 |
Закон «зеленого винограда» 20 глава
|
|
|
|
Важно не забывать, а постоянно помнить: чрезмерная автономизация индивида склоняет последнего к переполнению стихийными началами и может быть столь же губительна для людей, как и порабощение.
252. Закон "сравнения"
Все есть лишь тогда, когда оно заметно. Свеча на солнце бессмысленна. Мы теряем себя в лучах более яркого света. Но это означает не то, что мы не свет, а то, что зажигаться надо вовремя и уместно. У каждого из нас есть «звездная» ночь, в которой и нам выпадет шанс посиять. Но… на время ночи! И толко ночи!
Вот почему люди более заинтересованы в темноте, чем в свете: чтобы сиять, нужен мрак.
253. Закон "средства цели"
Чтоб стать мужчиной, мало им родиться.
Чтоб стать железом, мало быть рудой.
Ты должен переплавиться, разбиться
И как руда, пожертвовать собой.
254. Закон "сроков выполнения работ"
"Чтобы определить, сколько времени потребует работа, возьмите время, которое, по-вашему, на нее необходимо, умножьте на два и замените единицы измерения на единицы более высокого порядка".
На практике это означает, что работа с предположительной продолжительностью в одну неделю будет на самом деле сделана не менее чем за два месяца.
Игоря Владимировича Ильинского вскоре после смерти Маршака пригласили в студию записать короткое стихотворение — восемь строк, оставшихся на рабочем столе недавно ушедшего поэта.
Ильинский читал Маршака несколько десятилетий.
Сколько времени нужно ему, чтобы записать на пленку каких-нибудь восемь строк?
"Закажите студию максимум на полчаса", — сказал редакционный диспетчер.
"Давайте на всякий случай на час", — сказал редактор, который до тех пор с Ильинским не встречался.
|
|
|
"Минимум на два часа", — возразил многоопытный режиссер Алексей Александрович Шипов, много и успешно работавший с Ильинским в радиостудии.
На этот раз даже Шипов ошибся. Короткую лирическую эпиграмму Ильинский "работал у микрофона" около трех часов подряд, пока не согласился с вариантом, который мог быть, по его мнению, выпущен в эфир.
255. Закон "стандартной контактности"
Человеку только кажется, что он что-то привносит или добавляет к тому, что на самом деле есть такая же заданность его бытия, как воздух или свет солнца… Не в последнюю очередь это относится к принятым формам стандартной контактности. Будем же предусмотрительны.
Недоучет этого правила влечет всплеск недоумений и чувственных рикошетов. Писатель Владимир Солоухин в своей книге "Камешки на ладони" рассказывает как раз о таком случае.
Рис. Писатель Юрий Карлович Олеша
"Ошанин Лев Иванович, будучи тогда секретарем секции поэтов, бежал, как всегда, в запарке через многолюдный зал ЦДЛ (ЦДЛ — Центральный Дом литераторов).
Навстречу ему попался Юрий Олеша:
— Здравствуйте, Юрий Карлович! Как живете?
— Вот хорошо, хоть один человек поинтересовался, как я живу. С удовольствием расскажу. Отойдем в сторонку.
— Что вы, что вы! Мне некогда, я бегу на заседание секции поэтов.
— Ну… Вы же меня спросили, как я живу. Теперь нельзя уж убегать, надо выслушать. Да я долго не задержу, я уложусь минут в сорок.
Лев Иванович едва вырвался и убежал.
— Зачем же спрашивать, как я живу? — обиженно ему вслед пробурчал Олеша".
256. Закон "стимулирования желанием"
Это очень интересный и чрезвычайно важный для жизни людей закон. Его краткая формула должна звучать в нашей памяти как самая главная заповедь.
Желание — стимул!
257. Закон "сходства мнений"
У этого закона два аспекта.
|
|
|
Первый.
Чем ближе чужое мнение к собственному, тем симпатичнее высказавший ею человек.
Пример проявления и использования данного положения мы находим в недавней истории молодой Российской Федерации. 26 марта 1993 г, в Москве собрался очередной внеочередной IX съезд народных депутатов. Его основная цель — отстранить от должности президента России.
А накануне, в четверг, председатель Верховного Совета Р. И. Хасбулатов, с целью укрепления своих позиций, предпринял «макияжный» ход. Он поставил себе задачей произвести обворожение избирателей. Орудием осуществления намерений было избрано общенациональное телевидение.
Рис. Руслан Имранович Хасбулатов
"Я не вижу антиреформаторских сил в обществе", сделал Хасбулатов комплимент сразу всему стопятидесятимиллионному населению России в манере провинциального конферансье, ласкающего зал дежурной репликой: "Я вижу, здесь собралась культурная, интеллигентная публика".
Желание понравиться спикер подкрепил пространными рассуждениями о тяжких, по его мнению, последствиях "шоковой терапии", о нищете народа и всеобщей неуверенности в завтрашнем дне. После чего совершенно логично выглядели вопросы, которые, с точки зрения председателя парламента следует вынести на референдум.
Сначала: "Довольны ли вы своим жизненным положением? Хотите ли продолжения "шоковой терапии"? А затем — вопрос риторический, предрешенный: "Хотите ли вы продолжения политики президента?"
Чем привлекательнее некто, тем большего сходства взглядов от него ожидают.
Я бы определил эту закономерность как "парадокс привлекательности". А ведь в такой «вилочке» можно оказаться и по необходимости!
Возьмите, к примеру, учительское поприще или преподавательский труд. Наблюдение Сократа: "Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится" — высвечивает здесь все, что называется, от А до Я.
Ведь, по существу, получается, что для «того», чтобы учить, надо непрерывно зависеть от обучаемых, «подходить» к ним, приноравливаться, подыгрывать.
258. Закон "сюжетизации конфуза"
Когда декабрист М. С. Лунин (1787 1845), осужденный на каторжные работы, прибыл в Читу (1830), он был болен от шлиссельбургской жизни и растерял почти все зубы от скорбута. Встретясь со своими товарищами в Чите, он им говорил:
|
|
|
"Вот, дети мои, у меня остался только один зуб против правительства".
— Как это тебе никогда не надумалось жениться? — спросил посланника Шредера император Николай в один из проездов своих через Дрезден.
— А потому, — ответил тот, — что я никогда не мог бы дозволить себе ослушаться вашего величества.
— Как же так?
— Ваше величество строго запрещает азартные игры, а из всех азартных игр женитьба самая азартная.
Известный русский баснописец И. А. Крылов был весьма крупным мужчиной. Однажды на набережной Фонтанки, по которой он обыкновенно ходил в дом Президента Академии художеств А. Н. Оленина (1763–1843), его нагнали три студента, из коих один, вероятно не зная Крылова, почти поравнявшись с ним, громко сказал товарищу:
— Смотри, туча идет.
— И лягушки заквакали, — спокойно заметил баснописец в тот же тон студентам.
И ошибочный шаг, и неверное слово, и любая оплошность, и ситуационная надобность могут быть легко нейтрализованы, если их обрамить дополнениями, вырисовывающими приемлемую пристойность и удовлетворяющий других смысл.
Нижеследующая история случилась со знаменитым итальянским драматическим актером Томмазо Сальвини (1829–1915). После многих ролей, принесших ему широкую известность, он с блеском сыграл роль Отелло в одноименной трагедии Шекспира.
Слух о блестящем спектакле быстро распространился среди любителей театра, и на одном из первых же представлений зал ломился от желающих увидеть новую постановку. Представление началось. Все с нетерпением ждали появления Отелло — Сальвини.
Отелло у Шекспира — родовитый мавр (так называли тогда североафриканских арабов-мусульман). У него темная, как у негра, кожа. И все в зрительном зале понимали, что артист выйдет сильно загримированным и будет выглядеть настоящим мавром. Итальянская публика всегда слыла очень строгой и требовательной к исполнению сценических законов.
И вот появился Отелло. Белый плащ декоративно оттенял темный цвет его кожи. В зале — восторженная овация. Отелло — Сальвини начал один из первых своих монологов:
|
|
|
… Я — царской крови и могу пред ним
Стоять, как равный, не снимая шапки…
(Перевод Б. Пастернака)
И вдруг в рядах зрителей прошел шорох, какое-то движение, послышались возмущенные возгласы. Оказывается, Сальвини загримировал лицо, шею, все видимые изпод костюма части тела, но забыл загримировать руки! У него — белые руки! Такого кощунства публика стерпеть не могла. Темпераментные итальянцы стали выкрикивать нелестные для актера реплики, кто-то швырнул на сцену апельсиновые корки…
Сальвини, однако, не выглядел смущенным. Он терпеливо дождался тишины и продолжал играть как ни в чем не бывало. Публика наконец затихла. Она поняла: артист «исправится» во втором акте и тогда можно будет простить ему ужасную оплошность.
Начался второй акт. Все ждали Отелло, и сразу же тысячи взглядов устремились на его руки. И тут гневные выкрики слились в единый крик возмущения. Какое безобразие! Какое неуважение к публике! У Отелло — опять белые руки!.. Шквал негодования надолго прервал течение спектакля, Сальвини спокойно ждал, пока в зале утихнет буря.
Потом неторопливо вышел на авансцену, оглядел ряды зрителей и начал медленно… снимать с рук белые перчатки! Под ними, разумеется, оказались темные руки!
Зал буквально взвыл от восторга. Значит, и в первом акте Сальвини играл в перчатках! И разразилась овация в честь любимого артиста. Он оказался на небывалой высоте.
На самом же деле знаменитый артист, конечно, схитрил. В первом акте у него не было перчаток — он действительно забыл положить на руки грим. Но остроумная выдумка с перчатками спасла его от позора и принесла еще большую славу.
259. Закон "тайны"
Вся наша жизнь протекает как бы в некоем круге. Мы привычны к нему, давно смирились с окантовывающей его границей. Но вот ведь что с нами происходит. Когда мы слышим соблазняющий голос изнутри или зовущий снаружи, то вдруг забываем обо всем и очертя голову мчимся, чтобы узреть то, что доселе было нетронуто нами, нам не известное. Где бы и как бы мы ни жили, что бы и на сколько ни делали, есть к нам ко всем одна дорога, которую не перерыть, не перегородить. Это — тяга к тайне. Может быть, тайна — это вечный вроде ответ на вечный вовсе не вопрос? О запредельной жизни. А может быть, тайна есть особая нужная нам пища, чтобы не иссякал дух тяги и жизни? Не знаю. Знание о тайне ведь тоже есть тайна.
Человека можно увлечь деньгами, роскошью, наслаждениями. Но над всем этим подчиняющим нас себе перечнем славящих человеческую устойчивость средств царит безусловно, однозначно, велико, неоспоримо — тайна.
|
|
|
Железом правит магнит, а людьми — тайна.
Существует предание о тайне царя Мидаса, у которого вдруг выросли ослиные уши. Никто бы никогда ничего не узнал, если бы не цирюльник. И хоть царь запретил ему под страхом смерти болтать об увиденном, парикмахер не удержался.
Зуд хоть с кем-нибудь поделиться удивительной новостью был столь силен, что цирюльник вышел на берег реки, выкопал в земле ямку и шепотом поделился секретом. И что же? Из ямки вскоре вырос тростник. Из тростника местный пастух сделал дудочку. А как только дунул, она и запела: "У царя Мидаса ослиные уши".
Еми ты хочешь, чтобы человек носил самый тяжелый груз и колебался, носить его или бросить, сообщи ему тайну.
17 июня 1994 г. в Германии был взорван исторический мост через Эльбу, где во время Второй мировой войны встретились американские и советские войска. Взорван он был ночью, неожиданно для всех, в полнейшей секретности.
Дело в том, что мост сильно обветшал. Построенный полтора столетия назад, он не отвечал требованиям безопасности. Рядом с ним построили мост современный.
Спонсоров на восстановление старого моста найти не удалось. А в тайне всю операцию хранили потому, что опасались демонстраций протеста от тех, кого мучает ностальгия.
Сделать, что-либо в тайне — тоже бывает уместно.
Сыграйте, с кем хотите, в тайну, и вы получите необходимый психологический фон для достижения цели ваших намерений.
260. Закон "таящегося подвоха"
В делах повышенной важности людям свойственно переоценивать действия, поступки, обстоятельства, связанные с противоположной стороной.
Вот факт из биографии главы французского дипломатического ведомства Шарля Мориса Талейрана (1754–1838). Это был человек, вне сомнений, умный, крепкий нервами, твердый перед порывами политических ветров.
Тем не менее, и он страдал чрезмерной осторожностью и болезненной подозрительностью. Узнав о смерти русского посла — своего партнера по переговорам, он воскликнул: "Что он хотел этим сказать?!"
В мировой классификатор историй и случаев реплика выдающегося дипломата занесена как анекдот. Считается, что это была шутка.
Я не оспариваю комичности высказывания Талейрана. Я обращаю внимание вот на что: сказал, а мог бы и не сказать! Значит, вынудился. Значит, не удержался, выплеснулся, раскрылся.
А на вопрос "отчего так?" как раз и отвечает закон "таящегося подвоха".
261. Закон "твердой почвы"
У человека, велика жажда, твердой почвы под ногами. Ему все равно, кто ее для него обеспечит.
На прочность в жизни люди готовы променять все, что угодно. И не верьте им, когда они с этим не согласиы. В эту минуту их правдивость лжива.
Знаете, как учат гордого орла (орла!) быть послушным воле человека, исполнять любой его приказ? Молоденького орла-птенца заносят в юрту, накидывают на голову кожаный мешочек и сажают на бечевку. Орленок цепко держится за нее лапками. Бечевку раскачивают. Птица в ужасе, ничего не видит, не понимает, ждет хоть минутной передышки. Через какое-то время колпачок снимают, протягивают орленку руку. На ней спокойно, устойчиво.
А потом все сначала. Накидывают колпачок на голову, веревку раскачивают. Длится все это столько, сколько нужно, чтобы сделать гордого орла покорным, чтобы он охотился для человека, приносил ему добычу и забыл о далеком небе, о свободном полете.
262. Закон "тирании"
Тирания — единоличная деспотическая власть. Ее главная особенность: тоталитаризм, жесткость, безнравственность.
Тирания любопытна тем, что, подавляя в обществе человеческие начала, она многоразово энергезирует совокупный личностный потенциал, который вырывается через кордоны запретов «протуберанцами» научных достижений и появлением шедевров искусства.
Что же до взглядов, будто этот режим подлежит списанию со счетов истории или даже уже давно списан, то я бы заметил, что История не жертвует ничем, что в ней есть и было. Она только меняет наряды на действующих в ней лицах. Разве не был деспотом Наполеон? А ведь он жил через десятки столетий после императора Тиберия!
И разве не был тираном Сталин, действовавший в маске "отца народов" и главного человеколюбца!
Итак, тирания. Как обеспечить этот тип правления?
Как сохранить его, удержать? Наиболее интересное и глубокое мнение о ней, мнение непредвзятое, открытое, искреннее мы находим, пожалуй, только у Фомы Аквинского (1225–1274).
263. Закон "тисков чести"
"Честь есть не что иное, как хорошее мнение о вас других людей".
(Б. Мандевиль)
"Одним из основных определений принципа чести является то, что никто не должен своими поступками давать кому бы то ни было преимущества над собой".
(Г. Гегель)
"Честь наша состоит в том, чтобы следовать лучшему и улучшать худшее, если оно еще может стать совершеннее".
(Платон)
"Тот, кто требует платы за свою честность, чаще всего продает свою честь".
(Л. Вовенарг)
"Каждое «поступить» есть преступить — чей-то закон: человеческий, божественный или собственный".
(М. Цветаева)
"Лишь чужими глазами можно видеть свои недостатки".
(Китайская пословица)
"Общественное мнение правит людьми".
(Б. Паскаль)
"Видя себя в других, не только любишь себя, но и ненавидишь".
(Г. Лихтенберг)
"Не сильные лучше, а честные. Честь и собственное достоинство сильнее всего".
(Ф. И. Одоевский)
"Позор длиннее жизни".
(Арабская пословица)
Честь — это способность защитной оболочки нашего «я» еще обеспечивять свою охранительную силу. Тисками для чести является стыд. Именно он разжигает сближающуюся конфликтиость позора и долга… Но долг это предписанные нам стандарты или формы поведения, а позор — это оценочное чувство неудовольствия, когда последнее становится огромным. Стыд — спусковой крючок самозатравливания человека, если гордость наделяет его честью, место, занимаемое им в обществе, пробуждает чувство долга, а обилие человеческих контактов не дает укрыться от стрел осуждения.
Сама по себе честь не ощущаема. Посмотрите на листок бумаги на вашем столе. Он недвижим и тих. Выйдите на улицу. Вас приятно охладит тихий порыв ветра.
Но будучи в комнате, распахните окно. Воздушный поток вмиг подхватит страничку, и она, тихая и спокойная до того, зашелестит и забьется в трепете подхватывающих ее порывов.
Чтобы защепить и возбудить в человеке чувство чести, а тем более сдавить его до боли ощущения достоинства, окуните человека вашим стыдом в ею стыд…
У великого Лопе де Вега (1562–1635) среди тысячи пятисот им лично написанных произведений есть драма "Дань из ста девушек". Она, конечно, не столь на слуху, как знаменитая "Собака на сене", но как великолепен и мудр ее сюжет.
Испания отправляет в Египет сто испанских девушек, предназначенных в жены арабам, — так верховный властелин арабов использует право взимать дань с побежденных. Герой пьесы, Нуньо Озорио, сначала охвачен возмущением, получив приказ своего короля доставить «транспорт» по назначению, но затем долг заставляет его подчиниться распоряжению. Он сам занимается «изъятием» из соответствующих семей девушек, на которых пал жребий.
Слыша вопли несчастных угоняемых, он полон глубокого сочувствия, но чувство долга Нуньо перед королем сильнее. О том, что существует сознание долга и перед большими жертвами, Нуньо сначала не задумывается. Перелом начинается благодаря поведению одной из девушек, Санчи, которая, кстати, в финале пьесы становится женой Нуньо.
По пути к арабам Санча вдруг раздевается донага и в таком виде расхаживает по кораблю среди подруг и конвоя: все считают ее сумасшедшей. Однако, увидя арабов, она тотчас закутывается снова в одежды. Нуньо хочет выяснить мотивы ее странного поведения. Санча объясняет, называя при этом Нуньо «трусом» и "позором человечества". Известно, что женщины друг перед другом наготы не стесняются. А перед таким конвоем наготы стесняться тоже нечего, так как конвоиры-то еще и слабее и трусливее любой женщины! Но когда Санча увидела мавров, настоящих мужественных мужчин, о, тут она сразу набросила на себя одежды. Так чем же она унизила женскую честь, сбросив одежды перед жалкими трусами?
Слова Санчи сильно задевают честь Нуньо. Как? Он, гордый рыцарь, герой, назван «бабой» и оценен соотечественницей гораздо ниже, чем мавры? Слова Санчи глубоко унижают Нуньо, а тон ее повергает его в ярость. Он клянется кровью отцов, что не потерпит издевательства женщины! Но если она права? Так вот, значит, куда заводят соглашения и приказы короля Альфонсо? И Нуньо отдает распоряжение готовиться к бою с маврами, хотя их пятьсот, а испанцев всего сотня. Он не боится смерти…
Кто гибнет в бою, тот всего-навсего выполняет священный долг перед угнетаемыми…
Два долга было у Нуньо Озорио: долг перед королем и долг перед согражданами, угоняемыми навсегда в рабство. Первый Долг затмевал для него все. Но коль скоро оказалась задетой его гордость, он пересмотрел свою позицию, и победу одержало то чувство долга, которое опиралось на честь.
264. Закон "тождественности"
Чтобы что-нибудь заменить, этим надо обладать. Только то, что жаждет встретить, сможет нам себя отдать.
265. Закон "точки отсчета"
Не меняйте размеры. Лучше измените линейку!
Известный английский писатель Джон Мур (1852 1933) рассказал однажды, что, обнаружив в книге американского романиста Генри Джеймса фразу: "Я увидел на пляже совершенно раздетую женщину", он спросил: " Почему «раздетую», Генри? Здесь больше подходит слово «голую». От природы человек гол, одежда появляется потом ". Высокопарный и важный Джеймс ненадолго задумался, а затем ответил: " Вы ошибаетесь, Мур, для жителя цивилизованной страны естественное состояние — быть одетым. Нагота анормальна ".
266. Закон "трагической закономерности"
Существует трагическая закономерность: чем люди больше, тем они меньше склонны к трезвому взгляду на вещи.
История, наглядно показывающая, как это бывает, случилась в американском штате Южная Дакота. Майкл Денглер, тридцатилетний учитель, все свободное время отдавал изучению математики. Прилежно исследуя книги древних ученых, он пришел к выводу, что числам в нашей жизни уделяется недостаточное внимание, и поэтому счел необходимым сменить фамилию Денглер на число 1069.
Почему же именно 1069? Майкл утверждает, что, согласно магической математике древних, единица — это знак индивида, ноль — символ движения времени, шестерка очень полно отражает связь личности с природой, а девятка хранит в себе смысл существования.
Однако, к великому огорчению Денглера, судья штата отклонил его требование о перемене фамилии и мотивировал это следующим образом: "Каждый ребенок знает, что отнюдь не девятка означает смысл существования, а семерка. Поэтому об удовлетворении вашей просьбы не может быть и речи".
267. Закон "тройного понимания"
"Чтобы тебя понимали, ты должен понимать то, как происходит понимание."
Помещику однажды в воскресенье
Поднес презент его сосед.
То было некое растенье,
Какого, кажется, в Европе даже нет.
Помещик посадил его в оранжерею;
Но как он сам не занимался ею
(Он делом занят был другим:
Вязал набрюшники родным),
То раз садовника к себе он призывает
И говорит ему: "Ефим!
Блюди особенно ты за растеньем сим
Пусть хорошенько прозябает!»
Зима настала между тем.
Помещик о своем растенье вспоминает
И так Ефима вопрошает:
"Что? Хорошо ль растенье прозябает?»
"Изрядно, — тот в ответ, — прозябло уж совсем!"
Пусть всяк садовника такого нанимает,
Который понимает,
Что значит слово "прозябает".
Незадачливому садовнику из басни Козьмы Пруткова
"Помещик и садовник" уже ничем не поможешь, а хотелось бы, и если бы пришлось, то надо было бы ему разъяснить два значения нечасто используемого в языке слова "прозябать":
1) расти, произрастать;
2) вести пустое, бесцельное существование.
Что же касается глагола «прозябнуть» (сильно озябнуть), то он, как говорится, из другой оперы.
268. Закон "тупика"
Один саксонец пришел в магазин мужского белья и потребовал рубашку цвета сирени. В магазине был богатый выбор рубашек, и продавец выложил на прилавок рубашки сиреневого цвета самых разных оттенков. Но саксонец все отвергал и требовал рубашку цвета сирени. Уже и другие продавцы магазина включились в поиск. Скоро на столе перед покупателем лежали рубашки всех цветов, начиная от нежно-розового до синевато-фиолетового оттенка. Но саксонец настойчиво продолжал требовать рубашку цвета сирени. Тогда хозяин магазина сказал нетерпеливо:
"Дорогой господин!
Если ни одна из этих рубашек цвета сирени вам не подходит, то мы, к сожалению, не можем вам быть полезны".
Здесь, наконец, саксонец заявил, что нужную рубашку он видел на витрине этого магазина. Идя ему навстречу, рубашку сняли с экспозиции. Передавая рубашку с выставки, продавец несколько ядовито заметил: "Но ведь это белая рубашка, а вы неоднократно повторяли, что вам нужна рубашка цвета сирени". На что простоватый саксонец добродушно парировал:
"Но ведь бывает и белая сирень!"
По-разному можно строить доказательство несостоятельности чьих-то воззрений. Обычно это делается путем прослеживания рассуждений до их предела и там, в конце, показывается их несуразность и абсурдность. Но есть и другие ходы. В частности, такой. Логике оппонента в любом месте его развития некоей темы ставится препятствие и… какой бы ясности ни была чужая мысль, она автоматически превращается в нелепую и противоречивую.
Действительно, если движение вперед пресечено, то сразу же обнаруживается изъян последовательности, а попытка выйти из тупика возвратом назад неосуществима без замены утверждений на прямо противоположные. Навязанная инверсия удачно превращает любого умника в болвана.
Обратимся в подтверждение к одному из направлений взглядов русского мыслителя Селена Людвиговича Франка (1877–1950). Оно изложено им в статье "Этика нигилизма". От первой до последней строки в рассуждениях Франка заметно использование правила "тупика".
"Интеллигенция любит только справедливое распределение богатства, но не само богатство; скорее она даже ненавидит и боится его. В душе любовь к бедным обращается в любовь к бедности. Она мечтает накормить всех бедных, но ее глубочайший неосознанный метафизический инстинкт противится насаждению в мире действительного богатства. "Есть только один класс людей, которые еще более своекорыстны, чем богатые, и это — бедные", — говорит Оскар Уайльд в своей замечательной статье "Социализм и душа человека". Напротив, в душе русского интеллигента есть потаенный уголок, в котором глухо, но властно и настойчиво звучит обратная оценка:
"Есть только одно состояние, которое хуже бедности, и это — богатство". Кто умеет читать между строк, тому нетрудно подметить это настроение в делах и помышлениях русской интеллигенции. В этом внутренне противоречивом настроении проявляется то, что можно было бы назвать основной антиномией интеллигентского мировоззрения: сплетение в одно целое непримиримых начал нигилизма и морализма. Нигилизм интеллигенции ведет ее к утилитаризму, заставляет ее видеть в удовлетворении материальных интересов единственное подлинно нужное и реальное дело; морализм же влечет ее к отказу от удовлетворения потребностей, к упрощению жизни, к аскетическому отрицанию богатства. Это противоречие…
[…]
Русский интеллигент испытывает положительную любовь к упрощению, обеднению, сужению жизни; будучи социальным реформатором, он вместе с тем и прежде всего — монах, ненавидящий мирскую суету и мирские забавы, всякую роскошь, материальную и духовную, всякое богатство и прочность, всякую мощь и производительность. Он любит слабых, бедных, нищих телом и духом не только как несчастных, помочь которым — значит сделать из них сильных и богатых, т. е. уничтожить как социальный или духовный тип, — он любит их именно как идеальный тип людей. Он хочет сделать народ богатым, но боится самого богатства, как бремени и соблазна, и верит, что все богатые — злы, а все бедные — хороши и добры: он стремится к "диктатуре пролетариата", мечтает доставить власть народу и боится прикоснуться к власти, считает власть злом и всех властвующих насильниками. Он хочет дать народу просвещение, духовные блага и духовную силу, но в глубине души считает и духовное богатство роскошью и верит, что чистота помыслов может возместить и перевесить всякое знание и умение. Его влечет идеал простой, бесхитростной, убогой и невинной жизни; Иванушка-дурачок; «блаженненький», своей сердечной простотой и святой наивностью побеждающий всех сильных, богатых и умных, — этот общий русский национальный герой есть и герой русской интеллигенции. Именно потому она и ценит в материальной, как и в духовной области, одно лишь распределение, а не производство и накопление, одно лишь равенство в пользовании благами, а не самое обилие благ: ее идеал — скорее невинная, чистая, хотя бы и бедная жизнь, чем жизнь действительно богатая, обильная и могущественная.
[…]
Подводя итоги сказанному, мы можем определить классического русского интеллигента как воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия.
|
|
|
