 |
Прилавок в павильоне продаж. 13 глава
|
|
|
|
Я сквозь слезы смотрела на Мируса. У меня больше не осталось гордости. Я была теперь всего лишь голой рабыней охваченной рабским пожаром. Я в отчаянии корчилась перед ним. Я ничем не могла помочь себе, и хоть как-то попытаться сбросить охватившее меня напряжение, мои руки всё также были связаны за спиной его желанием. И всё же, несмотря на все мои мучения, я не желала быть кем-то иным, кроме той, кем я была. Прежде я понятия не имела о существовании таких потребностей, таких чувств, таких эмоций. Теперь я была в тысячу раз живее, чем когда-либо за всё время моего существования на Земле. И, в конечном итоге, не надо забывать, что боль таких глубоких потребностей, всего лишь, если можно так выразиться, обратная сторона монеты, с другой стороны которой находится невероятное чувство удовольствия от удовлетворения этих потребностей, удовольствия, в свете которого мучение от этих потребностей, пусть ужасных и пугающих, кажется незначительной расплатой. Да, мы можем быть полностью во власти наших владельцев, как простые домашние животные, вплоть до того, что они вправе решать жить нам или умереть, но находясь во власти этих бескомпромиссных зверей, которым мы принадлежим подобно имуществу, с которым можно сделать всё, что пожелают, но именно в их власти, стоит им только захотеть, открыть нам дорогу к невыразимым восторгам и погрузить в экстаз, которого свободная женщина не может даже начать представлять.
- Земная женщина просит об использовании? – усмехнулся Мирус.
- Да! – признала я. - Она просит об использовании!
- Это не типично для женщины с Земли, не так ли? – спросил он.
- Я не знаю!
Конечно, мне не трудно было представить себя стоящей на коленях перед греческим или римским рабовладельцем, или христианской рабыней перед сарацином в Дамаске где-нибудь в 14-ом столетии, или захваченной пиратами английской леди, у которой ещё не было времени изучить, что такое прикосновения мужчин, в гареме принца Берберии в 19-ом. В действительности, я не раз себе это представляла раньше, задаваясь вопросом, не делала ли я всего этого в своих прошлых жизнях. Мысль об этом, как это ни странно, не казалась мне чем-то незнакомым. Безусловно, во мне живут глубокие и безжалостные женские потребности, и они всегда жили во мне, даже на Земле. Конечно, на Земле они не горели так ярко, как они были раздуты теперь, а также, в то время я понятия не имела о том, насколько глубоки, потрясающи и подавляющи они могут стать. Впрочем, я всё ещё, в действительности, оставалась сырой рабыней, пока плохо знакомой с суровостью своего положения. Я ещё даже не начала изучать свой ошейник.
|
|
|
Мужчина, молча, смотрел на меня.
- Уверена, что я не первая женщина с Земли, которую Вы видите у своих ног, умоляющей об использовании, - предположила я.
- Нет, - признал Мирус.
- Что?
- Нет, - повторил он.
- Их было больше чем одна? – заинтересовалась я.
- Конечно, - кивнул он.
- Ох, - вздохнула я, немедленно почувствовав горячую волну ревности к тем другим девушкам. - На Горе мы достаточно быстро учимся умолять об этом, не так ли?
- Это точно, - ухмыльнулся гореанин.
- Я здесь. Я у ваших ног. Я голая. Я в ошейнике. Я собственность. Я прошу использовать меня. Я не могу сделать ничего больше, - проговорила я, глядя ему в глаза.
Теперь мне оставалось только ждать. Что делать со мной дальше, решить было ему.
- Возможно, я мог бы отправить тебя в зал, - предположил Мирус.
- Только не сегодня вечером, - взмолилась я. - Используйте меня сами!
- Расписание можно и пересмотреть, - заметил он.
- Как будет угодно Господину, - с горечью в голосе сказала я, признавая, что, была во власти составленного им расписания.
|
|
|
- Конечно, я мог бы разогреть тебя для клиентов Хендоу, - словно размышляя вслух, проговорил мужчина.
- Разогреть меня? – усмехнулась я. – Да я уже пылаю!
- Ну да, если я пошлю тебя в зал сейчас, в твоём нынешнем состоянии, - кивнул он, - Ты, скорее всего, упадёшь на живот перед первым же мужчиной, сандалии которого увидишь.
- Возможно, Господин, - не стала спорить я.
Конечно, если бы он оказался столь жесток, что отказал бы мне в своём прикосновении, то я, ведомая моими потребностями, сумела бы найти того кто не отказал бы мне в помощи. Но, в этом случае, это был бы уже не Мирус, конечно, кто воспользовался бы теми огнями, что пылали в моём животе. А именно для него они горели. Особенный мужчина ужасно важен для женщины. Он - часть того целого, что зажигает её. Безусловно, рабыня настолько переполнена потребностями и страстью, что для неё будет не трудно увидеть красоту в любом мужчине. Однако если бы меня снова отправили в зал, даже в том состоянии, в котором я пребывала в тот момент, признаться, я не думаю, что упала бы на живот перед первым встречным мужчиной. Я всё же пока была в состоянии контролировать себя настолько, чтобы осмотревшись, выбрать того, кто был бы самым подходящим, самым зажигающим для единства моих потребностей, и пасть ниц именно перед ним. Нет, я ещё не была в настолько отчаянном состоянии, что была готова ползти на животе к первому же мужчине, что окажется в поле моего зрения. Тогда, я даже не понимала, что могла бы когда-нибудь дойти до столь отчаянного состояния, что стала бы делать именно это. Тогда я ещё не верила в это. Позже, мне довелось узнать, насколько я была неправа.
- Однако, если бы Ты сделала это, - продолжил Мирус, - это не пошло бы на пользу нашему делу, скажем так, не вписалось бы в новый имидж таверны, раз уж мы улучшили обстановку в зале, выдали рабские шелка девушкам и сделали много чего ещё.
- Ох? – удивлённо вздохнула я.
- Мы не хотели бы, чтобы посетители думали, что рабыни пага-таверны Хендоу излишне уступчивы, - пояснил он.
- Разве такое возможно? – озадаченно посмотрела я на него.
- Клиенты должны постараться, чтобы добиться своего, - сказал Мирус.
- Добиться рабыни? – поражённо переспросила я.
|
|
|
Ещё несколько мгновений назад, я скорее предположила бы, что меня ужасно накажут за подобное. Мы должны нетерпеливо мчаться к мужчине по самому минимальному проявлению его желания. Мы могли быть «получены» просто по щелчку его пальцев.
- Просто некоторые мужчины хотели бы думать, что девушки, по крайней мере, смотрели бы на него прежде, чем броситься на живот к его ногам.
- Теперь понимаю, - кивнула я.
- Конечно, он по-прежнему может просто выбрать ту, которая понравится ему, возбудит его желание, и, подозвав её к своему столу, просто скомандовать ей.
- Конечно, Господин, - признала я.
- Но Ты кажешься озадаченной, - заметил Мирус.
- Как же на самом деле, мы сможем сыграть для них недоступность, чтобы добиться такого эффекта? – спросила я.
- Например, сначала удостовериться, что он заплатил за свой напиток, - подсказал он.
- Ага, понятно, - улыбнулась я. - Господин состязается с рабыней.
Я решила, что, скорее всего, имел в виду ту ситуацию, о которой нас предупреждали во время обучения, о рискованной игре в «симулирование незаинтересованности». Подразумевалась ситуация, при которой хозяин приказывает своим женщинам, играть «холодность», обычно в отношении гостей его ужина, которым он намеревается предоставить рабынь на ночь. Девушка должна, даже если её живот бушует от одного прикосновения гостя, попытаться сымитировать свою незаинтересованность, и даже ненависть, но в то же время готовность, в случае желания господина, служить ему со всем совершенством рабыни. А потом она должна делать вид, что постепенно, под напором желания мужчины отдаётся ему, позволяя выходить наружу своим истинным чувствам. Таким образом, рабыня должна попытаться произвести впечатление того, что была обольщена и покорена им, а затем, позже, спустя какое-то время, она появляется перед «завоевавшим» её сердце мужчиной, и, становясь на колени подле него, облизывает и целует его, чтобы быть посланной в его комнату, чтобы она могла подготовить для него постель и саму себя. Впрочем, эта игра, скорее редкость, чем правило, и большинство рабовладельцев этим либо не занимаются вовсе, либо это делается нарочито демонстративно, как не более чем шутка. Также, это может быть рискованно для самой девушки, поскольку она обычно действуя в соответствии с обязательствами на неё наложенными, по крайней мере, в седьмом ане, если до гостя к этому времени всё ещё не дошла суть розыгрыша, должна сообщить владельцу своего использования суть шутки своего господина. А вот оценит ли он шутку или нет, это большой вопрос. Многие девушки освежили своё знакомство с плетью после таких шуток, в которых они по большому счёту были лишь статистами. Они просто повинуются своему господину, как и должны, будучи рабынями. Но я полагаю, что, в конце концов, девушка должна ожидать периодические встречи с плетью. Ведь она - рабыня. С другой стороны далеко не каждый мужчина будет пороть невольницу за то, что она сделала вид, что он не привлекает её, хотя фактически она готова пресмыкаться перед ним на животе, особенно если сделано это по приказу её господина. К подобным уловкам, но конечно, но без подлинной и окончательной сдачи, зачастую прибегают, используя «девушек-приманок», рабынь которые служат живцом, капитаны, нуждающиеся в пополнении команды, владельцы рабочих бригад, и прочие заинтересованные люди. Само собой, работа такой приманкой, занятие весьма опасное, учитывая проницательность большинства гореанских мужчин. Однако такая хитрость может продержаться, по крайней мере, несколько минут со многими мужчинами, и в течение часа с некоторыми из них, чего вполне достаточно в целях владельца или людей владельца, обычно незаметно дежурящих поблизости. Кстати нетрудно догадаться, почему девушка, служащая на таком ужине, по-настоящему не заинтересована, если не сказать в ужасе, от перспективы остаться с данным гостем ещё и на ночь. Такие шутки могут развлечь её господина и его гостя, вот только не её саму. Но их рассматривают, как весьма полезные с точки зрения воспитания рабыни.
|
|
|
Я смотрела на мужчину, ожидая его ответа.
- Да, - кивнул он.
- И мы, при этом, должны оставаться пага-рабынями в полном смысле этого слова, - предположила я.
- Да, - подтвердил Мирус, - хотя теперь, по крайней мере, иногда, вы будете одеты в шёлк.
- Понимаю, Господин.
- Единственная разница только в том, что теперь этот шёлк может быть либо, сдёрнут с вас посетителем, либо самой рабыней по его команде, - усмехнулся он.
- Да, Господин, - улыбнулась я.
Мы по-прежнему должны были оставаться всё теми же горячими и готовыми к использованию пага-рабынями, жаждущимися служить мужчинам, а шёлк не больше, чем приглашение к его удалению. Это кстати ничем не отличалось от того, что имело место даже в самых престижных пага-тавернах. Свободным женщинам в таких местах вообще появляться не разрешали. Обычно, единственные женщины, которых можно было здесь встретить, были рабыни в ошейниках хозяина таверны или его посетителей. Бывает, что мужчина заходит в такое место со своей собственной невольницей, чтобы уединиться с ней на какое-то время, воспользовавшись средствами альковов. Такие места отлично подходят для демонстрации женщине своего превосходства. В конце концов, эти места, независимо от их стоимости, местоположения, назначений, качества еды и напитков, красоты рабынь или качества музыки существовали, точно так же, как и таверна Хендоу для удовольствий мужчин. Это было назначением этих мест, располагались ли они в высоких башнях, выходя на изящные мосты, или так близко причалов, что можно было расслышать плеск волн о сваи, играла ли в них дюжина музыкантов или единственный, вечно пьяный цехарист, были ли девушки богато одетыми в шелка или абсолютные голыми, за исключением их клейм и ошейников, были ли в альковах цепи золотыми, а меха роскошными, или просто верёвки и соломенные циновки. Везде, непременным атрибутом этих мест были пага-рабыни.
|
|
|
- Но возможно, в твоём случае мы могли бы сделать исключение, - заметил Мирус.
- Господин? – не поняла я.
- Думаю, будет лучше, если мы не позволим им узнать, что Дорин, наша танцовщица, стала такой горячей рабыней.
Я удивлённо посмотрела на него.
- Если она будет казаться гордой, холодной, надменной и равнодушный, то возможно это пойдёт на пользу таверне, поскольку посетители будут жаждать получить её в свою власть, чтобы оказавшись с нею в алькове, сломить её сопротивление, а затем, окончательно приручив, превратить её во всего лишь ещё одну пищащую и извивающуюся шлюху пага-таверны.
- Со мной будет сделано всё, что пожелают мои владельцы, - отозвалась я. - Но означает ли это, что мне приказано попытаться скрыть мою страсть?
- Нет, - покачал головой Мирус. - Ты не тот тип танцовщицы. Ты слишком красива и слишком заметно, что Ты полна потребностями. Ты должны оставаться такой, как Ты есть, уязвимой, горячей и восхитительной.
- Спасибо, Господин, - с облегчением вздохнула я. - Ещё раз Вы поиздевались над рабыней.
- Ты возражаешь? – осведомился он.
- Нет, Господин, - ответила я.
Как будто имело какое-то значение, против чего могла бы возражать рабыня!
Мужчина улыбнулся.
- Это всего лишь один из способов поиграть со мной, - пожала я плечами.
- Ты всё ещё горишь? – поинтересовался Мирус.
- Да!
- Ты всё ещё умоляешь?
- Да, да и ещё раз да! – выкрикнула я.
- Ну, тогда, - на миг задумался он, - думаю, что теперь мы можем отправить тебя в твою конуру, с цепью запертой вокруг талии, ну Ты помнишь её, там ещё браслеты сзади.
- Пожалуйста, нет, Господин! – заплакала я.
Но вместо того, чтобы приказать мне уйти, Мирус вдруг присел и сгрёб меня в свои руки. Я запрокинула голову и закрыла глаза. Его мощь ошеломила меня. Как никогда прежде я ощутила свою слабость и мягкость, потерявшись в его объятиях.
- Развяжите меня, - срывающимся голосом взмолилась я. - Позвольте мне обнять Вас!
- Нет, - отрезал мужчина.
Его голос, вдруг стал каким-то хриплым и наполненным желанием.
Мне оставалось только прикладывать отчаянные усилия, чтобы удержать руки за спиной!
Мужчина опрокинул меня на спину. Никакой нежности. Прямо на каменные плиты коридора, рядом с расшитым бисером занавесом. Моё тело само прыгнуло ему навстречу, с благодарностью прожимаясь к мужскому телу. Я была счастлива, почувствовать его вес на себе. Я была раздавлена, расплющена. Наверное, завтра моя спина будет в синяках и ссадинах оставленных шершавым неровным камнем. Наружу рвался мой крик блаженства и осознания моей неволи.
- Самое время преподать тебе твою неволю, - прорычал мужчина.
- Я подчиняюсь! – простонала я. - Я подчиняюсь!
- Ты развязана, - наконец произнёс он столь долгожданные слова.
Я мгновенно вытянула руки из-под спины и вцепилась в него.
- Ты просто невероятная рабыня для удовольствий, - прохрипел Мирус.
- Господин! – всхлипнула я.
- Тебе нужен только этот мир, и ошейник чтобы высвободить твои способности, - сказал он.
- Да, - прошептал я. - Пожалуйста, пожалуйста.
Я была в полном восторге, как женщина и как рабыня.
- Господи-и-ин! – приглушённо вскрикнула я.
- Кажется, женщина с Земли уже называет мужчину Господином, - усмехнулся Мирус.
- Да, Господин! Да-а-а, Господи-и-ин! – с трудом выговорила я.
Конечно, я называла его «Господином»! Он, как и все другие были моими «господами», и теперь, не только согласно законам природы, но также и, по юридическим законам.
В его руках я чувствовала себя ошеломлённой, и не могла поверить в то, что мне посчастливилось ощутить. Из меня рвался неудержимый тонкий жалобный крик, словно умоляя о пощаде, о небольшой паузе, о мгновении милосердия.
И мужчина сжалился надо мной. Он предоставил мне время прийти в себя.
Я, сквозь слёзы, смотрела на Мируса. Да, мне всегда, даже на Земле, хотя я, одновременно, страшилась этого, хотелось оказаться во власти мужчин, столь сильных, столь внушительных и господствующих, перед которыми я, согласно всем законам, писанными и неписаным, могла бы быть только рабыней. И вот теперь я оказалась на Горе, где мои тайные желания сбылись, я окружена именно такими мужчинами, и я в ошейнике.
Я тихонько простонала.
- Оххх, - пораженно отозвалась я, выгибаясь дугой.
- Возможно, теперь Ты земная женщина, наконец-то готова к рабскому оргазму, - усмехнулся Мирус.
- Господин? – удивилась я.
- У тебя необыкновенно отзывчивое тело, - пояснил он. – Так что, даже, несмотря на то, что Ты очень недолго пробыла рабыней, возможно, Ты всё же уже готова к такому оргазму.
- Да, Господин, - пробормотала я.
Я в ужасе попыталась вспомнить те ощущения, которые я испытала только что, и которые оказались всего лишь намёком, просто прелюдией к по-настоящему сильным ощущениям.
Неужели он сможет сделать со мной такое? Неужели кто-то вообще способен сделать это со мной?
- Ты слышишь меня? – спросил Мирус.
- Да, Господин, - ответила я, попытавшись отстраниться от тех ощущений, что прокатывались по моему телу, но это было очень нелегко сделать, будучи пленницей его объятий.
- Думаю, что Ты можешь быть готова к своему первому рабскому оргазму, - повторил мужчина.
- Я не понимаю, Господин, - призналась я.
- Как мне кажется, пришло время тебе узнать, что это такое.
- Да, Господин, - всхлипнула я, и вдруг…, - Ай! А-а-ай О-О-Огхх!
Это снова накатило на меня, подняло и куда-то понесло. Наверное, мой взгляд в это мгновение стал совершенно диким.
- Нет, - отрезал мужчина. – Больше никакого милосердия.
Я стонала, извивалась, дёргалась, вскрикивала.
- Как приятно держать тебя в своих руках, - прорычал мой мучитель.
- Не отпускайте меня, - молила я. - Пожалуйста, не останавливайтесь!
Теперь я сама не хотела, чтобы он остановился.
- А Ты небезынтересна, - заметил Мирус.
Опять моё тело начало исторгать из себя приглушённые неконтролируемые крики. Моё лицо стало мокрым от слёз.
- Что-то не так? – полюбопытствовал мужчина, не останавливаясь ни на секунду.
- Нет, не-е-ет! – прорыдала я.
- Ты хочешь, чтобы я остановился?
- Не-е-ет! – отчаянно выкрикнула я.
- Нет, что? – издевательски любезно спросил Мирус.
- Нет Господин, Господи-ин, Господи-и-иннн! – провыла я. – Про-о-остите-е-е меня-я-я-а, Господи-и-ин!
Меня затрясло, я ошеломлённо вскрикнула, и начала издавать беспорядочные тонкие, беспомощные звуки.
Что интересно, ещё в доме моего первичного обучения, я заметила, что женщины самых разных типов, например, уроженки Земли и Гора, издают практически идентичные звуки, находясь в состоянии оргазменного экстаза. Эти звуки следует отличать от обычных вскриков, которые действительно в основном связаны с культурой, воспитанием и происхождением. Теперь я с удивлением обнаружила, что именно такие звуки рвались на волю из моего извивающегося тела.
- Охх! – тихонько выдохнула я расслабляясь.
И вдруг…, я вцепилась в лежащее на мне мужское тело. Во мне снова начало разрастаться, расширяться, разгораться это ощущение. Теперь оно испугало меня.
- Господин!
- Ничего не бойся, - прошептал он мне. - Твоё тело оттачивается и обучается.
Я снова задыхалась, извивалась и кричала.
- О, да, - протянул Мирус, - Ты доставишь своим владельцам огромное удовольствие.
Владельцам, подумала я? Да понимает ли он то, что он делает со мной! Может ли он быть не осведомлён о том, что я сейчас ощутила?
- О, да, Ты преуспеешь в этом, - продолжил он. – Ты, моё необыкновенно страстное маленькое животное.
- Я надеюсь, что я мои владельцы останутся довольны мною, - тяжело дыша, проговорила я.
Неужели он не знал того, какие ощущения он только что заставил меня пережить?
- Вот теперь я уверен, что Ты по-настоящему готова к первому из твоих рабских оргазмов, - сообщил мне Мирус.
- Господин?
- Вызов их в рабыне - это одно из удовольствий обладания рабыней, - объяснил он.
- Простите меня, Господин. Вы доставляете мне огромное удовольствие. Но я даже не понимаю того, о чём Вы говорите, - призналась я.
- Сначала, - сказал мужчина, - Ты будешь способна только к слабым рабским оргазмам, но не бойся, Ты ещё вырастешь и преуспеешь в этом.
- Я не понимаю, - пожаловалась я.
- Ты очень красива, нежна и находишься в моих руках, - заметил он.
- Да, Господин.
Я была благодарна ему за то, что он старался говорить со мной столь доброжелательным тоном.
- Ты голая. Ты в ошейнике. Ты в собственности, - перечислил он.
- Да, Господин, - прошептала я.
- Кто Ты? – спросил Мирус.
- Я - рабыня, Господин, - ответила я, озадаченная его вопросом.
- И Ты отдаёшь себя своим владельцам полностью, всю без остатка?
- Да, Господин, - чуть слышно шепнула я.
Я знала, что не имела ни права, ни возможности солгать относительно этого. Гореанские рабовладельцы или, по крайней мере, большинство из них, весьма квалифицированы, и читают женщин, так же легко, как открытую книгу. Мой Господин, Хендоу, пугающе опытный специалист в этом вопросе. Впрочем, я не думала, что смогла бы одурачить Мируса или любого другого в данных вопросах. Когда самые тайные мысли девушки могут быть прочитаны так же легко, как номер лота рабыни, написанный на её груди, единственное что ей остаётся - полная честность. А учитывая, что от гореанской рабыни всегда требуется полное и безоговорочное подчинение, то в таких суровых обстоятельствах и неё остаётся только выбрать один их двух вариантов действий, умереть или стать по-настоящему истинной, полной рабыней, в душе, в уме и в поведении. Выбор невелик, и подавляющее большинство предпочитает выбрать второе - действительность истинной неволи.
- А теперь приготовься отдаться мне полностью, - велел Мирус.
- Да, Господин, - простонала я, внезапно пораженная тем, что начала понимать оргазм в его природной форме мужского доминирования, усиленный, расширенный и углубленный в рамках института полного женского рабства. Я отдалась, не только как женщина мужчине, но и как рабыня господину!
В тот момент, я больше не слышала шума таверны находившейся за занавесом. В тот момент существовали только я и Мирус.
- Позвольте мне кончить! – взмолилась я.
- Жди! – приказал он.
Я была его полной пленницей!
- Пожалуйста! – задыхалась я.
Я голая. Я в руках мужчины, сандалии которого я была готова вылизать.
- Господи-и-ин! – простонала я.
Могло ли что-то, что всё ещё оставалось во мне от гордой женщины с планеты Земля попытаться сопротивляться этому?
- Господи-и-ин! – закричала я.
- Нет, - сурово отрезал Мирус.
Нет, то, что осталось во мне от земной женщины, было совершенно бессильно!
- Пожалуйста, пожалуйста-а-а! – шёпотом причитала я.
- Нет, - стоял на своём мужчина.
Значит, что то, что оставалось во мне от земной женщины, исчезло, и на её месте теперь появилась только испуганная гореанская рабыня, оказавшаяся на краю познания того, чем она являлась.
Я больше не хотела простых ласк и поцелуев с уважением, предписанным банальной земной этикой. Я должна была быть завоевана!
- Пожалуйста! – зарыдала я.
- Нет, - снова отказал мне Мирус.
Мне больше не разрешено даже клочка собственного достоинства или гордости. Моя капитуляция перед мужчиной ничего общего не имела с тем, что было принято на Земле. Ничего общего с той лёгкой бессмысленной рябью эмоций, указывавшей на приемлемое выражение чувств, наибольшее, на что были способны многие из землян. Нет, скорее это был результат его воли и власти, его принуждения, решительности и применения ко мне его силы, делавшей меня беспомощной. Он просто брал меня так, как он хотел меня брать. Это не было актом компромисса. Это был акт получения им удовольствия от обладания мной. Это был манифест его ошеломительной власти и моей беспомощной слабости, его триумфа и моего поражения. Это был акт его бескомпромиссной власти наложенной на меня, и которой я, женщина, не в силах была сопротивляться.
- Позвольте мне кончить! – умоляла я.
- Жди, - его ответ был неизменным.
Я застонала. Мне не нужна была вежливость в любви. Я хотела быть уверенной, что находилась в руках мужчины, который способен к тому, чтобы возбуждаться, и которого возбуждала я. Я хотела быть в руках того, кто нашел бы меня по-настоящему изумительной, чьей яростной власти я могла бы покориться, и чьи жестокие и ненасытные аппетиты я могла бы вызвать. Я хотела быть в руках настоящего мужчины. Я не хотела ошибаться в том, владеют мной или нет. Я не хотела, чтобы ко мне прикасались так, как если бы я была хрупким цветком, и могла бы сломаться от прикосновения. Я не хотела бороться со сном во время акта любви. Я хотела, чтобы он обладал и покорял меня, а если случилось бы так, что он остался недоволен мной, то я не хотела бы, чтобы дрогнула его рука держащая плеть.
- Я готова! Я прошу позволить мне подчиняться вам, как рабыне!
- Ещё нет, - Мирус был безжалостен.
Я начал рыдать от желания уступить его натиску.
Он не собирался просто наслаждаться мной или получать удовольствие вместе со мной. Он декларировал свою власть надо мной. Я не должна была быть просто использована, пусть даже использована как простая рабыня, как это иногда нравится делать нашим гореанским рабовладельцам. Я должна была капитулировать полностью и без остатка. Это даже не было просто актом любви. Произошедшее со мной было намного значимее и опустошительнее для меня, чем просто это. Надо мной доминировали, мной владели. Я должна была капитулировать, как рабыня, полностью!
- Пожалуйста!
- Нет!
Я должна была быть побеждена, окончательно.
- Пожалуйста!
- Мне необходимо заткнуть тебе рот? – строго спросил Мирус.
- Нет, Господин, - простонала я.
- Ты готова? – уточнил мой мучитель.
- Да, да, Господин! – закричала я.
- Теперь Ты можешь отдаться, - наконец разрешил он, - как рабыня.
И я сдалась на его милость, полностью, без компромиссов, как рабыня своему господину.
А чуть позже, придя в себя, всё ещё не веря в случившееся со мной, я посмотрела на него, дикими от переполнявших меня эмоций глазами.
- Господин, - одними губами проговорила я, признавая, что то, что я принадлежала мужчинам, было абсолютно верно.
Замерев, почти не дыша, я лежала в его руках, ошеломлённая, напуганная рабыня. Мой опыт, в контексте обусловленном моей смиренной капитуляцией в отношениях между нами, между господином и его рабыней, теперь был полным.
Мирус поцеловал меня. На этот раз очень нежно.
На Земле я даже представить себе не могла, что такие мужчины где-то существуют. Я могла только мечтать о них, о мужчинах, перед которыми я совершенно справедливо могла быть только презренной рабыней. Но оказавшись на Горе, я стала собственностью именно таких мужчин. И теперь, голая, в рабском ошейнике и клеймом на бедре, я лежала в руках одного из них.
- Что это было? – спросила я. - Чем было то, что Вы со мной сделали?
- Ничем, - ответил Мирус.
- Господин! – возмутилась я.
- Это был рабский оргазм, - снизошёл он до объяснений.
Я вздрогнула в его руках.
- Конечно, такой, какой был возможным для тебя.
- Да, Господин! – сладко улыбнулась я.
Оказывается у меня только что был рабский оргазм, с любопытством подумала я.
- Весьма слабенький, если быть совсем честным, - добавил он.
- Слабенький! – воскликнула я. – Пожалейте бедную рабыню, прошу вас, Господин. Не дразните её так.
Мне никогда прежде не доводилось испытать ничего даже близкого с такой подавляющей мощью. Я всё ещё оставалась под впечатлением произошедшего со мной. Оказавшись во власти этих ощущений, я была ошеломлена и совершенно беспомощна.
- Тебе ещё предстоит расти и расти до большего, - пояснил Мирус. – Ты в самом начале пути. Это сейчас они такие слабые.
- Неужели может быть сильнее? – поинтересовалась я.
- Ты поднялась только на первую ступень того, что мужчины могут заставить тебя почувствовать, рабыня Дорин, - улыбнулся мужчина.
По телу пробежали мурашки, заставившие меня вздрогнуть. До настоящего времени я даже не представить себе не могла, что власть мужчин надо мной могла быть настолько огромной.
- Ты хотела бы почувствовать такое снова и сильнее? – спросил он.
- Да, - прошептала я. - Да!
Насколько же глубоко мы были в их власти! Мужчины держали нас в рабстве не только силой боли, но также и силой удовольствия. В лице Мируса, они позволили мне ощутить вкус невероятного наслаждения, возможно лишь для того чтобы заронить во мне некое подозрение относительно того, какими могли бы быть эти ощущения в будущем. Теперь в их власти было предоставить мне такие удовольствия, или отказать мне в них. Только ради этого я готова была повиноваться им со всем возможным совершенством!
- На что Ты готова пойти, чтобы пережить это снова? – поинтересовался Мирус.
- Пожалуйста, не заставляйте меня говорить этого, Господин, - взмолилась я.
- И что здесь происходит? – откуда-то сверху донёсся зычный мужской голос.
Мы с Мирусом мгновенно отпрянули друг от друга. Только он сразу оказался на ногах, а я на коленях, опустив голова до каменных плиток пола.
- Ты что взял её здесь в коридоре? - спросил Хендоу.
- Ну да, - ответил Мирус.
Конечно, со своего места я не могла видеть лица Хендоу, но почему-то была уверена, что господин не был обрадован случившимся. Мне показалось, что и Мирус испытывал неловкость перед ним. По моему телу пронеслась горячая волна страха.
|
|
|
