Критическая социальная теория франкфуртской школы. Франкфутский институт и три этапа его деятельности.

«Критическая теория» Франкфуртской школы возникла уже вне Германии как попытка группы либераль- ных буржуазных философов-эмигрантов осмыслить крах буржуазно-демократической Веймарской республики в Германии и установление фашистской диктатуры. Критике идеологии фашизма посвящены статьи Хоркхаймера «Замечания к философской антропологии» (1935), Маркузе — «Борьба против либерализма в тоталитарной теории государства» (1934) и др.28 Ни либеральная буржуазия, ни расколотое рабочее движение не смогли помешать Гитлеру захватить власть. Глубокое разочарование в традициях буржуазного либерализма и гуманизма, неверие в революционные возможности рабочего класса нашли отражение в умах изгнанных из Германии представителей либеральной буржуазной интеллигенции.

В первое время своей эмиграции Хоркхаймер и его единомышленники обратили взоры к Америке Ф. Рузвельта, но вскоре и тут их постигло разочарование. Адорно с 1934 по 1937 г. жил в Англии29, а затем в феврале 1938 г. по приглашению Хоркхаймера переехал в США. К этому времени он опубликовал ряд статей о современной музыке, в частности о джазе30. В США ему предложили работу в качестве исследователя-социолога в крупнейшей радиовещательной компании, поставив перед ним задачу выявлять музыкальные вкусы различных социальных групп радиослушателей31. Требовалось найти формы наилучшего музыкального оформления и сопровождения рекламных радиообъявлений. «Свободный» творческий ум крупного теоретика музыки был поставлен на службу голой коммерции. Так встретила прагматическая Америка крупного немецкого теоретика 32.

В 1941 г. Адорно прекратил работу в музыкальном исследовательском отделе радиокорпорации и переехал вслед за Хоркхаймером из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Здесь помимо дальнейшей разработки различных проблем и аспектов философии музыки он совместно с Хоркхаймером написал «Диалектику просвещения. Философские фрагменты», опубликованную в 1947 г. в Амстердаме В этой работе, как мы покажем ниже, «критическая теория» Франкфуртской школы получила окончательное завершение. В таком виде она после разгрома фашизма возвратилась в конце 40-х годоов в Западную Германию.

Вместе с написанной в конце войны и опубликованной в Нью-Йорке в 1947 г. работой Хоркхаймера «Eclipse of Reason» (изданной в немецком переводе в 1967 г. под названием «К критике инструментального разума» — «Zur Kritik der instrumentalen Vernunft») «Диалектика просвещения» означала отказ от сведения всей проблематики фашизма к роковым последствиям внутренних противоречий буржуазного просвещения* буржуазной культуры; теперь на первый план выдвигается концепция тоталитарного государства, тоталитаризма вообще.

Для правильного понимания «Диалектики просвещения» следует учесть, что эта книга была написана в 1941—1944 гг., т. е. в годы войны против гитлеровского фашизма. Критика американской и советской действительности в это время отходит у ее авторов на второй план. Зато выдвигается на первое место критика идеологии фашизма. Авторы «критической теории» обратили внимание, в частности, на два аспекта этой идеологии: культ фюрера и антисемитизм33. В те же годы Адорно возглавил коллективную работу «Авторитарная личность», в которой содержалась критика культа фюрера

Для этих работ характерна одна особенность: и антисемитизм, и «культ фюрера» получают прежде всего психологическое объяснение; они, правда, выводятся из внутренних противоречий буржуазной культуры, но из противоречий чисто духовного свойства. Классовая основа этих надстроечных явлений, социально-экономический •базис при этом фактически игнорируются. «Критическая теория» выступает в роли критика не капитализма, •а буржуазного просвещения, культуры и идеологии вообще.

Сделанные Адорно в 1968 г. оговорки о том, что -объективные факторы этих психологических явлений подразумевались как нечто само собой разумеющееся, не выдерживают критики. Но стоит привести слова Адорно о том, как создатели «критической теории» в период разработки «Диалектики просвещения» оценивали сущность того американского общества, в котором они жили и творили. «Мы, — пишет Адорно о Хоркхай- мере и себе, — следовали тому, как мне кажется, убедительному выводу, что в современном обществе объективные учреждения и тенденция развития приобрели такую полноту власти над отдельными личностями, что те в очевидно всевозрастающей мере становятся функционерами осуществлявшихся сквозь их головы тенденций» К Эти слова прямо перекликаются с основным тезисом «Одномерного человека» Г. Маркузе.

В работе «Авторитарная личность» Адорно и др. продолжена идея, высказанная Хоркхаймером еще в 1935 г. в одной из первых публикаций Института социальных исследований после его эмиграции, — во «Введении» к книге «Авторитет и семья» 34.

Речь идет о характерном для «критической теории» тезисе, согласно которому никакое прямое насилие не может сохранить и обеспечить целостность какой бы то ни было семьи, всякого общества и любой социальной группы, если внутри сознания членов этого сообщества не будет господствовать «вера в авторитет». При таком подходе авторитет главы семьи и родителей, государства и вождя лишается объективной основы и превращается в самодовлеющее психическое явление «ложного созна- ния», допускающее экзистенциалистское или неофрейдистское обоснование. «В этом отношении, — пишет Адорно, — наши воззрения сближались с субъективно* направленными методами исследования в качестве кор- релятива к жесткому мышлению сверху, при котором ссылка на всесилие системы заменяет постижение- конкретной связи между системой и теми, из которых, она ведь состоит»Л Коллективное исследование Адорно и его сотрудников «Авторитарная личность» возникло- в рамках Калифорнийского университета (в Беркли),, того университета, в котором в середине 60-х годов преподавал Г. Маркузе и который стал одним из ведущих, центров левого студенческого движения в США.

Не отсюда ли следует вести генезис того лозунга «антиавторитаризма», который к концу 60-х годов перекинулся и на левое студенческое движение Западной Европы? И еще одна характерная деталь: финансировалось это исследование через возглавляемый с 1945 г.. Хоркхаймером «Исследовательский отдел», тесно связанный с сионистским движением «Еврейского комитета» в Нью-Йорке2. Не отсюда ли во многом проистекает, и та слепая вражда к Советскому Союзу, к ленинизму, которая затмила, особенно к концу 60-х годов„ глаза «критическим теоретикам» старшего поколение Франкфуртской школы на все новое в социалистическом- мире и привела их в тот идейно-политический тупик,, который завершился кризисом и развалом всей «школы», бунтом ее молодых воспитанников против своих «духовных отцов», тем бунтом, который для самого Адорно закончился трагически в августе 1969 г.

?

Итак, понятие «критическая теория» и сама ее сущность, как мы видим, претерпевают определенную эволюцию начиная с выработки этой концепции в середине 30-х годов (особенно в статье Хоркхаймера «Традиционная и критическая теория», 1937), через понимание- сущности этой теории, которое положено в основу совместной работы Хоркхаймера и Адорно «Диалектика просвещения» (1947) и до завершения в 60-х годах (в. «Одномерном человеке» Маркузе в 1964 г. и в «Нега-

J Th. W. Adorno. Stichworte, Kritische Modelle 2, S. 133.

2 M. Horkheimer. Research Project of Antisemitism.— «Studies, in Philosophy and Social Sciencc», vol. IX, 1942; «Studies in Prejudice». New York, 1949—1950.

тивной диалектике» Адорно в 1966 г.), которое принесло «критической теории» широкую известность и влияние.

Первоначально одной из исходных проблем для -Хоркхаймера была диалектика общего, особенного и •единичного в социальных теориях и в их применении к анализу реальной социальной действительности В самых различных вариантах, в разных школах буржуазной «философии истории» или «социальной философии» абстрактные основополагающие категории или понятия этих теорий (в том числе и понятия законов общественного развития) приходили в явное противоречие с конкретной, реальной действительностью общественного развития. Впрочем, по мнению сторонников «критической теории», это якобы относилось и к теории исторического материализма, к научному социализму Маркса, Энгельса и Ленина: конкретная действительность социалистического развития в СССР и классовой борьбы в тогдашней Германии и других капиталистических странах, по их мнению, противоречила марксистской теории. «Социология знания» поэтому объявляла любую социальную теорию не научным, но исключительно пристрастно- идеологически сформированным феноменом сознания. Крайний релятивизм и абсолютизированный «исторический подход» тоже вели в то время наступление на само понятие объективной истины в применении к общественным законам и категориям.

Затем у основоположников «критической теории» к этому добавилась попытка социально-исторического анализа генезиса и социальной функции подобных «метафизических социально-философских теорий», подменяющих реальность общими «законами», «категориями» и понятиями. «Критическая теория» претендовала при этом на разоблачение апологетической сущности всей буржуазной философии истории и социологии, от ее истоков и до наших дней. Уже в буржуазном Просвещении, а затем в идеях «свободы, равенства и братства», в социальной философии победившего феодализм капитализма, в буржуазном рационализме, позитивизме, в специфическом требовании «свободного от оценок» подхода в социальных науках — во всем этом, считали авторы, «критической теории», раскрывается буржуаз- ный, классово ограниченный характер, генезис и апологетическая функция различных буржуазных теорий общества и истории. Впрочем, это, по их мнению, относится и к тому варианту марксизма, который возобладал во II Интернационале и проповедовал «экономический детерминизм», провозглашавший неизбежный, автоматический приход «демократического социализма» в результате постепенных реформ и непротиворечивой эволюции.

В эпоху государственно-монополистического капитализма и начавшейся научно-технической революции с ее социальными последствиями сторонники «критической теории» пришли к выводу об абсолютном торжестве буржуазного инструментально-позитивистского апологетического «одномерного» сознания, «тотально» манипулирующего с помощью создания и удовлетворения «отчужденных», искусственных потребностей и средств массовой информации сознанием масс. Надежды на возможность формирования революционного, социалистического, классового сознания пролетариата, заявляли они, навсегда потеряны: в условиях научно-технической революции только «аутсайдеры», критически мыслящая часть студенчества и интеллигенции, еще способны прорвать это позитивистское одномерное мышление людей, выйти за его рамки. Впрочем, это, по клеветническому утверждению идеологов Франкфуртской школы, относится и к «советской идеологии» в развитом социалистическом обществе, которая якобы тоже подменила диалектический, критический марксизм «позитивистской», «догматической», «тоталитарной» идеологией и тоже «однозначно манипулирует» сознанием людей социалистического общества.

Таковы три этапа развития «критической теории» с 30-х до 60-х годов. Отсюда вытекает требование ее «левыми» сторонниками возврата к утопическому социализму, к замене научного анализа радикальным и всеобщим отрицанием, к идее о том, что сначала надо создать «новую чувственность» 35 освобожденного от всех цепей буржуазной идеологии и морали «критически и утопически мыслящего человека», который сможет, «технократически» и «элитарно» используя рычаги «тоталитарного манипулирования», осуществить «культурную революцию» и создать новое, не похожее на прежнее общество. Так «критическая теория» пыталась стать — и кое-где преуспела в этом!—знаменем «новых левых».

Более того, к 60-м годам «критическая теория» Франкфуртской школы сознательно стала одним из основных философских источников нового ревизионизма— так называемого западного марксизма.

Теоретические воззрения основателей: Хоркхаймер и Адорно

Согласно Хоркхаймеру и Адорно «Просвещение является философией, отождествляющей истину с научной системой». Познание, с которым имеет дело Просвещение, есть такой вид познания, который наилучшим образом разделывается с фактами и оказывает эффективную поддержку субъекту в деле обуздания сил природы. Однако с каждым шагом, освобождающим людей от природного насилия, все более возрастает насилие над людьми со стороны социальной и общественной системы.

В «Элементах антисемитизма», входящих в «Диалектику Просвещения», Хоркхаймер и Адорно делают следующий вывод. «Общество продолжает собой угрожающую природу в качестве непрерывного, организованного принуждения, которое, репродуцируясь в индивидах в качестве неуклонного следования принципу самосохранения, наносит ответный удар природе в качестве социального господства над ней». Развитие машин и технологии превращается в развитие машинерии господства. В таком обществе науке отведена роль новой прислужницы. «Место науки в общественном разделении труда определить легко. Она призвана нагромождать факты и функциональные связи между фактами как можно в большем количестве. Порядок их складирования должен быть легко обозримым. Он должен обеспечивать отдельным отраслям индустрии возможность без промедления отыскивать при сортировке искомый, желаемый интеллектуальный товар. Подобно тому, как Макиавелли писал для князей и республик, ученые работают сегодня для экономических и политических комитетов, управленческих структур, индустриальных консорциумов, профсоюзов, политических партий, выполняя задачи манипуляции ценами, товаром или эмоциями и настроениями масс».

Изначально сродство бизнеса и развлечения обнаруживает себя в специфическом предназначении последнего: в апологии общества. Культуриндустрия реализует человека в качестве родового существа. Каждый есть только то, посредством чего способен он заменить любого другого: взаимозаменяемое, экземпляр. Каждый обнаруживает себя с ранних лет заключенным в систему церквей, клубов, профсоюзов и прочих связей, представляющих собой инструмент социального контроля. Индивидуума надлежит использовать свое общее пресыщение в качестве движущей силы, которая заставит его сдаться на милость той коллективной власти, которой он и без того сыт по горло.

В «Негативной диалектике» Адорно развивает представление о перманентной трансформации буржуазного общества в направлении «тотально социализированного общества». Чтобы сохранить себя, это общество должно постоянно расширяться, прогрессировать, превосходить собственные границы. В общество интегрируются в качестве функциональных элементов системы любые маргинальные группы и явления культуры – пролетариат, джаз, любые оппозиционные движения или идеи – рабочие партии, марксизм.

В таком обществе критическая теории становится принципиально невозможной. Т.Адорно («К критике социальных наук») утверждал, что социология отказалась от критической теории общества. Это означает крах социологии, ибо социология по сути своей, являясь самопознанием и самосознанием общества, является и формой его самокритики. Социолог должен уметь мыслить общество иным, нежели существующее. Лишь тогда общество, видимо, станет для социолога проблемой, загадкой, которую нужно разгадать. Но общество, познанием которого занимается социолог, кристаллизируется вообще только вокруг концепции справедливого общества, правильного общества. Как объяснительная наука, социология должна выдержать испытание и способствовать посредством познания тому, чтобы история не продолжилась как история катастроф. Оптимистическая мысль о том, что социологическая критика состояния мира способна изменить его к лучшему, основывается на объективности самого духа, который с помощью определенного отрицания в состоянии очевидным образом квалифицировать ложное как ложное.