 |
«Лес шумит и шумит, опадая…». «Под окном сидит старуха…». «Грежу я всю жизнь о рае…». «На чужбине далёко от родины…». «Помолюсь заревому туману…»
|
|
|
|
«Лес шумит и шумит, опадая…»
Лес шумит и шумит, опадая,
Целый день я в раздумьи блуждаю
У деревни в лесу за рекой –
Аль прошла моя жизнь молодая
И на сердце – печаль и покой?!
За рекой, за туманом угрюмым
Так легка перед вечером даль,
Так легко моим песням и думам
Слиться с вечным березовым шумом,
Так легко умереть и не жаль…
Жаль мне юности только минувшей
В чаще тихой, опавшей, заснувшей,
Никому не поведанных слез!..
Слушай, сердце, повечеру слушай
Похоронную песню берез!..
< 1914>
«Под окном сидит старуха…»
Под окном сидит старуха
И клюкой пугает птах,
И порой вздыхает глухо,
Навевая в сердце страх!..
Я живу в избушке черной,
Одиноко на краю,
Птахам я бросаю зерна,
Вместе с птахами пою…
Встану я с зарею алой,
Позабуду ночи страх,
А она уж раньше встала,
Уж клюкой пугает птах…
Ах, прогнал бы сторожиху, –
Ведь бедна моя изба, –
Да старуху – злое лихо –
Наняла сама судьба…
< 1918>
«Грежу я всю жизнь о рае…»
Грежу я всю жизнь о рае
И пою все о весне…
Я живу, а сам не знаю,
Наяву али во сне? –
Грусть, как радость, сердце нежит.
Жизнь убога и проста,
Словно в поле холмик свежий
Без заметы и креста.
Как же жить в земле печальной,
Не сронив слезы из глаз?
Словно встреча – час прощальный,
Словно праздник – смертный час.
Оттого мне вражьей силы
Не страшён земной полон:
Мне, как жизнь, мила могила
И над ней, как песня, звон.
< 1914, 1927>
«На чужбине далёко от родины…»
На чужбине далёко от родины
Вспоминаю я сад свой и дом,
Там сейчас расцветает смородина
|
|
|
И под окнами птичий содом…
Там над садом луна величавая,
Низко свесившись, смотрится в пруд, –
Где бубенчики желтые плавают
И в осоке русалки живут…
Она смотрит на липы и ясени
Из‑ за облачно‑ ясных завес,
На сарай, где я нежился на сене,
На дорогу, бегущую в лес…
За ворота глядит, и на улице,
Словно днем, – только дрема и тишь,
Лишь причудливо избы сутулятся,
Да роса звонко падает с крыш, –
Да несется предзорняя конница,
Утонувши в туманы по грудь, –
Да березки прощаются‑ клонятся,
Словно в дальний собралися путь!..
Эту пору весеннюю, раннюю
Одиноко встречаю вдали…
Ах, прильнуть бы, послухать дыхание,
Поглядеть в заревое сияние
Милой мати – родимой земли.
< 1914, 1918>
«Помолюсь заревому туману…»
Помолюсь заревому туману,
Поклонюсь до земли землякам,
По пути к плотогонам пристану,
К понизовым лихим рыбакам…
Проходя голубое поречье,
На песках с заревым пояском,
Я окрепну и духом, и речью
За трудом и за черным куском.
Повстречаясь с весенней грозою,
Я заслушаюсь и загляжусь,
Как скликаются вешние зори,
Как почиет под сумраком Русь…
И когда будут спать еще в хатах
И бродить по болотам туман,
Запою я о звездах мохнатых,
О пригоршне тяжелых семян…
Не ходи ж ты за мной, мое горе,
Не цвети ж ты на тропке, плакун,
Ой, волшебницы – ярые зори!..
Шум лесной – стоголосый баюн!..
< 1913, 1918>
«Золотятся ковровые нивы…»
Золотятся ковровые нивы,
И чернеют на пашнях комли..
Отчего же задумались ивы,
Словно жаль им родимой земли?..
Как и встарь, месяц облаки водит.
Словно древнюю рать богатырь,
И за годами годы проходят,
Пропадая в безвестную ширь.
Та же Русь без конца и без края,
И над нею дымок голубой –
Что ж и я не пою, а рыдаю
|
|
|
Над людьми, над собой, над судьбой?
И мне мнится: в предутрии пламя
Пред бедою затеплила даль,
И сгустила туман над полями
Небывалая в мире печаль…
< 1914, 1918>
«Свет вечерний мерцает вдоль улиц…»
Свет вечерний мерцает вдоль улиц,
Словно призрак, в тумане плетень,
Над дорогою ивы согнулись,
И крадется от облака тень.
Уж померкли за сумраком хвои,
И сижу я у крайней избы,
Где на зори окно локовое
И крылечко из тонкой резьбы.
А в окно, может, горе глядится
И хозяйка тут – злая судьба,
Уж слетают узорные птицы,
Уж спадает с застрехи резьба.
Может быть, здесь в последней надежде
Все ж, трудясь и страдая, живут,
И лампада пылает, как прежде,
И все гостя чудесного ждут.
Вон сбежали с огорка овины,
Вон согнулся над речкою мост –
И так сказочен свист соловьиный!
И так тих деревенский погост!
Все он видится старой старухе
За туманом нельющихся слез,
Ждет и ждет, хоть недобрые слухи
Ветер к окнам с чужбины принес.
Будто вот полосой некошёной
Он идет с золотою косой,
И пред ним рожь, и жито, и пшёны
Серебристою брызжут росой.
И, как сторож, всю ночь стороною
Ходит месяц и смотрит во мглу,
И в закуте соха с бороною
Тоже грезят – сияют в углу.
< 1914, 1918>
«Прощай, родимая сторонка…»
Прощай, родимая сторонка,
Родная матушка, прости,
Благослови меня иконкой
И на дорогу покрести.
Жаль разлучаться с милой волей,
Да не идти я не могу:
Ведь никого уж нету боле
На недокошенном лугу.
Ведь выпал всем тяжелый жребий
С родной расстаться стороной,
С зарей, сиюящею в небе,
И тихой радостью земной.
Прощайте, травка‑ говорунья
И сиротина‑ борозда, –
Прощайте, ночи‑ полнолунья
И ты, далекая звезда,
Звезда, горящая, как свечка,
Пред светлым праздником зари!
Прощай, родимое крылечко
И ты, колечко на двери! –
И брови, дрогнувшие мукой,
И очи, скрывшие печаль, –
Растай, душа, перед разлукой
В родную ширь, в родную даль!..
< 1917–1918>
«В нашей роще есть хоромы…»
В нашей роще есть хоромы,
А кругом хором – туман…
Там на тропках вьются дремы
И цветет трава‑ дурман…
|
|
|
Там в лесу, на косогоре,
У крыльца и у окон,
Тихий свет – лесные зори,
Как оклады у икон…
Скучно ль, весело ль Дубравне
Жить в светлице над рекой –
К ней никто в резные ставни
В ночь не стукнется клюкой.
Стережет ее хоромы
Голубой речной туман,
И в тумане вьются дремы
И цветет трава‑ дурман…
Ах, в весенний срок с опушки
По утрам и вечерам
Строгий счет ведут кукушки
Буйной юности кудрям, –
В ночь выходит месяц плавать,
Метит звездами года.
Кто ж дойдет и глянет в заводь,
Юн останется всегда…
Скучно ль, весело ль Дубравне:
Все одна она, одна –
Только смотрят звезды в ставни
Да сквозь сон журчит Дубна.
< 1914, 1918>
|
|
|
