 |
Каинвуд, разумеется, оказался в паре вместе с Линдом, ибо его номер был следующим после номера друга.
|
|
|
|
- Наконец-то это свершилось, - Линд с восторгом взирал на железного зверя. – Всегда мечтал управлять танком.
- Ну, это не настоящий танк, - заметил Каинвуд. – И вряд ли тебе дадут порулить.
В глазах Линда светился неподдельный восторг.
- Какая разница. Все же настоящая боевая машина. И на ходу. Хоть посижу за рулем.
Каинвуд вспомнил, как его друг преклонялся перед стареньким Леман Руссом в их ангаре, как он бережно ухаживал и чистил этот сломанный механизм войны, и кивнул.
…В кабине было душно, как в транспортнике, пахло машинным маслом и еще чем-то, химическим, отчего у Каинвуда слезились глаза.
В маленьком неудобном кресле, среди проводов, змеящихся по стенам кабины, сидел водитель в зеленой имперской форме, бронежилете и слегка поцарапанном шлеме. Макушка его почти упиралась в крышу. Линд и Каинвуд с трудом заняли места рядом с солдатом. Технику удалось усесться в такое же, как и у водителя, кресле, созданном, похоже, с той целью, чтобы поиздеваться над бедными людьми. Линд как-то удивительно скорчился под боком. Сам Император знает, как у него это получилось.
- Приветствую, - буркнул пилот. У него были невыразительные серые глаза и такой же скучный взгляд. Скука таилась и в его жестах – сонных, замирающих и никак не могущих наконец прекратиться. Как у механической игрушки, что никак не растратит свой завод и которая вынуждена снова и снова срываться с места, вяло волоча свое металлическое тело по столу на потеху детям.
Гвардеец постучал пальцем по одному из дисплеев. Мерно гудела вентиляция.
- Так. Здесь приводятся данные о состоянии машины. Уровень топлива, повреждения (если датчики правильно оценили попадания), скорость движения, уровень радиации внутри и снаружи и тому подобное.
|
|
|
На дисплее светилось трехмерное изображение "Василиска", в углу мелькали какие-то цифры.
Решив, что этого достаточно, он перешел к другому экрану.
- Тут связь. Могут запилить видеообращение от командования. Но чаще всего он молчит. Также сей ящик показывает время и парочку мелочей, вас сейчас не касающихся.
Пилот поморщился и потер лоб, покрывшийся испариной.
- Третий и последний. Просто выводит изображение окружающего мира с пары камер, которые могут работать в нескольких режимах – обычном, инфракрасном и нескольких других. Как этим управлять? Управление довольно архаично. Не ждите голографического проецирования, чистокристаллических технологий и прочей магии, - он впервые усмехнулся. – Рычаги, кнопки… Честно сказать, ездить на "Василиске" не тяжелее, чем на тракторе.
Под руководством гвардейца они сделали пару небольших кругов. Линд, несмотря на явные неудобства его положения, получал огромное удовольствие от одного созерцания работающих бортовых систем. Он, как уже говорилось выше, обожал военную технику.
Затем черед рулить дошел и до этого большого ребенка, а Каинвуду пришлось занять место друга. В бок ему уперлась какая-то острая железка, но он терпел и чуть улыбался, наблюдая за товарищем.
Смотря на его счастливое лицо и то, с каким упоением он дергал уродливые рычаги управления самоходкой, Каинвуд понял, что исполнилась главная мечта юности Линда. Что ж, все мечты должны сбываться, рано или поздно.
Но вот "должны" и "сбываются" - разные вещи.
Каинвуд, например, в детстве очень мечтал, чтобы отца, как ветерана войны, забрали в медицинский центр и провели протезирование ног. Он даже строил планы, как пойдет с папой в лес, как они будут наблюдать за семейством звероящеров, как они будут прыгать и резвиться в высокой траве под яркими лучами полуденного солнца. Увы, этому никогда не суждено было исполниться. Он вздохнул - воспоминания, как всегда, явились не вовремя и застали Каинвуда врасплох.
|
|
|
Когда Линд уже вылезал из кресла (к слову, внутри "Василиска", как оказалось, эти два места были предназначены для водителя и командира машины. Гвардеец занимал офицерское кресло, а Линд, соответственно – водительское), внезапно зажегся второй экран. Судя по тому, как поползли вверх брови их апатичного инструктора, для него это тоже оказалось сюрпризом.
На дисплее, прорвавшись сквозь помехи, высветилась фигура того самого комиссара, что выступал с речью в их первый день в Кастро Экзерцитус №107. Его, кажется, звали Эльгхен.
Своими первыми словами он подтвердил свою догадку.
- Экстренное сообщение, говорит комиссар Эльгхен, - голос офицера звучал холодно, но нотки беспокойства явственно проскальзывали в его интонации. "Экипаж" самоходки недоуменно переглянулся.
- Только что значительные силы орков вторглись со стороны границы. Их передовые отряды находятся в сорока минутах от нашего лагеря. Сигналы датчиков асуспекса заглушены или искажены противником, связь с дозорными группами потерянна. Поэтому приказываю личному составу Кастро Экзерцитус №107 занять боевые позиции согласно штатному расписанию, перейти к обороне объекта. Офицерскому составу принять командование любым гражданским персоналом и штатными единицами, обеспечив их оружием. Неисполнение приказа карается в соответствии с законами военного времени. Да пребудет с вами Император. Переключаюсь на защищенный канал передачи данных капитана Клайда.
- А штатные единицы, это кто? – спросил недоумённо Линд.
- Мы, ты что не понял, дубина?
- И что теперь делать? – улыбку с его лица как ветром сдуло. Гвардеец пожал плечами. Похоже, он тоже пребывал в легком шоке.
Затем водитель, словно ничего сверхординарного и не произошло, произнес почти равнодушным тоном, слушая поток команд капитана через неплотно надетые наушники:
- Воевать, конечно.
Глава 18. Вкус смерти.
Страх – это одно из немногих чувств, что позволяет, как ни странно, почувствовать себя живым. В моменты наибольшего ужаса понимаешь, что на самом деле сильно привязан к этой земле, несмотря на то, что думал в праздных размышлениях своих сумеречных состояний.
|
|
|
Смотря на бесконечную лавину орков, несущихся с поросшего лесом холма, Каинвуд понял, что очень хочет жить. Что-то кричало ему, – беги, беги отсюда скорей, пока тебя не настигла, не смяла в ничто весь твой хрупкий мир, который перестанет существовать с последним ударом сердца, эта смерть. Смерть хрипло вопящая, безликая масса агрессивной органики и угрожающего железа, железа изрыгающего огонь, и железа, нацеленного лезвием в твое сердце.
Но усилием воли он остался на месте. Сжав зубы, он нашарил на груди заветный медальон и посмотрел на небо. Небо цвета стали. Цвета отточенной до остроты лезвия бритвы стали… И далось ему это сравнение, оно уже начинает его преследовать.
Удивительно, как в критические моменты разум помышляет о чем угодно, но только не об окружающей действительности.
Он огляделся. За наспех смонтированными баррикадами, собранными из толстых стальных пластин с пятнами ржавчины и громадными заклепками, замерли гвардейцы. Многие из них были новичками, и их лица отражали что угодно, но только не желание сражаться до конца.
Один и вовсе скинул шлем, отбросил лазган в сторону, и, пошатываясь, направился назад, к орудийным батареям, возле которых суетились солдаты. В холодном воздухе повисло испуганное бормотание гвардейцев, свист ветра, резкое карканье команд, молитва их командира и вопли приближающихся орков. Каинвуд затаил дыхание, наблюдая за тихо посмеивающимся дезертиром.
- Я мертв, - шептал он, хихикая и спотыкаясь. – Я уже мертв…
|
|
|
