 |
Борьба за голоса дегенератов
|
|
|
|
На прошлой неделе мне досталась белая хлопковая футболка марки «Fruit of the Loom». Это длинное порождение ткацкого станка, снабженное смывающимся рисунком, размера XL, которое после первого же знакомства с горячей водой сядет до такой степени, что отлично подойдет борзой собаке. Подумаешь! Сегодня она отлично смотрится, и люди на меня оборачиваются. Спереди очень большая, яркая, заметная надпись... И прямо посреди текста, словно кричащий орел на старом серебряном долларе, – суровый профиль Ричарда Никсона.
«ОН ЗАГОРЕВШИЙ, ОТДОХНУВШИЙ И РВЕТСЯ В БОЙ! - написано на футболке. - НИКСОН В 1988».
Почему бы и нет? На этой неделе Луна – в Скорпионе, и Он опять среди нас. В обычных опросах общественного мнения его пока нет, но это скорее вопрос протокола... В настоящих, «черных», опросах, где написано то, что действительно говорят люди, значится: Человек вернулся...
Он вырос. Это очевидно. В недавних закрытых чартах в Вегасе Никсон шел третьим, сразу за вице-президентом Бушем и лидером сенатского меньшинства Бобом Доулом.
Остальные не набирают даже двузначных чисел. Это Говард Бейкер из Белого дома, Пластиковый Джек из Буффало, проповедник Робертсон, и тупица Дюпон, который в некотором роде ведет свое стадо на убой.
Единственная темная лошадка в этой толпе... да... Генерал, Большой Эл, который обделывал свои делишки в Белом доме и совсем было захватил контроль, но Джордж Буш отбросил назад его и оттеснил от источника власти.
Это было в старые добрые времена, когда мужчины были мужчинами, а воров пороли, как собак.
Тогда им нечего было бояться. Не то, что сегодня, в эпоху дешевых скандалов. Где могучие игроки? Сторонники Спи-ро Агню, толпа из «Веско», ребята Бискайна и Нормана?
|
|
|
Где они? Хитрые деньги говорят, что они исчезли, как прошлогодний снег... Но хитрые деньги ошибаются: их ставит в тупик кандидатура Эла Хейга, и они в Лас-Вегасе уже списали его со счетов. Говорят, у него нет никаких шансов. Говорят, в нем есть что-то знакомое. У Большого Эла нет денег, нет союзников, нет силовой базы, он тоже кажется сумасшедшим.
Конечно, это сочетание неудачно. Они называли его дураком и мошенником, очередным старым воякой с душой угря и мозгами троянского коня.
Ха-ха-ха... Они смеялись над Томасом Эдисоном, и сильные люди плакали, когда Рассел Чатам в Джексон-Холе съел половину стада лосей за шесть дней и отправился на север за следующей партией.
Они называли его дегенератом, но его картины покупали даже банкиры, а когда «мясная тошнота» закончилась, Рассел был богат. Может, богаче всех на Западе... Это было давно, но урок ясен до сих пор, и генерал усвоил его и пустил в дело с тем же голодным мщением, которое он привносил во все свои начинания.
Ставки на Никсона-Хейга на 1988 год кажутся сейчас хорошим выбором – особенно при 11 к 1. В таких местах, как Илай и Джекпот (до 20 или даже 24 к 1), цифры еще подрастут, но в Лондоне они останутся такими же.
Они там не слишком верят в нас. Недавняя передовица в «Экономисте», крайне благоразумном и консервативном британском еженедельнике, дошла до громких сетований, что американское чувство юмора умирает. «Что случилось с улыбкой Америки? – спрашивают они. – Почему защитные реакции янки теперь – мрачность и пессимизм?»
Ну и пускай удивляются. Скоро выйдет в свет и разразится очередной дегенеративный негативный рейтинг, и они получат ответ на свой вопрос. Главная ирония президентской гонки-88 (в ходе которой безумная страсть общества к морализированию уже унизила и уничтожила два несомненно ярких и выдающихся таланта) – это то, что неизбежный победитель в ноябре 1988, без сомнения, будет дегенеративным распутником, хуже, чем все, кто въезжал в Белый дом со времен Уоррена Хардинга или даже Улисса С. Гранта.
|
|
|
До выборов еще остается целый год, и общим местом стало, что злополучных кандидатов в президенты еще перемелют жернова морализаторства...
(О как! Дядя Пэт теперь будет мной гордиться. Я не «обвинял набобов в негативизме», но какого черта? Я никогда не работал на таких бандитских свиней, как Спиро Агню.)
Джо Байден покинул нас – как минимум, вышел из президентской кампании 1988 года – и мы немного обеднели. Он был игроком, а такие политики нам нужны. Благодаря таким, как он, мы можем считать себя нацией выскочек, мечтателей, авантюристов, великой мировой силой с романтической страстью к приключениям.
Если бы Бена Франклина и Тома Джефферсона закидали шапками адвокаты, бабы и проповедники, мы могли бы стать богатой и солидной британской колонией, вроде Канады, – или еще одним непрерывным экспериментом по построению мутировавшего демократического колосса, как Бразилия. Распутство Бена раздражало даже французов, а Джеффер-сон знаменит тем, что порол рабов. Но французы до сих пор – наши союзники, а покупка Луизианы до сих пор воспринимается как отличная инвестиция.
Если «дело Америки – бизнес», как говорит Кевин Коль-ридж, то Франклин и Джефферсон по всем параметрам остаются хорошими американцами.
Байден пал так быстро и легко, что удивился даже Гэри Харт. Полгода назад они оба были чемпионами – лидером и его тенью, двумя бойкими молодцами, которые боролись за место под солнцем, победу и работу, наделенную самой большой властью в мире.
Принято считать, будто избирателям нравится, когда летят головы: сначала Харта, потом Байдена, а скоро - Дже-фардта и Гора. Один из самых дешевых и презренных вашингтонских политконсультантов сказал, что демократы не перенесут еще одного кошмарного появления в прессе – что вся партия превратится тогда в ночную телешутку.
Но он не прав. Избирателей откармливают этим зрелищем тупых наказаний. Электорат требует дегенерата в Белом Доме.
28 сентября 1987 года
СЛАБОСТЬ И СТРАННОСТЬ
– Лорена, годы все проходят,
Снег снова на траве лежит.
|
|
|
Генри Де Лафайет Уэбстер. Лорена1
(1Сентиментальная баллада «Лорена», написанная в 1856 г. молодым священником Г. Уэбстером, пользовалась невероятной популярностью в армии Конфедерации и пелась у каждого лагерного костра)
Дорога в Белый дом всегда была ненадежной и опасной, но в этом году добавилась новая действительно серьезная угроза – гильотина. На прошлой неделе она продолжала работать сверхурочно. Весь левый ряд был завален летящими головами и глыбами свернувшейся крови.
Большая часть этой крови натекла из бедняг-демократов, но была там и капля жидкой голубой крови, которая могла натечь только из Джорджа Буша, нынешнего лидера «Великой старой партии» и уверенного фаворита по ставкам на победу в 1988 году.
Джордж, увернувшийся во время бега по длинному перешейку дела «Иран-контрас» от большего числа пуль, чем Рэмбо, исполнился спеси и отправился в давно откладывавшийся европейский тур, который, по словам его советников, должен был максимально обеспечить предвыборную рекламу. За девять дней Буша фотографировали по всему миру – с лидерами Италии, Польши, Западной Германии, Франции, Бельгии и Британии.
«На протяжении всего пребывания в Польше, – написано в сообщении «USA Today», – два специальных оператора, нанятые предвыборным штабом, снимали все, что делал Буш, для последующего использования при номинировании. В Лондоне эта команда снимала встречу Буша с британским премьер-министром Маргарет Тэтчер.
«Надеюсь, эти фотографии пригодятся – когда я войду в политику», – сказал Буш, стоя перед домом 10 по Даунинг-стрит».
Эта здравая мысль менеджера кампании могла сработать и даже принести какие-то голоса – но затем Джордж вернулся домой, появился перед камерами и вывел сам себя из гонки в одном из ключевых штатов, в Мичигане. Он сказал: может, Советский Союз поделится парочкой обученных танковых механиков. «Пошлем их в Детройт, – сказал он. – Мы можем использовать их умения».
Однако. Безупречная логика. Если советский автопром не может создать ничего вменяемого, давайте привезем русских в Детройт, поставим их работать на конвейерах «Пинто», и тогда кончатся надоевшие всем отзывы машин и трагические ошибки.
|
|
|
Кто знает, почему Буш так сказал? Мичиган для него потерян: Джек Кемп смешнее, а Пэт Робертсон лучше организован. Почему Джорджу Бушу захотелось самостоятельно забить последний гвоздь в собственный гроб?
Ладно... Буш – истинный республиканец восьмидесятых, квинтэссенция республиканского духа, он действительно так думает... Высокие трудовые затраты? Наглые работники? Взрываются конвейеры, и как только кто-то включает радио, загорается целая колонна новых фургонов...
Кому это надо? Избавимся от этих ленивых гадов. Уволим их и привезем русских штрейкбрехеров. По крайней мере, они не скрывают своих коммунистических взглядов.
В большинстве опросов Буш по-прежнему лидирует, но только не в серьезных. В недавнем опросе Эй-би-си/«Washington Post» оба – и Буш, и Доул – проходят в Белый дом, с двукратным преимуществом над нынешними основными демократическими кандидатами Джесси Джексоном и губернатором Массачусетса Майклом Дукакисом.
Возможно, это правда – как минимум, это более или менее было правдой на прошлой неделе – но единственные политические обозреватели, заявлявшие, что в это верят, были несчастные придурки из Си-би-эс и «Washington Post», которым пришлось заплатить за опрос.
До ноября 1988 года осталось еще два Хеллоуина, и к тому моменту вышибут мозги многим умникам. Можно ставить 50 к 50, что ни одно из тех имен, которые сейчас лидируют в чартах, не будет даже в списках на Хеллоуин 1988 года. Все лидеры демократов попадали вниз, быстрее, чем надо, чтобы разбогатеть на Сингапурской бирже металлов.
Полетели головы. Харт пал под натиском слухов о сексе, Джо Байден бежал, как крыса, когда его сдал его «старый университетский друг», – рассказал, что Джо списал там какие-то строчки на каком-то невнятном экзамене в Сиракузах двадцать лет назад, а на прошлой неделе меч упал на Дукаки-са и фаворитку феминисток Пэт Шредер и на их когда-то гордые команды.
Неосторожные разговоры, застарелая зависть и мерзкие разборки в окружении превратили самую умную и квалифицированную группу кандидатов в президенты от демократов со времен выборов 1960 года в толпу деморализованных неудачников, которые постоянно ссорятся, как их надо называть: «семь гномов», или шесть... или уже пять.
Лояльная оппозиция сбита с ног уже за целый год до начала игры... Единственный человек в Америке, который, кажется, понимает ситуацию – это Ричард Милхаус Никсон, 74-летний бывший президент из Нью-Джерси. Три-четыре месяца назад, сразу после падения Харта, Никсон составил аналитический отчет, где описал свое видение ситуации и спрогнозировал варианты развития событий на выборах 1988 года.
|
|
|
«Лучшая помощь республиканцам на этих выборах, – писал он (в одном из своих регулярных «конфиденциальных меморандумов» для Рейгана и других ребят из Белого дома), – это слабость демократов. Сроду они не были таким разношерстным сборищем тех, кого бывший посол Уильям Буллит звал "первосортными второсортными людьми"».
В этих словах не было ничего особенного или оригинального: просто обычная догадка, учитывая источник – но мы постоянно забываем, что, несмотря на все свои преступления, и извращения, и даже неприятные проблемы с алкоголем, Никсон обладает замечательной способностью схватывать самую суть, которая сделала его, возможно, самым успешным политическим механиком своего поколения. Он попадал в каждое госучреждение по всему спектру национальной политики, разве что не был губернатором Калифорнии, да и к губернаторскому посту он был настолько близок, что, когда проиграл, впал в публичную истерику. Именно тогда он назвал прессу бандой прогнивших ублюдков, которые сломали ему жизнь и которые «никогда больше не получат шанс ударить Ричарда Никсона».
Тогда над ним смеялись – но через шесть лет Ричард Никсон был избран на пост президента США в жестокой уличной драке, от которой Демократическая партия уже не оправилась. Четыре года спустя Никсон снова выиграл – и тогда его арестовали и выгнали из Вашингтона, как заразное животное.
Но это неважно. Джордж Герберт Уокер Буш надолго с нами не задержится. На следующий Хеллоуин он будет жить где-нибудь в Нью-Джерси, неподалеку от фермы Никсона.
5 октября 1987 года
ВРЕМЯ ПРИШЛО
– Больше половины американцев, участвовавших в новом опросе, ответили, что они, как минимум, «скорее всего» будут голосовать за вице-президента Джорджа Буша, если он станет кандидатом от Республиканской партии.
Associated Press, 10 октября 1987 года
Национальный телеграф часто приносит странные вещи, и настоящие новостные наркоманы привыкают искать в них смысл – обычно это невозможно, и обычно по вполне очевидным причинам.
Например, опрос «по предсказанию большой победы Буша» совершенно некомпетентен – по крайней мере, не в «Denver Post», где он оказался двухдюймовой затычкой на восьмой странице воскреснего выпуска.
Никто не знает, откуда взялся этот опрос. Я думаю – наверное, от Буша. Он представляется хорошим объектом для дискуссии – по крайней мере, для специалистов.
Цифры впечатляют, и ответы вроде бы искренние. «На вопрос, с какой вероятностью они будут голосовать за Буша, если его выдвинут» (предположительно в 1988-м, хотя год нигде не упоминается), «14 процентов всей выборки ответили "чрезвычайно вероятно", 16 процентов – "очень вероятно", и 24 процента – "скорее всего"».
Были и оставшиеся 44 процента, которые отвечали, «скорее всего нет» и «однозначно нет», но автор статьи из «Post» выбросил отрицательные цифры как мелочь – и поставил как заголовок фразу «Половина опрошенных готова отдать свой голос за Буша».
Ладно, подумал я... может, и так. Может, Джордж уже заявлен на выборы 1988 года и сейчас просто копит очки. Другой опрос, уже телевизионный, показал, что Буш идет на 15 пунктов впереди Боба Доула и как минимум вдвое обходит ненышнего лидера демократов Джесси Джексона.
«Кто готовит эти цифры, и как бы мне с ними связаться?» – подумал я. Это казалось рискованным предложением, и я хотел в нем поучаствовать. Сегодня в американской политике нет лучшей ставки, чем 2 или 3 к 1 против Джорджа Буша, или даже 3 к 2... Передайте этим людям, пусть свяжутся со мной: я готов поставить деньги.
Настоящие шансы Буша в 1988 году сейчас 4 к 1 и растут, несмотря ни на какие опросы. За Буша говорит сам Ричард Никсон, один из лучших гандикаперов.
В июньском меморандуме 1987 года под названием «Президентские выборы-88» Никсон изучил все-все кандидатуры, и ему пришлось сказать несколько слов о Джордже:
«Буш продолжает прочно лидировать в опросах. Его главное преимущество в том, что он самый опытный из всех кандидатов, к тому же у него лучшая организация, больше денег и что самое важное – он участвует в кампании как вице-президент».
Никсон понимал эти преимущества. В 1960-м у него было все то же самое, но его утопила банда молодых выскочек, работавшая с Джеком Кеннеди, – и это имя с тех пор снится ему в кошмарах. Он знает, каково это – быть богатым парнем на свадьбе в «Градуэйт».
Что касается Буша, продолжал Никсон, «он лояльный вице-президент, и не пройдет как сильный независимый кандидат. Его популярность тесно связана с Рейганом. Если популярность Рейгана идет вверх, его – тоже растет. Если рейтинг президента падает, то его – тоже падает».
Между прочим, это было написано до того, как хваленая организация Буша получила по ушам от команды проповедника Робертсона в Мичигане и Айове – и до того, как Рейган решил за назначением судьи Роберта Борка переместить вес Белого дома на Верховный суд США.
Это было большой ошибкой – одним из тех больших высокомерных прыжков туда, что генерал Макартур называл «опасностью утраты чувства реальности». Появился Борк и прошел по национальному телевидению, лязгая зубами и рыча как бультерьер, в своем уникальном стиле – который взбудоражил даже старых сенаторов от «Великой старой партии» и заставил целое поколение тинейджеров бояться слова «судья».
Белый дом ошеломлен, а «популярность» президента падает, как камень в торфяном болоте.
Несколько недель назад разъяренный Борк явился на слушания с несолидной бородкой и глазами фанатика, у которого есть высокопоставленные друзья... Ему надо защищать собственную репутацию: он все-таки известный политический киллер, «грязный трус, который застрелил мистера Говарда».
Но это другая история, для нее сейчас нет времени. Все, что нам надо знать о судье Борке, это то, что умные деньги в Вашингтоне давали против него не меньше 7 из 14 голосов членов юридического комитета, который возглавляет дискредитированный кандидат в президенты от демократов Джо Байден из Делавэра, – а когда на прошлой неделе прошло голосование, результат был 9 к 5.
Это одна из тех редких политических разборок, где ни одна сторона не может позволить себе проиграть. Назначение Борка проделало львиную долю работы демократической оппозиции. Это была одна из тех вещей, как говорит И.И. Каммингз, которые нельзя переварить.
Говорят, что «реванш Джо Байдена» или «закон кармы»... Но Ричард Никсон знал, что это на самом деле такое. Его избирали почти на каждый государственный пост в Америке, кроме разве что шерифского, и он понимает политику лучше, чем кто-либо другой. Он механик, истинный наркоман системы рычагов и противовесов; последнее, что он видел на слушаниях по Борку, – седовласого джентльмена по имени Кеннеди, который сидел по левую руку от Байдена и считал голоса.
Факел снова передан. Это был реванш Джо Байдена: не все демократы – наркоманы, развратники и дураки... Природа не терпит пустоты, и природа современной американской политики требует, чтобы Кеннеди охотился за Белым домом.
Недавние исследования «новых реалий» национальной политики, проведенные Институтом Гэллапа и «Times Mirror Ко.» из Лос-Анджелеса, «с целью создать исчерпывающий политический портрет американского электората», «обнаружили», что к Дэну Ратеру «благоприятно относятся» больше людей (87 процентов), чем к Билли Грэму который идет следом с 66 процентами...
Двумя ступенями ниже Грэма стоит Рональд Рейган с 62 процентами. А на ступень выше Рейгана находится сенатор Тед Кеннеди с 64 процентами... И там нет и намека на Джорджа Буша или судью Борка.
Дискутирующие все видит так же, как Ричард Никсон, который точно так же не вошел в верхушку рейтинга... Однако Чаппакуиддик был давно. Хватит. Время пришло.
12 октября 1987 года
ЧЕРВЬ ТОЧИТ
– Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась. Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью...
Откр.2:21-23
Забудем судью Борка. Он – нытик-либерал с дрожащими коленями, если сравнивать его с «Откровением». Вот где язык, который сдирает кожу с твоей спины, – по крайней мере, в Библии короля Якова. Тогда не было прав Миранды1 (1Права лица, подозреваемого в совершении деяния которыми оно обладает и которые должны быть разъяснены при аресте до начала допроса); виновны были все, а наказание было скорым и ужасным.
Некуда было бежать, негде было скрыться. Это был конец мира, время последнего суда: «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них». Это «Откровение» 9:6 – один из самых мягких и прощающих стихов, любимый стих Рональда Рейгана. Президент очень увлекается «Откровением». Я люблю эту книгу за резкую и страшную силу языка, а Датч действительно верит ей.
Как-то под рождество 1985 года он сказал репортеру из журнала «People», что «это поколение может увидеть Армагеддон».
Однако. Это он о нас. Сожженные в огне, разорванные в клочья, как ящерицы. В 4:8 все сказано предельно ясно:
«И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет».
Многих кислотных торчков увозили в смирительных рубашках за то, что они видели что-то подобное, но такие видения обычно не длятся больше 72 часов. Но Рейган верил в пришествие этих кошмарных «четырех зверей с шестью кры-лами, исполненных очей» примерно 72 года. Библия стала оплотом его веры, и он не собирается отказываться от нее сейчас – особенно когда она объясняет, почему мир вокруг него разваливается на части.
Естественно. Это, наверное, Армагеддон, а не то, что пишет «New York Times». Что они там знают? Это как вдова Билла Кейси, гонящая от себя мысль, что ее муж мог говорить с редактором «Washington Post» на полном серьезе. «С чего бы ему говорить с репортером? – спрашивала она. – Он был много выше этого».
Ладно... может, и так. Но если Кейси на прошлой неделе смотрел вниз – или даже вверх – на безбожную кашу улик, которую собрали эти низкие репортеры, вряд ли он радовался. «New York Times» назвала это «худшей неделей президентства Рейгана», причем часть помоев может достаться и Кейси.
Он был человеком с Уолл-Стрит, а рынок обрушился. Он был силовым юристом правого крыла, а кандидата, которого он протаскивал в Верховный суд, отклонил Сенат с гигантским разрывом в 16 голосов. Он был директором ЦРУ, а его любимый «секретный» проект – нашумевший «Иран-Никарагуа» – так далеко вышел из-под контроля, что США пришлось ввязаться в случайную войну на двух полушариях. Он был крупным политическим мыслителем, участвовавшим в высшем и очень тонком маневрировании в отношениях с Советским Союзом и другими мировыми силами, но и эти маневры провалилось.
В конце недели в Белом доме поднялся переполох из-за того, что советский вождь Михаил Горбачев отменил свою долгожданную поездку на саммит в Вашингтоне – а этот визит мог спасти президентство Рейгана.
Визит Горбачева для Датча – не мелочь. Он должен был стать большим событием для СМИ, а Рейган это любит. Говорили и о «туре по стране», и даже о частном визите на президентское ранчо в горах около Санта-Барбары: служба безопасности отгоняла бы тысячи журналистов, а Марлин Фит-цуотер ежедневно кормил бы их пикантными новостями.
Всего этого не будет. Человек с отметиной зверя угробил все рейганистское крыло в «Великой старой партии». Рейган – их президент, и когда он уйдет, они окажутся без работы и без перспектив.
Трагические события последней недели заставили одного из них издать стон настоящего отчаяния. «Мы вроде алхимиков-неудачников, – сказал источник в Белом доме, названный в газете «сломленным республиканским политиком». – Все, чего мы касаемся, превращается в грязь».
– Если бы Рейган сумел преодолеть экономический спад, в 1988 году республиканцы бы прочно засели в Белом доме. Но администрация теряет управление экономикой, и теперь президентом изберут любого осла, выдвинутого демократами.
Ричард Никсон, июнь 1987 года
Добро пожаловать в страну ослов! Это животное служило символом Демократической партии с 1828 года, когда Эндрю Джексон захватил Белый дом в вихре популизма (что до сих пор определяет лицо партии). Джексон стоял у руля восемь лет, а его вице-президентом был Мартин Ван Бюреи, который в 1836 году унаследовал пост президента – последний вице-президент, выигравший выборы.
Когда в прошлом июне – задолго до обвала рынка – Никсон говорил, что если бы ему «пришлось делать ставки прямо сейчас, он поставил бы на Буша, но ранчо я бы точно не поставил», он прекрасно это понимал.
И никто не поставит на Буша после событий прошлой недели, которые привели к бичеванию вице-президента в национальной прессе. Когда рейганисты потерпели поражение на всех фронтах, неожиданно стало модно обзывать его безответственным неудачником, человеком без стоячего воротничка вокруг республиканской шеи.
Следующий президент, скорее всего, будет демократом, и, если следовать «Откровению», скучать ему не придется. Глава 19, стих 2 гласит: «Ибо истинны и праведны суды Его! потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее».
26 октября 1987 года
КОНЕЦ ЭПОХИ
Когда заходит речь о таких вещах, как «верная смерть», «полный провал» или «обреченное поколение», многие умные люди чувствуют дрожь в коленях. Но только не я. Я спокойно работаю с подобными темами. В них нет ничего нового, если только они не возникают одновременно. Все, что с бесстрастным видом говорят умники, встретившись со смесью Смерти, Обреченности и Провала, наверное, стоит того, чтобы выслушать. Они встречаются совсем не так часто, а когда встречаются, то чаще всего это значит, что минимум у двоих ораторов – весьма серьезные проблемы.
Почему-то они потеряли хватку. Прыгают на рельсы, обезумев от виски или опиума. Кто знает? При Никсоне это был джин. Моцарта разрушил сифилис, а Мэрилин Монро стала жертвой синдрома «мертвых кишок»1 (1Отмирание части кишечника из-за нарушений кровообмена (прим. перев.)), который обошелся ей в миллионы долларов.
Сегодня у нас есть Рональд Рейган – президент, который уехал побродить по горам. Семь лет он жил в Белом доме и руководил страной, словно какая-то дешевая имитация старого фильма Джона Уэйна.
Но год грядущий год будет значиться восьмым, и это будет плохой год для Датча – хуже, чем восемьдесят седьмой, и даже восемьдесят шестой, когда и мир, и его жизнь, и его последний фильм повернулись к нему темной стороной. Тысяча девятьсот восемьдесят шестой был годом, когда Рейган потерял контроль над Сенатом и около 88 процентов той огромной, почти волшебной системы политических рычагов, которые делали его таким жестким, устрашающим и почти неуязвимым с тех пор, как в 1966 году он стал губернатором Калифорнии.
Это было давно, но для Датча должно быть словно вчера. Это были славные годы, когда он начал думать, что он круче Джона Уэйна и жестче, чем Катон-старший. Тогда в Сакраменто своим первым официальным постановлением он сделал своей правой рукой Эда Миза, а вторым – закрыл государственные психиатрические лечебницы и выпустил психов на улицы: пускай сами о себе заботятся.
Люди жаловались, ну и что? Психи не голосуют.
И Эд Миз не будет голосовать года до 2000 – если прокурор по особо важным делам решит припугнуть его за роль в деле «Ведтек». Вина Эда в этом деле почти доказана (как это обычно случается, когда начинают спрашивать, как Эд добивался низкопроцентных кредитов), – и если прокурор решит, что ветер дует так, чтобы арестовать генерального прокурора США и посадить в федеральную тюрьму на три-четыре года, то Миз сядет. Он сделает столько отжиманий от горячего асфальта на длинной парковке неподалеку от Элгина, чтобы избавиться от пивного пуза и заработать квадратики на животе, такие же, какие были у Хью Ньютона1 (1Один из лидеров партии «Черные пантеры». Речь идет о 22-месячном предварительном заключении Ньютона в 1967–1968 гг. по сфабрикованному обвинению в убийстве полицейского (был оправдан на суде)) после двух лет в одиночке.
Когда-то, в шестидесятые, Миз был помощником окружного прокурора в Окленде. Тогда по городу бегали Хью, и Кен Кизи, и Сонни Бартер – и служить прокурором было невесело... Миз тогда проигрывал девять дел из десяти, и только волшебная рука Рональда Рейгана спасла его от полного забвения на улицах Восточного Окленда и превратила из жертвы в личного помощника губернатора Сакраменто.
Это все равно что обязать Чарльза Мэнсона отвечать за спортзал в тюрьме для несовершеннолетних девочек. Миз невежествен и жесток, но он не дурак; он взял в свои руки ту систему рычагов и чугунных чушек, которая шла в комплекте с должностью, и стал одним из самых могущественных людей среди политиков Калифорнии. Рейгану понравился его стиль, и он дал ему столько возможностей, сколько требуется: не только нанимать, увольнять и наказывать своих врагов губительными для карьеры «административными наказаниями», которыми он постоянно уничтожал всех, кто ему не нравился; вдобавок Мизу поручили роль советника при его шефе, чем он и занимался вплоть до Белого дома.
В первые годы правления Рейгана Миз был одной из ног треножника: он направлял руку президента и писал за него все личные меморандумы и заявления.
Существуют сотни снимков веселых деньков в ранние восьмидесятые, на которых Датч и его команда бегают туда-сюда по лужайкам перед Белым домом, прыгают в поджидающие их вертолеты, что-то напряженно обсуждают друг с другом за большим столом в овальном кабинете.
Команда – это Миз, Майкл Дивер и Джеймс Бейкер, менеджер компании Джорджа Буша и нынешний секретарь казначейства одновременно.
Джим Бейкер – один из самых умных людей в Вашингтоне, и он одним из первых спрыгнул с корабля. Он отправился на обед с тогдашним секретарем казначейства Дональдом Риганом, и после шести-семи мартини они решили поменяться должностями. Бейкер ушел из Белого дома, а Риган стал у Рейгана новым менеджером по персоналу – но ненадолго; события скоро догнали его, и ему пришлось с позором уйти в отставку.
Дивер, когда-то главный инсайдер, пошел другим путем. Он согласился стать лоббистом, очевидно, из-за личной жадности, а теперь его ищут в Вашингтоне, чтобы предъявить обвинения во впечатляющем списке мелких преступлений – от лжесвидетельства и обмана до пьянства в общественном месте и безжалостные нарушения кодекса морали. Его адвокаты выбрали уникальную тактику защиты: они утверждают, что в тот период он был так безнадежно пьян, что не чувствовал разницы между правильным и неправильным.
Эта тактика незамысловата, но если такая линия защиты пройдет, появится интересный прецедент. В Колорадо сейчас рассматривается похожее дело: мужчина утверждает, что лишился рассудка и не знал, что делал, когда вынюхал слишком много кокаина, вышел на улицу и насмерть зарубил нескольких человек мясницким топором.
Если хотя бы один из них добьется, чтобы дело передали одному из сотни новых судей, назначенных Эдом Мизом, и сумеет выйти сухим из воды, у нас будут большие проблемы.
В Поколении свиней Эд Миз из Окленда оказался одной из самых главных свиней – живое свидетельство классического утвеждения Джорджа Оруэлла в «Скотном дворе»: «Все свиньи равны, но некоторые свиньи равнее других».
– В инцесте, убийстве, суициде
Выживает волшебная пурпурная птица
Сам себе Отец, Сын и Невеста,
И собственное Слово.
Говард Немеров.
«Феникс»
Другой Джордж Буш
Скиннер на прошлой неделе позвонил из Вашингтона, чтобы объяснить мне, что я опасно ошибаюсь в отношении Джорджа Буша и многого о нем не знаю.
– Я знаю, ты не хочешь этого слышать, – сказал он, – но Джордж оказался совершенно не таким, как кажется, – не тем, кого ты бичевал. Я подумал, тебе стоит знать...
Я задержал его вызов и сказал, что перезвоню после игры Кентукки-Мэриленд. Я поставил на 5 очков, и Кентукки вели на 7 за 18 секунд до конца... В тот момент Джордж Буш был для меня никем, а вся его кампания – не более чем радио, доносящимся откуда-то с улицы.
Но Скиннер почему-то упорствовал... Он пытался что-то мне объяснить. Говорил, что Буш не тот, кем кажется, что где-то внутри него живет зерно подлинного короля-философа.
– Он умнее Томаса Джефферсона, – сказал Скиннер. – У него есть возможность внести в историю больший вклад, чем оба Рузвельта, вместе взятые.
Я был шокирован.
– Ты лживая свинья, – сказал я. – Кто заплатил тебе за эти слова? Зачем ты мне звонишь?
– Для твоего же блага, – сказал он. – Я просто пытаюсь тебе помочь.
...Он ответил на звонок по другой линии, но потом вернулся и принялся лепетать – горячо и бессвязно.
– Выслушай меня, – говорил он. – Я провел с ним весь вчерашний вечер, один. Мы сидели перед зажженным камином, слушали музыку и пили виски, и впали в сентиментальность, я попросил его не переживать на этот счет, а он сказал, что он – единственный живой голос Бобби Кеннеди в современной американской политике.
– Нет, – сказал я. – Избавь меня от этих помоев. Это уже слишком. Я ждал от тебя чего-нибудь большего.
Я захохотал. Сумасшедший дом! Джин Скиннер – один из самых жестоких и циничных политических киллеров – рассказывает мне, что провел два последних вечера, беседуя с Джорджем Бушем об истинном значении «Республики» Платона и «Притчи о пещере», курили сигареты «Джарум» и смущенно плакали, раз за разом слушая старые записи Леонарда Коэна на стареньком кассетнике «Накамити»!
– Да, – сказал Скиннер, – он много лет возит с собой в чемодане 350 кассет... Он любит музыку, действительно хороший рок-н-ролл. У него есть записи Эллиса Стюарта, которые он сам делал на «Наке».
Господи Боже, подумал я. В конце концов они его обратили: он готов. Откуда у него мой телефон?
– Ты, мразь позорная! Больше никогда мне не звони! – заорал я. – На следующей неделе я уезжаю на Гавайи. Я знаю, где ты был последние два года. Держись от меня подальше!
– Ты идиот! – закричал он. – Где ты был, когда мы искали тебя на прошлой неделе в Новом Орлеане? Мы зависли там на три дня. Джордж хотел познакомиться с братьями Невилл. Мы путешествовали инкогнито...
И вот он уже рассказывает мне, что, когда победа в шестнадцати штатов в супервторнике уже была обеспечена, Буш ополоумел от дешевого джина и надменности и воскресным вечером появился в аэропорту Нового Орлеана с одним-единственным телохранителем, на черном «порше 928» с аргентинскими номерами и тонированным стеклами.
Поверить в это было нелегко. Скиннер был профессионалом, я это знал, а Буш -бывшим директором ЦРУ. Это странная смесь; особенно странная, учитывая ненормальную за-цикленность Скиннера на Буше, которая очень меня обеспокоила.
– Знаешь, чем я ему нравлюсь? – сказал он. – Тем, что я знаю стихи. Он любит поэзию. Он может прочитать «Аннабель-Ли» от начала до конца. – В этом месте его голос задрожал: – «Это было давно, это было давно, в королевстве приморской земли...» – Он остановился на минуту, потом продолжил мечтательным голосом, подкосившим меня: – «И, любовью дыша, были оба детьми, в королевстве приморской земли... Но любили мы больше, чем любят в любви...».
– Хватит, – сказал я. – Это невыносимо. Мысль о том, что Джордж Буш раскатывает по Новому Орлеану и цитирует Эдгара По, просто не укладывается в голове.
– Это еще что! – ответил Скиннер. – Он может спеть любую песню Боба Дилана. Он играет «Добро». У него есть вторая «Добро», в оригинальной упаковке. Невероятно, невероятно!
Я резко засмеялся, но он, похоже, не заметил.
– И еще он любит животных, – сказал Скиннер. – Животные – единственное, что он любит больше, чем музыку.
– Я видел, как он спасал погибшую кошку и пытался ее реанимировать, – сказал он. – Прямо посреди Пенсильвания-авеню. Он склонил голову прямо к губам животного и вдохнул воздух ей в горло... Люди кричали и подбадривали его, собралась большая толпа, но он не отступал.
Меня затошнило, и я промолчал. Скиннер еще долго бормотал, соскальзывая с одной маразматической истории в другую, как будто рассказывал про Махариши. Я так и ничего и не понял.
Надо сказать, смысла в его рассказе и не было. Джордж Буш – жестокий негодяй из Техаса. У него нет друзей, и никто во всем Вашингтоне не хотел бы, чтобы его видели с Бушем ночью на улице. Говорят, есть в нем что-то такое – ощущение чего-то странного внутри, словно мертвое животное... Не может быть, чтобы он гулял ночью по Вашингтону или Новому Орлеану, болтал о Дилане Томасе и подбирал мертвых кошек.
Во всем этом было что-то неправильное, очень неправильное, даже извращенное... Сейчас Скиннер, казалось, верил во все эти россказни – и хотел, чтобы я в них поверил.
Зачем? Это то же самое, будто «Поэму о Старом Моряке» написал Айвен Боески, или что Эд Миз каждое утро, как проснется, бросает стодолларовую банкноту в Потомак.
Я повесил телефонную трубку и почувст
|
|
|
