 |
Каинвуд с облегчением понял, что среди осужденных нет Дейлора. Этот офицер ему нравился, и он бы огорчился, увидев его в числе приговоренных на смерть.
|
|
|
|
- Проклятие, - сказал Каинвуд. – С чего бы все это?
- Заговор среди офицеров? – высказал свою догадку Линд.
- А черт их разберет.
Тем временем комиссар развернул длинный свиток, который ему доставил сервочереп, и стал зачитывать приговор в вокс. Офицеров обвиняли в измене Императору, в попытке подрыве авторитета Ордена Темных Ангелов, в распространении еретических крамольных речей про доблестных космодесантниках и прочее, прочее.
- Интересно, как же Дейлор выкрутился? – спросил Каинвуд.
- А Дейлор не выкрутился, - сказал Артемис, тот самый большеносый рекрут. Они с Линдом недавно завели с ним знакомство, и выяснилось, что это один из самых добродушных людей, которых когда-либо встречал Каинвуд. Пусть он и страдал недостатком храбрости, Артемис все равно оставался прекрасным человеком.
- А что с ним случилось? – спросил Линд. Глупо. Все глупо. Глупый мир, глупая война, глупые, злобные люди. Грязь и ненависть вокруг, и нет спасения.
- Он сбежал ночью, каким-то образом узнав об арестах.
- Как ему это удалось?
- Говорят, что охрана его пропустила. Все-таки он был своим человеком, многие его уважали и водили с ним дружбу.
- Представляю, что стало с охранниками.
- Они здесь, - вмешался в разговор мужчина мрачного вида с кустистыми бровями, придававшими ему зловещий вид. Он кивнул на подиум. – Их осудили вместе с этими.
Он сплюнул.
- Развелось еретиков, как собак нерезаных. Хоть Инквизицию вызывай. Единственный достойный человек из них – Дейлор, и то сейчас он сбился с истинного пути. Когда-то я знал его… В молодости. Росли вместе, - проговорил рекрут и отвернулся, из-под своих тяжелых бровей наблюдая за скоротечным судом.
-… И приговариваются к казни путем расстрела. Ересь будет искоренена. Предателям нет места на этой земле и под этими небесами. Да исполнится воля сия во имя отца нашего и наставника, Великого Бессмертного Императора.
|
|
|
Кто-то из обреченных дико завопил, так страшно, что этот полный отчаяния, безнадежности и животного, всепоглощающего страха крик, казалось, не принадлежал человеку.
Каинвуд оглядел толпу. Лица хмурились, руки сжимались в кулаки. Ненависть. Но как можно так ненавидеть человека, ничего тебе не сделавшего, лишь за несколько неосторожно брошенных слов? Как?
"Все мы растеряли где-то свою человечность", - вспомнил Каинвуд слова Линда.
Амбал Громр, ухитрившись со связанными руками раскидать охранников, спрыгнул с подиума. Это было ошибкой. Далеко уйти ему не удалось – его разорвала негодующая толпа, и конец лейтенанта был страшен.
Каинвуд лишь покачал головой.
Людей на возвышении тем временем согнали к ступням изваяния. Раздались характерные щелчки подготавливаемого к стрельбе оружия, и палачи замерли, направив стволы на обвиняемых. Интересно, что чувствуют эти люди, вынужденные смотреть в глаза бывшим товарищам, приговоренным умереть от их руки? Неужели ничего? Неужели бесконечное служение настолько съело их души и чувства, что члены расстрельной команды уже не в состоянии проявить такое человеческое чувство, как жалость?
Каинвуд закрыл глаза. Напряженную тишину, воцарившуюся на площади, разорвали хлопки выстрелов, эхом разнесшихся по Кастро Экзерцитус. Эти звуки Смерти, казалось, заглядывали под каждый камень, в каждое сердце.
Он был готов поспорить, что комиссар стоял, скрестив руки на груди, и улыбался.
Он вспомнил зловещую улыбку Ивена и подумал, что это и есть печать крови и страдания, которую оставляет на лицах людей война. Печать Зла.
Печать… Хаоса?
|
|
|
Глава 15. Миры близкие и далёкие.
Светили загадочные звезды, и в воздухе пахло прошлым – смесь воспоминаний, которых никогда не было, и легкой грусти.
Каинвуд поймал на ладонь каплю дождя и с любопытством наклонился, рассматривая ее. Она сверкала чистым первозданным светом, сияя изнутри.
Раздался мерный шелест, и он поднял голову. Над ним, медленно рассекая время и пространство, летело, тихо вздыхая, самое удивительное существо, которое ему только доводилось видеть.
Могучее серое тело создания имело пропорции морского обитателя – длинный хвост, грудные плавники, почти похожие на руки, и огромная гладкая голова. Три мудрых глаза размером со щит древнего воина снисходительно посмотрели на человека и моргнули, на мгновение подернувшись прозрачной пленкой. Кит, попирая законы гравитации, легко парил в ночном небе, являя собой воплощение одиночества, свободы и спокойствия.
Каинвуд подошел к краю скалы, ступая по мягкой изумрудной траве, и посмотрел вниз. В бесконечности, сияя неведомыми огнями, висели острова с лесами, горами и какими-то древними постройками. Некоторые части земной тверди были очень малы и вмещали только пару-тройку деревьев со светящимися плодами на ветвях, другие, напротив, напоминали целые материки.
Он обернулся. Позади, рассыпая вокруг осенние листья, прямо из ниоткуда возникала сумрачная аллея, в которой тоскливо металась неясная тень.
Недолго раздумывая, он ступил в этот сверхъестественный коридор, ощутив, как под ногами с тихим шорохом материализуется земля.
Каинвуд шел по аллее, овеваемой волнами неясного тумана, и чувствовал, как за спиной, следуя за ним, перемещалось нечто. Призрак что-то шептал почти членораздельно и вздыхал в смертной тоске. Возможно, он умер скверной смертью, перед этим предав свое имя, и потому был вынужден пребывать здесь во веки веков.
Наконец он достиг конца коридора и замер на пороге нового мира, не веря своим глазам. Перед ним расстилался солнечный пейзаж его родного села. Лучи светила пробивались через синеватые облака, обещающие легкий дождь, и указующими перстами упирались в землю.
Когда Каинвуд обернулся, аллея с обитающим в ней существом тлена растаяла, словно ее и не было.
|
|
|
Поэтому ему ничего не оставалось, как ступить на землю своей родины.
Каинвуд медленно шествовал по главной улице Забугорья, не веря своим глазам. Повсюду царил праздник. По воздуху летели невесомые цветы дерева каен, распространяя в воздухе приятный аромат весны, аромат жизни. Он поймал один из них и спрятал в карман, поддавшись внезапному порыву.
Вот ему улыбнулся и помахал рукой Дерив, держащий на коленях свою маленькую дочь.
Но этого же не может быть – он сгорел во время лесного пожара.
- Во сне и не такое может быть, - лучший в селе охотник подмигнул. Девочка засмеялась серебряным смехом, и Каинвуд пошел дальше, оставляя за спиной старого друга. Настроение его было приподнятым. Какие еще сюрпризы подготовит ему этот день?
Ноги сами привели Каинвуда к его дому. Сейчас он казался больше и как-то мудрее. Да, в его очертаниях, в каждой трещинке, каждой пылинке, приставшей к стене, таился разум. Если бы его попросили объяснить, почему он так решил, он бы не смог описать свои чувства словами. Это была одна из тех тайн, что открывается смертному только во сне и забываются в момент пробуждения.
На крыльце дома, согнув одну стройную ножку в колене, а другую изящно вытянув, непринужденно сидела Винн, наслаждаясь тонкой курительной палочкой, стоившей по четверти кеанра за штуку, что было довольно дорого. Поэтому курила Винн редко, в результате особо хорошего расположения духа или, напротив, находясь в ужасном настроении. Сейчас был явно первый случай.
|
|
|
