 |
Прилавок в павильоне продаж. 12 глава
|
|
|
|
- В таком случае, кто же будет теперь старшей среди рабынь? – полюбопытствовала я.
- Ну, не Ты, это точно, - усмехнулся Мирус. – Ты, всё же с Земли.
- Я и не хотела бы быть старшей рабыней, - призналась я.
- Кроме того, Ты не тот тип женщины, которая могла бы отдавать приказы, - объяснил мужчина. – Ты из тех, кому нужно приказывать.
- Я готова исполнить любой ваш приказ немедленно, - намекнула я ему.
- Ты больше не боишься Тупиту? – спросил он.
- Я - рабыня, - тихо ответила я. - Я должна повиноваться.
- Я думаю, что, лучше всего на роль старшей подойдёт Айнур, - предположил Мирус.
- А почему не Сита? – поинтересовалась я.
- У неё слишком близкие отношения с Тупитой, - пояснил он. – Как на твой взгляд, Айнур была бы хорошей первую девушкой? – спросил Мирус.
- Думаю, да, - кивнула я. - Она будет строга, но, как мне кажется, справедлива.
- Хм, также, решил и Хендоу, - хмыкнул Мирус.
- Наверное, это правильно, - не могла не согласиться я.
- Похоже, Ты испытываешь большое уважение к мнению Хендоу, - заметил мужчина.
- Он - мой Господин, - осторожно ответила я.
По правде говоря, я, действительно, испытывала большое уважение к мнению Хендоу и к его умственным способностям. Он выглядел грубым и звероподобным, и тем не менее, я ни разу, после нашего первого общения, не усомнилась в его честности и сообразительности, ни, что не менее, с моей точки зрения, важно в его дальновидности и врождённой проницательности. Мои самые тайные мысли, казалось, были открыты для него. Он мог читать меня как книгу, или, что даже правильнее, как нагую испуганную рабыню.
- А ещё, именно он купил тебя, - напомнил мне Мирус.
- Да, это точно! – рассмеялась я, и осеклась, почувствовав его большие пальцы по бокам моего живота.
|
|
|
- О-о-о, - протянул он, - Ты даже представить себе не можешь, как мне нравятся эти округлые женские животики. В них мужчина может потерять себя от удовольствия. Терпеть не могу женщин с плоскими животами.
Я ничего ему не ответила. Я всецело отдалась тем ощущениям, что вызвали во мне его пальцы. Они не причиняли мне ни малейшей боли. И конечно, я была довольна, что Мирус, такой мужчина, настоящий господин, считал тот вид женщин, к которому принадлежу и я, несколько отличающийся от статистических норм женщин, принятых на Земле, привлекательным. А ведь я сама страстно хотела, чтобы он нашёл меня привлекательной. Твёрдые, плоские животы в женщинах, считающиеся на Земле эталоном привлекательности, куда менее популярны среди мужчин на Горе. Возможно, у гореан такие животы скорее ассоциируются с мальчиками или юношами. Мне трудно судить. Кстати, иногда перед продажей, девушку даже заставляют выпить около литра воды, чтобы её живот ещё немного округлился. Именно так поступили и со мной в Рынке Семриса. Точно так же и, возможно по тем же причинам, гореанские мужчины в целом склонны к предпочтению женщин нормального размера, с соблазнительными грудями и очаровательными широкими бёдрами, в противоположность необычно высоким плоскогрудым узкобёдрым женщинам с мужскими ягодицами. Соответственно, таким женщинам, считающим себя необычайно желанными по Земным стандартам, вероятно, нечего опасаться петли работорговца, конечно, если они не могут компенсировать это другими способами, например, необычной красивым лицом или чрезвычайно высоким интеллектом. Женщина, которая считает себя красавицей на Земле, на Горе, к своему удивлению, могла бы оказаться на работе в общественных кухнях или прачечных. Скорее всего, ей для начала пришлось бы учиться, и возможно длительно и мучительно, тому, как надо доставлять удовольствие мужчинам, если можно так выразиться, в пределах её физических ограничений. И некоторые из этих девушек, насколько мне известно, в конечном итоге, несмотря на эти ограничений, становятся драгоценностями и сокровищами своих владельцев. Впрочем, зачастую, самыми важными критериями для выбора рабыни, являются не столько внешние данные, сколько такие вещи, как наличие чрезвычайно сильных женских желаний и невероятных эмоциональных глубин.
|
|
|
- Возможно, Господин желает снять с меня пояс, - напомнила я. – Я бы и сама сняла, но Вы меня связали.
- Ты знаешь, что Ты красива? – не обращая внимания на мои слова, спросил Мирус.
- Некоторые мужчины оказались достаточно любезными, чтобы сообщить мне об этом, - разыграв смущение, ответила я. - Признаться, я не уверена в том, что они не пошутили над бедной рабыней.
- Не пошутили, - совершенно серьёзно сказал он. – Они сказали правду.
- Спасибо, Господин, - так же серьёзно поблагодарила я.
Что и говорить, мне доставило удовольствие то, что Мирус посчитал меня красивой. Он и сам был сильным и красивым мужчиной и господином. Такому хотелось служить и принадлежать, и не только мне.
- Ты что-нибудь слышала об оценках рабынь, вывешенных в общественных банях? – осведомился он.
- Да, я слышала об этом, - кивнула я, густо краснея.
- Некоторые уже ставят тебя на первое место среди девушек таверны Хендоу, - поведал мне Мирус.
- Выше Ингер? – удивилась я. – Выше Айнур и Тупиты?
- Да, - ответил мужчина. - По крайней мере, некоторые из мужчин считают так.
- Но ведь в действительности я же ничем не лучше их, - растерялась я. - Я уверена в этом.
- А вот это уже дело мужчин, решать, кто из вас лучше, - заметил он.
- Да, Господин, - испугалась я.
- Но, - усмехнулся Мирус, - в чём-то Ты, вероятно, права. Вы все, несомненно, в конечном счете, очень близки по своим способностям. Все вы изумительные рабыни. Всё же, эти оценки весьма субъективны. Какие-то женщины больше нравятся одному мужчине, а какие-то другому. Кроме того, Ты появилась недавно, и таким образом, ещё не приелась посетителям, это, по крайней мере, частично объясняет твоё высокое положение в рейтинге. Возможно, позже, достигнув пика, твоя популярность спадёт до обычного уровня просто соблазнительной и изумительной рабыни.
|
|
|
Я смотрела на него, ожидая продолжения. Признаться мне было интересно его мнение обо мне.
- Не стоит забывать и то, что Ты - танцовщица, - продолжил мужчина, - а это, несомненно, повысило твои оценки. Многие танцовщицы, даже весьма слабые, держат высокий рейтинг.
- Да, Господин, - поддакнула я.
- Но одно, всё же бесспорно, - улыбнулся он, - такие оценки, даже, несмотря на их субъективность, а зачастую и глупость, и всю чушь и нелепицы вокруг них нагороженные, указывают на то, это Ты красива и желанна.
Я испуганно уставилась на него.
- Скажу больше, похоже, Ты - одна из самых красивых и желанных рабынь в Брундизиуме, - сообщил он.
- Я в ваших руках, Господин, - шёпотом напомнила я ему.
Я бы с радостью прижалась к нему животом, но не могла сделать этого. Он по-прежнему удерживал меня на некотором расстоянии от себя. Я жаждала дотронуться до него, но и этого мне было не позволено. Он «связал» мои руки за спиной своим желанием.
- Хендоу получил за тебя несколько предложений, - поведал Мирус, - очень заманчивых, но продать тебя он отказался.
Поразительно. Оказывается, я запросто могла сменить владельца!
- Ты хотела бы узнать об этих предложениях? – спросил он.
- Любопытство, не подобает кейджере, - кротко, потупив глаза, ответила я.
- Ну как хочешь, - пожал мужчина плечами.
- О, пожалуйста! Пожалуйста! - сразу заканючила я, опасаясь, что переиграла, впрочем, сразу успокоилась, увидев улыбку мужчины.
- Два предложения купить тебя поступили от владельцев других таверн, - сообщил он. - Но были несколько и от частных лиц.
Меня сразу заинтересовало, на что могло быть похоже, быть в собственности частного владельца. Уж я бы, конечно, постаралась изо всех сил хорошо служить такому мужчине. Я знала, что почти все девушки надеются, когда-нибудь, оказаться в руках одного господина.
- И сколько они предлагали? – дрожа от нетерпенья, спросила я.
- Ты - рабыня, не так ли? – уточил Мирус.
- Да! – отчаянно закивала я.
- Был один, который предложил за тебя семь тарсков, - сообщил он.
- Семь! – ошеломлённо воскликнула я. – Но я же не могу стоить так много.
|
|
|
- Верно, - кивнул он, и с улыбкой добавил: - Лично я предложил только пять.
- Пять! – вскрикнула я.
- Именно так, - признал он.
- Вы предложили за меня пять тарсков серебром? – восхищенно спросила я.
- Да, - подтвердил Мирус.
Я сразу попыталась представить, каково это могло бы быть, принадлежать Мирусу. Рабыни часто задаются вопросом, на что могло быть похоже, быть собственностью того или иного мужчины. Да, решила я, это было бы чрезвычайно привлекательно. Эх, если бы он только меня купил, я бы тогда постаралась превосходно служить ему. Конечно, я должна буду служить как можно лучше любому мужчине, который купил бы меня, в конце концов, я была гореанской рабыней, а, следовательно, ничего другого мне не оставалось.
- Но я не стою и пяти тарсков, - засмеялась я.
- Верно, - согласился со мной он.
- Зачем же тогда, Вы предложили за меня так много? – удивилась я.
- Пьян был, - поморщился мужчина.
- Предполагается, что сегодня вечером, я больше не выйду в зал, - прошептала я.
- Я знаю, - кивнул он.
- Конечно, ведь это господин составлял график, - понимающе засмеялась я.
- Само собой, - усмехнулся мужчина.
- Тогда вызовите меня в свою комнату, - шепнула я. – И я докажу Вам, что возможно, в конечном итоге, могу стоить пять тарсков!
- Возможно, я позову Тупиту, - заметил он.
- Нет, Вы позовёте Дорин, - улыбнулась я.
- А Ты знаешь, что Хендоу подумывает об ограничении твоего использования? – поинтересовался Мирус.
- Нет, не знаю. А почему? – спросила я.
- Думаю, что он испытывает к тебе нежные чувства, - предположил он.
- Я довольна, если мой господин доволен мною, - сказала я.
- Он когда-нибудь приказывал привести тебя к нему? - осведомился Мирус.
- Нет, - покачала я головой.
- Интересно, - задумался Мирус. - Обычно он тщательно обрабатывает и дрессирует новых девушек.
Я непроизвольно задрожала. У меня не было сомнений, что Хендоу, мой господин, мог превосходно знать, как нужно обращаться с женщинами. Он казался таким далёким и могущественным. Он был владельцем всей таверны и всех девушек. Нас у него было двадцать семь. Честно говоря, я побаивалась его.
- На самом деле, я сомневаюсь, что он действительно введёт для тебя ограничения, - высказал Мирус своё мнение.
- Почему Вы так думаете? – полюбопытствовала я.
- Не думаю, что это было бы хорошо для тебя самой, - пояснил он.
- Я понимаю, - кивнула я.
Как было замечено, что отношения между мужчиной и женщиной, имеют тенденцию к значительному улучшению, когда женщина подвергаются его использованию. Когда женщина знает, что этот мужчина может, если он того пожелает, просто швырнуть её к своим ногам и немедленно начать использовать как женщину, то она, скорее всего, будет вести себя с ним совсем иначе, чем с тем, у кого этой власти над нею нет.
|
|
|
- Ты не вызывала у него недовольства в последнее время, не так ли? - поинтересовался Мирус.
- Насколько я знаю, нет, - ответила я. – По крайней мере, я надеюсь на это.
- Он кое-что собирается сделать тебе, - предупредил меня Мирус.
- Что? - со страхом спросила я.
- Ну, раз уж Ты в последнее время не вызывала его недовольства, - заметил мужчина, - можно сделать вывод, что это не планируется сделать в качестве наказания.
- Что же тогда? – озадаченно спросила я.
- А Ты сама ничего не слышала? – осведомился он.
- Нет, - покачала я головой.
- Завтра в таверну должен прибыть кожевник со своими инструментами, - сообщил он.
- Зачем? – поинтересовалась я.
- Извини, - сказал Мирус. - Я думал, что кто-нибудь расскажет тебе.
- О чём? – не поняла я.
- Ничего такого, чего стоило бояться, - ушёл он от ответа.
- Чего именно? – не отставала я.
- Это было сделано со многим рабынями, - пожал он плечами.
Я испуганно смотрела на него.
- Так Ты не помнишь, ничего такого, что могло вызвать недовольство Хендоу? – ещё раз перепросил Мирус.
- Я так не думаю, - ответила я.
- Именно так я и подумал, - кивнул он словно своим мыслям. – Значит, это делается просто для того, чтобы улучшить тебя, сделать тебя ещё желаннее.
- Пожалуйста, Господин, - взмолилась я. - Я всего лишь беспомощная рабыня. Что собираются сделать со мной?
- Хендоу собирается проникнуть тебе уши, - наконец, сказал он.
Я недоверчиво уставилась на него.
- Это правда, - с сочувствующим видом сказал он.
Теперь мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не расхохотаться.
- Что с тобой? – удивлённо спросил он, заметив мою реакцию.
Я всё-таки не выдержала и хихикнула.
- Не понял, - опешил мужчина и с глупым видом заморгал глазами.
- И это - всё? – на всякий случай уточнила я.
- Всё? – совсем обалдев, переспросил он. - Разве Ты не понимаешь всей серьезности этого?
- Но я сама всегда хотела проникнуть уши, - призналась я. – Просто никак не могла набраться храбрости.
- Ты хотела этого? – ошеломлённо повторил Мирус.
- Ну да, - кивнула я.
- Вот это рабыня! – кажется, он даже задышал тяжелее от восхищенья.
- А в чём дело-то? – спросила я.
Безусловно, я была рабыней, и не только внешне, но внутренне, в моём сердце, причём в этом мире, желала ли того или нет, по всем нормам местного законодательства.
- Надеюсь, Ты понимаешь что, если с тобой будет сделано такое, - наконец смог выговорить Мирус, - то после этого ни один мужчина не сможет смотреть на тебя иначе, чем как на рабыню!
- А я кто? – смеясь, утонила я. – Я и есть рабыня.
- Но ведь это же - варварство, - напомнил он.
- Возможно, - пожала я плечами.
- Но как возбуждающе, Ты будешь выглядеть с проколотыми ушами! - воскликнул Мирус.
Я довольно улыбнулась.
- Так Ты не возражаешь? – поинтересовался мужчина, всё ещё с недоверием в голосе.
- Нет, конечно, - заверила его я.
- Хм, интересно, - хмыкнул он. – Я кстати слышал, что после того как это уже сделано, очень немногие девушки по-прежнему выражают неудовольствие этим. В действительности, большинство взволнованы тем, что их уши проколоты, и стремятся продемонстрировать себя мужчинам в своём новом статусе. Они даже восхищаются и упиваются новыми украшениями, которые так возбуждающе улучшили их внешность.
- Я могу их понять, - кивнула я.
- А Ты можешь себе представить то фантастическое разнообразие и множество новых украшений, которое становится для них доступным?
- Да, Господин.
- Насколько же красивой Ты будешь в таких украшениях!
- Я надеюсь, что Господин будет мною доволен, - сказал я.
- А я надеюсь, что Ты понимаешь ту опасность, которая может быть связана с проколотыми ушами, - заметил Мирус
- Опасность чего, Господин? – несколько испугалась я.
- Опасность, связанная с тем, что Ты станешь ещё желаннее для сильных мужчин, - объяснил он.
- Я понимаю, - кивнула я и задумалась.
Конечно, я осознавала, что такие вещи как моя одежда, или точнее её почти полное отсутствие, клеймо, выжженное в моём теле, ошейник, надетый на меня мужчинами, и который я не могла снять, а также и многое другое и, прежде всего, мой статус рабыни, делали меня намного более сексуально привлекательной для мужчинам, чем я была бы без них. Но я никогда не думала в том направлении, или, точнее, не придавала такого значения, идее, что в этой культуре подобные последствия могли быть вызваны такой мелочью, по крайней мере, с точки зрения землянки, таким пустяком, как проколотые уши или серёжки в них. Безусловно, я была уверена, что проколотые мочки ушей и ношение серёжек, были возбуждающим фактором даже для мужчин Земли. Во всяком случае, для тех из них, кто был способен отреагировать на такие вещи, как прокалывание плоти женщины, с его аллегорией проникновения и соответственно подчинения их власти мужчины, и использование этих проколов, для установки прекрасных украшений. Я ощущала варварский и сексуальный подтекст этого ещё на Земле, и, возможно именно из-за этого боялась проколоть уши уже там. Само собой, здесь это будет сделано со мной, хотела я того или нет. Никакого недовольства по этому поводу, я не испытывала. Скорее, я была чрезвычайно рада.
- Хотелось бы мне поскорее увидеть тебя в таких украшениях, - прошептал, Мирус склонившись к самому моему уху и обдав горячим дыханием.
- Поцелуйте меня, - прошептала я в ответ.
Мои руки по-прежнему были скрещены за спиной, и я не могла разъединить их без его разрешения.
- Возможно, если бы твои уши были бы уже проколоты, - сказал он, - я был бы не в силах противиться твоей просьбе.
- Тогда я хочу, Господин, - прошептала я, - что это произошло как можно скорее.
- Уже скоро, - тяжело дыша, пообещал мужчина.
По моему телу пробежала лёгкая дрожь, я вдруг немного лучше, чем прежде поняла, что означали в этом мире, проколотые уши.
Его руки ослабили хватку на моих бёдрах и скользнули выше, чтобы заняться узлом пояса на моей талии. Воспользовавшись моментом, я всем телом прижалась к нему.
- Я дал тебе разрешение прижаться ко мне? - строго спросил мужчина.
- Нет, Господин, - почти простонала я. - Простите меня, Господин.
Я поспешно отстранилась от него, так, чтобы наши тела не соприкасались. Но между моими грудями и его широкой сильной грудью оставалось не больше дюйма воздуха и тонкая прозрачная ткань рабского шёлка. Я чувствовала себя необыкновенно оживлённой и неудовлетворённой, горячей и возбуждённой, совершенно беспомощной. Я была полностью под его контролем, я даже «связана» была его желанием. Мой обнажённый живот горел. Меня необыкновенно волновала, его близость ко мне. О, как я жаждала преодолеть это малое, и одновременно огромное расстояние между нами и прильнуть своим животом к его. Я чувствовала его руки за моей спиной прямо под моими скрещенными его желанием запястьями.
- Пожалуйста! – взмолилась я.
Наконец, я почувствовала, что он расстегнул большой зажим пояса на моей спине, соединявший обе петли мониста.
- Пожалуйста, - простонала я.
Мирус снял с меня пояс и бросил его рядом с мешком, в котором лежало ожерелье и заработанные и собранные мною со сцены монеты. Покончив с поясом, он пристально посмотрел на меня сверху вниз. Моя голова едва доставала до его плеч.
- Ты умоляешь меня? – спросил мужчина.
- Да! – воскликнула я.
- Кто меня умоляет? – уточнил он.
- Дорин умоляет, - выдохнула я.
- Дорин, что? – не отставал он от меня.
- Рабыня Дорин умоляет господина! – уже простонала я.
- К моим губам, рабыня, - наконец, сжалившись надо мной, приказал Мирус.
С благодарностью и нетерпением я рванулась вперёд, к его губам, приподнявшись на цыпочки, наполовину повиснув в его руках, придержавших меня за подмышки, и растаяла от захлестнувшего меня удовольствия.
- Развяжите меня! – взмолилась я.
Я не смогла бы описать, как мне хотелось обнять его в тот момент, и прижаться к нему всем телом.
- Ты хочешь, чтобы тебя наказали? – осведомился мужчина.
- Нет, Господин! – разочарованно простонала я.
Мы слились в поцелуе, на некоторое время полностью потеряв связь с реальностью. Я перестала ощущать себя отдельным существом, на время поцелуя став частью державшего меня мужчины. Если бы часть моего сознания не следила за тем, чтобы держать руки за спиной, то я, скорее всего, потеряла бы сознание от счастья, что наконец-то оказалась в его власти. Казалось, что прошла вечность, и одновременно пролетело мгновение, когда он престал придерживать меня на весу, и немного отстранился.
- Я всё ещё связана! – простонала я.
- И можешь продолжать оставаться таковой, - прохрипел Мирус.
- Как будет угодно Господину! – прошептала я, уже ощущая в нём его нетерпеливое желание.
Но мужчина, вопреки своему и моему желанию, не прижал меня к себе, а отстранил ещё дальше, на вытянутые руки, окидывая меня горящим взглядом.
- Вы уже забрали рубин на цепи, что был на моём лбу, жемчуг, который был в моих волосах, - страстно прошептала я. – Получили монеты, брошенные посетителями на сцену, и собранные мною для Вас. Ожерелье, пояс, украшения, рабские бусы, колокольчики уже в коробке! На моём теле остался только шёлк! Вы же хотите забрать его у меня!
На лице Мируса появилась мечтательная улыбка.
- Сорвите с меня шёлк, - предложила я. - Возьмите меня прямо здесь, на полу, в коридоре! Я готова! Я умоляю об этом!
- А как насчёт, проверить монеты, - напомнил он.
- Конечно, Господин! – всхлипнула я, понимая, что мужчина только что напомнил мне, что я - рабыня.
- Открой рот, - скомандовал он.
Его палец быстро и умело пробежался по всем закоулкам моего рта. Мирус отличался педантизмом. Ещё ни разу он не пропустил моего обыска на предмет утаённых монет.
- Стой спокойно, - велел он.
- Да, Господин, - отозвалась я.
Мне рассказывали, что некоторые девушки иногда пытаются проглотить мелкие монетки. Лично мне кажется, что это глупостью. Ведь в этом случае, монета может быть достаточно легко и быстро извлечена из её тела такими простыми и весьма неприятными способами, как вызов рвоты или слабительным. Кроме того в случае малейшего подозрения её экскременты могут быть подвергнутым внезапной проверке. Но даже если ей сильно повезёт и удастся утаить монету, то остаётся вопрос, зачем она ей нужна? Обычно у рабыни мало шансов воспользоваться ей. Кроме того крайне трудно найти место, чтобы спрятать такие объекты в клетке или конуре. Не стоит забывать и о том, что невольница постоянно находится под наблюдением, того или иного рода. За ней присматривают и свободные люди, и другие рабыни. И последнее, если кто-либо, например, торговцы, стражники или любой свободный человек заметит, что у неё имеется монета, или тем более монеты, то женщина должна быть готова к тому, чтобы иметь безукоризненное объяснение этой странности, которая, скорее всего, будет сообщена её хозяину. В большинстве городов рабыням запрещено даже касаться денег, за исключением ситуации, когда ей это по той или иной причине это позволено или приказано. Им просто не могут принадлежать деньги, точно так же, как и любому другому виду домашних животных.
Я замерла перед Мирусом, глядя на него сквозь слезы обиды, заполнившие мои глаза.
- Чем это Ты тут занимаешься? - поинтересовался Хендоу, внезапно подошедший из глубины коридора.
Я, даже не задумываясь, упала на колени и уткнулась головой в пол перед своим господином. Но руки я по-прежнему держала сзади, не забывая, что всё ещё связана желанием мужчины.
- Она танцевала, - пояснил Мирус. - Мы только что закончил её проверку на предмет утаённых монет.
- Подними голову, - приказал мне Хендоу.
Я немедленно выпрямилась, приняв предписанную мне позу, широко разведя колени, но держа руки за спиной. Женщина перед мужчинами, рабыня перед рабовладельцами.
- Полагаю, что все монеты сосчитаны, - заметил мой господин.
- Честно говоря, ещё считал, - признался Мирус.
- А почему она до сих пор не в зале? - спросил Хендоу.
- Сегодня вечером она больше не должна выходить в зал, - пожал плечами Мирус, - если только Вы не захотите послать её туда.
- Это согласно твоему графику? - осведомился Хендоу.
- Да, - кивнул Мирус.
- Ну, тогда ладно, - кивнул Хендоу, и, откинув занавес, вышел в зал.
- Встань, - приказал мне Мирус.
Я снова оказалась перед ним, всё так же держа руки за спиной. Мужчина окинул меня пристальным взглядом. Я немного выпятила грудь и отвела руки назад, подчеркивая свою фигуру.
- Пожалуйста, - всхлипнула я.
- Ты должна вернуться в рабский подвал, - сообщил мне Мирус, - и занять место в своей конуре.
- Но сейчас я ещё не нахожусь в своей конуре, - надулась я.
- И где же Ты сейчас находишься? – полюбопытствовал он.
- В Ваших руках, - ответила я.
- Не думаю, что Хендоу обрадуется тому, что я задержу тебя, - усмехнулся мужчина.
- Любой из работающих на него мужчин имеет право использовать меня, - напомнила я, - а Вы - один из его мужчин.
- Верно, - кивнул он.
- Разве Вы не вызовете меня в свою комнату сегодня вечером? – жалобно спросила я.
- Возможно, будет лучше, если я воздержусь от этого, - задумчиво сказал Мирус.
- Как будет угодно Господину, - безразлично сказал я, пожимая плечами.
Конечно, убрать руки из-за спины я не отважилась.
Мужчина, насмешливо посмотрел на меня, и я надменно вскинув голову, отвела от него взгляд. Конечно, он меня пока не прогнал от себя, и надежда во мне ещё теплилась. Я не могла видеть его глаз, но предположила, что он мог сейчас рассматривать вопрос о необходимости моей порки. Причём, для этого ему даже не требовалось какого-либо повода, достаточно было просто его прихоти.
- Похоже, кто-то тут думает, что она - свободная женщина? – предположил Мирус.
- Нет, Господин, - ответила я.
- Да, - протянул он, - а мне почему-то показалось, что Ты могла бы подумать именно об этом.
- Нет, Господин, - заверила его я. – У меня нет подобных заблуждений относительно своего статуса.
Уверена, он в этот момент смотрел на меня. И у меня не было ни малейшего сомнения, что смотрел он на меня, как на рабыню.
- Я могу идти? – спросила я.
- Ты бы остереглась, рабыня, - предупредил Мирус.
- А что если, я спрятала монету в своём топике? - предположила я. - Или в складке моего рабского шёлка?
- Ты это серьёзно? – удивленно спросил он. – Что-то я сомневаюсь.
- А откуда Вы знаете наверняка, если не проверили? - спросила я.
- Ты неплохо выглядишь в рабском шёлке, - заметил Мирус.
- Спасибо, Господин.
- Но без него Ты выглядела бы куда лучше, - усмехнулся он.
- Да, Господин, - признала я.
Мужчина медленно протянул руки к тыльной стороне моей шеи, и не торопясь развязал узел алого шёлкового топика. Потом, также неспешно стянул его с меня. Я придвинулась к нему так близко, как только было можно, не дотрагиваясь до его тела. Я пока не смела прикоснуться к нему.
Мирус чуть наклонился вперед и, прикрыв глаза, вдохнул аромат моих духов. Это были духи того рода, которые никогда ни одна свободная женщина на Горе не использовала бы ни при каких обстоятельствах. Это были рабские духи. Такие духи словно кричат мужчинам: «Это - рабыня. Используйте её по своему желанию».
- И где теперь твоё высокомерие? – поинтересовался он.
- Его нет, - ответила я.
- Я вижу слёзы в твоих глазах, - заметил Мирус.
- Мои потребности сильнее меня, - призналась я, - я беспомощна перед ними.
Мужчина поднял руку, разжал пальцы, и лёгкий лоскут шёлка плавно спланировал на пол к его ногам.
- Ты можешь встать на колени, - усмехнулся он.
Мне не требовалось второго приглашения. Я оказалась перед ним на коленях, и подняла на него взгляд полный надежды и тоски.
- Говори, - приказал мне Мирус.
- Я, Дорин, рабыня, прошу господина использовать меня, - торопливо проговорила я.
Он надменно, сверху вниз посмотрел на стоящую перед ним на коленях и ёрзающую под его взглядом рабыню, страдающую от неудовлетворённости и изо всех сил пытающуюся удержать руки за спиной.
- Ты готова, не так ли? – осведомился Мирус.
- Да, Господин! – воскликнула я и, всхлипнув, попросила: - Пожалуйста, господин, дотроньтесь до меня!
- Ты умоляешь меня об этом? – уточнил он.
- Да, Господин! – простонала я. - Я умоляю об этом!
- С тех пор, как я впервые увидел тебя, с того самого момента, когда размотал транспортировочное одеяло обнаружив в нём тебя, беспомощную, в рабских наручниках, с того самого момента, как Тебя доставили в этот дом из Рынка Семриса, я мечтал о том, что однажды Ты станешь настолько горячей и переполненной потребностями, что будешь стоять передо мной на коленях и умолять о моём прикосновении.
Признаться, я была удивлена и обрадована тем, что услышала это признание, от столь сильного и властного мужчины, каким был этот гореанин, правая рука Хендоу, моего господина. Конечно, мне доставило удовольствие то, что он нашел меня привлекательной в первые же минуты моего здесь нахождения. Но это, ни в малейшей степени не уменьшило тех отчаянных потребностей, что бушевали во мне. Это не снизило того напряжения, что заставляло ёрзать моё тело. Это нисколько ни ослабило, ни успокоило моих страданий. Я по-прежнему стояла перед ним на коленях, беспомощная перед ним и своими желаниями.
- Интересно, - задумчиво проговорил Мирус, - что можно сделать с женщиной.
- Пожалуйста, Господин! – заплакала я.
Я, та, кто когда-то была Дорин Уильямсон, застенчивой, хорошенькой библиотекаршей на Земле, теперь была охвачена рабскими потребностями. Безусловно, даже тогда, стоя на коленях перед Мирусом, я ещё понятия не имела, насколько острыми такие эмоции могут стать в дальнейшем. А он всё стоял надо мной, и удивленно смотрел вниз.
- Высмеивайте меня, бедную рабыню, охваченную её потребностями, но я умоляю Вас, прикоснитесь ко мне! – взмолилась я, но, так и не дождавшись ответа, продолжила: - Я - нагая рабыня, стоя на коленях перед вами, прошу вас использовать меня так, как Вы пожелаете!
Казалось, он наслаждался моим отчаянием. На какое-то глупое мгновение мне вдруг стало жаль, что я не могла снова превратиться в холодную женщину с планеты Земля, ту, у которой нет таких потребностей или они необыкновенно низки. Мне вдруг невыносимо захотелось, стать практически инертной, фригидной женщиной с надёжно подавленными потребностями, или лучше такой, которая может убедительно притворяться в этом. Всё же не иметь никаких потребностей, если бы это, действительно, было возможно, для любой женщины было бы настоящей трагедией. Впрочем, если в женщине присутствует хоть какая-то потребность вообще, то её разжигание, раздувание, расширение и углубление, при условии гореанской опеки за этим процессом, становиться только вопросом времени. Стоит только женщине попасть в опытные руки, и её потребности будут выявлены, вытащены на свет, освидетельствованы и поддержаны. Потом их тщательно культивируют и выращивают, и они просто вынуждены расти, увеличиваясь в размере и интенсивности, чтобы постепенно стать такими, что начнут периодически и непреодолимо сами появляться внутри её тела подобно силам природы, стихии или катаклизму. И она уже бессильна остановить или как-то повлиять на них, точно так же как она бессильна остановить или повлиять на морской прилив, вращение земли, восход и закат солнца. Отныне, они всегда будут с ней, тлеющие под кожей и в любой момент готовые вспыхнуть и сжечь её в огне страсти. Отныне они определяют условия её существования. Отныне она должна будет на своём опыте понять то, о чём гореане говорят: «рабские огни, горят в её животе». Она узнает и то, что эти огни, даже если они кажутся лишь еле тлеющими угольками, могут быть внезапно раздуты в яростный всепоглощающий пожар всего лишь командой, прикосновением или даже взглядом. Всё это женщина должна будет изучить и покориться им, хочет она того или нет. Её желание теперь не имеет никакого значения, поскольку отныне она – всего лишь рабыня. Что касается меня самой, то, конечно же, я не возражаю против таких вещей. В этом мире я узнала, что нечувствительность это не признак достоинств, а всего лишь физиологическая неполноценность.
|
|
|
