 |
Вздрогнув от неожиданности, Том улыбнулся и опустил руку ниже.
|
|
|
|
- Решил меня подразнить?
- Проверить выдержку, - голос еще был сонным, но было слышно, что Он тоже улыбается.
- И как моя выдержка?
- Сильнее, чем моя.
Том усмехнулся, переворачивая его на спину и накрывая его тело своим, и заглянул в лицо. Очаровательный румянец легко покрывал щеки Билла, одну из которых украшал узор от подушки и пара прилипших прядей. Ресницы были опущены, как будто он собирался еще досыпать, но розовые губы, которые он облизывал и слегка прикусывал, чувствуя, как Том водит рукой по его животу, опускаясь все ниже, говорили об обратном, как и возбуждение, которое Том отчетливо почувствовал, накрыв его пах.
- Я хочу… Давай.
Том отрицательно покачал головой, опуская пальцы еще ниже и поглаживая вход в его тело.
- Томми, - громко выдохнул он, слегка разводя колени, едва уловив движение Тома, - не заставляй меня просить…
- Меня не надо просить, я боюсь сделать тебе больно.
Губы Билла дрогнули в шутливой насмешке.
- Вечно ты чего-нибудь боишься. Может, иногда я хочу, чтобы мне было больно. Это не плохо… - он не договорил, но Том прекрасно понял его без слов. Больно бывает только живым. – Давай же…
Глаза Билла все еще были закрыты, на губах застыла полуулыбка. Он выглядел расслабленно и умиротворенно, и не было намека на то, что ему нужны были расслабляющие ласки; только это позволило Тому последовать его совету. Он придвинулся вплотную и, еще раз бросив взгляд на его лицо, стал аккуратно входить. Тело Билла было мягким и податливым и почти без труда приняло его, несмотря на отсутствие подготовки, а сам Он шире улыбнулся и облегченно вздохнул, как будто хотел сказать, что больно ему было, пока Тома не было в нем, а не наоборот.
|
|
|
Том тоже улыбнулся, ложась на него всем телом и прижимая к матрасу. Двигаться не хотелось, да и Билл этого, кажется, особенно от него не ждал. Было приятно просто лежать так, чувствуя себя с Ним одним целым, прижиматься губами к Его груди и водить по ней носом, лишь изредка двигая бедрами, не давая Ему заснуть и заставляя иногда резко вдыхать или тихонько постанывать.
- Ты сказал, через пару минут встаем?
- Мы уже встали, разве… нет? – полушутливая речь прервалась глубоким вздохом, когда Том снова качнулся.
- Встали, но не мы, - он усмехнулся.
- Уммм… - Билл тоже улыбнулся. – Не помню, чтобы ты жаловался на такой подъем.
- Я и не жалуюсь…
- Мне так хорошо… Давай останемся тут на весь день.
- Сегодня открытие выставки…
- Ну и что, до основного тура две недели, еще успеем посмот… реть, - он снова рвано выдохнул и продолжил. – А лучше сразу на основной тур пойдем, там будет все, что стоит увидеть.
- Ты сам говорил, что лучше моей работы там ничего не будет. Может, сразу на награждение?
Билл широко заулыбался.
- Вот на него можно как раз и не ходить. Столько поздравляющих завистников…
Том усмехнулся.
- Вот мы и договорились… Теперь у нас три недели свободных.
- Угу, - Билл снова довольно улыбнулся. – Ладно, ты меня уговорил, надо хотя бы посмотреть, что в этом году там интересного появилось, - и, прищурившись, посмотрел на Тома. - Только заставь меня проснуться…
Том шутливо укусил его и начал обводить губами выступающие ребра, медленно добираясь до соска, обвел его, обхватывая и нежно посасывая, а потом чуть прижал зубами, и на смену им снова пришли мягкие губы и теплый рот. От этих нехитрых движений вдохи Билла стали глубже и чаще, и Том стал подстраивать амплитуду своих движений под них. Сонный и взъерошенный, с горящими щеками и приоткрытым ртом, его парень представлял собой самую желанную картину, которую когда-либо хотел видеть Том. Утреннего возбуждения и ненавязчивых ласк оказалось достаточно для легкого пробуждающего секса. Вскоре под дыхание Билла подстроилось и его собственное, и оба одновременно финишировали, крепко сжимая друг друга в объятиях.
|
|
|
Спустя пару минут Билл открыл глаза и облегченно вздохнул.
- Вот теперь я проснулся, - объявил он с улыбкой.
- Зато я вот-вот усну… - сонно потянулся Том.
- Можем поменяться местами. Я быстро тебя разбужу…
Том застонал, а щеки вспыхнули ярче от такого предложения.
- Нет, спасибо, боюсь, тогда я до вечера не встану. Лучше просто душ.
Билл снова улыбнулся.
- Тогда поднимайся.
Национальная выставка имени Альбрехта Дюрера проводилась ежегодно уже более пятнадцати лет и организовывалась при поддержке министерства культуры и нескольких благотворительных фондов. При ее создании общественные деятели руководствовались желанием, с одной стороны, сделать искусство ближе к народу, поскольку участие мог принять любой желающий; с другой стороны, ослабить дискриминацию начинающих художников и открыть новые имена, поскольку ни одна из участвующих работ не была подписана; а с третьей – материально поддержать талантливых людей, поскольку с незапамятных времен ничего не изменилось, и даже самые гениальные художники, не обладая предпринимательской жилкой, жили, творили и умирали в бедности, приобретая известность только после смерти. Такие благородные цели ставили перед собой основатели, но за прошедшее время многое успело поменяться. Привлекая все большее и большее количество посетителей, конкурс стал привлекать и большее количество спонсоров, делая имена богатых людей известными, а премию более внушительной, что неизбежно стало причиной появления охотников за легкими деньгами. Желающих испытать удачу стало столько, что масштабы выставки принимали угрожающие обороты, однако, введение каких-либо ограничений по образованию или чему-то еще, было невозможно, так как это противоречило основной идее создания и рождало дискриминацию. Поэтому было решено до основной части проводить отборочный тур, на котором выбиралось обычно не больше полусотни лучших работ, которые и принимали участие в самом конкурсе. Несколько лет практики показали, что, несмотря на общую доступность и отсутствие подписей на работах, отборочный тур очень редко проходили случайные люди и случайные работы. Это охладило пыл искателей легких денег, и, хотя по-прежнему масштабы поражали размахом из-за молодых и амбициозных выпускников различных художественных школ, участники стали профессиональнее, а сама выставка превратилась в самый престижный и самый известный за пределами страны национальный конкурс. Она стала полем для соперничества между художниками, способом заявить о себе, где попадание в основной тур стало показателем присутствия неоспоримого таланта. Поскольку стили художников и жанры очень сильно разнились и не всегда они могли быть соперниками друг другу, а премия была всего одна, она не была для большинства целью участия, выводя на первый план саму возможность показать себя и завести знакомство с нужными людьми, покупателями, галереями и агентствами.
|
|
|
- Билл… Я только сейчас понял, в какую безумную авантюру позволил себя втянуть, - Том с некоторым ужасом оглядывался, рассматривая огромный первый из пяти павильонов. - Здесь же на самом деле несколько тысяч картин…
- В том и интерес: участие может принять любой желающий.
- Но как из такого количества работ можно отобрать самые достойные для основного тура, а из них выбрать одну лучшую?
- Это же не один человек оценивает и не за один день, - гений чувствовал себя здесь как дома, ловко маневрируя между зеваками к началу экспозиции.
- Но они же их даже не запомнят. У меня через час начнет кружиться голова, и все они сольются в одну. Посмотри, на них даже не смотрят дольше трех секунд.
|
|
|
