 |
Подход Гофмана: общая характеристика
|
|
|
|
Как вам известно, одни социологи изучают макросоциальные системы, социальные институты, социальные классы, другие же изучают межличностные взаимодействия людей в группах и в повседневной жизни, приемы общения и посредники общения, например, символы. В границах какого подхода работал Гофман, вы можете понять сами, если прочитаете здесь то, что было написано Гофманом о сути своей социологии. «Я не претендую на то, о чем говорят как о стержневом вопросе социологии, - на социальную организацию и социальную структуру – но претендую на структуру опыта, которым располагают индивиды в любой момент жизни». Здесь же Гофман признал, что общество он все равно признает первичным во всех отношениях, а любое участие в нем индивидов – вторичным. «Первым объектом социального анализа, согласно Гофману, должно быть обыденное, реальное поведение, его структура и организация». Интересно отметить, что Гофман, посвятив себя изучению структуры индивидуального опыта, назвал свой подход консервативным, если оценить его с политической точки зрения. Подход Гофмана «не улавливает разницы между благополучными и обездоленными классами», и даже «отвлекает внимание от подобных вопросов». Его интересует структура индивидуального опыта человека вообще, а не человека богатого или бедного, и тем более его не интересует критика богатых людей. Гофман отмечает: «У того, кто хотел бы бороться с ложным сознанием и пробуждать в людях их действительные интересы, очень много работы, потому что люди крепко спят. Я же не собираюсь петь колыбельные, а хочу просто-напросто понаблюдать за тем, как они храпят».
Гофмана привлекала как объект исследования именно повседневная, обыденная, даже рутинная жизнь. В этом выразилось увлечение Гофмана идеями социальной феноменологии, призывами изучать первичный человеческий социальный опыт.
|
|
|
О своем подходе к изучению мира повседневных социальных отношений Гофман писал в книге «Представление себя другим в повседневной жизни» так: «Подход, развиваемый в данной работе, - это подход театрального представления, а следующие из него принципы суть принципы драматургические. В ней рассматриваются способы, какими индивид в самых обычных рабочих ситуациях представляет себя и свою деятельность другим людям, способы, какими он направляет и контролирует формирование у них впечатлений о себе, а также образцы того, что ему можно и что нельзя делать во время представления себя перед ними». Благодаря этим словам становится ясной суть драматургического подхода как перспективы анализа социального образования. Драматургический подход состоит в описании приемов управления впечатлениями, выработанными в данном социальном образовании, основных проблем управления впечатлениями в нем, критериев идентификации отдельных исполнительских команд, действующих в пределах такого образования и взаимоотношений между ними.
«Я» и роль: общие положения
Драматургической социологию Гофмана называют еще и потому, что он указывал на драматический характер переживаний людьми своей раздвоенности: своего «Я», некоего подлинного начала каждого из нас, и своей роли-маски, которую мы должны носить в обществе, на людях. «Как природные человеческие существа, писал Гофман, мы, по-видимому, сотворены порывистыми, импульсивными особями, чьи настроения и энергетические заряды поминутно меняются. Но как исполнители характерных ролей, принятых на себя для представления перед аудиторией, мы не должны допускать резких перемен и капризов». Такая амбивалентность порождает «важнейшее рассогласование между нашими общечеловеческими Я и нашими социализированными Я».
|
|
|
В «Представлении себя другим в повседневной жизни» Гофман рассматривает человека в двух ипостасях: как исполнителя, загнанного жизнью и втянутого «в общечеловеческую задачу сценической постановки своего исполнения»; «и как сценический персонаж-характер…, дух, жизненную силу и другие качества которого исполнение этого индивида целенаправленно вызывает из небытия». Гофман несколько раз подчеркивает, что «в западном обществе исполняемый человеком персонаж и собственное «Я» этого человека в известной мере уравнены». Для подтверждения своего тезиса он приводит известную фразу из статьи о масках, написанной Робертом Парком. « В том смысле, что маска представляет собой картину, которую мы создаем о себе, исполняемые нами роли тоже являются масками нашей истинной самости — той самости, которую мы желаем иметь. В конечном итоге исполнение роли становится нашей второй натурой и интегральной частью личности. Мы приходим в этот мир индивидуумами, создаем свой характер и становимся личностями».
У Гофмана мы встречаемся с интеракционистским пониманием «Я» как продукта совместной работы самого индивида и общества. «Сами свойства этого Я производны не от неизменных личностных свойств индивида, а от всей сценической обстановки его действия, ибо порождаются той особенностью локальных событий, которая заключается в их зависимости от интерпретации очевидцев… Индивид и его образы попросту служат стержнем, вокруг которого временно упорядочиваются некоторые продукты коллективного сотрудничества. И средства для производства и утверждения социальных Я находятся не внутри этого организующего стержня: в действительности эти средства часто надо искать в существующих общественных учреждениях».
Исполнение роли
Под исполнением роли (performance) Гофман понимает поведение, которое человек демонстрирует перед другими, представляя себя, и которое влияет на других людей, причем, по замыслу ролеисполнителя, характер этого влияния должен соответствовать его индивидуальным интересам. Исполняемое «Я» рассматривается Гофманом как некоторый образ, обычно похвально-положительный, который сценически, в соответствующем персонаже-характере успешно пытается возбудить и закрепить в сознании других действующий индивид в отношении себя. Гофман отмечал, что бывают исполнители, которые полностью увлечены исполнением роли и не сомневаются в том, что она и есть подлинная реальность. Бывают, однако, и такие «актеры», которые совершенно не верят в свою роль и при ее исполнении впадают чуть ли ни в цинизм.
|
|
|
В книге «Анализ фреймов» Гофман делает следующий вывод. «Манера исполнения роли предполагает известное «выражение» личностной идентичности, которое, в свою очередь, является свойством чего-то более всеобъемлющего и устойчивого, чем исполнение роли и даже сама роль; речь идет не о ролевой характеристике, а о характеристике личности – ее внутренних качествах, моральных установках, динамическом стереотипе и т.п. Однако возможность отхода от предписанной роли сама по себе заметно варьируется в зависимости от «формальности» ситуации, степени ее расслоения, а также несоответствия между проектируемой «фигурой» и одушевляющей ее человеческой машиной. Складывается определенное отношение между человеком и ролью. Но это отношение соответствует определенной системе интеракции (фрейму), в которой роль получает внешнее воплощение и как бы мимолетно приоткрывает Я. Если так, то Я – не какая-то сущность, частично скрытая за событиями, а изменяемая формула управления самим собой в заданных обстоятельствах».
Ролевая дистанция
Иногда ролевую дистанцию, то есть отклонение личности исполнителя от требований к роли со стороны общества и членов института или группы, в которые он входит, рассматривают как отказ или неспособность индивида к исполнению роли. На самом деле, это явление свидетельствует о намерении индивида-ролеисполнителя показать, что его личность представляет собой нечто большее, чем это предписано ролью. В этом случае ролеисполнитель обращается с социальной ролью по своему усмотрению.
Фасад и кулисы
|
|
|
Гофман называет исполнением роли все поведение на людях. Ту часть исполняемой роли, которая «постоянно служит для определения ситуации участниками представления», Гофман называет «фасадом» (front). Сюда относятся, во-первых, «сценические декорации», то есть оформление пространства для выступления, например, квартира, автомобиль или любимое кафе. Во-вторых, «личный фасад», к которому относятся статусные символы, одежда, пол, внешность и манера речи. Наконец, бывает еще и «социальный фасад», под которым понимаются социальные ожидания, связанные с социальной ролью. Например, устойчивые представления о нормах поведения в данном обществе в роли врача или матери. (Изложено по Х.Абельсу).
Всякое социальное образование представляет собой какое-нибудь пространство, окруженное более или менее закрепленными барьерами, препятствующими чужому влиянию. Там обнаружится разделение на закулисную зону, где ролеисполнители подготавливают исполнение повседневной рутины и своих профессиональных обязанностей, и переднюю зону, где это исполнение представляют другим. В закулисной зоне проявляются скрываемые на переднем плане факты или различного рода неформальные действия. Под закулисьем можно понимать частную жизнь человека, скрываемую от посторонних глаз. «Для западного общества, пишет Гофман, характерна социальная жизнь в замкнутых помещениях. Западный человек предпочитает действовать в стационарной обстановке, удерживая посторонних за пределами действия и используя возможность некоторого уединения для комфортной подготовки перед публичным шоу». Например, перед лекцией, которую читает профессор. Перед поединком, к которому готовится борец. Перед посещением очень уставшей на работе матерью своего маленького сына, который лежит в больнице и нуждается в поддержке со стороны матери, которую воспринимает как сильного уверенного в себе человека. Также под закулисьем можно понимать и ту часть личности человека, которая богата такими качествами характера, которые он сам считает нужным скрывать, чтобы его не считали слабым и не использовали в чужих интересах, - добротой, ранимостью, наивностью, доверчивостью.
Процесс жесткой фильтрации представляемой другим информации о себе Гофман называет управлением впечатлениями. В качестве методов управления впечатлениями Гофман рассматривал, в частности, идеализированную самопрезентацию (принято показывать оптимизм, уверенность, доброжелательность, компетентность, культурность, сокрытие пороков), и мистификацию. В последнем случае речь идет о таком поведении, когда люди ограничивают контакты с другими людьми с целью внушить другим больше уважения к себе как к людям, способным обойтись без участия других людей в их жизни. Такой прием использовали многие диктаторы – Сталин, Ким Чен Ир. Однако иногда о действительном отношении к нам нашего собеседника или коллеги мы можем догадаться по допускаемым им промахам в его самопрезентации: невербальное выражение эмоций – сочувственная нам или наоборот. Человек не хочет и не может все время играть.
|
|
|
Люди, которые вынуждены постоянно скрывать свою сущность, чтобы их оставили в покое, вызывают у Гофмана сочувствие, и жалость. Тратгически звучит его фраза: «Жизнь может и не быть имитацией искусства, но наше поведение в определенном смысле есть имитация приличий, жестов в их образцовых формах. Воплощение этих идеалов в жизни в гораздо большей степени относится к притворству, чем к реальности». Немецкий социолог Абельс заметил, что у Гофмана «речь идет, не о комедии, а поистине о трагедии жизни, причем в отношении постановок индивидов друг перед другом и друг для друга». Сам Гофман отметил, что «в качестве природных особей мы должны рассматриваться как покрытые кожей контейнеры. Внутри находятся информация и аффективные состояния. Это содержимое обнаруживает себя посредством внешнего самовыражения и непроизвольных признаков, возникающих как следствие подавления».
Взаимная игра
Между людьми, как между «исполнителями и аудиторией», всегда «поддерживается молчаливое соглашение действовать так, как если бы между ними существовала определенная степень и противостояния, и согласия. Исполнители, члены аудитории и посторонние – все используют определенные технические приемы для спасения спектакля», то есть воспроизводства социальных отношений между людьми как отношений согласованных и осмысленных, основой которых являются признаваемые всеми людьми социальные нормы, правила, ценности.
Очевидно, отмечает Абельс, что фигуры в гофмановских сценах лишены подлинного душевного покоя. Большинство из них — виртуозы лавирования в житейских обстоятельствах. В позитивном смысле они являются изощренными стратегами, способными в современных условиях противостоять угрозе идентичности. Они не рискуют привлекать к себе слишком сильное внимание, так как остерегаются слишком сильно сблизиться с кем-либо и в то же время боятся затеряться среди публики и прилагают усилия для создания дистанции, отделяющей их от массы. Никто не желает быть совершенно незаметным, и в то же время полностью отличаться от других.
Взаимодействия между людьми являются своеобразными формами самопрезентации, адресованными друг другу. Для того, чтобы взаимодействие (встреча) имела смысл и завершилась успехом для всех участников, они должны одинаково понимать смысл самой ситуации, в которой они оказались. Обычно определения ситуации, проецируемые несколькими разными участниками, достаточно созвучны друг другу. Участники совместно формируют общее определение ситуации, которое может подразумевать не столько реальное согласие относительно существующего положения дел, сколько реальное согласие относительно того, чьи притязания и по каким вопросам временно будут признаваться всеми. Это согласие Гофман назвал «рабочим консенсусом». Гофман также отметил, что всякое проецируемое определение ситуации имеет еще и отчетливо выраженный моральный характер, поскольку общество организовано на принципе, что любой индивид, обладающий определенными социальными характеристиками, имеет моральное право ожидать от других соответствующего обхождения и оценки.
«От каждого участника взаимодействия ждут подавления своих непосредственных сердечных чувств, чтобы он передавал лишь такой взгляд на ситуацию, который, по его ощущению, будут в состоянии хотя бы временно принять другие. Участники совместно формируют единственное общее определение ситуации, которое подразумевает не столько реальное согласие относительно существующего положения дел, сколько реальное согласие относительно того, чьи притязания и по каким вопросам временно будут признаваться всеми. Должно также существовать реальное согласие о желательности избегать открытого конфликта разных определений ситуации».
Рамочный анализ
Согласно Гофману ситуации, складывающиеся в каждый конкретный момент человеческой жизни, обычно включают нескольких индивидов и не ограничиваются взаимно контролируемой ареной межличностного общения. Оказываясь в какой бы то ни было ситуации, люди всегда задаются вопросом: «Что здесь происходит?». Этот вопрос служит делу определения ситуации. Гофман предполагал, «что определения ситуации создаются в соответствие с теми принципами, которые управляют событиями – по меньшей мере, событиями социальными и нашей субъективной вовлеченности в них; рамка – это слово, которое я употребляю для обозначения этих основополагающих элементов. Моя фраза «рамочный анализ» является девизом для обозначения исследования, проводимого в этих терминах организации опыта». Рамкой, или фреймом (frame – англ.) у Гофмана можно считать «схемы интерпретации», позволяющие индивидам «размещать, воспринимать, опознавать и обозначать» события в их жизненном мире и в мире социальном в целом. Фреймы придают событиям или происшествиям значения (соответствующие), организуют наш личный опыт и руководят нашими действиями.
Свою книгу «Анализ фреймов» Гофман посвятил выделению некоторых базовых систем фреймов, которые используются в обществе для понимания происходящего и проанализировать трудности использования фреймов. При этом Гофман исходит «из того, что человеку может показаться реальным то, что на самом деле является розыгрышем, сном, случайностью, ошибкой, недоразумением, обманом, театральным представлением и т.п. Основное внимание будет уделено обсуждению особенностей нашего восприятия, которые обусловливают необходимость различных прочтений ситуации».
Итак, мы постигает и конструируем мир, в котором мы живем, с помощью фреймов, то есть особых подходов или взглядов на этот мир, обусловленных нашим положением в этом мире и т.д. Любое событие или действие мы всегда характеризуем в некоторой базовой системе уместных фреймов. Важно и то, что «в любой момент своей деятельности индивид применяет сразу несколько систем фреймов». Разъясним эти идеи на примерах из книги Гофмана.
Заметную роль в поддержании фреймов играет человеческое тело и прикосновения к нему. Мы позволяем осматривать себя врачу, но стараемся исключить все неуместные смысловые контаминации, например, мысли о том, что врач интересуется нами не только как пациентом. Гофман приводит слова одной девушки, занимавшейся карате в группе под руководством молодого сенсея. «Когда сенсей обходит группу, чтобы проверить «стойку», он трогает зад и мышцы бедер. К нам он не прикасается. После трех месяцев занятий он наконец-то потрогал попки только у пятнадцатилетних, а женщин постарше избегает как заразы. Ясно, что 25-летний сенсей не может не смотреть на нас как на женщин, которых можно трогать с одной и только с одной целью». Этот отрывок содержит упоминание о двух системах фреймов. Сенсей мог воспринимать своих подопечных как учеников, и ему безразлично, кто они – юноши или девушки, голые или одетые. Его интересует их подготовка. Но с другой стороны, или в системе другого фрейма сенсей воспринимает девушек как молодой мужчина, а не как бесстрастный учитель. Две системы фреймов у него смешиваются и путаются.
Упавший и поцарапавший коленку ребенок может приостановить рёв, пока не подбежит к родителям, и только тогда зальется слезами, свежими и горючими, как полагается. И т.д.
В своей книге Гофман делает выводы о том, что «анализ фреймов обнаруживает многослойную деятельность», о том, что существует «сложное напластование фреймов». Любой более или менее длительный отрезок обыденной рутинной деятельности, одинаково воспринимаемой всеми ее участниками, скорее всего, будет содержать эпизоды, осмысленные в разных фреймах.
Э.Гидденс отметил, что фреймы также можно рассматривать как группы правил, которые помогают создавать и регулировать деятельность, относя ее к тому или иному типу и определяя в качестве объекта установленного диапазона санкций. Процесс создания подобных структур может трактоваться как упорядочение действий и значений, посредством которого в процессе «исполнения» повседневной рутины поддерживается чувство онтологической безопасности. По мнению немецкого социолога Зефнера, фреймы суть «формы социальных представлений, с помощью которых члены общества указывают друг другу, в каких узнаваемых и типизируемых поведенческих комплексах они находятся вместе со своими партнерами по социальному взаимодействию».
Гофман утверждал, что исследование фреймов (рамочный анализ) помогает ученому обнаружить управляющие нашей повседневной жизнью невидимые структуры.
Стигма
Стигма — греческое слово, обозначающее метку, тавро. В социологии под стигмой понимают очевидные социальные признаки, при наличии которых люди исключаются из числа нормальных. Наряду с этим значением Гофман использовал понятие стигмы для характеристики разрыва между тем, чем или кем человек должен быть, например, в соответствие с его профессиональной ролью, и требованиями к ней, и тем, что он на самом деле из себя представляет.
Стигма может быть явной, то есть известной другим людям. Человек, о котором всем известно, что он болен СПИДОМ, гомосексуалист, не скрывающий своей ориентации, человек, совершивший убийство по неосторожности (машинист метропоезда, допустивший наезд на самоубийцу, бросившегося на рельсы перед поездом, который этот машинист управлял). Поскольку стигматизация обычно приводит к напряженным отношениям этого человека с другими людьми, он должен привыкнуть жить со стигмой как получится.
Часто стигматизированные люди стремятся положить конец своей дискриминации. Для этого они применяют различные техники поведения. Можно скрывать свою инвалидность, но можно и выставлять ее напоказ, так что она становится нормальным условием нормального поведения. Х.Абельс приводит пример. Инвалид за рулем специального автомобиля для инвалидов желает, чтобы его пропускали на красный свет, потому что его автомобиль не такой быстроходный, как обычный! Этот пример иллюстрирует двойственную функцию техник восстановления ущербной идентичности: они служат как для укрепления и восстановления собственной идентичности, так и создают предпосылки другим людям для «совершенно нормального» поведения. Кроме того, даже тогда, когда стигматизированный индивид обладает совершенно ненормальными чувствами и мнениями, он, скорее всего, будет испытывать совершенно нормальные тревоги и пользоваться совершенно нормальными стратегиями в своих попытках скрыть эти аномалии от других. В качестве примера Гофман указывает пожилого мужчину, который перестает бывать в публичных местах потому, что забывает имена своих друзей.
Гофман называет еще одну стигму – тайную. О ней знает только сам стигматизированный человек. Например, автомобилист совершает ночью наезд на человека, внезапно выбежавшего на дорогу. Человек падает мертвым, автомобилист уезжает с места наезда, не известив об этом врачей и милицию. Он живет с этой тайной, считает себя убийцей, и эта мысль не дает ему покоя. Возможно, что его отношения с другими людьми, ничего не знающими про этот случай, изменятся для него в худшую сторону, потому что изменится его поведение на людях. Гофман отметил, что люди, обладающие скрытой стигмой, стараются всячески скрывать ее и дальше.
Но иногда люди навязывают какую-то стигму человеку, который ненормальным, в общем-то, не является. Например, человека объявляют трусом на том основании, что он отказывается признавать какие-то, по его мнению, диковатые увлечения всех членов группы, в которую он поневоле входит (армейский взвод). Фактически, социальное окружение индивида использует какое-то его свойство, которое оно считает порицаемым (пусть оно даже и не существует), для того, чтобы отвернуться от него и даже лишить его обычного человеческого общения.
Любопытным является следующее суждение Гофмана. Стигматизированный человек, прежде всего, такой же, как и любой другой, способен видеть людей вроде себя глазами других, нормальных. Но он обладает особой причиной сопротивляться унижению клеймом в их присутствии. Перед нормальными людьми он ведет себя как положено нормальным. Перед своими пользуется родным «туземным» диалектом, жестикуляцией и экспрессией, создавая карикатуру на свою идентичность.
Гофман приходит к выводу, что нормальный и стигматизированный человек - скорее, не персоны, а перспективы. Они порождаются в социальной структуре во время смешанных контактов благодаря нереализованным нормам.
|
|
|
