Египетские страсти

Для ал-Валида, как и для ал-Хджжаджа главной провинностью и тягчайшим преступлением наместника была задержка поступлений в центральную казну, о чем свидетельствует судьба его брата Абдаллаха, правившего Египтом, который систематически присваивал себе часть налогов. 13 раби I 90/30. I. 709 в Фустат в отсутствие Абдаллаха, пировавшего за городом, неожиданно явился секретарь ал-Валида, Курра ибн Шарик. Он потребовал у казначея ключи от сокровищницы, а примчавшемуся Абдаллаху предъявил грамоту о своем назначении. Собрав обширное имущество, накопленное за пять лет наместничества, Абдаллах покинул Египет. В Иордании его встретил посланец ал-Валида, конфисковавший по его приказу все нажитое в Египте богатство.

Правление Курры интересно для нас тем, что освещается как источниками со страдательной, христианской стороны, так и подлинными документами канцелярии Курры, поступавшими к управляющему (пагарху) округа Афродито (Атфих, около Файюма). Они сохранились в мусорных кучах вокруг этого городка и были найдены в начале XX в. Самые ранние из них относятся буквально к первым дням правления Курры, с раби I. 90 г. х. Письма этого месяца касаются самого больного вопроса – недоимок за прошлые годы, в частности упоминается неуплата джизьи за 88 г. х. Требуя от пагарха своевременной и полной уплаты хараджа, наместник напоминает, что год был урожайным и отговорок не может быть. Несколько писем содержат распоряжения о поимке беглых крестьян. Но его внимание привлекают и другие темы: например, разбор жалоб местных жителей друг на друга за невозврат долга и неуплату аренды. Его заботой было и обеспечение Фустата своевременным подвозом зерна. В раби I 91/7. 1–5. II. 710 г. он пишет Василию о торговцах зерном: «Прикажи каждому торговцу привезти половину того, что у него есть из зерна в Фустат и пиши мне с каждым из купцов, который приезжает от тебя, сколько он привез».

В письмах не указывается, какие меры надо применять для своевременного получения налогов и выколачивания недоимок – местные администраторы имели в этом достаточный опыт, и учить их не требовалось.

По свидетельству церковного историка Севера ибн ал-Мукаффы, когда патриарх Александр приехал в Фустат поздравить нового наместника со вступлением в должность, Курра потребовал от него уплаты 3000 динаров. За отказ платить из-за отсутствия денег патриарх был арестован, был подвергнут телесному наказанию и отпущен собирать деньги в Верхнем Египте. В конце концов, патриарх получил скидку в 1000 динаров. Получение налога с епископа Афродито зафиксировано и в одном из документов, хотя сумма и характер налога не указывается.

Для лучшего учета налогооблагаемой собственности при нем был составлен новый кадастр, третий после арабского завоевания. Наряду с этим по приказу халифа Курра разрушил пятничную мечеть, построенную Абдаллахом и в 711–713 гг. выстроил новую.

Помимо денежных и натуральных выплат местное население отправлялось для работ за пределами места проживания: на строительство мечетей в Фустате и Дамаске, дворца халифа, на строительство судов в Фустате, Александрии, Димйате (Дамиетте) и Клисме (Суэц) и для участия в военных действиях египетского флота против Византии. Материалы для строительства судов, металлический лом, дерево, канаты и прочее должны были поставлять провинциальные власти, и, главное, поставлять своевременно и спешно. Такие расходы зачитывались в счет уплаты налога, но все это в совокупности было тяжелым и подчас невыносимым бременем для рядового населения, особенно, если учесть, что Курра добился увеличения общей суммы налоговых поступлений на 100000 динаров. Многие не выдерживали, и в одиночку или целыми семьями покидали родные селения. Это рассматривалось как тягчайшее преступление, лишающее государство части доходов. Побеги не были следствием правления Курры, оно только усилило их. Беглых не просто возвращали на место постоянного жительства – их жестоко избивали, иногда до смерти. Судя по всему, в Египте существовал очень строгий учет налогооблагаемого населения, не исключено даже, его полные списки имелись в центральном ведомстве в Фустате, иначе трудно понять, как из него могло появиться распоряжение, касающееся возвращения беглых по два человека из трех округов. Бежали и мобилизованные на службу во флоте: сохранился запрос Курры по поводу мобилизованных во флот, посланный в Ифрикийу к Мусе ибн Нусайру, и не возвратившихся оттуда.

От налогового гнета страдали не только рядовые египтяне: различные дополнительные поборы касались и богатых налогоплательщиков, но они могли отыграться на арендаторах и рабочих. Это умножало тяготы последних. В письмах Курры нет конкретных указаний, как следует добиваться выполнения его распоряжений, это уже было делом местных властей, и те к требованиям центральной власти добавляли свои, в свою пользу. Сохранилось письмо к Василию, пагарху Афродито, в котором Курра требовал прекратить дополнительные поборы, о которых ему сообщил начальник почты.

Стремление получить максимальные поступления заметно даже в том, что Курра напоминал Василию о наступлении времени обработки земли после паводка и необходимости засеять максимальную площадь. В то же время Курра пытался регулировать цены на пшеницу в Фустате. В конце января – начале февраля 709 г. с целью привлечь продавцов пшеницы он отменил торговый сбор с ее продажи. Это, конечно, было продиктовано заботой прежде всего об арабах, составлявших основное население Фустата, однако подобные меры годились только для корректировки сезонного колебания цен, не спасая от катастрофической дороговизны в неурожайные годы.

Диапазон и разнообразие деятельности канцелярии Курры, работавшей на двух языках, арабском и греческом, не может не вызвать удивления – ведь случайно сохранившаяся часть документов касается только одного из сорока округов Египта.

Повидимому, требовательность Курры задевала интересы и арабов Египта, поскольку в 92/711 г. в Александрии возник заговор, в котором приняло участие более ста человек, сговорившихся убить его при посещении Александрии. Курре своевременно донесли об этом, и он арестовал заговорщиков. Случай был непростой. Казнить своей волей столько воинов он не решился, и пока арестованные сидели в подвалах александрийского маяка, собрал командную верхушку, и та постановила казнить преступников, что и было сделано. Последним важным административным актом Курры было составление нового, третьего по счету, реестра (дивана), определявшего размеры жалований и число пайков для лиц, состоящих на службе.

Осенью 714 г. в Египте разразилась чума, особенно свирепствовавшая среди арабов. Ее жертвой пала семья Курры в четверг 7. ХII. 714 г., а затем и он сам, хотя и пытался укрываться в более безопасных местностях. Власть над Египтом он перепоручил своему начальнику полиции Абдаллаху ибн Рифа‘и, и ал-Валид не отменил этого решения, да к тому же и времени для того, чтобы разобраться с этим, у него оставалось мало – вскоре он заболел, поселился для лечения в монастыре Дайр Мурран на горе Касйун, возвышающейся над Дамаском, и в субботу 24. 11. 715 г. скончался. Его преемник Сулайман утвердил Ибн Рифа‘а, но поручил только религиозно-политическую власть, ведать финансами и сбором налогов было поручено другому лицу, некоему Усаме, о котором арабские источники не упоминают, а христианский историк пишет как об исчадье сатаны. Говоря о его деятельности, мы немного забежим вперед, чтобы не разрывать дальнейшее повествование.

Чума в начале 715 г. пошла на убыль, но на смену ей появилось другое бедствие – страшный голод, унесший едва ли не больше жизней, чем эпидемия. Новый урожай пшеницы (обмолот в мае) принес бедствие противоположного характера – чрезвычайно низкие цены, за 25 артаб (6, 5 ц) можно было получить только один динар, а поскольку арендная плата и налоги взимались в денежной форме, то такая дешевизна затрудняла расчеты с государством.

Усама ужесточил контроль за наиболее независимой группой населения – духовенством и монашеством. Монахам и священникам на левую руку надели железные браслеты с названием местности и монастыря или церкви, а кроме того, ставили какую-то метку для удостоверения уплаты джизьи за истекший год. Тех, кого находили без этих меток, беспощадно секли или ломали голени, и люди оставались хромыми на всю жизнь. Простые миряне также не могли покинуть свое место жительства без свидетельства об уплате налогов. Потребность в деньгах заставляла людей продавать свою продукцию почти даром: чтобы получить 1 динар, надо было продать 40 артаб (10 ц) пшеницы или 100 ксестов (215 л) растительного масла. Дело доходило до того, что люди продавали самое ценное, что оставалось в доме – деревянные балки. Денежную часть налогов казна принимала только золотом, и оно сильно вздорожало относительно серебра, которое было разменной монетой, за динар стали давать 35 дирхемов вместо обычных 14–15. И помимо всех этих тягот и преследований продолжалось строительство судов для войны с Византией и мобилизации для комплектования команд на эти суда.

Отступим теперь примерно на полгода и посмотрим, какие изменения произошли в верхах и в других провинциях Халифата.