Битва при Акции и ее следствия

Противники встретились на территории, которая уже в третий раз служила ареной для гражданских войн. Решительная битва произошла около мыса Акция в Эпире 2 сентября 31 г.116 Вопрос о степени подготовленности обеих сторон к битве, планах Антония, равно как о ходе сражения и о бегстве Клеопатры, послужил предметом дискуссии в специальной литературе.

Не считая возможным входить в детали и пытаться разрешить специальные вопросы, мы должны сказать, что источники, основывающиеся на официальной версии, исходящей от Октавиана, дают искаженную картину. Несомненно, не бегство Клеопатры, как это вытекает из известий Плутарха и Диона Кассия, было главной причиной поражения Антония. Последний сам руководил этой битвой. Но инициатива была вырвана из его рук. Противнику удалось занять более выгодную позицию. Флотом Октавиана командовал Агриппа. Корабли Антония были значительно больше, чем корабли Агриппы, но на последних была более опытная команда, в то время как большие неподвижные корабли Антония не могли легко маневрировать и управлялись наспех собранными людьми. Битва длилась несколько часов. Еще до наступления решительного момента флоту Антония стала угрожать опасность оказаться запертым в бухте. Это, видимо, и оказало влияние на поведение Клеопатры. [с. 281] Флот ее, стоявший в бухте против мыса Акция, позади флота Антония, повернул, и Клеопатра направилась на юг, в сторону Египта. За ней повел свой адмиральский корабль и Антоний. Некоторое время войска еще продолжали сражаться, не зная о бегстве своего полководца, но когда об этом стало известно, большинство солдат и матросов Антония перешло на сторону противника117.

Дошедшие до нас источники изображают битву при Акции кровопролитной и значительной по масштабам. Эта версия исходит, несомненно, из кругов, близких к Октавиану. Битве при Акции придавалось впоследствии большое значение. На берегу бухты основан был город Никополь, по поводу Актийской битвы с 28 г. справляются игры в честь Аполлона Актийского. Изображение последнего чеканилось на монетах (табл. IX, 1). На некоторых монетах изображались трофеи. Они напоминали и о победе над Секстом Помпеем и об Актийской битве (табл. IV, 5). Любопытным памятником искусства, посвященным Актийской битве, является камея, хранящаяся в Эрмитаже, изданная и описанная М. И. Максимовой118. На ней (табл. IV, 7) изображен Октавиан, козерог, под созвездием которого он родился и который приносил ему счастье; кроме того, на камее представлены атрибуты Нептуна. Октавиан назван на камее Августом, но памятник относится к первым годам империи, когда еще были живы воспоминания об Актийской битве.

На сторону победителя перешли не только войска, но и сенаторы, которые находились в лагере Антония119. Недовольный влиянием Клеопатры, перешел на сторону Октавиана Домиций Агенобарб, к нему перешел и Юний Силан. Домиций Агенобарб не принимал участия в битве при Акции, так как был болен, а вскоре умер.

Октавиан в общем милостиво отнесся к сенаторам, находившимся в лагере его противника, однако некоторые из них должны были заплатить штраф, другие же преданы были смертной казни. Позиция его была иная, чем в 42 г., после битвы при Филиппах. Командиры, служившие Антонию, и сенаторы, находившиеся в его лагере, а теперь получившие прощение, должны были прославлять Октавиана как победителя и благодетеля. Солдат обеих армий, отслуживших срок, Октавиан отправил в Италию и другие страны, не уплатив им вознаграждения. Опасаясь возмущений в Италии, Октавиан сложил с вольноотпущенников не внесенные ими по чрезвычайному [с. 282] налогу суммы120. Те, кто должен был участвовать в принудительном займе, могли рассчитывать на щедрое вознаграждение из египетской добычи.

Из всех сражавшихся на стороне Антония самыми верными оказались ветераны, которые в продолжение семи дней дожидались своего полководца. Лишь после того как глава сухопутных войск П. Канидий Красс тайно бежал к Антонию, ветераны вынуждены были сдаться на милость победителя. Что касается ветеранов Октавиана, то они были даже наделены землей, причем некоторая часть их была оставлена в Македонии и Греции, на месте тех поселений, которые опустели во время гражданской войны.

Спартанский тиран Еврикл, отец которого Лахарес был в свое время казнен Антонием, пытался преградить путь Антонию и Клеопатре, но попытка эта оказалась неудачной. В руки Еврикла попали один из адмиральских кораблей и одно транспортное судно121. Антонию и Клеопатре удалось достигнуть Египта. По прибытии Клеопатра объявила об удачном исходе битвы. Этим она стремилась предотвратить возможность каких-либо восстаний122. Среди придворных Клеопатры было немало людей недовольных, многие из которых были преданы смертной казни. Был казнен находившийся в Александрии армянский царь Артавазд, и голова его была послана мидийскому царю, симпатии которого Клеопатра хотела заслужить123.

По прибытии в Африку Антоний пытался принять все меры, чтобы спасти свое положение. Из Парэтония, куда он пристал, он направился к западным границам Египта, приказал правителю Киренаики Л. Пинарию Скарпу привести находившиеся в его области четыре легиона. Но Пинарий предпочел передать свои легионы Корнелию Галлу, назначенному Октавианом наместником соседней провинции Африки124.

Антоний и Клеопатра ожидали наступления Октавиана, но это произошло нескоро. Октавиан появился в Египте только летом 30 г. По-видимому, он прежде всего стремился обезопасить свой тыл. Среди союзников Антония было немало различных владетельных князей Малой Азии. Необходимо было преобразовать Восток, прежде чем начать решительное наступление против Антония. Октавиан сознавал, что поражение могло иметь решающее значение для его политической карьеры, поэтому он направился сначала в Грецию. Некоторое время он [с. 283] проводит в Афинах, принимает посвящение в Элевсинские мистерии, затем едет на Восток. Побывав на Самосе, он переправляется на материк и посещает малоазийские города125. Нам мало известно относительно общих распоряжений Августа, касающихся греческих и малоазийских городов. Большой интерес представляет одно место из речи Диона Хрисостома, обращенной к родосцам126. Дион указывает, что по окончании гражданских войн всюду было объявлено о сложении долгов (ὅθεν πᾶσιν ἐδόθη τοῖς ἔξωθεχ χρεῶν ἄφεσις), и в то время как все с радостью и как дар приняли это распоряжение (ἀσμένως δὲ αὐτῶν προσεμένων καὶ τὸ πρᾶγμα δωρεὰν ἡγησαμένων), одни родосцы его отвергли. Долговой вопрос, как известно, издавна волновал греческие города. Из истории первой Митридатовой войны известно, что сложением долгов привлекали на свою сторону и понтийский царь и его противники. И Октавиан, видимо, считал, что это одно из наиболее эффективных средств. Вполне возможно, что мера эта касалась в первую очередь городов, пострадавших во время гражданских войн. К таким городам принадлежал и Родос, и вполне возможно, что данный эдикт Октавиана не был категорическим, а предоставлял право городам самостоятельно решать этот вопрос. На это указывают слова Диона: «Одни вы (родосцы) из всех этого не приняли» (μόνοι τῶν ἄλλων ὑμεῖς οὐκ ἐδέξασθε). Слово οὐκ ἐδέξασθε указывает, по нашему мнению, что не было вынесено постановления. Мероприятие это, цель которого состояла в том, чтобы привлечь на свою сторону малоазийские города, находилось в противоречии с последующей политикой наследнику Цезаря. Оно, видимо, не проводилось, о нем не упоминалось, оттого оно и дошло до нас лишь в виде неясного упоминания у Диона Хрисостома. Каждый город стремился выразить свою лояльность по отношению к победителю, и к Октавиану явились представители различных городов; тем из них, которые не участвовали в борьбе на стороне Антония, было оказано особое внимание.

Деятельность Октавиана в этот период нашла свое отражение в некоторых эпиграфических документах127.

Мы встречаем посвятительные надписи Ахейского союзного совета128 (τὸ κοινὸν τῶν Ἀχαιῶν), феспийцев129, самосской [с. 284] колонии Икарии130, афинян вместе с жителями соседних островов131, острова Делоса и других132. Сохранились надписи, исходящие от самого Октавиана. Обратим внимание на формулу обращения к городам с упоминанием о войске. Ее мы встретим не только у Октавиана, но и у Антония, другими словами, у обоих триумвиров. Восходит она к эллинистическим временам и встречается еще во II в. В 117 г., например, город Лета вынес постановление с пожеланием здоровья квестору Аппию и его войску (...ἐπὶ τῷ ὑγιαίνειν αὐτὸν τε καὶ τὸ στρατόπεδον).

В дошедших до нас обращениях и у Антония и у Октавиана мы находим выражения: «Если вы здравствуете, я очень рад. Я со своим войском нахожусь в добром здравии» (в обращениях Антония к Митилене: καὶ ἐγὼ μετὰ τοῦ στρατεύματος ὑγιαίνω133; Октавиана к Миласе: καὶ αὑτὸς δὲ μετὰ τοῦ στρατεύματος ὑγίαινον134; подобные выражения приведены и в письмах к городу Розосу). Старая формула была использована для того, чтобы подчеркнуть значение войска. В обращениях не только перечисляются соответствующие римские титулы и звания, но указывается, что эдикт исходит от полководца и его войска.

Представляют интерес обращения Октавиана к карийскому городу Миласе, в котором Октавиан обращается к архонтам, городскому совету и народу, указывает на то, что городу пришлось много претерпеть во время парфянского наступления, когда многие из граждан были взяты в плен, а многие погибли насильственной смертью. Октавиан воздает должное мужеству и чести миласских граждан, их преданности римскому народу135.

В Эфес к Октавиану прибыла делегация из сирийского города Розоса. В числе делегатов находился Селевк, сын Феодота, которому Октавиан оказал особенные знаки внимания. Об этом Селевке мы узнали из опубликованных недавно сирийских надписей. Селевк получил права гражданства, вероятнее всего, вскоре после битвы при Филиппах. Он был приписан к трибе Корнелиев, а так как Селевк до этого еще не платил податей, то и после получения прав гражданства за ним сохранилась эта привилегия. Кроме того, он получил право беспошлинно торговать в провинциях Европы и Азии; ему предоставлены были особые привилегии в судах. Это было объявлено особым [с. 285] эдиктом, причем копию документа о правах и привилегиях Селевка предлагалось хранить в родном его городе, а также в Антиохии и Тарсе. Когда в Эфес прибыли послы розосян во главе с Селевком, то Октавиан, по его словам, оказал им хороший прием, обещая в будущем сохранить их привилегии и сделать для города все, что возможно. Сделать это Октавиан обещал ради наварха Селевка, который сражался в течение всей войны и своими поступками показал преданность и верность.

«Его-то, — заканчивает Октавиан последний свой эдикт, — и я ставлю вам в пример, ибо такие-то люди проявляют усердие вследствие благожелательного отношения к своей родине. Я охотно сделаю вам все, что в моих силах, ради Селевка. Посылайте ко мне смело с просьбами обо всем, о чем вы думаете. Прощайте»136.

Второе письмо знакомит нас с реальными привилегиями уроженцев Востока, наделенных правом римского гражданства. Селевк получил его от имени Октавиана и Антония на основании не дошедшего до нас закона Мунация и Эмилия 42 г., по которому триумвирам разрешалось, видимо, предоставлять права римского гражданства с особыми привилегиями. Подобные эдикты касались, вероятно, не только одного Селевка и не только города Розоса. Они, по нашему мнению, проливают свет на политическую борьбу в восточных городах в 30-х годах I в. до н. э.

В одном из иудейско-эллинистических религиозных памятников, в третьей Сивиллиной книге, говорится о конце господства Рима, о том, что Рим возвратит в три раза больше того, что он взял с Азии в виде податей, и порабощенные италики будут в нужде работать на полях. Число их тогда в двадцать раз превысит число италиков, живущих в городах во время их господства. Изнеженная и развращенная дева Рома, потомок латинянки, будет служить госпоже. На земле воцарятся мир и всеобщее согласие. Под госпожой Тарн разумеет Клеопатру. Гипотеза Тарна остается спорной: основная часть этого отрывка относится ко времени Суллы, но в памятнике отражено и то антиримское движение, которое охватило многие области во время последней борьбы Антония и Клеопатры против Октавиана137.

В своей политике Антоний опирался прежде всего на династов, владетелей территорий Малой Азии и Сирии. Возможно, [с. 286] что антиримское движение охватило главным образом восточные, менее эллинизированные элементы общества. Они были связаны мечтой об освобождении от Рима, и мечта эта носила религиозный оттенок; это то самое течение, отзвуки которого имели место и в Риме, в различного рода оракулах, направленных против триумвиров. Но пример Селевка показывает, что и Октавиан не оставлял без внимания греческие города восточных провинций. В этих городах находились люди, с ним связанные, причем связь эта зиждилась не только на верности (fides), характерной для патрона и клиентов, но и на более реальных основаниях. Октавиан называет Селевка «моим навархом», он предоставляет ему разного рода привилегии. Римское гражданство предоставлялось и другим ветеранам, происходившим из восточных городов. Об этом свидетельствует эдикт Октавиана, относящийся, по-видимому, к 33 г. В сохранившейся части эдикта говорится о предоставлении самим ветеранам, их родителям, детям, женам прав римского гражданства. Как полноправные граждане они пользуются освобождением от всех налогов (immunes sunt) и всякого рода общественных повинностей. Они имеют право подавать голос в своей трибе и проходить ценз. Им разрешается занимать жреческие должности и пользоваться всякими преимуществами. Эдикт гарантирует их жилища от посягательства со стороны магистратов, легатов, прокураторов и сборщиков налогов, в нем говорится об освобождении их от постоев и зимовок солдат138. Этот эдикт лаконичнее родосского документа. Нет сомнения, что он имел в виду людей более скромных по положению, чем Селевк.

Наделяя правами римского гражданства всех служивших в войсках уроженцев восточных городов, Октавиан приобретал надежных сторонников. Можно высказать предположение, что политике Антония, искавшего опоры в восточных династах, Октавиан противопоставил греческие города; он искал поддержки в деловых кругах городского населения. Это положение может объяснить столь быстрое падение авторитета Антония в Азии и Сирии139.

Пребывание Октавиана на Востоке было прервано сообщением о мятеже легионеров в Италии. Это известие расстраивало, несомненно, все планы Октавиана. Античные источники характеризуют Октавиана как человека малоэнергичного, подчеркивают его трусость. Но прочный тыл в Италии был одним из главных условий борьбы с Антонием, и несмотря на зимнее [с. 287] время, когда Средиземное море недоступно для плавания, Октавиан направился в Италию. Его корабли несколько раз терпели крушение, и ему приходилось пересаживаться с одного судна на другое. В самом начале 30 г. он прибыл в Брундизий и был встречен сенаторами, всадниками и представителями италийских городов. Октавиан принял все меры к тому, чтобы прекратить восстание. Солдаты требовали уплаты жалованья и наделения землей. Их требования были удовлетворены. Рассчитывая на богатую добычу в Египте, Октавиан употребил для этого почти все свои средства, а также средства своих друзей. Многие из ветеранов получили землю в пределах Италии, но и на этот раз Октавиан, как и в 36 г., не хотел прибегать к конфискации. Часть владельцев земель получила наличные деньги, части же было обещано уплатить в будущем. По словам Октавиана, он израсходовал на это 600 млн. сестерций, т. е. приблизительно 60 млн. золотых рублей. Перечисляя свои политические деяния, он говорит: «Id primus et solus omnium qui deduxerunt colonias militum in Italia aut in provinciis, ad memoriam aetatis meae feci». («Из всех, кто на моей памяти выводил военные колонии в Италии или провинциях, я первый и единственный, кто сделал это», т. е. заплатил за землю, которая отводилась солдатам)140. При помощи всевозможных уступок и путем напряжения всех финансовых возможностей солдаты были удовлетворены. Октавиан мог продолжать свою миссию на Востоке.

Октавиан возвратился сначала на Самос, а потом в Малую Азию. Азия считалась возвращенной римскому народу, и в честь этого отчеканена была монета с легендой: Asia recepta (табл. IV, 9). Затем он направился в Сирию и лишь после этого появился в Египте.

Последними, кто оказался верным Антонию, были гладиаторы, находившиеся в Кизике и подготовленные Антонием для того, чтобы отпраздновать победу над Октавианом. Они решили сухим путем добраться до Египта, чтобы там защищать Антония, и свободно прошли через малоазийские области, но в Сирии вынуждены были сдаться наместнику этой провинции Дидию, перешедшему на сторону Октавиана141.

Когда Октавиан подходил к Египту, к нему было направлено несколько посольств от Антония и отдельно от Клеопатры. Антоний просил сохранить ему жизнь и разрешить дожить свои дни в Афинах в качестве частного лица. Клеопатра посылала Октавиану богатые подарки: золотой трон, золотую диадему и золотой скипетр и умоляла его сохранить царство для ее [с. 288] детей. Октавиан принял подарки, но не дал Клеопатре определенного ответа, настаивая, чтобы она умертвила Антония142.

Последние дни Антония и Клеопатры наиболее драматически изображаются античными авторами143. Плутарх рассказывает, что перед появлением Октавиана в Александрии Клеопатра собрала наиболее ценные сокровища и поместила их в специально выстроенном для нее мавзолее. Она угрожала покончить самоубийством и сжечь все свои ценности. Антоний в последние дни перед сдачей Александрии находился в состоянии апатии и вместе с несколькими юношами образовал «общество ищущих смерти». Антонию было сказано, что Клеопатра решила покончить самоубийством. Вскоре до него дошел слух, что она привела в исполнение свое намерение. Узнав об этом, Антоний приказал своему рабу убить себя, но тот предпочел покончить самоубийством. Тогда Антоний нанес себе глубокую рану. Клеопатра послала своего секретаря узнать о судьбе Антония. Антоний велел отнести себя к ней и умер у нее на руках. Октавиан хотел предотвратить самоубийство Клеопатры, которую желал захватить в плен и повести во время своего триумфального шествия. Клеопатру удалось захватить. При встрече с Октавианом она старалась подчеркнуть свою близость к Цезарю. Октавиан, однако, ограничился лишь обещанием сохранить ей жизнь. Вскоре после этого Клеопатра покончила самоубийством. На руке ее были обнаружены две небольшие раны, и официальная версия гласила, что она умерла от укуса ядовитых змей. Во время триумфа Октавиана вместо самой Клеопатры несли ее изображение с двумя змеями144.

Судьба детей леопатры была различна. Цезарион был казнен; был лишен жизни и старший сын Антония Антул. Детей Клеопатры от Антония — Александра Гелиоса, Клеопатру Селену и Птолемея вели в триумфе, а в последующие годы они воспитывались при дворе Августа вместе с другими детьми Антония.

Со смертью Клеопатры закончилась династия Лагидов, и Египет превратился в римскую провинцию. Относительно этого времени Октавиан в своем политическом завещании говорит: «Aegyptum imperio populi Romani adieci» («Египет я подчинил власти римского народа»)145. Выпущено было несколько [с. 289] серий монет, на аверсе которых изображался Октавиан, а на реверсе — крокодил и легенда: Aegypto capta.

В дальнейшем Египет входил в Римскую империю на иных началах, чем другие провинции146. Он рассматривался как личное владение императора и управлялся префектом из всаднического сословия. Египет представлял собой житницу для Рима. Оттуда вывозилось ежегодно 1 740 000 гектолитров зерна, и это давало возможность кормить римское население в течение четырех месяцев. Тот, кто владел Египтом, как это подтвердили события 69 г. н. э., имел ключ к власти в Риме и Италии.

Основы египетского управления не были изменены после завоевания. Бюрократия, существовавшая при Птолемеях, сохранилась и при Октавиане. Октавиан выступает в качестве преемника египетского фараона, а префект Египта является как бы его заместителем; он появляется вместо императора в различных религиозных церемониях, в которых прежде участвовал египетский царь.

Солдаты Октавиана, по-видимому, ожидали, что по существовавшему в Риме обычаю город Александрия будет отдан им на разграбление. Но Октавиан постарался этого избежать, и вместо этого каждый солдат получил по тысяче сестерциев. Сам Октавиан появился в здании гимназии, где несколько лет назад Клеопатра была провозглашена царицей царей, и в своей речи подчеркнул, что за александрийцами сохраняются все прежние их привилегии.

Подавляющее большинство населения Египта никогда не пользовалось самоуправлением. В течение столетий жители Египта были простыми подданными в отличие от граждан греческих городов. Жители Египта переносили гнет чужеземных, македонских властителей. Неоднократно происходили восстания, но они были лишь отдельными эпизодами и не оказывали существенного влияния на положение в Египте.

Октавиан принял меры к тому, чтобы поднять плодородие долины Нила. Легионы, пришедшие в Египет, должны были очистить нильские каналы и притоки. В результате ирригационных работ Нил стал подниматься на 12 локтей147. При первых Птолемеях Нил поднимался на 14 локтей, в последние же годы господства Лагидов оросительная система пришла в упадок, что приводило к частым неурожаям.

Римские войска проводили новые дороги, чтобы облегчить сообщение между отдельными городами и центром страны. [с. 290] Этими мерами Октавиан стремился поднять плодородие страны и, главное, хотел занять солдат и предотвратить возможность бунтов и грабежей, неоднократно повторявшихся в предыдущие годы. Когда войска Октавиана были уведены из Египта, в Верхнем Египте, где Клеопатра пользовалась поддержкой местного населения, произошло несколько восстаний. Но эти восстания были подавлены префектом Египта Корнелием Галлом.

В Александрию к Октавиану явился царь Иудеи Ирод, который прежде оказывал большие услуги Антонию. Но Октавиан простил его и даже предоставил ему побережье, соединяющее Сирию с Египтом148.

Из Сирии Октавиан направился в Малую Азию149. Мелкие династы — наиболее последовательные сторонники Антония — были лишены власти, но значительная часть их сохранила прежнее положение. В Киликии, например, упомянутый выше Клеон, бывший когда-то разбойником, оказавший впоследствии сопротивление парфянам и после этого получивший власть от Антония, остался властителем области и при Октавиане.

Из Малой Азии Октавиан едет в Грецию и оттуда летом прибывает в Брундизий. В Италии ему была устроена торжественная встреча, а в самом Риме он в течение трех дней, 13, 14 и 15 августа 29 г., праздновал свой триумф. Первый день триумфа был посвящен победам Октавиана в Иллирии, второй день — актийской победе и последний — победе в Александрии. В честь триумфа отчеканены были монеты, на которых изображалась Виктория на носу корабля, на котором стоял Октавиан (табл. IV, 8). В своем перечне политических деяний Октавиан рассказывает, что во время его триумфа шли 10 царей и их близких. Здесь имеются в виду дети Клеопатры, малоазийские династы и иллирийские князья150.

Октавиан справлял все эти триумфы как результат войн с внешними врагами bella iusta (войн справедливых). Поэтому никто из римских граждан, его политических противников, не был назван. Правда, до этого особым сенатским постановлением предана была проклятию память Антония. Произошло это в тот год, когда одним из консулов был сын Цицерона, убитого по желанию Антония, но впоследствии Октавиан восстановил память Антония, и в официальных документах имя его упоминалось.

Каково было отношение к Октавиану в Риме? Кто и как ожидал его после победы над Антонием? Нам известно, что сын [с. 291] бывшего триумвира Лепида, который продолжал сохранять звание великого понтифика, организовал против Октавиана заговор, в котором принимала участие и жена Лепида. Меценат, управлявший вместо Августа Италией, хотел направить и Лепида и его сына к Октавиану, но бывший триумвир упросил ограничиться сыном. В Александрии молодой Лепид был казнен151. Заговор этот ни в какой степени не походил на заговор против Юлия Цезаря, ибо большинство сенаторской знати отказалось от активной борьбы за республику, немало сенаторов было на стороне Октавиана.

Настроение низших слоев римского населения характеризуется одним анекдотом, сохраненным Макробием. После возвращения Октавиана в Рим один из ремесленников поднес ему ворона, который произносил: «Aue Caesar uictor imperator». Октавиан щедро наградил этого ремесленника. Но вскоре сосед ремесленника донес на него, что у него был и другой ворон, которого ремесленник научил говорить: «Aue uictor imperator Antoni». Октавиан не наказал ремесленника, но лишь предложил ему поделиться со своим соседом теми деньгами, которыми он его наградил152.

На основании прямых и косвенных указаний мы можем судить о том, что гражданские войны сопровождались разрухой, дороговизной, постоянными перебоями в снабжении, отсутствием самой элементарной безопасности. Больше всего страдал римский плебс. На этой почве происходили восстания, из которых наиболее значительным является движение, непосредственно следовавшее за смертью Цезаря. Часть плебса выражала недовольство проскрипциями; мы знаем о выступлении против триумвиров в 40 г.; известно также, что в 38 и в последующие годы происходили открытые демонстрации против Октавиана. Единой «политической линии» во всех этих выступлениях не было. И в годы развитого демократического движения и в последние десятилетия I в. симпатии городского плебса часто менялись.

Для конца республики особенно характерно то состояние римского плебса, которое подмечено был Сисмонди и подчеркнуто Марксом: «Римский пролетариат жил на счет общества, меж тем как современное общество живет на счет пролетариата»153 Мы отмечали роль плебса во времена Цезаря и указывали да то, что низы римского населения продолжали играть еще большую политическую роль. Этим обусловлена была сложная и многообразная политика цезаризма в отношении римского плебса. [с. 292] Эта политика нашла свое отражение в социальном движении в первые дни после смерти Цезаря. Движения последующих лет проходили под различными лозунгами, но общим в них является протест против правящих групп; толпа нередко выражала сочувствие Сексту Помпею, рассчитывая, что примирение с ним улучшит снабжение города. Октавиан и близкие к нему лица принимали все меры, чтобы подорвать авторитет Секста и поднять авторитет наследника Цезаря. Эта новая фаза цезаризма находит свое выражение в политике Октавиана после победы над Секстом Помпеем. Наиболее важные мероприятия относятся к тому времени, когда Агриппа был эдилом. Оппозиционным политическим настроениям, которые распространялись магической и религиозной литературой, противопоставлялось поклонение Цезарю и старым божествам Рима. В этих целях Агриппа изгнал из Рима магов и астрологов.

***

События 44—30 гг. неоднократно являлись предметом специального изучения. Однако в большинстве случаев внимание исследователей было направлено на разрешение частных вопросов, которые рассматривались изолированно от основных явлений римской жизни. Тем не менее в исторической литературе последних десятилетий мы находим ряд положений, которые дают общую оценку событиям этого времени на фоне анализа изменений в положении различных групп римского населения. Систематически эти вопросы разбираются в книге Сайма, не раз нами упоминавшейся. Эта книга охватывает период 60 г. до н. э. — 14 г. н. э. В течение этого времени, по мнению автора, в Риме и Италии происходила революция. Автор так и называет свой труд «Римская революция». Попытаемся определить, как автор трактует это понятие, что разумеет он под революцией, приведем наиболее характерные примеры из его работы. Сайм говорит, что Брут и Кассий со своими сторонниками, или, как они называются у Сайма, «освободителями» (liberatores), готовили настоящую революцию154. Революцией называется у него и вербовка Октавианом цезаревых ветеранов155. Захват восточных провинций Брутом и Кассием Сайм называет революционными изменениями на Востоке156. Таким образом, под революцией им понимается всякий поступок, не оправданный законами и традицией. Часто пользуется Сайм и термином «социальная революция». Под этим понятием он имеет в виду всякое выступление против собственности и против [с. 293] господствующего класса. Носителями социальной революции в 44 и последующие годы, по Сайму, являются цезарианские солдаты, которые характеризуются как вооруженный пролетариат Италии157. Сам Октавиан называется революционным вождем, а Сальвидиен Руф, шедший сначала за Октавианом, а потом пытавшийся изменить ему, называется маршалом революции158. Революция имела свои лозунги, осуществление их привело к тому, что в Италии одно время водворились анархия и тирания159. Закрепление земель за ветеранами, имущества проскрибированных — за разбогатевшими спекулянтами и утверждение власти наследника Цезаря характеризуется Саймом как стабилизация революции160. Революция привела к тому, что Италия одержала победу над Римом, но это, по Сайму, не означало еще изменений социальных порядков: одна олигархия (олигархия нобилей) сменилась другой. Сайм утверждает, что обширной империей не может управлять демократия, ею не в силах управлять и один человек, и неизбежной в таких случаях всегда является олигархия161. Суть только в том, из каких социальных элементов она составляется. Положение Сайма характерно и для других представителей буржуазной историографии, начиная с Моммзена. Последний говорил о революции Гракхов162, Сульпиция Руфа и Цинны163. Ближе всего Сайм к Ростовцеву, который говорит об Октавиане как революционном вожде, а о его армии — как о революционной164. Из последних работ сошлемся на популярную книгу Евы Санфорд, у которой идет речь о революции 120—60 гг.165, и на Гранта, утверждающего, что в imperium maius Юлия Цезаря был революционный момент166. Основное положение Сайма не вызвало возражений в обстоятельной рецензии на его книгу, написанной Момильяно. Момильяно соглашается с Саймом относительно определения последнего периода республики как революции, но склонен отнести начало этой революции к 80 г.167

Общим во всех построениях буржуазных историков является то, что самое понятие «революция» остается без определения. [с. 294] Всякий переворот, вооруженное выступление независимо от целей этого выступления, независимо от того, кто был его носителем, квалифицируется как революция.

В противоположность этому механистическому, в основе своей реакционному, пониманию революции в советской историографии дано было иное толкование роли революции в событиях римской истории II и I вв. до н. э. В своем выступлении на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников И. В. Сталин указал, что «революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся»168. Вопросу о революции рабов после выступления И. В. Сталина советские историки уделили большое внимание. В ряде работ эта проблема освещалась проф. С. И. Ковалевым. Выводы свои, относящиеся к 1933—1937 гг., С. И. Ковалев резюмировал впоследствии таким образом: «Революция рабов прошла две фазы, два этапа. Первый этап — гражданские войны конца республики. На этом этапе революция была разбита. Началась реакция, завершившаяся установлением империи. Прошло около 300 лет относительно гражданского мира, после чего в III в. началась вторая фаза революции, продолжавшаяся с небольшими перерывами в течение IV и V вв. и закончившаяся гибелью западной половины империи»169. А. В. Мишулин сначала в статье «Восстание Спартака в древнем Риме»170, а затем в монографии «Спартаковское восстание»171 также обратил внимание на историю классовой борьбы в эпоху Римской республики. Выступления рабов, начавшиеся еще в эпоху ранней республики и достигшие наибольшей остроты в конце II в., подготовили восстание Спартака, которое А. В. Мишулин называет Спартаковской революцией рабов и крестьян. «Ею, — говорит автор, — в сущности только начинается героическая борьба эксплуатируемых в рабовладельческих обществах»172. «Военная диктатура, — пишет А. В. Мишулин, — становится лучшей формой концентрации политической власти для обеспечения позиций класса рабовладельцев против революционных выступлений рабов и крестьянства. Так создавался в римской истории цезаризм»173.

А. И. Тюменев говорил о революционном движении рабов в условиях гражданского кризиса II—I вв., который был [с. 295] кризисом всей рабовладельческой системы174. Близкие к этим положения развивал и В. С. Сергеев, который считал выступления рабов революционными (в одном месте он говорит даже о революции рабов)175, но уделял большое внимание условиям перехода от республики к монархии, оттенив и прогрессивные черты этого перехода.

Таким образом, С. И. Ковалев и А. В. Мишулин говорили о первой стадии революции рабов, относящейся к II—I вв., и об империи как реакции. А. И. Тюменев и В. С. Сергеев писали о кризисе рабовладения, одной из черт которого является революционное движение рабов. К этому сводилась сущность расхождений между советскими историками.

Нужно, однако, отметить, что эти расхождения сгладились в ходе позднейших углубленных исследований. С. И. Ковалев в статье, опубликованной в 1947 г., пишет следующее: «Гражданские войны II—I вв. не были социальной революцией. Они являлись очень сложным революционным движением, направленным против всей системы социально-политических отношений той эпохи. Это были восстания рабов против господ, восстания провинциалов против римских угнетателей, это была борьба за землю деревенской бедноты, борьба италиков за права гражданства, борьба римской демократии, городской и сельской, против олигархии нобилей. Это было мощное, сложное и длительное революционное движение, но оно не могло перерасти в революцию. Оно было подавлено благодаря стихийности восстаний рабов и их изолированности от движений свободного населения, благодаря слабости римской и италийской демократии, благодаря крепости всей римской рабовладельческой системы. Оно было подавлено и, в конечном счете, привело только к созданию военной диктатуры, к новой политической системе, известной под именем «империи»176. А. В. Мишулин в своих последних работах также говорит о социальном движении угнетенных, «которое продолжалось более 60 лет. Вся эта полоса гражданских войн, острой классовой борьбы как бы заканчивалась грандиозным выступлением рабов под руководством Спартака»177, которое носило подлинно революционный характер178. Борьба с этим движением, попытка консолидации сил внутри рабовладельческого класса явились «исходным пунктом в развитии того кризиса, который в [с. 296] дальнейшем ходе развития Римского государства завершается ликвидацией республики и установлением империи»179.

Таковы выводы советских исследователей. Общим в этих выводах мы можем считать то положение, что переход к империи нельзя считать революцией. Правда, это был известный выход из кризиса, одной из черт которого было революционное движение рабов и низших слоев свободного населения. Ответ на вопрос, почему нельзя говорить о переходе к империи как о революции, вытекает из самого существа понятия революции. Видеть во всяком перевороте революцию значит отказываться от объективного познания прошлого. Товарищ Сталин называет революционным такое движение, которое ставит своей целью «в корне уничтожить старые порядки и внести в жизнь качественные изменения, установить новые порядки»180.

Если мы обратимся к истории гражданских войн после смерти Цезаря, то увидим, чт<

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: