не успел, то второй был заметной личностью и крупным исследователем.
При этом в памяти современников он остался человеком, прославившимся странностями своего угрюмого характера, скандальными политическими заявлениями и самочинными богослужебными новшествами.
|
|
|
Раскольники образовали свое «Высшее церковное управление», а после перевода патриарха Тихона в Донской монастырь обосновались на Троицком подворье.
Вскоре самочинники провозгласили создание новой организации – «Живой церкви». Центральный комитет новой организации возглавил священник Владимир Красницкий.
На очереди был захват власти на местах. По стране разъехались 56 уполномоченных, задачей которых было принуждение местных архиереев и духовенства к признанию обновленческой структуры.
При поддержке местных властей несогласные присоединиться к расколу изгонялись из епархий. Так, от управления своими епархиями были отстранены митрополиты Казанский Кирилл (Смирнов), Ярославский Агафангел (Преображенский), Новгородский Арсений (Стадницкий) и многие другие.
Неудача ждала раскольников в Петрограде. Митрополит Вениамин (Казанский) издал послание, в котором священники А. Введенский, В. Красницкий и Е. Белков, без воли правящего архиерея отправившиеся в Москву и создавшие «Высшее церковное управление», отлучались от церковного общения до принесения покаяния. На следующий день митрополит Вениамин был арестован.
Впереди его ждал «суд» по делу о церковных ценностях и расстрел. Вместо него управляющим Петроградской епархией стал епископ Ямбургский Алексий (Симанский), снявший наложенное на раскольников прещение и признавший обновленцев.
Однако уже в июне 1922 г. он отказался от управления Петроградской епархией и 1 июля был уволен от управления ею обновленческим ВЦУ.
Неожиданный удар по Православной Церкви нанесла группа авторитетных иерархов, издавших так называемый «Меморандум трех».
Это были митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), архиепископы Нижегородский Евдоким (Мещерский) и Костромской Серафим (Мещеряков). Иерархи признали обновленческое ВЦУ «единственной канонической церковной властью» и призвали православную паству подчиниться ей.
|
|
|
В целом раскол поддержало около половины епископов Российской Церкви. Причины поддержки нового раскола были разные. Одни руководствовались честолюбием и властолюбием, другие стремлением угодить властям, третьи из страха, четвертые посчитали, что после ареста патриарха Тихона другого церковного управления не осталось.
Было немало и тех, кто присоединился к расколу по недоразумению, не разобравшись в ситуации.
Больших успехов раскольники добились в Сибири и на Северном Кавказе. Эти территории в годы Гражданской войны долгое время находились под контролем белых, и практически любого священника можно было легко шантажировать тем, что он когда-то контактировал с офицерами Колчака и Деникина.
По всей стране прокатились захваты православных храмов обновленцами.
К своим реформам живоцерковники приступили сразу. В частности, начались хиротонии во «епископов» женатых священников. После отказа епископа Алексия (Симанского) от управления Петроградской епархией (июнь 1922 г. ) обновленцы поставили туда «епископом» протоиерея Николая Соболева.
Для закрепления своих беззаконий и подготовки будущего «Собора» 6 августа 1922 г. в Москве был организован «Всероссийский съезд белого духовенства». Съезд ходатайствовал перед будущим «Собором» о введении женатого епископата и разрешении второбрачия для клириков.
Епископ Антонин (Грановский), не приветствовавший таких крайностей, был изгнан со съезда и вскоре организовал свою группировку – «Церковное возрождение».
К новой структуре примкнули также Введенский, Боярский и Белков, однако вскоре они организовали раскол в расколе – «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ) во главе с Введенским и Боярским.
Один из обновленческих лидеров, С. Калиновский, вовсе вышел из состава ВЦУ, спустя год снял священный сан, отрекся от веры и в последующие годы выступал с атеистическими лекциями.
Оказывая поддержку обновленцам, ГПУ не планировало оставить их без надзора. Раскольники были для коммунистической власти лишь временными союзниками, а в перспективе – теми же врагами.
В прессе положение православия описывалось так: создание обновленческого раскола и удар по патриарху Тихону – это некое подобие Февральской революции в Церкви. А окончательное уничтожение религии будет «Октябрем».
Объединяющее значение для православной паствы сыграло послание патриаршего местоблюстителя митрополита Агафангела в июне 1922 г. Святитель жестко порицал раскол и призывал епархии переходить на временное самоуправление.
|
|
|
Это послание помогло сориентироваться православному населению и нанесло удар по обновленчеству. Неслучайно за распространение этого документа грозил срок заключения. Однако победить раскол, поддерживаемый ГПУ, было непросто.
В конце 1922 г. обновленцы вновь объединились в «Высшее церковное управление». Епископ Антонин, Красницкий и Введенский вошли в ВЦУ в качестве глав отдельных фракций. Обновленческий раскол перекинулся и на Украину. В феврале 1923 г. здесь было образовано «Высшее всеукраинское ВЦУ». Поддержали раскольников архиепископ Пимен (Пегов), вскоре возглавивший «Украинскую автокефальную церковь», и епископ Лоллий (Юрьевский).
Однако на Украине раскол выражался не в проведении антиканонических реформ, а в стремлении к автокефалии, которую сепаратисты рассчитывали получить от обновленческого ВЦУ в Москве.
Обновленцы открыли свой «Собор», названный «Вторым Поместным», 2 мая 1923 г. в храме Христа Спасителя. В мероприятии участвовало 476 делегатов, разделенных на «партии». От живоцерковников их было 200, от СОДАЦ – 116, от «Церковного возрождения» – 10.
Также присутствовало 3 беспартийных обновленца и 66 депутатов от «умеренных тихоновцев», не приветствовавших реформ, но поддерживавших ВЦУ. Председателем «Собора» стал женатый «митрополит Сибирский» Петр Блинов, почетным председателем – возведенный в сан «митрополита» Антонин (Грановский).
«Собор» утвердил главные обновленческие реформы: женатый епископат и второбрачие духовенства. Показательным было решение и относительно патриарха Тихона.
Раскольники заявили, что он лишен сана и монашества и теперь является мирянином Василием Беллавиным. Также «отлучалось от Церкви» и духовенство Русской Зарубежной Церкви, поддержавшее патриарха.
Само восстановление патриаршества было объявлено контрреволюционным актом. Среди скандальных деяний «Собора» было предложение отказаться от почитания мощей и ликвидировать их, а также объявление капитализма смертным грехом.
Были возвышены и ревностные деятели раскола. Красницкий был удостоен сана «протопресвитера», женатый Александр Введенский был рукоположен во «епископа Крутицкого» и сразу же возведен в «архиепископы».
Ситуация для Церкви с мая 1922 г. складывалась тревожная. Многие иерархи были изгнаны с кафедр, многие ушли в раскол. Практически без канонических православных церквей остался Петроград.
В некоторых регионах православных храмов не оставалось вовсе, все церковные здания были захвачены раскольниками, в то время как последователи патриарха Тихона не имели возможности служить открыто.
Организацию тайных тихоновских приходов благословляли верные Православной Церкви архиереи.
Патриарх находился под арестом в Донском монастыре. В его распоряжении была небольшая келья и часть стены, куда святитель имел возможность выходить. Православный народ знал это место, многие подолгу дежурили у монастырской стены, ожидая выхода первоиерарха.
Отсюда исповедник благословлял народ. В начале 1923 г. святитель Тихон был переведен в тюрьму на Лубянке. Здесь он провел больше месяца, ожидая показательного процесса и последующего расстрела.
В тот момент у советской администрации были более важные дела, чем суд над патриархом. Лидер коммунистов Ленин вследствие болезни практически не принимал участия в управлении государством, в то время как за власть в стране насмерть бились Троцкий, Каменев, Зиновьев и Сталин.
Натянутыми были отношения советского режима с Западом. В мае 1923 г. последовала нота английского министра иностранных дел Керзона с требованием прекратить «экспорт революции», который большевики осуществляли через финансирование коммунистических партий по всему миру.
Среди пунктов ультиматума было и требование прекратить преследования за веру, жертвой которых является среди прочих и патриарх Тихон.
Советское руководство решило уступить, однако обусловить выход патриарха на свободу рядом условий, разработанных членом ЦК E. М. Ярославским (Губельманом).
Глава Российской Церкви должен был:
1) раскаяться в «преступлениях» против рабочих и крестьян,
2) отмежеваться от контрреволюционны х организаций,
3) осудить Карловацкий Собор Русской Зарубежной Церкви,
4) согласиться с церковными реформами – орфографией и новым календарем. Ярославский считал, что патриарха можно временно освободить, но впоследствии арестовать вновь.
16 июня 1923 г. патриарх подал заявление в Верховный суд РСФСР, где раскаивался в проступках против государственного строя. Среди таковых указывались: осуждение Брестского мира, анафематствование властей и воззвание против изъятия церковных ценностей.
«Я отныне советской власти не враг, – писал патриарх. – Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции». Вскоре заявление было опубликовано.
28 июня и 1 июля патриарх Тихон выступил с двумя посланиями, где говорил о незаконности обновленцев и их распоряжений. Патриарх выступил также и против посягательств на советскую власть и заявил о несогласии с посланиями Карловацкого Собора Русской Зарубежной Церкви о восстановлении царя из дома Романовых и необходимости интервенции против большевиков. Святитель настаивал на аполитичности Церкви, указывая, что она не может быть ни «белой», ни «красной».
Аполитичность стала основанием для освобождения патриарха Тихона. Он получил свободу 25 июня 1923 г. Освобождая патриарха, советская администрация надеялась, что народ отвернется от него, однако этого не произошло.
Сразу после освобождения Святейший отправился на Лазаревское кладбище, где похоронили известного московского подвижника – протоиерея Алексия Мечёва. Кладбищенский храм принадлежал обновленцам, и святитель Тихон не стал входить в него.
Облачившись, патриарх прошел на кладбище. Паства встретила освобожденного святителя с восторгом, печаль об усопшем пастыре сменилась радостью от освобождения исповедника.
Народ забрасывал живыми цветами и усопшего святого – отца Алексия, и живого святого – патриарха Тихона. По окончании чина погребения Святейший долго благословлял народ.
|
|
|
