Самодостаточность дисциплины?

Дисциплина и наука - понятия нетождественные, хотя в совре­менном науковедении они нередко не различаются¹. Что первич­но - наука или дисциплина - вот вопрос, который нельзя оставлять без ответа. Есть основания полагать, что зрелое теоретическое зна­ние существует, как правило, в особой организационной форме дисциплинарности, обеспечивающей его аккумуляцию, трансля­цию и модификацию. Теоретичность и дисциплинарность высту­пают как две стороны одной медали, как характеристики развитого мышления, с одной стороны, и деятельности в контексте обще­ния — с другой. Если мышление - продукт деятельности и обще­ния, то справедливо и обратное — дисциплина также порождает теорию. Отсюда первичность дисциплинарной организации по от­ношению к теоретическому и в этом смысле научному исследова­нию. Хотя теория как форма знания появилась задолго до возник­новения науки в современном понимании, но для античности меж­ду теорией и наукой можно поставить знак тождества. Иное дело, что наукой в широком смысле считались тогда не только математи­ка и философия, география и медицина, но также астрология, ал­химия и магия. Это подводит к мысли о самодостаточности дисци­плинарной формы по отношению к познавательному содержанию, в особенности если учесть, что в числе дисциплин по реестру ВАК РФ при определенных условиях может появиться теология.

М.К. Петров² выделяет следующие восемь составляющих вся­кой дисциплины:

о дисциплинарная общность - живущее поколение действитель­ных и потенциальных творцов-субъектов;

О массив наличных результатов-вкладов, накопленный деятель­ностью предшествующих и живущего поколения членов дисцип­линарной общности;

¹ См.: Огурцов А.П. Дисциплинарная природа науки. М., 1985.

² См.: Петров М.К. Язык. Знак. Культура. М., 1991.

Раздел III. Прикладные исследования

О механизм социализации-признания вкладов - будущих результа­тов и ввода их в массив наличных результатов (публикация);

О механизм подготовки дисциплинарных кадров для воспроизвод­ства дисциплинарной общности методом приобщения новых по­колений к массиву наличных результатов и к правилам дисципли­нарной деятельности (университет);

О дисциплинарная деятельность, обеспечивающая накопление ре­зультатов и воспроизводство дисциплины в смене поколений. Деятельность реализует себя в четырех основных ролях — исследо­вателя, историка,теоретика и учителя;

О правила дисциплинарной деятельности, определяемые каждой из этих ролей, среди которых ведущей является роль теоретика, за­дающего парадигму;

О функция интеграции массива наличных результатов в целост­ность, которую выполняет сеть цитирования, обеспечивающая магистральную линию преемственности;

О предмет дисциплины - поле поиска новых результатов, опреде­ленное действующей дисциплинарной парадигмой по канониче­скому описанию формы возможного продукта.

По определению Петрова, античная философия и наука, су­ществуя в локальных социумах, еще не имеет доброй половины перечисленных признаков, а первая дисциплинарная матрица возникает в Средние века в образе христианской теологии. Остав­ляя за скобками данного рассуждения процесс накопления эмпи­рических знаний и навыков в рамках околонаучной, ремеслен­но-практической деятельности¹, Петров протягивает прямую ли­нию от теологии к науке Нового времени. Этот ход отчасти оправдан стремлением проследить собственно дисциплинарную логику развития естествознания, пусть он и оставляет в стороне необходимые этапы ее истории, а также вообще представляет со­бой не столько историко-научный, сколько эпистемологический взгляд на науку с высоты птичьего полета. Естественно-научные дисциплины даже во второй половине XVII в. все еще не приобре­ли всего набора дисциплинарных свойств. Так, характеризуемое Петровым научное сообщество даже веком позже еще далеко не

' Об этом он пишет применительно к античности, не рассматривая вопрос в ас­пекте генезиса нововременной науки. Наш анализ этого процесса см.: Касавин И. Т. Предтечи научной революции: врачи, печатники, моряки// И.Т. Касавин.Тради­ции и интерпретации. СПб., 2000.

Глава 16. Междисциплинарное исследование: к понятию и типологии

сложилось в том смысле, что в совокупности субъектов научной деятельности не было четкой границы между профессионалами и дилетантами, университетское образование в той же Англии час­тенько уступало по качеству самообразованию, а место научных журналов занимали архивы частной переписки Марена Мерсенна или Беттиныфон Арним. Даже в XVIII в. не было сколько-нибудь четких дисциплинарных границ между физикой и химией, между разными науками о Земле в том смысле, о котором говорит Пет­ров. Это означает, что вплоть до XIX в. дисциплина в науке была скорее исключением, чем правилом, и поэтому еще не задавала основных параметров образа науки.

Все это никак не умаляет того обстоятельства, что уже в первой половине XIX в. началась бурная конституционализация и диф­ференциация научных дисциплин, во многом благодаря укоре­нившемуся представлению об уровнях и типах реальности и соот­ветственно о различии объектов разных наук. Эту идею, разраба­тываемую О. Контом, подхватили многие, в том числе К. Маркс и Ф. Энгельс в трудах, опубликованных под общим названием «Диалектика природы». Такие специально-научные картины ми­ра, в терминологии B.C. Степина, были необходимой предпосыл­кой развитых дисциплин даже еще до того, как в них сложились парадигмальные теории. И если в механике появление таких тео­рий произошло в XVII в. в трудах И. Ньютона, то в химии работы А.Л. Лавуазье и Дж. Дальтона сделали это возможным только в конце XVIII в.

Все это заставляет задуматься над вопросом: в самом ли деле дисциплина, выражающая собой бытие науки как социального института, столь важна для производства научных достижений? Дисциплина, т.е. принципиально коллективная форма научной деятельности, является условием ее существенной интенсифика­ции на фоне систематического вовлечения в науку больших масс населения, их обучения и социализации. Это есть фабрика зна­ния, где оно производится по определенным стандартам, прохо­дит проверку, упаковывается и направляется потребителю. Дис­циплина есть также и, вероятно, прежде всего условие финанси­рования науки из государственного бюджета и распределения финансовых ресурсов между научными направлениями, коль ско­ро государственные структуры нуждаются в подобном им контр­агенте — научной бюрократии. В этом смысле дисциплина — необ-

Раздел III Прикладные исследования

ходимая форма социального бытия науки как сферы профессио­нального производства, распределения и потребления знания в наше время.

Однако как все это соотносится с идеалом научного знания, предполагающим новизну и истину? Какую роль играют в произ­водстве знания склонности, способности, талант? Каково сравни­тельное значение формальной и неформальной коммуникации для научных достижений? Пропорционален ли рост количества талантливых ученых и реальных открытий развитию научной дис­циплины и умножению публикаций? Является ли дисциплина со-циально-цивилизационным или культурно-историческим изме­рением науки?

Ответ на последний вопрос имеет особую важность в связи со вторым свойством дисциплины, отмеченным М.К. Петровым: дисциплина как массив наличных результатов-вкладов, накоп­ленный деятельностью предшествующих и живущего поколения членов дисциплинарной общности. До какой степени дисципли­на открыта к результатам преддисциплинарной стадии развития данной области знания? Не выдвигает ли дисциплина своеобраз­ные «критерии демаркации» зрелого, собственно дисциплинар­ного знания от знания «незрелого», «донаучного»? Не следует ли тогда исключить Архимеда из истории физики, а Евклида — из ис­тории математики на том основании, что в ту пору соответствую­щие дисциплины не сформировались и этих ученых (интеллектуа­лов, теоретиков, философов) нельзя назвать физиком и математи­ком соответственно? Или, напротив, в понятие дисциплины необходимо ввести представление о ее генезисе? Ясно, что Петров не планировал исключить историю науки из нее самой, поскольку выделял в дисциплинарной общности такую ролевую функцию, как «историк». Однако само определение дисциплинарной общ­ности как «живущего поколения действительных и потенциаль­ных творцов-субъектов» делает эту функцию бессмысленной без указания на ряд поколений, характеризующих дисциплину и даже ее предысторию.

Итак: либо узкое и жесткое понятие дисциплины, диссони­рующее с реальностью самой науки, либо более полное определе­ние, фактически размывающее границы дисциплины, — вот вы­бор, который вынужден делать самоопределяющийся ученый или рефлексирующий методолог.

Глава 16. Междисциплинарное исследование: к понятию и типологии 343