Конвертация капиталов в поле СМИ

Наиболее обобщенная модель социальных сил, среди которых должно быть определено положение СМИ, такова: власть (государство) — капитал (рыночные силы) — гражданское общество (народ, общество). Есть разные точки зрения на то, к какому полюсу должны тяготеть СМИ. Как и точка зрения, согласно которой равноудаленность — наилучшее положение.

Касаясь распространенного тезиса о журналистике как четвертой власти, финский исследователь К. Норденстренг отмечает, что это не есть независимая власть, но продолжение более фундаментальных социальных сил, опосредование их отношений в процессе коммуникации. Когда-то СМИ были прямым продолжением политики, теперь они дифференцировались²³. Однако нельзя игнорировать тот факт, что, в отличие от других видов коммуникации, СМИ институциализированы, т.е. представляют собой организации, профессионально занятые производством и распространением информации (см. 1.1.4). Непосредственно от них (а также от сил, владеющих ими, стоящими за ними) зависит кто и что попадет в поле общественного внимания. Значит, СМИ — относительно самостоятельные игроки в медийном поле, распределяющие свои специфические ресурсы, в том числе капитал известности, конвертирующие их в другие ресурсы: финансовые — продавая площадь и время, властные — обменивая собственную известность работников СМИ на участие их во власти и т.д.

«Специфическим капиталом в поле масс-медиа несомненно является капитал известности и признание того или иного издания, программы или журнала как авторитетного, профессионального, объективного, честного и т.п.»²⁴. Как видим, П. Бурдье и его интерпретатор имеют в виду и корпоративный (институциональный), и личный капитал СМИ и его работников, а также тот капитал, которым СМИ распределяют в обществе — внимание к чему-, кому-либо и тем самым их «освещение», придание им статуса достойных внимания а, значит, — наделение капиталом известности. Деятельность СМИ такого рода предполагает освещение не собственно редакционной жизни (тогда это были бы просто связи конкретного канала с общественностью для формирования его положительного образа), а социума, не только сообщение о чем-либо, но и оценку и другие функции (см. гл. 2). Выполняя это, СМИ наделяют специфическим капиталом других социальных субъектов (не без пользы для себя), и в этом их (СМИ) сила.

Поле СМИ — самое «эластичное», но не беспредельно. В каждый конкретный момент объем внимания, а значит, и потенциал известности подлежат распределению. Здесь-то и возникает борьба за ресурсы, создается неравенство: одним удается быть чуть ли не постоянными ньюзмейкерами, другие вовсе не удостаиваются внимания к себе или себе подобным; одни участвуют в формировании повестки дня постоянно, другие — никогда (см. 2.3.3). На этой основе возникает и отчуждение в самом широком социальном смысле, т.е. реальное отлучение определенных социальных субъектов от данного капитала, и отчуждение психологическое: «это не для нас, не о нас», «они — наверху, им виднее» и т.п.

Работники СМИ — владельцы и распорядители информационных ресурсов — стремятся выгодно конвертировать их. В 1990-е годы во время засилья в экономике бартера (т.е. натурального обмена) зримым было превращение символического капитала, которым располагали СМИ, в товарный. За публикации и размещение рекламы контрагенты расплачивались нефтепродуктами и бумагой, посудой и трикотажем. В отношениях с властью также происходил, и происходит до сих пор, обмен на некоторые политические (участие в деятельности власти, близость к ней) и другие ресурсы (квартиры, путевки, поездки, почетные звания, дающие некоторые льготы).

«Значение журналистики (или журналистского поля) в социальном мире связано с их фактической монополией на средства широкого распространения информации, на доступ к тому, что иногда называют публичным пространством». Журналисты «располагают властью над средствами публичного самовыражения и существования, доступом к известности, к общественному признанию», «поэтому они пользуются уважением, не соответствующим их интеллектуальным заслугам»²⁵. Примеров этого в российской практике множество — особенно из времен формирования первых перестроечных составов сначала Верховного Совета СССР, позднее — Госдумы. Практика показала, что журналисты, во множестве попавшие в предварительную власть, в целом не проявили себя как выдающиеся государственные мужи.

Как и в случае с любым капиталом, его распорядители (даже не владельцы) хотели бы безраздельно обращать его в свою пользу. Еще в советские времена в исследованиях было выявлено, что профессиональные амбиции поступающих на журфаки связаны с желанием самовыражения (см. 6.1). Позже, во времена приватизации, перехода к товарным отношениям нечто подобное происходило и в самой журналистике, что соответственно отражается и в представлениях занятых в этой сфере профессионалов. «Многие, очень многие российские журналисты рассматривают свободу доступа к информации не как необходимое условие широкого и объективного информирования общественности, а как возможность получить в свои руки эффективный инструмент личного участия в политической или экономической борьбе. В лучшем случае — как средство взрывной самореализации в глазах аудитории и завистливо вздыхающих коллег»²⁶.

Социальная ценность известности возрастает в информационный век, в процессе медиатизации, когда само существование фигуры или события в общественном сознании определяется присутствием в контенте СМИ. Известность приобретает самоценность, которая может отделяться от своего предметного содержания. «В нашу эпоху информации известность определяется не тем, что некто что-то сделал, а просто тем, что он известен как широко известный»²⁷. «Телевизионный экран стал сегодня своеобразным зеркалом Нарцисса, местом нарциссического эксгибиционизма»²⁸. Соглашаясь участвовать в передаче, замечает П. Бурдье в адрес своих коллег-ученых, «приходят не для того, чтобы что-то сказать, а совсем по другим причинам: показать себя и быть замеченным другими... Для некоторых из наших философов (и писателей) «быть» значит быть показанным по телевизору»²⁹.

В результате телевидение и в несколько меньшей мере другие СМИ, вместо того чтобы быть инструментами демократии, превращаются в средства наживы разнообразного капитала, с использованием по законам шоу-бизнеса любых средств для привлечения внимания аудитории. Даже самые демократичные и не лишенные вкуса ток-шоу редко удерживаются от соблазна приглашать по любому поводу В. Жириновского: тогда скандальность, заменяющая аналитику и глубину, обеспечена. А между тем сам В. Жириновский таким способом накапливает свой капитал известности, который, в свою очередь, в ходе выборов конвертируется в политический капитал.