Стих восемьдесят четвертый 7 глава

«Законом Твоим помилуй мя» — значит, опять, то же, что «благослови меня такою-то вещию», то есть дай мне такую-то вещь в благословение. Таким обра­зом, выйдет: окажи мне милость дарованием за­кона Твоего; исторгни неправые движения из сердца, а на место их напиши там, впечатлей, внедри закон Твой так, чтобы он проникнул весь состав мой, заправлял всеми движениями сил моих, завладел всеми исходами жизни моей и действий моих, и я, сознавая то, мог нелестно исповедать закон Бога моего в сердце моем. Это значение ближе всех к делу и совмещает в себе все другие. И еврейский текст говорит: удостой меня закона, сподоби закона.

Святой Иларий дает такую мысль: «Дай мне исповеданием закона Твоего сподобиться милос­ти Твоей и блаженствовать в полноте ее. Пророк молится, чтобы Бог законом Своим помиловал его. Законом же милость Божия привлекается, по Писанию, вот как: «и ныне, Израилю, что просит Господь Бог твой у тебе, точию еже боятися Господа Бога твоего, и ходити во всех путех Его, и любити Его, и служити Господу Богу твоему от всего сердца твоего и от всея души твоея, хранити заповеди Господа Бога твоего и оправдания Его, елика аз заповедаю тебе, днесь, да благо тебе будет» (Втор.10,12-13). Итак, если закон учит ходить в путях Божиих, да благо будет ходящему в них, то и тогда, когда пророк молится, чтобы Бог за­коном помиловал его, молится о том, что заклю­чено в законе, то есть чтобы, ходя в путях Бо­жиих, достигнуть блаженства».

 

 

Стих тридцатый

 

«Путь истины изволих, и судьбы Твоя не забых».

Мрачный переход кончен. Кающийся вступа­ет в состояние беспринужденного и самоохотного хождения в заповедях. Когда это совершится, в душе происходит то же, что испытывает человек, вступивший из темноватого коридора в светлые и разукрашенные покои. Это светлое состояние пророк изображает в трех последних стихах на­стоящего восьмистишия (30, 31 и 32).

Нельзя не заметить особой полноты в этом изображении и гармонии в соотношении разных сторон строя жизни духовной в эту пору. С од­ной стороны, указывается ряд отношений свобо­ды к заповедям; с другой — ряд благодатных воздействий, испытываемых душою. В первом идут — «изволих» — избрал, «прилепихся» — сердцем возлюбил, «текох» — живо действую в исполнении; во втором — «судьбы Твоя не забых» — принял в убеждение всю сущность домостроительства Тво­его в устроении спасения; далее — «не посрами» — полагаюсь на Тебя всем упованием моим, р»азширил ecи сердце мое» — я почувствовал приток благо­датных животворных воздействий Твоих. Само собою явствует, что цель всего — в «текох» и в «егда разширил ecи сердце мое»: преисполнила меня благо­дать Твоя, расширилось сердце мое, и я пошел путем заповедей Твоих, не замечая препон и не допуская преткновений. Прочие указания — лишь путь и поддержка сего последнего, говорит святой Иларий.

«Путь истины...». Всякий живущий и действую­щий уже имеет свой путь, но не у всякого есть путь истинный. И Спаситель различал два пу­ти — широкий и узкий, и дал им оценку по тому концу, к которому приводит тот и другой. Из идущих всякий идет известным путем, и многим путь их кажется прям и истинен, тогда как на деле он крив и призрачен,— только кажется путем, и путем прямым, а на деле вовсе не таков. Пророк говорит, что вся эта разнообразная при­зрачность путей раскрылась пред ним; я, говорит, увидел, что один только есть путь истинный, и избрал его. Святой Амвросий пишет: «Пророк говорит так для того, дабы показать, что он искренно обратился. Скупой не может говорить так, пристрастный к мирскому и вещественно­му — тоже, потому что каким образом этот путь будет путем истинным, когда богатый в веке сем не может взять отсюда с собою богатства и по смерти становится беднее бедного Лазаря? Точно так же нельзя считать путем истины и мирскую славу, и печаль века сего. Истина — в вечном; временное призрачно. Если желаем ходить путем истины, сделаемся странниками для мира и нач­нем жить верою. Живущий верою живет в Боге, Который есть единый истинно Сый; а преданный миру только «образом ходит» (Пс.38,7), и истина (действи­тельность) скоро обличит его».

Что же для нас путь истины? — Жизнь по Евангелию, в духе веры христианской. Господь наш Иисус Христос есть и Истина и Путь. Иди вслед Господа Христа, и будешь идти путем ис­тины. Но сделай так, чтоб это было самым делом, а не по имени только. «Не всяк глаголяй: Господи, Господи, внидет в царствие, но творяй волю Отца небеснаго» (Мф.7,21). Вступи истинно на путь истины, а не кажись только идущим по нему.

«Путь истины изволих» — избрал всею моею во­лею, вся воля моя в нем, и уже не влается (влечется) она туда и сюда. До навыка добру, до возобладания внутри света истины, воля все еще продолжает двоиться. Во всяком предлежащем деле совесть, уже просвещенная и оживленная светом Еванге­лия и благодати, указывает богоугодный образ действования; но чувствуешь, что незнать откуда идут предложения, совсем противоположные ему, и кто-то вступает в спор с совестию. Помня ус­ловие помилования в покаянии — обет быть вер­ным воле Божией, воля, хоть и далека бывает от согласия на эти чуждые предложения, а все по­сматривает назад, не без некоторого влечения к котлам египетским (См.Исх.16,3),— двоится, значит. Это дво­ение и есть признак, что внутри, во глубинах нашего существа, дело обращения еще не конче­но; там все еще остаются задатки чуждой жизни, как ростки, придавленные, но готовые тотчас распуститься, дай только им простор. Доселе подъепитимийное состояние еще не кончено, а следовательно, дело покаяния еще не довершено, еще не слышится внутри утешительный глас: «отпущаются ти греси твои» (Мф.9,2). Но когда это пройдет, все нечистое испарится, самоугодие погаснет, стра­сти замолкнут,— тогда не бывает уже раздвое­ния; тогда на всякое представляющееся благое дело изволяется всею полнотою воли. Вот об этом-то и поминает пророк, как видно, в радова-нии и веселии духовном.

«И судьбы Твоя не забых». «Изволил, говорит блаженный Августин, путь истины, по коему тещи, и судьбы Твоя не забыл, чтобы тещи». В памя­товании судеб Божиих — и возбуждение, и поддерж­ка изволения пути истинного. Созерцание судеб Божиих печатлеет в сознании неизбежность имен­но этого пути и связывает волю. Оттого она и изволяет его, решительно, без колебаний; возлага­ет на себя закон неуклонно идти этим путем.

Но что такое эти судьбы? — Все течение судов Божиих, или определений о нас богопромыслительной воли Божией, с того момента, с какого благоугодно было Богу открыть их, до того, в какое кто входит сознанием в полное со­зерцание их, не исключая из круга сего и того, что видит совершившимся на себе самом; иначе сказать — все домостроительство спасения рода нашего и спасения того, кто говорит это. Эти судьбы Божий видятся и в начале покаяния, но в чертах слишком общих. Когда же покаявший­ся добросовестно проходит подъепитимийное состояние, они все более и более уясняются и, уясняясь, связуются с сознанием, как в том, что касается всех спасаемых, так и в том, что касает­ся самого очищающегося лица. Наконец, они все ясно зрятся и срастворяются с сознанием так, что составляют неотъемлемую его часть. Как всякий, ясно сознающий себя человеком, сознает и себя и все окружающее, так ясно сознает и очистившийся весь строй судов Божиих и свое среди их поло­жение. Все это в целости так теснится в его соз­нании, что он и забыть того не может. Как пом­нит Бога и себя в Нем, так помнит и судьбы Бо­жий. «Они, говорит Анфим, из мысли у него не выходят, всегда вращаются пред очами ума его».

Предыдущее — «изволих» с этим — «не забых» со­стоит в прямой связи, как необходимое следствие, в духе нравственной необходимости. Входящий в познание судов Божиих удостоверяется до нео­тразимой очевидности в том, что все строится по воле Божией и что эта воля как положила что, так тому и быть: никто и ничто не сильно из­менить или отменить ее. Положила она устрой­ство спасения так и так, и уже ничто не может поколебать этого положения. Действуй же или так, как положено, или оставайся вне спасаемых и, следовательно, иди в погибель. Когда удосто­верение в этом займет сознание так, как, напри­мер, сознание днем, что это день, а ночью — соз­нание того, что это ночь, тогда тот, у кого живо чувство самосохранения, каково должно оно быть у кающегося, не может колебаться. Он переходит весь на сторону Божиих определений, слагается с ними, изволяет их, — и колебаниям конец. Би­чевания, строгания железными когтями, раз-жженные печи — все нипочем! Все существо его объято тою истиною, что или устоять и спас­тись, или пошатнуться и погибнуть. Такова сила нравственной необходимости! Мир видимый сто­ит, скрепленный физическою необходимостию; мир нравственный течет в строе, скрепляемый необходимостию нравственною, печатлеемою в сознании и воле избранников всеправящею дес­ницею Всеблагого Бога, всем хотящего спастись именно так, а не иначе.

 

 

Стих тридцать первый

 

«Прилепихся свидением Твоим, Господи, не посрами мене».

Раздвоение воли кончается в ту пору, когда исчезают все сочувствия к греховному и страст­ному. Брань греху и страстям объявляется в ми­нуту покаяния; но то совершается в высшей воле, сердце же не вдруг отрывается от привычных услад. Глаз ли увидит, ухо ли услышит, или на мысль придет что-нибудь из прежнего,— в сер­дце отдается сочувствие к тому, хотя дух — выс­шая сторона нашей природы,— заметив это, тут же укоряет его. Но вдруг нельзя верно оторвать­ся. Постоянство противления злу подавляет, од­нако ж, все более и более такое сочувствие, воз­рождая вместо его неблаговоление, досаду и гнев на греховные возрождающиеся движения. Нако­нец, гнев и раздражение покрывают всю область страстного. Это знак, что от сердца отрезаны все нити, связывавшие его с грехом.

Это отрывание сердца от греха одно не бы­вает, но ему всегда сопутствует прилепление к противоположному добру. Они идут вместе, и насколько сильно одно, настолько крепнет дру­гое. Сердцу нельзя быть без привязанности: это его природа. Отрешаясь от одного, оно прилеп­ляется к другому, и нельзя различить —- прилеп-ление ли производит отрешение, или отрешение дает свободу прилеплению. Таким образом, когда из сердца исторгаются все сочувствия греховные, что свидетельствуется гневом против всего гре­ховного, то в то же время совершается и полное прилепление ко всему доброму.

Одного старца спрашивали: чем доказывает­ся то, что прощены кому-либо грехи? Старец отвечал: *Тем, если он возненавидел их». Такое же решение предлагает и Василий Великий. Если это возненавидение современно прилепле­нию к добру и если кто может сказать о себе, что он прилепился ко всему добру, — тот вполне может быть уверен, что грехи его прощены. Бре­мя епитимий кончилось... В древних сказаниях читаем, что когда кто, нагрешив много, каялся и, исповедав грехи свои старцам, просил врачева­ния, то они отводили его в уединенную келлию и, преподав ему правила, запирали в ней. Проходил известный срок: епитимия совершала свое дело, и подъепитимийный слышал гласно: «Господь при­нял покаяние твое, грехи твои прощены». То же самое внутренне совершается и у того, кто, возне­навидев грех, прилепился к свидениям Божиим. Не совне, а внутри его должно слышаться изре­каемое свыше в совести удостоверение, что грехи его отпущены,— и такой не постыдится. Вот что пишет об этом святой Амвросий: «Тот, кто хотя и много наделал срамного, но испросил себе в том прощение у Христа Господа, не посрамится, ибо такому изрекается: «отпущаются грехи твои... иди в мире». Не посрамится же он, когда отпуще­ние грехов совершится в нем делом,— когда не только грех, но и страсть греховная отъята будет от него,— когда правда отринет все неправды, мужество — страх, воздержание — нечистоты, чтоб отпущение (отторжение) грехов было не на время только, но навсегда. Внидет в душу твою Христос, возобитает в уме твоем Иисус, и в скинии сердца твоего не будет уже более места греху».

Слова святого Амвросия переносят внимание наше в будущий век, пред престол суда Божия. Блаженный Анфим Иерусалимский прямее выра­жает это так: «Кто таким образом прилепился к свидениям Божиим, того не посрамит Господь в день суда». В этом случае слова «не посрами мене» выражают непоколебимое упование верующего, добросовестно потрудившегося над собою: «и Ты не посрамишь мене, Господи». Такое упование есть неотъемлемая принадлежность духа спасающе­гося. Без него и начаться нельзя делу спасения, а тем более продолжаться. Но там оно в зачатках, а теперь созрело. Если верно, что на душе от­печатлеваются следы грехов и страстных наклон­ностей, что она бывает исписана ими, так что предстань она, обнаженная от прикрывающего ее тела, пред теми, которые способны видеть ее, и они без особых указаний прочтут ее всю,— то какой срам ожидает души не очистившиеся, когда они предстанут пред сонмом ангелов и святых, видя сами свою срамоту и зная, что и все окру­жающие видят ее. Этого теперь мы и вообразить не можем; и Спаситель не изобразил, а сказал только, что им будет так тяжело, что они поже­лают быть подавленными горами, чем стоять в такой срамоте перед взорами всех. Вот почему пророк, получив удостоверение в исторжении из естества его всех нечистот и сознавая, что там всюду качествует любовь ко всестороннему доб­ру, в радости духовной свидетельствует свое непосрамляющее упование: «не посрами!» — и я уве­рен, что не посрамлюсь. Чистые очи святых не увидят после сего ничего срамного во мне, и мне не стыдно будет стоять среди сонма их. Святой Иларий пишет: «Тот получает прощение пре­жних грехов, кто прилепился к свидениям Божиим. В слове Господнем так сказано: «се отъях, яке облак, беззакония Твоя, и яко примрак грехи твоя» (Ис.44,22). Бог может отдалить от нас все, что служит к стыду и посрамлению нашему, если и мы добросовестно можем сказать: «прилепихся свидением Твоим».

Но говорящий так еще здесь живет, еще на пути, еще в плавании, а не в пристани. Крушение бывает и у берега; разбойники могут схватить и ограбить на углу вашего дома. Пока жив чело­век, он не может не бояться вражеских нападе­ний и не чувствовать нужды в помощи против них. Дерзость врага обыкла снова пробираться в прежние, покоившие его души, уже подметенные и убранные. В этом отношении «не посрами» будет значить вот что: теперь,— благодарение Тебе, Господи, - все исправилось и наладилось по воле Твоей; но боюсь, как бы враг опять не прокрался как-нибудь и не низвратил всего моего строя. Уж он знает, как со мною справиться; не посрами же мене, Господи, и не предай врагам душу, исповедующуюся Тебе.— «Не посрами меня, про­должает блаженный Августин, да притеку туда, куда теку, да достигну того, к чему стремлюсь, так как это дело ни хотящего, ни текущего, но милующего Бога. Я всецело прилепился к запо­ведям Твоим и готов совершать с любовию всякое встречающееся доброе дело, но желание и искание — мое, а сила — Твоя. Всем упованием моим возлагаюсь на Твою, всегда готовую ищу­щим Тебя, помощь,— не посрами меня; дай мне и действовать по всей полноте моего прилепления к заповедям Твоим; преисполни силою Твоею, чтобы как-нибудь и со мною не случилось того, что случается с тем, кто, начав строить дом, не в состоянии довести до конца, или с тем, кто, по­спешив начать войну, оказался несостоятельным к ней».

Упование, что Начавший в нас дело спасения доведет его до конца и чрез все неровности жиз­ни благоуспешно проведет до врат смерти, и чрез них к непосрамленному водворению в сонме прославленных, зарождается с самого начала об­ращения к Богу. Вместе с трудами по делу при­ближения к Богу оно растет и опирается преиму­щественно на том сознании, что с нашей стороны все, что было в наших силах, уже употреблено в дело. И Бог особых содействий не являет, пока у человека есть еще свои силы, не пущенные в ход, ибо и они от Бога. Пророк говорит теперь как бы так: я уже сделал все возможное, истощил силы Твои, данные мне в естестве моем; далее и шага не могу сделать, а остается еще много. При­ди же теперь ко мне с особою помощию и помоги мне довершить начатое мною, широкое, по само­му Твоему начертанию, дело. Страшно мне будет даже пред самим собою, что, начав действовать по такому широкому плану, остановлюсь на пол­дороге. Вот теперь-то собственно и начинается настоящее действование, когда Ты, а не я буду действовать.

 

 

Стих тридцать второй

 

«Путь заповедей Твоих текох, егда разширил ecи сердце мое».

«Текох» — побежал то есть путем запо­ведей Твоих, вырвался на свободу, вышел на большую просторную дорогу. Прежде руки и но­ги перепутывались, и дорога была неровна и тер­ниста; теперь и дорога просторна и гладка, и руки и ноги развязаны. Когда раздвоение воли прекратится и сочувствие греху и страстям зам­рет, тогда внутри не встречается более помех к благоделанию в угождение Богу. Как вяжут страсти — всякий знает, хоть бы и не получил еще восхваляемой здесь свободы. Своекорыстие (себе нужно) вяжет щедродательность, саможаление — всякого рода воздержание, многопопечительность и забота (некогда) — упразднение от всего для беседы с Богом в молитве. Так, всякое доброе начинание, возникающее в сердце, тотчас бывает связываемо тут же рождающимся противоположным недобрым чувством, и дело или совсем оставляется, или останавливается на время. Эти противления добру происходят от сочувствий сердца греху и от раздвоения воли. Когда же они замрут, тогда противления внутри прекращаются, а если иногда заходят отьинуда (откуда-то), то не имеют определяющей силы, и всякое добро, как замышляется, так и исполняется, охотно, ско­ро, живо, с удовольствием и радостию.

Причина быстротечности по пути заповедей есть благодатное расширение сердца. Благодать Божия присуща сердцу с первой минуты пробуж­дения грешника. В крещении или покаянии она входит внутрь и обитает в человеке, но полного действия своего не оказывает, не являет себя соз­нанию человека спасаемого, пока не очистится сердце его, хотя преимущественно ее же действи­ем, но вследствие усилий самого человека. Это время и есть трудничество, или подъепитимийное состояние. Возлагается ли на кого епитимия канонная или нет, а внутренней никому не мино­вать, и срока ей никто определить не может. Там все идет само собою, право учреждаясь соотно­шением свободы и благодати. И вот когда тер­мин этот кончается, благодать воссиявает в сер­дце, и сердце становится широко-широко... Это бывает современно прекращению раздвоения воли и сочувствия сердца греху, ибо тогда только сердце становится чистым, достойным вместили­щем Духа. Созидается сердце чисто, и дух пра­вый обновляется во утробе спасаемого.

Святые отцы изображают пространно эти два одновременные явления в духовной жизни. Свя­той Иларий пишет: «Все у пророка идет в по­рядке. Сначала сказал он: «путь неправды отстави»; потом: «путь истины изволих»; далее: «прилепихся свидением Твоим»; теперь заканчивает: «путь запове­дей Твоих текох, егда разширил ecи сердце мое». До это­го дойдено постепенно. Все предыдущее было затем, чтобы свободно пойти путем заповедей Божиих. Но путь, ведущий в живот, и тесен и при­скорбен,— тесен потому, что им надобно идти со всем вниманием и осторожностию; — прискор­бен потому, что на нем много скорбей и лишений. Но как же пророк хвалится, что он побежал пу­тем сим? — Не сам собою, говорит, «но текох, егда разширил ecи сердце мое». Свободно пошел он путем Господним после того, как начал быть широк сердцем; не прежде возмог он потещи так, как наперед сам сделавшись пространным и достой­ным Бога жилищем».

Блаженный Августин представляет пророка будто слышащим вопрос свыше: «Как потек ты путем заповедей Господних,— ужели сам со­бой? — Нет, Господи, отвечал он, «текох, егда ты разширил ecи сердце мое», — не одним моим произво­лением, как бы не нуждаясь в Твоей помощи, но потому, что Ты расширил сердце мое. Расшире­ние сердца есть возлюбление заповедей. То дар Божий, если мы пребываем в заповедях Его, не утесняясь страхом наказания, а расширяясь любовию и услаждением в них. Широту эту обеща­ет нам Сам Бог: «вселюся в них», говорит, «и похожду» (2Кор.6,16). И как просторно там, где вселяется и шествует Бог!... В этом просторе «изливается любовь в сердца наши Духом Святым, данным нам!» (Рим.5,5)

Святой Амвросий указывает тут некоторые другие оттенки: «Не мог бы он тещи путем сим, если 6 сердце его было сжато и утеснено. Теку­щим по пути Господню апостол, сказав наперед о себе: «сердце мое распространися, говорит: распростра­ниться» (2Кор.6,11,13). И смотрите, какое различение: путь предлежит теснейший, а сердце должно быть пространнейшее, чтобы послужить жилищем Отцу и Сыну и Святому Духу,— чтобы Бог Слово, пришед и толкнув в двери сердца, не нашел его тесным и не отказался обитать в нем. Надо тещи широтою внутреннего человека, а не теснотою внешнего делания, чтобы достигнуть преднаме­ренного (1Кор.9,24). Достигает только тот, кто течет таким образом, и только он может сказать: «течение скончах» (2Тим.4,7), успешно протек, ибо тек, как добрый конь».

Чистое сердце исполняет благодать Духа; вместе с нею и любовь изливается в сердце, сви­детельствуясь полным, самоохотным, радостным и живым исполнением всех заповедей. Над тем, кто достиг сего, исполняется утешительное обето­вание: «к нему приидем и обитель у него сотворим» (Ин.14,23).

Что же, и конец течению? — Нет, здесь только начало настоящему течению, каково оно долж­но быть по преднамерению Божию во Христе Иисусе. Доселе длилось покаяние с подъепитимийным состоянием и состояло в возобладании всеми дарованными нам в Господе средствами и восприятия свободы действовать ими беспрепят­ственно. Теперь следует начаться и самому действованию, чистому, и ни на волос не отступать от предначертаний Божественного промышления, определяющего и судьбу всех, и образ участия и действования в ней всякого частного лица. Дос­тигший сего исповедует, что Бог есть уже действуяй в нем и еже хотети, и еже содеяти, и ког­да действует, говорит: «не аз, но благодать, яже со мною» (!Кор.15,10).

 

 

Стихи 33 - 40

 

 

Пятое восьмистишие охарактеризовано буквою «Ге» — «вот».

Вот,— говорим мы, когда хотим выразить опре­деленность, точность, очевидность чего-либо, как бы указывая,— вот, посмотри. В настоящем вось­мистишии святой пророк определенно выражает, в чем все дело спасительной богоугодной жизни. Приводя на память все, высказанное доселе, он говорит как бы так: вот в чем дело! Все от Бога; у Него ищи и начертания благого пути (стих 33), и ведения (стих 34), и силы (стих 35). Но знай, что сколько бы ты ни просил сего,— не полу­чишь, если и с своей стороны не употребишь всех усилий; посему ищи (стих 33), храни (стих 34), желай (стих 35). Только взаимное сочетание сво­боды и благодати дает жизнь истинную, благоуспешную. Что от Бога, то всегда готово: ты только не дремли и не предавайся лености. Нудя же се­бя на всякое добро, заботься особенно о том, что­бы намерения твои были чисты. Нечистые наме­рения губят доброту добрых дел. Итак, не попус­кай себе иметь при доброделании корыстные виды (стих 36). Не примешивай к сему увлече­ния и услаждения суетностями (стих 37). Да во­одушевляет тебя во всем один страх Божий (стих 38). При этом, однако ж, помни, что сколь­ко бы ни смотрел ты за собою, уничижительные для тебя помышления проскользнут: кайся в них, и как многие из них не бывают замечены, а иные и теперь, когда око твое устремляется в сердце, может быть, кроются там под личиною какого-либо добра, — то кайся непрестанно. Покаяние да будет фоном твоей жизни (стих 39). Затем, предав себя в руки Божий, говори: всем желани­ем хочу угодить Тебе, Господи (стих 40).

 

 

Стих тридцать третий

 

«Законоположи мне, Господи, путь оправданий Тво­их, и взыщу и выну».

«Законоположи, научи», напечатлей в совести, оп­ределенно укажи, что я должен делать, дабы не теряться в домышлениях и догадках, а все видеть ясно. В других псалмах говорит пророк: «законо­положи ми, Господи, в пути Твоем» (Пс.26,11), «настави мя, Господи, на путь Твой, и пойду во истине Твоей» (Пс.85,11). Темнота и неопределенность несносны. Блажен­ный Феодорит пишет: «Всегда, говорит пророк, имею нужду в озарении и законоположении Тво­ем, чтобы знать путь оправданий Твоих и шество­вать по нему беспрепятственно».

Но, может быть, замечает Беллярмин, пророк выражает этим желание не столько того, чтобы сказан был ему закон, сколько того, чтобы закон был воспринят внутрь всеми силами существа, чтоб он стал законом для всех сил души, был преобладателем образа деятельности, и вообще, и по частям.

Когда дано будет такое яснозрение закона, а тем более такая власть ему внутри, тогда ищуще­му богоугождения естественно не искать более ничего, как только исполнения его во всякое вре­мя и во всех случаях, где только откроется воз­можность приложить его. Пророк и прилагает: и «взыщу и выну»; только у меня и заботы и усилий будет, чтоб удовлетворять закону. «Одного, гово­рит Ориген, просит у Бога, а другое обещает привнесть от себя. Ты, говорит, Господи, законоположи мне путь оправданий Твоих; а я все время жизни моей посвящу на то, чтобы взыскивать его».

Весьма изобразительно представляет это за­коноположение Божие святой Амвросий. «Вои­ны, находящиеся в походе, не сами распоряжают­ся своим ходом, но получают от царя-вождя рас­писание, куда и как идти, и строго его соблюда­ют. Только при этом находят они все готовым на пути. Если же кто из них пойдет другим путем, то ни провианта не получит, ни квартиры не най­дет. Все это царь повелевает заготовить на опре­деленном им пути, и только для тех, которые сле­дуют его указанию, не уклоняясь ни направо, ни налево. Он же распределяет и стоянки: три дня, например, идти, а четвертый отдыхать. Кроме то­го, избираются города, обилующие водою и вся­ким продовольствием, в которых полагается сто­ять по три, по четыре дня и более. Таким обра­зом, путь совершается без крайнего утомления, пока достигнут города, в котором потрудившимся воинам дается полное успокоение. Знай же, что таким образом и Христос, Вождь святых, законополагает им путь для шествия ко граду Божию. Прообраз этого видим на переходе израильтян из Египта в землю обетованную. Станы этого шествия описаны Моисеем по повелению Божию. Но вникни, кто распоряжался этими станами, равно как и всем путем? Бог предшествовал им днем в столпе облачном, прохлаждая шествую­щих, а ночью— в столпе огненном, разгоняя тьму и освещая путь. Столп, то огненный, то облачный, был законоположителем пути; из стол­ па говорил к ним Бог. Где надлежало отдыхать народу от труда путевого, там останавливался столп и далее не двигался. Когда же надлежало идти, столп поднимался и шел туда, куда следо­вало направляться народу. Этот столп был прообразом Господа Иисуса, имевшего прийти (и пришедшего) на «облаце легце», как сказал Исайя (Ис.19,1), то есть чрез воплощение в Деве Марии, которая была легка, по причине непорочности девства, и осенения от Духа Святого. Предадим же и мы путь свой водительству Господа Иисуса; да будут заповеди Его законоположением пути нашего. Кто следует путем повелений Его, тот почивает в сени Христовой. Об этом и невеста воспела в песнях: «под сень Его восхотех и седох» (Песн.2,3). Так может говорить и всякая душа, равно как и все собра­ние христиан — Церковь. Он Царь, Он Вождь наш, и все прекрасно расположил в пути и шествии нашем. Если случается что на пути скор­бное, стеснительное, что не под силу нам,— Он, как вождь наш, услаждает скорбь, расширяет тесноту, подает немощи силу и крепость. Если земной царь умеет доставлять все потребное вои­нам своим,— не тем ли более Всеблагий Бог ведает, что нужно рабам Его, и знает, как доста­вить им? Так-то всякая душа прохлаждается под сению Христа Господа, поя с песненною невес­тою: «под сень Его восхотех и седох, и плод Его сладок». Он пасет ее на месте злачном, воспитывает на во­де покойной, то есть благодатию Святых Та­инств. Проходя далее путем истинным, она всту­пает в блаженный стан любви и исповедует: «уяз­влена есмь любовию аз» (ПЕсн.2,5). Есть и другие станы, в ко­торые с любовию вступает верно шествующая к цели своей душа,— стан креста и погребения. А недобрых станов устраняется душа. «Путем царским пойдем, не совратимся ни на десно, ни на шуее, дондеже прейдем пределы Твоя» (Чис.20,17), так говорили послы Моисея царю Едому, то есть земному, по­тому что земное все, и направо, и налево, недобро: недобр стан неразумия, недобр стан невоздер­жания. Израилю надлежало миновать их, не останавливаясь, чтобы достигнуть премудрости и стать там станом, потому что в деснице ее жизнь, а в шуйце — всякое довольство (Притч.3,16). Хорошо сказал пророк: «законоположи», то есть положи во мне за­кон, чтоб он пребывал в сердце неподвижным и твердым; чтоб оно никакою бурею века сего не было отторгаемо от любви к нему; чтобы таким образом он сам себе был закон, имея дело за­конное написанным в сердце своем. «Взыщу», гово­рит, «и выну». И верно, потому что не малость какая-нибудь ищется, а рай, Царство Божие, со­дружество ангелов, вечно-блаженные обители. Потому-то и искать надлежит не день, не два, не несколько месяцев, но всегда и чрез все, чтобы побольше собрать такого, что достойно воздая­ния».

Последнюю мысль о напечатлении закона в сердце с особою полнотою развивает блаженный Августин. «Апостол говорит, что праведнику за­кон не лежит, а лежит он беззаконникам и непокоривым (1Тим.1,9-11). Ужели таков был тот, кто говорит здесь: «законоположи мне, Господи»,— каковы те, для коих, по слову апостола, положен закон? — Нет, если б он был таков, то не сказал бы выше: «путь заповедей Твоих текох». Что же значит молитва его — положить ему закон, когда он не полагается праведнику? — Не полагается он ему таким же образом, как положен народу непокоривому, на скрижалях каменных, а на скрижалях сердца плотяных (2Кор.3,3), не по Ветхому Завету с горы Синая, «раждающему в работу» (Галл.4,24), а по Новому, о коем пишет пророк. Иеремия: «се дние грядут, глаголет Господь, и завещаю дому Израилеву и дому Иудину завет нов, не по завету, егоже эавещах отцем их в день, в онъже, емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския, яко тии не пребыша в завете Моем, и Аз небрегох их, глаголет Господь. Яко сей завет, егоже завещаю дому Израилеву по днех онех, глаголет Господь, дая законы Моя в мысли их, и на сердцах их напишу я, и буду им в Бога, и тии будут Ми в люди» (Иер.31,31-33). Вот каким образом желает он, чтобы положен был ему закон от Гос­пода, — не так, как положен он неправедным и непокорным, принадлежащим к Ветхому Завету, на скрижалях каменных; но так, как чадам свя­тым, свободным, чадам вышнего Иерусалима, Ду­хом Святым, как перстом, написуется в сердце,— не как такой, который только в памяти содержат, а в жизни презирают, но как такой, который ра­зумно знают и любовно исполняют, по широте любви, а не по тесноте страха. Кто по страху наказания делает дело законное, а не по любви к правде, тот делает его невольно; а кто делает за­конное невольно, у того наверно кроется желание, чтобы не было такого закона. Таким образом, он не друг закона, а скорее недруг, когда желает, чтоб его не было. Дело не делает чистым того, кто нечист произволением. Такой не может ска­зать, что впереди сказано: «путь заповедей Твоих текох, егда разширил ecи сердце мое»; ибо такое расши­рение сердца означает любовь, которая, по апостолу, «есть исполнение закона» (Рим.13,10). Почему же просит он положить ему закон, когда, если б не был он ему положен, то он и не тек бы путем заповедей в широте сердца? — Это он говорит так потому, что, стремясь к преуспеянию, верует, что оно есть дар Божий. Полагая это прошение вслед за пре­дыдущим, чего другого просит он, как не того, чтобы преуспевать более и. более к жизни по закону? Этот закон назвал он здесь путем оправ­даний; но не другой путь есть и путь заповедей, по которому он уже пошел, когда расширилось любовию к закону сердце его. Таким образом, он уже шел, а теперь и еще желает идти, все идти, чтобы достигнуть почести вышнего звания Божия. Потому-то и прибавил: «и взыщу и выну». Как будет он искать того, что имеет, если не так, что и то, что имеет уже, имеет потому, что делает, и то, что взыскивать будет, будет взыскивать чрез стремление к совершенству в том же роде дея­тельности. Но что значит «выну»? Ужели не будет конца искания? «Выну» — все время, пока живем здесь, ибо дотоле только и преуспеяние, а там за­вершается и запечатлевается хорошо здесь преуспевший. Здесь взыскивается закон чрез преус­певание в исполнении его, а там предлежит пол­нота наслаждения в нем и ради его, и для искания ничего не остается».

Предыдущая12345678910111213141516Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: