IV. J1mtepаtypа m mmp boo5pаxаemoto 9 глава

YPEАHVICTVILIECKАA METАcDOPА IVI1113OMА OBEPHCKOIO*

С присущей ему эрудицией и проницательностью Пьер Мишо-Кантен сумел разглядеть в трудах Гильома Овернского чрезвычайно любопытную взаимосвязь между развитием теологической мысли и развитием городов в первой половине XIII в.¹

Один из отрывков Cy.41.41bl, та часть, где речь идет о таинствах², позволяет судить о том, насколько епископ Парижский (с 1222 по 1228 г. — магистр богословия, с 1228 г. — епископ; ум. в 1249 г.) обогатил теологическую философию города³. В интересующем нас отрывке Гильом сравнивает с городом семь святых таинств.

Рассматривая вещи материальные (materialia), Гильом Овернский подчеркивает, что они представляют интерес только в той мере, в какой они могут послужить достижению совершенства.

И далее следует развернутая метафора: «Представим себе город, жители коего образуют общину столь совершенную (imaginabimur civitatem aggregatam ex hominibus sic perfectis...), что вся жизнь членов ее заключается в служении Господу и его прославлении, и что все они исполняют веление долга души благородной (honestas), и все заботятся о ближних». Тогда, добавляет он, «очевидно, что по сравнению с этим достойным восхищения (praeclara) городом все прочие поселения

людские точно лес дикий (quasi silva), a все остальные люди словно деревья лесные (quasi ligna silvatica)...». Итак, в основную оппозицию в системе средневековых ценностей входит город (civitas), реальное и символическое место, где царствует культура («культурное» место), и лес, географическое и ментальное воплощение дикого состояния⁴.

К общей оппозиции eopod—Rec Гильом Овернский добавляет еще одну, включающую в себя основной «городской» элемент, как физический, так и символический; элемент этот — камень, из которого большей частью сделан город.

В отличие от необработанного, «дикого» камня из карьеров (lapidicina, lapides rudes) и природного

леса, камни, сцементированные, скрепленные скобами и аккуратно сложенные, равно как и обработанное дерево (coementum, et clavi, caeteraeque ligaturae inter lapides, et ligno), являются символами взаимной любви и духовного притяжения между душами людей или самими людьми. Гильом Овернский продолжает развивать свою метафорическую оппозицию: «град сей, величественный и достойный восхищения, — это сообщества, собрания людей, или же города» (societates, aggregations hominum, seu civitates), они противостоят городам ложным, коими являются леса и каменоломни (ad quam caeterae veluti silvae et lapidicinae sunt). После упоминания о камне и дереве называется третий городской материал — металл. В городе не используют природное сырье, там предпочитают металлы, обработанные людьми, которым Господь дал силы, техническую сноровку и художественный вкус (vires, et artem et artificium), чтобы добывать эти металлы и превращать их в изделия.

Ибо города — это люди. А жители этих городов — подлинные люди по сравнению с другими человеческими существами, которые, собственно говоря, являются не столько людьми, сколько животными⁵. К основной оппозиции город—лес здесь добавляется еще одно навязчивое противопоставление из системы средневековых ценностей: menoeex /aicueomnoe. Сразу вспоминаешь о диком человеке, лесном дикаре, homo selvaticus, постоянно будоражившем воображение людей в Средние века; встретив его в лесу, или на страницах романа, или в скульптурном образе, люди в смятении спрашивали: «Ты зверь или человек?»⁶ Существование города подчинено религиозным целям. Суть этих целей — Nuip и cmacmbe под управлением совершеннейшего монарха, единственного подлинного владыки, то есть Господа⁷. Для городской идеологии первой половины XIII в. данные понятия являются основополагающими. Мир, давняя тема, лозунг движения, возникшего около тысячного года⁸, обрел новые формы и содержание, которое многие, но более всего нищенствующие ордена стали пытаться превратить в политическую реальность⁹. Счастье — это новая для христианства идея, которая на рубеже XII— XIII вв. стремится получить свободное развитие не столько в

феодальных переживаниях куртуазной любви, сколько в городах и в готическом мироощущении, мироощущении горожанина.

Гильом Овернский продолжает углублять свое сравнение. В чем же, на его взгляд, заключается феномен города? Прежде всего в переселении людей, exodnutux в определенное пространство, физическое, юридическое и этическое одновременно; очутившись внутри этого пространства,

люди становятся иными, нежели были прежде, становятся eopoaicanauu /гpaaicdanauu (citoyens). Первое, что видит пришедший в город, — это ворота, через них осуществляется переход в новый статус. Город - это своя, особенная культура¹⁰.

Но не только. Эта культура должна иметь свои отличительные знаки и символы, демонстрировать свои отличия. Воинское, рыцарское достоинство передается посредством ритуала опоясывания мечом, достоинство министериала — посредством обычая передачи ключей, королевское достоинство передается посредством церемонии возложения короны и возведения на трон. Те, кто входит в город, должны прилюдно избавиться от любого признака неравенства, подобно тому, как камни, потребные для постройки здания, должны быть выровнены, а древесные стволы освобождены от ветвей, наростов и обструганы¹¹. Члены нового общества должны открыто выражать свою волю к сплочению, объединяться в организации, не ставящие целью получение выгоды, исповедовать принципы бескорыстной взаимопомощи¹². Город — это общество равенства

и взаимопомощи.

И наконец, последняя оппозиция. Средневековые клирики противопоставляют упорядоченное общество города, главным образом, лесу (пустыне), дикому миру. Однако многие, особенно те, кто, подобно Гильому Овернскому, непосредственно или через труды Отцов Церкви, причастен к античной культуре (епископ Парижский в этом же отрывке упоминает civilitas romana), невольно придерживаются древней оппозиции город—деревня. Те, кто оставляет деревню и деревенскую жизнь, чтобы перебраться в город и стать гражданами/горожанами (cives), должны расстаться и с деревенскими нравами и со своими деревенскими жилищами, прийти и жить в городе сообразно городским нравам и манерам, отличающимся общительностью¹³.

Однако этот город, граждане которого являются «не только слугами Господними, но и возлюбленными приемными чадами его, наследниками, пребывающими в ожидании царствия небесного»

(p. 414), похож на любой реально существующий город (materiali, seu literali civitati in suis visibilibus corporalibus ac temporalibus adea similis est), и он должен иметь своих правителей. Подобно тому, как короли и наместники имеют своих чиновников и интендантов, управляющих всем их имуществом и отвечающих за него перед королями, подобно тому, как нижестоящие управляющие отвечают за все перед королевскими чиновниками, так же и город должен иметь своего главного интенданта, одного или нескольких, которым будут доверены богатства материальные и духовные. Они будут давать отчет перед царем вселенной, а перед ними станут отчитываться нижестоящие управляющие. Таким образом, у города должны быть привратники, герольды, предводители, судьи и магистраты (с. 411).

Клирики и епископы мечтают о городе, где все миряне равны, а высшие посты отданы церковным иерархам, распределяющим святые таинства и служащим посредниками между Богом и людьми... Гильом Овернский развернул свою урбанистическую метафору (характер ее сомнения не вызывает) на много страниц; есть основания полагать, что при создании ее он вдохновлялся примером королевского Парижа, жителям которого, проживающим внутри городских стен, Филипп Август недавно даровал равные права и свободы; впрочем, заходить в сравнениях слишком далеко было бы неосмотрительно. Разумеется, епископ Парижский ясно пишет, что изображаемый им идеальный город должен служить образцом, наглядным примером, книгой, из которой предстоит черпать вдохновение городу реальному, однако до какой степени следует простирать восторги от города реального? До какой степени Париж эпохи Филиппа Августа является моделью города святых таинств?

П. Мишо-Кантен хорошо показал амбивалентность средневекового термина civitas, единственного «городского» термина, употребленного Гильомом Овернским. Словом civitas, доставшимся Средним векам от Античности, люди обозначали политико-философское понятие, а также использовали его как административный термин. Первое значение встречается главным образом у Цицерона, для которого город представляет собой группу людей, объединенных причастностью к единой правовой системе, juris societas civium. Однако основным источником, к которому станут припадать средневековые авторы, являются труды Блаженного Августина. Августин берет формулировку римского политика, однако настаивает на моральном, эмоциональном ее аспекте, объединяю-

щем между собой членов городского сообщества, vinculum societatis, vinculum concordiae, благодаря которому осуществляется concors hominum multitudo, согласие между множеством людей, сердца которых бьются в унисон, объясняя, таким образом, данную формулировку в духе cpedneeexoebix 3mumonoeuii ¹⁴.

Очевидно, что город Гильома Овернского гораздо больше похож на град Августина, чем на реальный Париж. От города (civitas) античного, Августинова, епископального (в период раннего Средневековья), означающего прежде всего объединение людей, обладающих общностью менталитета и подчиняющихся единым правовым структурам, объединение, которое может выплеснуться за пределы городских стен, до средневекового города с разными названиями пролегает расстояние в целую культуру, а именно культуру клириков.

Здесь ясно видно, насколько сложно точно соотнести средневековые реалии, в данном случае реалии городские, и ментальный инструментарий клириков, унаследованный от иного общества и иной культуры.

Позднее Альберт Великий в цикле проповедей на тему евангельского стиха: Non potest civitas

abscondi supra montem posita («Не может укрыться город, стоящий на верху горы», Мф., V, 14), произнесенных в Аугсбурге в 1257 или 1263 г., начал развивать подлинную теологию города и в значительной степени обогатил как конкретные описания тогдашнего урбанистического феномена, так и отсылки к Писанию и античным источникам (более к Платону и Аристотелю, нежели к Цицерону). Впрочем, и его «городская» проповедь остается двусмысленной¹⁵.

npmmeLiaHmm

*Ville et théologie au XIII^e siècle: Une métaphore urbaine de Guillaume d'Auvergne // Razo, Cahiers du Centre d'étuds médiévales de Nice, N2 1, L'image de la ville dans la littérature et l'histoire médiévales, Université de Nice, juin 1979, réédition 1984, pp. 27-37.

1 rmnbom OBepHcKmil onpeRenmeT ropoR, mcxoRm m3 eRmHcTBa mecTa: «...Te, KTo NcmBeT B KaKom-nm6o ropoRe, rpaNcRaHe KaKoro-nm6o ropoRa npeRcTaBnmioT co6oil eRmHbiil HapoR, m6o npoNcmBaioT oHm B oRHom mecTe», He npmRaBam 3HaLieHmm pa3nmLimmm no nony, no o611;ecTBeHHomy nonoNceHmio m no 3aHmTmmm (De universo, I, 12, p. 606 a H).

Mbi moNcem c nonHbim npaBom roBopmTb o Ha6nioRaTenbHocTm m nparmaTmLiHocTm enmcKona ПapmNccKoro: y Hero ropoR onpeRenmeTcm Ha ocHoBaHmm ero pa3meweHmm Ha onpeReneHHoil TeppmTopmm; oRHaKo HacToilLimBocTb, c KoTopoil oH ynommHaeT una civitas (eRmHbiil ropoR), unus populus (eRmHoe HaceneHme), cBmReTenbcTByeT o Tom, LiTo oH He 3a6biBaeT m o mopanbHo­npaBoBom eRmHcTBe, KoToporo Heo6xoRmmo npmRepNcmBaTbcm HaceneHmio ropoRa. (P. Michaud-Quantin. Universitas. Expressions du mouvement communautaire dans le Moyen Âge latin. Paris, 1970, p.115, N2 26).

² Guillaume d'Auvergne. Opera omnia. Orléans—Paris, 1674, pp. 407-416: De sacramento in generali (0 TamHcTBe KaK TaKoBom).

3 B cBoeil pa6oTe, nocBmweHHoil Teonormm ropoRa, Ж. Kom6neH He npmBoRmT npmmepoB m3 rmnboma OBepHcKoro (J. Comblin. Théologie de la Ville. Paris, 1968).

4 Cm. Bbiwe: N. lie rocpcp, 17. Budanb-HaKe. JleBm-CTpocc B BpocenmaHRcKom necy, c. 189—234; N. lie rocpcp. Pbiuapm-BomHbi m ropoNcaHe-no6eRmTenm. 06pa3 ropoRa Bo OpaHuy3cKoil nmTepaType XIII B., c. 258-291.

⁵ «rpaNcRaHe ropoRa, HecomHeHHo, mBnmioTcm nioRbmm, BnonHe RocToilHbimm 3Toro HammeHoBaHmm» (Cives civitatis procul dubio sunt veri nominis homines), B To Bpemm KaK Rpyrme nioRm He mBnmioTcm HacTomuimmm nioRbmm, «mx nyLiwe 6bino 6bi cLimTaTb 3a NcmBoTHbix» (sed potius animalia sint habendi) (Guillaume d'Auvergne, p. 409).

6 Cm.: R. Bernheimer. Wild Men in the Middle Ages. A study in Art, Sentiment and Demonology, 2nd ed. New York, 1970.

⁷ «3To Ha3biBaeTcm co6paHmem, mnm Nce ropoRom, mnm xpamom — no npmLimHe noLimTaHmm Bora m Bo3RamHmm emy noLiecTeil, KoTopbim co6paHme oHo nocBmwaeT ocHoBHoe Bpemm cBoe; ropoRom — no npmLimHe cnacmTenbHeilwero mmpa, m paRocTHeilwmm o6wecTBom, m6o oHm NcmByT noR BnacTbio uapm-Bora B cornacmm c ero cBmTeilwmm 3aKoHom...» (Hic coetus, vel civitas et templum dicitur propter Dei cultum, seu honorificentiam cui principaliter se impendit, atque finaliter, et civitas propter saluberrimam pacem; et jucundissimam societatem, quibus sub Deo rege secundum sacratissimam legem ejusdem vivant...) (Guillaume d'Auvergne. Ibid., p. 409).

8 Cm.: N. fito6u. TpexLiacTHam moRenb, mnm lipeRcTaBneHmm cpeRHeBeKoBoro o6wecTBa o camom ce6e. M., 2000.

9 Cm.: A. Vauchez. Une campagne de pacification en Lombardie autour de 1233. L'action politique des ordres mandiants d'après la réforme des status communaux et les accords de paix // Mélanges d'archéologie et d'histoire, 1966, pp. 503-549.

¹⁰ «...Te, KTo BcTynaeT B 3ToT ropoR c Tem, LiTo6bi cRenaTbcm ero NcmTenmmm, Hem36eNcHo RonNcHbi npmHmTb m ero o6biLiam, To ecTb 3aKoHbi m ycTaHoBneHmm, noRLimHmTbcm ero HpaBam» (...qui civitatem istam ingrediuntur ita, ut cives ejus efficiantur, necesse habent civilitatem ejus suscipere, hoc est leges et statuta, moresque subire) (Guillaume d'Auvergne. Ibid., p. 409).

¹¹ «IA Bce HepaBHbie meNcRy co6oil KamHm 6yRyT oT6poweHbi, m He 6yRyT cioRa RonyuieHbi. PaBHbim o6pa3om m BeTBmcTbie KpoHbi, m HapocTbi, m m3orHyTbie cTBonbi, KaK m Bce npoLiee, LiTo RenaeT RpeBecmHy HenpmroRHoil Rnm Bo3BeReHmm cTpoeHmil, ecnm He BoBce yRanmioT, To no Heo6xoRmmocTm oT6pacbiBaioT npm camom cTpomTenbcTBe 3RaHmil» (Et omnis inequalitas lapidum deponitur, alioquin in illam non admittuntur. Quemadmodum frondositas lignorum ac fortitude ac tortuositas, aliaque omnia, quae ligna aedificiis inepta faciunt, nisi omnino amota, in ipso ingressu in aedificium necessario deponentur) (Guillaume d'Auvergne. Ibid., p. 410).

¹² «...B3opy Bcex NcenaioLL(mx oTKpbiTo, LiTo 3ToT ropoR cBm3aH BoeRmHo mnm cKonoLieH, noRo6Ho LineHam HeKopbicTonio6mBoro yLipeNcReHmm, B KoTopom oHm Ro6poBonbHo Rpyr Rpyry cnyNcaT m nomoraioT» (...et civitatem istam, velut membra gratuita societate sibi invicem colligata esse, sive compacta, voluntariaque subservitione sibi invicem submistrantia, manifestum est intueri volentibus) (Guillaume d'Auvergne. Ibid., p. 410).

¹³ «Tomy, KTo NcenaeT yilTm m3 RepeBHm m oT RepeBeHcKoil Ncm3Hm B ropoR m cRenaTbcm ropoNcaHmHom, Heo6xoRmmo paccTaTbcm c cenbcKmmm HpaBamm m NcmnmLLtem m NcmTb B ropoRe, ycBomB ropoRcKme HpaBbi, a TaKNce ropoRcKyio, Becbma cKnoHHyio K o6wmTenbHocTm yLiTmBocTb» (De rure et vita rusticana ad civiatatem transeuntibus, et cives effici volentibus, necesse est, mores agrestes, et habitationem deserere, civitatemque inhabitare, civilesque mores, et urbanitatem civilem, atque socialissimam assumere) (Guillaume d'Auvergne. Ibid., p. 410).

¹⁴ P. Michaud-Quantin. Op. cit., p.111.

15 3Tm nponoBeRm m3RaHbi B: J.B. Schneyer. Albert des Grossen Augsburger Predigtzyklus über den Augustinusin // Recherches de théologie ancienne et médiévale, XXXVI, 1969, pp. 100—147. BRoxHoBnmncm nm Anb6epT BenmKmil coLimHeHmem rmnboma OBepHcKoro? CKopee Bcero, HeT. Tem He meHee 6bino 6bi mHTepecHo cpaBHmTb o6a TeKcTa.

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: