 |
Билл выгнул бровь, показывая, что Том явно недооценивает его, если считает, что это все, на что он способен.
|
|
|
|
- Будем считать, что ты меня убедил, - и он снова улыбнулся, услышав, как Билл удовлетворенно хмыкнул.
Том остановил машину у дома, но не спешил покидать ее, глядя прямо перед собой и едва слышно барабаня пальцами по обшивке руля. Вся его уверенность испарилась без следа, и сейчас он не знал, как Билл отреагирует на то, ради чего столько времени отдал, чтобы научить его. Может быть, только ему самому она казалась такой исключительной и уникальной, а со стороны была обычной мазней? Он жалел, что не догадался вчера показать ее Симоне. Впрочем, вчера его мысли были заняты вовсе не картиной, так что он и сам взглянул на нее лишь мельком, убирая разбросанные повсюду краски и листы картона.
Билл легонько коснулся его плеча. Том кивнул в ответ:
- Идем.
- Знаешь, на ней не совсем то, что мы с тобой планировали… - они оба поднимались по лестнице в комнату Тома.
Билл сжимал его руку, ободряюще улыбаясь, хотя сам волновался так, как будто это была не Тома, а его собственная работа.
- Это не важно. Главное, что ты изобразил то, что хотел.
Том остановился перед дверью и обернулся к нему.
- Я хочу узнать правду, какой бы она ни была. Ты всегда отличался тем, что не выбирал выражения, чтобы оценить мои работы, я надеюсь, не станешь делать этого и в этот раз.
Билл улыбнулся, на этот раз искренне и широко, заставляя Тома почувствовать облегчение, хотя особых причин для этого не было.
- Я обещаю высказать все, что думаю по поводу тебя и твоей работы.
Том тоже улыбнулся и открыл дверь.
В центре комнаты стоял мольберт, повернутый к окну. Билл, на секунду замерший на пороге, в несколько шагов оказался у него и остановился, глядя на то, что видел.
|
|
|
На полотне в пятнах, разводах и в едва заметных очертаниях Том мог бы разглядеть все, что рисовал: нераскрытые и раскрывающиеся бутоны красных роз, ковер из осенних листьев и воду в холодной Эльбе, и рассвет, и закат, и даже знакомые черты родного лица. Но все это невозможно было увидеть одновременно, и любой другой на его месте мог увидеть что-то свое, совсем не то, что видел Том, однако и уже просто то, как лежала краска, как сочетались оттенки и во что складывались разводы, никого не могло оставить равнодушным. От нее захватывало дух.
Билл стоял и ничего не говорил, но в его глазах, закушенной губе и начинающем срываться дыхании Том видел все, что чувствовал сам, рисуя эту работу, и почему-то стало больно от этого. Несмотря на то, что быть понятым и «уведенным» именно так, как ты это чувствуешь, и было величайшим желанием любого художника, сейчас он этого не хотел. Том потряс его за руку, отвлекая от работы, и улыбнулся.
- Тебе нравится?
- Очень. Она прекрасна, - Билл провел пальцами по засохшей краске, так же нежно, как будто касался щеки Тома. - Это действительно, лучшее, что ты когда-либо рисовал.
Том задумчиво потер переносицу.
- Мне кажется, ей не хватает легкости…
Он развернулся к коробке с красками, достал молочно-белый цвет, сильно разводя его так, как когда-то учился рисовать туман, и осторожно обвел лепестки роз по краю. Они приобрели нежный оттенок, и стало казаться, что легкий иней лег на бархатные бутоны.
- Так лучше, - он оглянулся на Билла и, бросив кисть в банку, обнял его за плечи. - Ты обещал высказать все, что о ней думаешь, а сам молчишь. Это не похоже, на тебя, - он слегка встряхнул его. – Ну же, где твои «Что за ужасная техника?», «Где взял такие цвета?»… Она что, совершенство?
Билл улыбнулся.
- Без двух минут.
Губы Тома тоже расплылись в улыбке: раз его учитель не назвал его картину совершенной, значит, все в порядке. Билл перевел взгляд на него.
|
|
|
- Как назовешь?
- Так и назову.
Гений приподнял бровь.
- «Две минуты до совершенства».
Глава 22
Большинство картин в доме
Напоминало жирную радугу,
Решившую в последнюю минуту
Стать яичницей или броненосцем.
(В. Набоков «Король, дама, валет».)
Мягкие подушечки пальцев нежно провели по открытому плечу Билла, путешествуя к шее и выше до мочки аккуратного уха, ущипнули розоватую кожу и снова продолжили свой путь уже в волосах, легко массируя и лаская. Ресницы Билла затрепетали, лоб немного нахмурился, но теплая улыбка появилась на губах до того, как он открыл глаза.
- Томми, - с легким укором проурчал он, проводя по волосам в том месте, где только что блуждали пальцы Тома, - щекотно.
Билл повернулся на бок, пряча лицо у него на шее и обнимая так, чтобы руки Тома оказались прижатыми к телу. В ответ на это Том издал неопределенный звук, заставляющий Билла усмехнуться.
- Сколько времени? – сонно протянул он.
- Полдесятого.
- Боишься опоздать?
Том вздохнул.
- Наверно, просто не могу больше лежать.
Билл еле заметно кивнул.
- Через пару минут встаем.
С тех пор как они подали заявку на участие в конкурсе и отвезли картину, прошло два дня, но ни одной минуты с того момента Том не чувствовал себя спокойно и расслабленно. Даже когда он пытался абсолютно не думать ни о чем, его тело все равно иногда пронзала легкая дрожь. Такая реакция немного смущала его, ведь участвовать он согласился только ради Билла, и сейчас ему по большому счету не должно быть никакого дела до того, кто и что скажет о его работе. Спрашивая себя, так ли это, он с уверенностью мог ответить «да». Откуда же тогда взялось это волнение? Если говорить начистоту, это было даже не волнение, это был страх. Страх разочаровать своего гения. Сколько бы Билл ни пытался убедить его в том, что Ему не нужно спрашивать ничье мнение, чтобы оценить то, что видит, Том никак не мог заставить себя до конца поверить, что Биллу действительно все нравится, и он говорит это не для того, чтобы его успокоить и подбодрить. Конечно, он доверял Биллу, но до боли в суставах хотелось, чтобы его работу оценил кто-то со стороны, не для себя, как для художника, а для Билла, его учителя, хотя сам Билл и без того не страдал недостатком самооценки и уверенности в себе и в Томе. Временами Тому хотелось, чтобы все уже закончилось, и стал известен итог, а временами он хотел, чтоб этот час не наступал никогда, потому что боялся увидеть в Его глазах разочарование. Только сейчас он понял, насколько безумно жаждет победы, как никогда до этого, но не ради премии или известности, вряд ли он даже отдавал себе отчет в том, насколько все может измениться для него после этого. Сейчас хотелось не просто поучаствовать, не просто сказать, что сделал все возможное, сейчас он хотел выиграть. Ради счастливого лица Билла.
|
|
|
Услышав, что дыхание рядом с его ухом становится глубже, а вдохи размереннее, Том улыбнулся и, высвободив руку из объятий, накрыл его плечи одеялом. Его ладонь легла на спину, проходя по позвоночнику и несмело лаская поясницу Билла, как будто раздумывая, будет ли этот способ разбудить его подходящим.
- Ты как будто в первый раз… - услышал он еле слышный смешок и шепот у себя над ухом.
|
|
|
