Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Прилавок в павильоне продаж. 21 глава




- Вот посмотрите, - сказал надсмотрщик.

Толстяк осмотрел меня через лорнет.

- Эта девка, Тука, служила вашему поставщику Тиррению в Аргентуме. Мы купили её, согласно вашей политике, на бит-тарск дороже её прежней цены, и доставили сюда, в чёрную цепь, поскольку решили, что вам это может понравиться. Рад, что это совпало с вашей инспекционной поездкой.

Старший надсмотрщик кивнул охраннику, и тот рывком распахнул полы моей туники, и придержал их, не давая прикрыть моё тело. Я заметила, что лорнет немного приподнялся.

- Как Вы можете предположить, - продолжил надсмотрщик, - она была превосходной девкой-приманкой. На её счету двадцать три захвата.

Я задрожала.

- Ты можешь поприветствовать своего господина, - сообщил мне старший надсмотрщик.

- Я приветствую, своего Господина, - проговорила я.

Мужчина в паланкине сделал лёгкий жест лорнетом, едва заметное движение.

Охранник схватил меня сзади за плечи и швырнул назад, вниз по склону. Я полетела вниз, упала, растянулась, пробороздив по песку, подняв тучу пыли, потом перекувырнулась несколько раз, скользнула ниже, опять перевернулась. Так продолжалось до тех пор, пока я снова не оказалась у подножия холма. Меня сразу подхватили за руки двое мускулистых парней и, проволочив по песку, поставили меня на колени перед тем, кого я боялась больше всего. Я бросила дикий взгляд назад. Но там, на вершине холма, не было заметно какого-либо движения. Они просто стояли и с интересом наблюдали. Для меня больше не было загадкой, почему охранник не пришёл ко мне на помощь. Теперь-то, мне стало понятно, почему эта бригада оказалась именно в этом месте, так хорошо просматриваемом с вершины холма, зато скрытом из виду остальных рабочих групп.

Я бросилась животом на песок перед, тем мужчиной, которого я больше всего боялась, и кандалы которого были последним на цепи этих пятидесяти сильных мужчин. Я подползла бы к его ногам, чтобы прижать к ним свои разбитые в кровь губы, но кто-то наступил на цепь, и мои ноги не сдвинулись с места.

- Господин, - заплакала я, - простите меня!

Но, посмотрев на него снизу, в его глазах я не увидела прощения. По его жесту, меня поставили на колени. Казалось, теперь Мирус стал лидером этих мужчин. В панике я попыталась запахнуть тунику, но один из них сердитым рывком вернул ткань на место.

- Пусть она сдохнет, - бросил один из мужчин.

Я вздрогнула.

- Убить её, - предложил другой.

- Убей её, - поддержал его третий.

- Убить! Да! Да! – посыпалось со всех сторон.

Но короткий жест их лидера, того, перед кем я стояла на коленях, заставил замолчать всех.

- Твои, бёдра двигаются всё также хорошо? – поинтересовался Мирус. - Ты по-прежнему красиво извиваешься?

Я поражённо уставилась на него. Именно этот вопрос он задал мне в Аргентуме, перед тем, как я обманула его, перед тем, как он аккуратно взял меня на руки и доверчиво внёс в проулок.

- Господин? – прошептала я.

Мирус пристально смотрел на меня.

- Мой теперешний хозяин не использует меня в качестве танцовщицы, - ответила я, теми же словами, что когда-то произнесла в Аргентуме.

Он коротко махнул рукой, показывая мне, что я должен встать на ноги.

- Танцуй, - приказал мне Мирус.

- Господин? – недоверчиво спросила я.

- Я что, должен повторить команду? – спросил он.

- Нет, Господин! – вскрикнула я.

Я намотала цепь ручных кандалов, выбирая слабину. Позже, в танце я могла использовать цепь, регулируя её длину. Подняв руки над головой и скрестив их, я прижала тыльные стороны ладоней друг к дружке. Ноги я немного согнула в коленях. Иногда женщине, даже свободной женщине, посреди пожаров горящего города, в ярком свете гудящего пламени, окрашивающего её тело во все оттенки красного, приказывают танцевать перед победителями, словно она голая рабыня. Ей остаётся только одна надежда, что её сочтут удовлетворительной, и что её судьбой будет только клеймо, цепи и ошейник, а не удар мечом. И она танцует беспомощно и отчаянно. И она надеется на то, что ей удастся понравиться им. Она танцует ради своей жизни. Мирус давал мне шанс! Я всё ещё была ему небезразлична!

- Спасибо, Господин, - помимо моей воли вырвался из меня крик благодарности.

Прошло немало времени с тех пор, и я знала это наверняка, как у этих мужчин была женщина, а ведь они все были гореанами. Да они, наверное, уже наполовину обезумели от желания, тем более что многие из них нашли меня желанной и хотели получить меня ранее, иначе я, скорее всего, не смогла бы соблазнить их. Кроме того, я была опытной танцовщицей, я была красива, или, по крайней мере, мне об этом говорили. Конечно, многие из мужчин этого мира нашли бы меня привлекательной и желанной, и не смутились бы использовать меня для своих удовольствий, и полностью, как это и следует делать с рабыней.

И я танцевала. Я переводила взгляд с одного лица на другое. Для меня не было секретом, что многие из этих мужчин, чувствуют, что у них есть счет, который я должна оплатить. И у меня оставалась только одна надежда, что я смогу их убедить принять в качестве оплаты их счетов, не мою кровь, а столь мелкую и невинную вещь как обладание мной, мою полную покорность и их полное удовлетворение. Мне оставалось надеяться на то, что это могло бы стать местью достаточной для таких мужчин. Конечно, это я заманила их в ловушку. Но действительно ли я хотела сделать это с ними? Конечно, они должны были понять это! Я никогда не посмела бы сделать с ними такое, если бы только хоть что-то в этом мире зависело бы от моего желания! И теперь, ради спасения своей жизни, я танцевала перед ними, беспомощно и отчаянно, стараясь понравиться им. Только бы они захотели, сохранить для себя мои рьяные услуги, те, что обычно отдает рабыня-танцовщица своим владельцам.

И я танцевала. Я переводила взгляд с одного лица на другое, и видела, как гнев и ненависть на них сменялись страстью и желанием. Я делала множество хитрых вещей с цепями. Вначале с робкой и надеждой, а затем с растущей уверенностью и с усиливающимся восторгом я начала ощущать, что многие из них, и даже большинство из них, могли бы быть поощрены к тому, чтобы найти во мне, по крайней мере, минимальный интерес.

- Хэй! – в запале выкрикнул один из них, ударяя себя по бедру.

- Господин! - окликнула я его, с благодарностью делая несколько танцующих движений в его сторону, но затем удаляясь от него. Другие зрители удержали его не позволив броситься за мной следом и схватить меня. Я сместилась к другой стороне круга, потом быстро и грациозно вернулась в его центр, обращая свой танец то одному мужчине, то другому. Многие тянули ко мне свои руки, но каждый раз разочарованно вскрикивали, когда они смыкались всего лишь в паре футов от меня.

- Ты никогда была в касте кузнецов! - рассмеялся мужчина из той касты.

- Конечно же, нет, Господин, - заверила его я.

- Ни одна женщина моей касты не смогла бы двигаться так! – закричал он.

- Не будьте слишком уверены, Господин, - предостерегла его я.

Я видела, как его лоб покрылся бисеринками пота, как сжались его тяжёлые кулаки, возможно, он вспомнил некоторых знакомых женщин его касты. Конечно, этих женщин, точно так же, как и любых других можно было научить танцевать, и целоваться, и служить мужчинам, и даже делать это настолько великолепно, что они могли бы свести мужчину с ума от желания. Кем они были, в конечном счёте, если не женщинами? Я знала, по крайней мере, двух рабынь, которые когда-то делили с ним касту, Коринн, в доме моего первого обучения, и Лору, в таверне Хендоу. Обе были превосходными рабынями. Безусловно, будучи рабынями, они больше никакого отношения не имели к его касте. У животных нет касты.

Я посвятила свой танец другому мужчине.

Я отчаянно надеялась на то, что мне удастся заставить их сменить гнев и жажду мести, изначально столь непреклонную, жестокую и неумолимую на заинтересованность, желание и страсть.

- Не убивайте меня, Господин, - попросила я другого. - Я прошу Вас позволить мне жить, чтобы служить и ублажать вас, и со всем цельностью женщины!

- Возможно, - кивнул он, облизывая губы.

Я продолжала свой танец. Существует множество видов умиротворяющих танцев, исполняемых рабынями. Некоторые из них имеют тенденцию основываться на движениях скорее одобренных обычаями и традициями, такие как великолепный турианский «Танец раскаянья». Некоторые виды умиротворяющих танцев обычно преподаются девушке во время её первичного обучения, как рабыни. Ведь никто не может предугадать, когда это может ей понадобиться. Хотя лично я, в доме моего первого обучения, из-за относительной продвинутости, для новообращённой рабыни, моих танцевальных навыков, получила довольно мало информации относительно этих танцев. Мне просто рассказали про них. Я знала, что вид умиротворяющего танца, преподававшего рабыне, обычно зависит от особенностей каждой конкретной девушки. Меня, например, не учили величественному турианскому «Танцу раскаянья». Видимо они решили, что строение моего тела скорее соответствовало более отчаянной и похотливой форме танца. Мне лишь показали несколько танцев на коленях, на спине и на животе. Однако большинство умиротворяющих танцев, не является чем-то застывшим, нет, скорее это произвольные танцы, в которых рабыня, грациозно, в соответствии с характером рабовладельца, причиной его неудовольствия, серьезностью её проступка, и прочими нюансами ситуации импровизирует, прилагая все возможные усилия, чтобы унять его гнев и выпросить его прощения, заверить его в подлинности своего раскаяния и желания добиться большего успеха.

- А ведь здесь нет никакого мусора, который мог бы послужить тебе постелью, - заметил один из мужчин, - но зато теперь я точно знаю, что Ты, действительно, стоишь меньше того мусора.

- Да, Господин, - ответила я.

- И к тому же, теперь у меня нет плаща, чтобы, сложив его вдвое, смягчить жёсткость камней под твоей спиной, - усмехнулся он.

- Его заменит горячий песок, Господин, - ответила я, - и цепи, в которые закованы мои руки и ноги.

- Это точно, - признал мужчина.

Я поняла, что мне можно был не бояться его, за исключением того смысла, в котором любая рабыня должна бояться своего владельца. Я продолжила танцевать перед теми, чьи глаза по-прежнему оставались непреклонно суровыми. Некоторые из них даже не входили в число тех мужчин, которых я заманила в ловушку, но они знали то, что я сделала. Возможно, кто-то из них был столь же невиновен, как и те, кто оказался здесь по моей вине. А кто-то мог быть убийцей или грабителем, по приговору претора или, в более отчаянных случаях, по приказу квестора, закованным в цепи для искупления своих преступлений, и которых мой владелец Ионик получил на законных основаниях, оплатив положенную мзду. Я танцевала для них всех, смиренно, жалобно, умоляюще. Я танцевала для них так, как я только могла танцевать. Сделать что-то большее я не могла. Или они останутся довольны мною, или нет. Моя судьба была в их руках.

- Она симпатична, - заметил один из них.

- Это точно, - согласился другой.

Надежда на лучшее воспарила во мне с новой силой. Не прекращая извиваться в танце, я переместилась к следующему, демонстрируя ему мою беспомощность и мольбы моего тела.

- Ну, танцуешь Ты действительно неплохо. А как насчёт работы лёжа, рабыня? - спросил мужчина, которому я посвящала своё танец в тот момент.

- Я надеюсь, что Господин будет мною доволен, - пообещала я. - Конечно, я приложу к этому все усилия.

Он усмехнулся.

- Да она выглядит именно так, как должна выглядеть распутная девка, место которой только на мехах, - рассмеялся мужчина по соседству.

Снизу послышалось лязганье цепи, последовавшей за ногой дёрнувшегося в мою сторону мужчины.

- Так нет здесь никаких мехов, - засмеялся в ответ первый мужчина.

Мое тело не касалась мехов с того прохладного вечера, пять ночей назад, когда старший надсмотрщик вызвал меня в свою палатку. Тогда я носила прямоугольный лоскут красного шёлка, в который ему нравилось наряжать своих рабынь перед использованием. Такой, лоскут ткани просовывается под кожаный шнурок, повязанный на талии девушки, и свисает спереди. Его можно легко сдвинут в сторону или распахнуть. Мне показалось, что я хорошо его ублажила той ночью. К утру, достаточно утомившись, он приковал меня цепью за руку и ногу, к столбу, вбитому в землю в ногах его постели, так чтобы я не смогла до него дотянуться. Какое-то время я постанывала, пытаясь обратить его внимание к моим потребностям. И он обратил на меня внимание. Удар его ноги дал мне понять, что следует вести себя тихо, когда господин решил поспать.

- Она - превосходная танцовщица, - восхищённо прокомментировал другой мужчина, один их тех, кого я завела в ловушку в Аргентуме, и который всё время порывался поймать меня в свои объятия.

- Эт верно, - поддержал тот, кто изо всех сил удерживал его цепь, не давая добраться до меня.

В этот момент я вдруг начала осознавать, какой иногда невероятной властью обладает рабыня, какими беспомощными могут оказаться перед нею мужчины, и то, что она могла бы сделать с ними.

- Ого, - страстно выдохнул один из мужчин, не сводя с меня горящего взгляда.

Специально для него я повторила этот движение.

- Да, - протянул он.

Как это парадоксально, подумала я про себя, что в руках у той, что была заклеймена, заключена в ошейник, низведена до статуса домашнего животного и превращена в ничто, оказалась такая власть!

- Танцуй, шлюха, танцуй! – бросил мне мужчина.

А с другой стороны, ведь это я танцевала для них, беспомощно и жалобно умоляя тех, в чьей власти я находилась, об их расположении, отчаянно стремясь доставить им удовольствие. Наверное, в конечном итоге, власть полностью принадлежит рабовладельцу, а не рабыне. Она – его собственность.

- Превосходно, - похвалил меня один из мужчин. – Великолепно!

Я танцевала.

Я танцевала для них так, как свободная женщина могла бы танцевать только во сне, чтобы потом, проснувшись, потея от ужаса и прижимая к себе одеяло, с трепетом ощупывая кончиками дрожащих пальцев своё горло, проверить, не запер ли на нём кто-то ошейник, пока она мирно спала этой ночью. А потом лёжа в одиночестве смятой постели, размышлять над тем, как могла она, свободная женщина, увидеть такой сон, и что он мог означать? И что сделали бы с ней мужчины, приди они, чтобы взять её в свои руки? Возможно, она поторопится зажечь лампу в своей комнате. Знакомое окружение успокоит её. Прежде у неё уже случались такие сны. Что они могли означать? Ничего, конечно. Ничего! Такие сны должны быть бессмысленными! Они должны быть таковыми! Но что, если они были не бессмысленны? И эта мысль заставляет её дрожать и, скатившись на пол сворачиваться в позу эмбриона в ногах своей постели. Что же происходит с ней? Она не может этого понять! Конечно же, это ерунда, это не означает ничего такого. Но как быть, если означает? И вот она лежит там, взволнованная, но немного успокоившаяся, и по-прежнему не могущая понять, почему ей так удобно в этом положении, почему ей кажется, что это именно то место, где ей следует лежать.

- Великолепно, - пробормотал следующий мужчина.

Теперь я не сомневалась, что они, по крайней мере, большинство из них, были довольны. Я вдруг почувствовала, что у меня есть шанс остаться в живых, если только мне удастся так же хорошо, как танцем ублажить их на песке своим телом. Я завлекла в ловушку многих из этих мужчин, и вот теперь я танцевала для них, чтобы умиротворить и вымолить у них свою жизнь. Я танцевала перед ними, беспомощная в их власти, покорная и зависящая от их благосклонности, танцевала ради своей собственной жизни, танцевала так, как могла бы танцевать, если бы была их собственной рабыней. И, к своей радости и облегчению, я видела, что они, точнее большинство из них, уже готовы принять мою красоту, мою покорность и моё служение, смиренное и полное, вместо моей крови. Это будет месть достаточная для них. Насколько же они были сильны и благородны! И конечно, я должна буду продолжать выказывать им совершенство рабского служения и полное уважение. Насколько же благодарна я была Мирусу за то, что он дал мне, эту, нетерпеливо схваченную мной, возможность сохранить мою рабскую шкуру! Но почему же тогда именно он, единственный из всех, отказался смотреть, как я танцую. Он стоял спиной ко мне, выпрямившись, словно проглотив шест, скрестив руки на груди и глядя куда-то вдаль. Много раз я танцевала специально для него, извиваясь за его спиной на песке, но он ни разу не обернулся. Он не удостоил меня даже мимолётным взглядом.

Танец подходил к концу. Приближалась кульминация. Я упала на колени и, извиваясь, склонилась вперёд, пока мои волосы не коснулись песка. Затем резко разогнувшись, взметнув волосы вверх над головой, я, не останавливаясь, откинулась назад и, оперевшись затылком в горячий песок, подставила соблазнительную дугу моего тела, бёдра, живот, груди и горло под их жадные взгляды. Мои волосы раскинулись вокруг меня на песке, мои руки совершали непрерывные пасы словно зовя ко мне мужчин. Затем я выпрямилась, на мгновение замерла на коленях, потом повалилась на спину, потом перекатываясь то на живот, то обратно на спину, дёргаясь и извиваясь, протягивала к ним руки, прося о благосклонности, жалобно умоляя о милосердии. Такие движения мне преподали ещё в доме моего первого обучения, но как мне кажется, даже если бы меня никто и никогда этому не учил, в сложившейся ситуации, я бы сделала практически то же самое. Возможно, это заложено в женщине на уровне инстинктов. Как-то раз, ещё когда я только вошла в собственность Гордона, в переулке Самниума мне на глаза попалась рабыня, совсем недавно бывшая свободной женщиной и ещё плохо знакомая со своим ошейником. Она почти также крутилась перед своим хозяином, стоявшим над ней с плетью в руке. Та женщина преуспела, надо сказать. Она, дрожащая, наполовину шокированная, узнала, что ей будет сохранена жизнь, по крайней мере, в течение некоторого времени. А её господин, немедленно начал обучение своей рабыни тому, как надо доставлять удовольствие мужчине. Женщина же, испуганно но старательно следовала его инструкциям.

Танец я завершила танец на коленях снова позади него.

- Господин, пожалуйста! - взмолилась я, протягивая к нему руки. - Посмотрите на меня!

Но он не повернулся. Зато с радостными криками меня обступили другие мужчины. Я почувствовала, как меня хватают за плечи, поднимают над головами, я куда-то лечу и вдруг опускаюсь спиной на горячий песок. Мои ноги подняли, согнули в коленях. Цепь ручных кандалов перебросили через ступни и протянули дальше назад, за спину. Теперь мои руки оказались беспомощно прижаты к бокам. Сильные мужские руки сжали мои щиколотки, и развели их в стороны, ровно на столько, на сколько позволила цепь ножных кандалов. Наполовину вдавленная в песок, я запрокинула голову, глядя вверх и назад. Та на вершине холма виднелись несколько человеческих фигур и прямоугольник паланкина. Какими маленькими и далёкими вдруг показались мне они в тот момент. Наверное, мой владелец, Ионик с Коса, с интересом взирал на происходящее у подножия холма, поднеся к глазам свой лорнет.

- Ой! – внезапно вскрикнула я, почувствовав как первый из мужчин, начал использовать меня для своего удовольствия.

 

- С тобой всё в порядке? - поинтересовалась Тупита.

- Да, - опустошённо пробормотала, лёжа на песке.

- Цепи здесь нет, - сообщила она. - Их увели в другое место.

Я одеревенело кивнула, поморщившись от боли. То, что они ушли, я и сама знала. Тупита спустилась со склона немного позже.

- Ляг на бок, - велела мне женщина. - Подтяни ноги, коленями как можно ближе к животу.

Она провела цепь из-за моей спины, сначала под колени, потом через щиколотки вперёд. Я снова могла пользоваться руками.

- Сядь, - приказала она.

- Да, Госпожа, - отозвалась я, медленно поднимаясь.

Тупита не была «первой девкой» рабочих рабынь, да таковой и не было в нашем загоне. Однако из нас двоих назначенных в эту бригаду, она, конечно, была старшей.

- Ты уверена, что с тобой всё в порядке? – уточнила она.

- Да, Госпожа, - безразлично кивнула я и, повернув голову, посмотрела в сторону вершины холма.

- Они ушли, - сказала Тупита.

- Вижу, - прошептала я.

- Ты идти-то сможешь? – спросила она.

- Кажется да, - подумав, ответила я.

- Я думаю, что нам пора следовать за цепью, - сказала Тупита.

- Мирус сохранил мне жизнь, - пробормотала я.

Женщина промолчала, но как-то озабоченно оглянулась.

- Что-то не так? – спросила я у неё.

- Я думаю, что мы должны последовать за цепью и побыстрее, - сказала Тупита, снова окидывая окрестности взглядом.

- Что случилось?

- Мы здесь совсем одни, - пояснила она.

- Я не понимаю, - призналась я.

- Я слышала, о чём говорили мужчины на холме, - сказала Тупита. - Произошло что-то странное.

- Что именно? – напряглась я.

Солнце всё ещё достаточно высоко стояло над горизонтом, но шла вторая половина дня. Небо над головой сияло глубокой синевой. Лёгкий ветерок проскальзывал в распадок между холмами, принося прохладу и играя жёсткими стеблями травы.

- Это произошло всего в пасанге или около того от стен Венны, - наконец заговорила женщина, - ближе к городу, чем к нашему лагерю.

- Что? – тревожно спросила я.

- Там нашли тело чиновника Венны, насколько я поняла эдила.

- Мне жаль слышать это, - посочувствовала я. - Я так понимаю, что его ограбили?

- То, что он был ограблен, очевидно, - кивнула она. – Кошелька при нём не нашли. Кто-то его забрал, может нападавший, может ещё кто.

- Мне жаль, - повторила я. – Но какое нам до этого дело?

- Тело было съедено наполовину, - огорошила меня Тупита.

Я испуганно вздрогнула.

- Его разорвали на куски, - продолжила она. - Внутренние органы пропали. Кости перекушены. Меня это пугает. Не могу представить какой мощи должны быть челюсти, чтобы сделать такое.

- Возможно, поблизости завёлся слин, - предположила я, вспомнив Борко, охотничьего слина Хендоу из Брундизиума.

- Следы слину не принадлежали, - покачала головой женщина.

- Могли быть пантеры, - заметила я, - или ларлы. Такие звери крайне опасны.

- Насколько я знаю, в окрестностях Венны не встречали ни одной пантеры или ларла, уже больше ста лет, - разбила мои доводы Тупита.

- Ну, этот мог забраться дальше своего обычного ареала, - не унималась я, - возможно, его мучил голод или жажда.

- Те следы не были следами пантеры или ларла.

- Тогда это, должен быть слин, - сказала я.

- Слину не нужно золото, - напомнила Тупита, тревожно оглядываясь.

- Но ведь деньги мог забрать первый, кто нашёл тело, - предположила я.

- Это вполне возможно, - согласилась она.

- В таком случае, это должен был быть слин, - заверила я её. - Другого объяснения просто нет.

- Следы, - напомнила мне Тупита. – Следы были не слиньи.

- Тогда какому животному они принадлежали? – поинтересовалась я.

- Вот это-то и пугает меня больше всего, - поёжившись, сказала она. - Они сами не знают. Вызывали охотников, но даже они не смогли сказать что-то определённое.

Я удивлённо уставилась на неё.

- Они смогли рассказать о тех следах очень немногое, - продолжила она. – Но в одном они были уверены.

- В чём? – нетерпеливо спросила я.

- Это ходило вертикально, - ответила Тупита.

- Но это же неправильно, - удивилась я.

- Что может быть такого удивительного в том, что животное могло бы ходить вертикально? – поинтересовалась у меня женщина.

Я непонимающе посмотрела на неё.

- Или даже в том, что они могут идти властно и с гордо поднятой головой?

- Я не понимаю, - призналась я.

- Наши владельцы, монстры и звери, надевшие на нас ошейники и заставляющие стоять перед ними на коленях, они, на чью милость мы должны надеяться, ожидая, что они швырнут нам тряпку, чтобы прикрыть наготу, и чьих плетей мы должны бояться, ходят именно так, - пояснила Тупита.

- Да, - вздохнула я. - Они ходят именно так!

Наши владельцы, великолепные животные, сильные, свободные и мужественные, бескомпромиссные в своей мужественности, и столь же бескомпромиссные с нами, ходили вертикально, и с гордо поднятой головой.

- Но то что разорвало того чиновника, совсем не такое животное в человеческом обличии, не мужчина со всей мощью его интеллекта, энергией и звериной сущностью. Нет, оно относится к некому другому виду животных, возможно, в чём-то подобному, но в тоже время очень отличающемуся от людей.

- Пожалуй, мне не хотелось бы с ним встречаться, - призналась я, передёрнув плечами.

- Да уж, сомневаюсь, что у тебя получилось бы умиротворить его своей красотой, - усмехнулась Тупита.

- А я, правда, красива? – не удержавшись, поинтересовалась я.

- Да, - кивнула она. – И я, та, кто когда-то была твоей конкуренткой, уверяю тебя в этом. Ты очень красива.

- Вы, также, красивы, Госпожа, - признала я, а затем вдруг добавила: - и, несомненно, намного красивее меня!

- Не думаю, что это правда, - покачала она головой. - Но мне приятно услышать это от тебя.

- А я уверена, что это именно так, - заверила её я.

- Мы - обе красивые рабыни, - улыбнулась Тупита. – Наверное, мы одинаково красивы, просто по-разному. Я думаю, что мы обе, раздетые донага, ушли бы с торгов по самой высокой цене. Кроме того это всё же вопрос вкуса каждого конкретного мужчины.

- Вы добры, - вздохнула я.

- Скажи, это Ты выдала меня тогда, в том, что касалось того кекса? – поинтересовалась она.

- Нет, - замотала я головой. – Хендоу рассказал мне, что недостачу заметили почти сразу, и вспомнили про то, что Вы были поблизости. А когда вас схватили, то лизнув пальцы, почувствовали на них вкус сахара.

- Да, меня тогда здорово выпороли за это, - вздохнула Тупита.

- Мне очень жаль, - сказала я.

- Как же я тебя тогда ненавидела, - призналась она.

- Мне правда жаль, - повторила я.

- Вот видишь, как оно бывает, когда-то я была старшей рабыней, а Ты занимала последнюю конуру, - печально усмехнулась женщина. – А теперь мы обе простые рабочие рабыни, всего лишь обычные шлюхи при «чёрной цепи» Ионика.

- Но Вы-то всё ещё старшая из нас двоих, - улыбнувшись, напомнила я.

- Это верно, - улыбнулась она в ответ.

- А я могу назвать вас по имени? – поинтересовалась я.

- Только не делай так в пределах слышимости надсмотрщиков, - предупредила меня Тупита. – Мне бы не хотелось потом, спать на животе целую неделю.

- Конечно, не буду! – рассмеялась я.

Она не умела ни читать, ни писать, но она была красивой и очень умной женщиной. Кроме того, я чувствовала, что по сравнению с той Тупитой, которую я помнила по Брундизиуму и Самниуму, она сильно изменилась. И я не могла не почувствовать, также и того, что за прошедшие несколько дней, с того момента, как я появилась в воротах загона, в ней появилось, некое беспокойство что ли, обо мне. Причины этого я сама толком понять не могла. Возможно, дело было в том, что она жалела меня, беспомощную рабыню, столь же беспомощную как и она сама, но оказавшуюся здесь в куда большей опасности, из-за моей прежней работы по приказу моего бывшего владельца, Тиррения из Аргентума. Но с другой стороны, ей следовало ненавидеть меня пуще прежнего, из-за того, что по моей вине случилось с тем, кто сейчас был последним на цепи, а когда-то был правой рукой моего бывшего владельца, Хендоу из Брундизиума.

- Может, нам лучше поскорее воссоединиться с цепью? - напомнила я, тревожно озиралась вокруг.

Тупита окинула взглядом холмы вокруг нас.

- Да, - кивнула она. – Здесь оставаться не стоит.

С трудом поднявшись на подгибающиеся ноги, я подобрала кружку и повесила её себе на шею, отметив, что прежде чем предлагать воду мужчинам, надо сполоснуть её в баке. Потом я взяла валявшийся там же бурдюк и перебросила его ремень через плечо.

- Ещё кое-что случилось, - сказала Тупита, когда я была полностью готова.

- Что именно? – не на шутку встревожилась я.

- Две девушки пропали, - ответила она.

- Такие же девушки, как и мы?

- Да, - кивнула она.

- Рабочие рабыни? – уточнила я.

- Вот именно.

- Но их же не съели? – испуганно спросила я.

- Нет, насколько я знаю, - успокоила меня Тупита.

- Но их-то мог похитить, кто угодно, - заметила я.

- Признаться, я тоже на это надеюсь, - сказала женщина, пожав плечами, - кроме того, наши владельцы склонны защищать свою собственность.

- Эти события, несомненно, не связаны между собой, - предположила я.

- Вполне вероятно, что Ты права, - согласилась она со мной.

- Может нам уже пора быть в пути, - намекнула я.

- Многие в Венне, - сказала Тупита, - насколько я поняла из их разговора, встревожены этими убийством и таинственными следами. Кое-кто поговаривает, что это - знамение или предупреждение. Архонт консультируется с прорицателями, в надежде разгадать эти знаки.

Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, стоя на горячем песке.

- В такой ситуации, они, почти наверняка, озаботятся законностью и порядком, - задумчиво продолжила она. - Например, тех из «чёрной цепи», кто не является преступниками, и на кого у Ионика нет бумаг каторжников, по-видимому, по крайней мере, временно постараются убрать из окрестностей города. Это касается очень многих мужчин этой цепи.

Я понимающе кивала, соглашаясь с её доводами. Всё казалось логичным. Сейчас Архонт Венны крайне заинтересован в наведении порядка в своём доме ради получения покровительства богов. Он вполне мог счесть благоразумным стать несколько более скрупулезным в соблюдении норм морали на территориях своего города, хотя бы ради успокоения мрачных предчувствий, возможных в столь серьезной ситуации.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...