Искусство времени среднего царства

(21 век до н. э.— начало 18 века до н. э.)

В 21 веке до н. э. началась борьба за новое объ­единение Египта. Оно было нужно основной массе рабовладельцев, так как способствовало надлежащей организации орошения полей страны: поскольку вся оросительная система Египта питалась от одной реки, только единое государственное управление этой си­стемы могло обеспечить ее успешную эксплуатацию и дальнейшее расширение.

Двадцать первый век был еще полон напряженной борьбы между номами. Победителями вышли южные номы, во главе которых стояли правители Фив. Эти номархи, получив власть над всей страной, образовали XI династию фараонов. Положение их, однако, было еще сложным: сопротивление со стороны правителей но­мов Среднего Египта не прекратилось и после их по­корения. Эти номы благодаря своему выгодному эконо­мическому и географическому положению получили известную самостоятельность уже в конце Древнего царства и особенно окрепли в период распада государ­ства. Однако первые цари, фиванцы, не сочли еще возможным принять для укрепления своего положения столь решительные меры, к каким прибегли их преем­ники, перенесшие столицу в центр непокорных номов. При XI династии столицей остаются Фивы, где и стали строиться теперь царские гробницы.

[68]

Оформление этих гробниц представляет собой свое­образный компромисс — сочетание пирамиды с обыч­ной для номарха скальной гробницей. Наиболее зна­чительным из подобных памятников была усыпальница царя Ментухотепа I в Дейр-эль-Бахри (илл. 29). По древней традиции к ней из долины вела огражденная каменными стенами дорога в 1200 м длиной и в 32 м шириной. Главную часть усыпальницы составлял зау­покойный храм, расположенный на террасе, перед кото­рой был устроен портик; посередине портика пологий подъем вел на вторую террасу, где находился второй портик, окружавший с трех сторон колонный зал. В центре зала возвышалась сложенная из каменных глыб пирамида, основанием которой служила естест­венная скала. Из западной стены зала был выход в открытый двор с портиками, за которым находились крытый колонный зал (гипостиль) и святилище. Часть гипостиля и святилище были вырублены в скале, а гроб­ница фараона — под колонным залом.

Усыпальница Ментухотепа была выдающимся памят­ником времени XI династии. Удачный выбор места и смелое применение увенчанных пирамидой колоннад позволили зодчему достигнуть гармонического соче­тания двухъярусного леса колонн с бесконечными вер­тикалями скал, хорошо выделявших ярко сверкавшее на солнце желтовато-белое здание храма.

На стенах храма были высечены рельефы, по содер­жанию близкие к памятникам Древнего царства. Они отличаются той четкостью линий и тонкостью выпол­нения, которая выдает уверенную руку большого ма­стера, прекрасно овладевшего лучшими традициями мемфисского искусства. Мы знаем и имя ведущего скульптора, работавшего в храме Ментухотепа,— его звали Иртисен. Это был крупный художник 21 века до н. э., изобретатель особо прочных инкрустаций,

[69]

передавший свое искусство сыну, также крупному ма­стеру, занявшему должность начальника работ. На заупокойной плите Иртисена сохранилась интересней­шая надпись: „Я был художником, опытным в своем искусстве, превосходящим всех своими знаниями... Я умел (передать) движение фигуры мужчины, походку женщины, положение размахивающего мечом и свер­нувшуюся позу пораженного... выражение ужаса того, кто застигнут спящим, положение руки того, кто мечет копье, и согнутую походку бегущего. Я умел делать инкрустации, которые не горели от огня и не смыва­лись водой. Никто не превосходил меня и моего стар­шего сына... Я видел творение его рук как начальника работ в каждом ценном камне, от серебра и золота до слоновой кости и эбенового дерева"⁹.

На рубеже 21 и 20 веков до н. э. египетский престол переходит к новой, XII династии. Положение первых фараонов этой династии было еще недостаточно твер­дым. Средние номы продолжали тайное сопротивле­ние и неоднократно устраивали заговоры с целью за­хвата престола. Недаром читаем мы в „Поучении Аменемхета I (2000—1980 гг. до н. э.) своему сыну Сенусерту I (1980—1960 гг. до н. э.)" следующие мрач­ные слова: „Берегись подданных... не приближайся к ним и не оставайся один. Не доверяй брату, не знай друга, да не будет у тебя доверенного, ибо это бес­смысленно. Когда ты спишь, то охраняй сам свое сердце, ибо в день несчастья не имеет человек под­держки" ¹⁰.

Несмотря на сложную политическую борьбу, Аменемхет I и его преемники, опираясь на основную массу рабовладельцев, сумели сохранить единство страны и укрепить ее внутреннее и внешнее положение. Бы­ла расширена оросительная система, основа экономи­ки Египта: в Фаюме началось строительство новых

[70]

ирригационных сооружений. Для улучшения руководст­ва этим строительством Аменемхет I перенес столицу из родного нома в Фаюм, что имело также и политиче­ское преимущество: новая столица оказывалась в центре непокорных номов, что облегчало борьбу с ними. Неда­ром Аменемхет I и назвал свой новый город Иттауи — „Захват обеих земель" (то есть всего Египта). Одно­временно с укреплением внутреннего положения страны шло завоевание соседних областей, в первую очередь Нубии, откуда поступали золото и рабы.

Общий хозяйственный подъем, рост ряда городов, усилившийся обмен — все это способствовало рас­цвету культуры. Время Среднего царства справедливо считается одним из наиболее значительных периодов в истории культуры и искусства Древнего Египта.

Искусство Среднего царства представляло собой сложное явление. В условиях отмеченной политической борьбы и фараоны и номархи, естественно, использо­вали также искусство. Еще первые фараоны-фиванцы, желая подчеркнуть законность обладания престолом, стремились подражать памятникам могучих владык Древнего царства.

Важным моментом явилось возобновление строитель­ства царских гробниц снова в виде пирамид. Первым начал сооружать свою усыпальницу в виде пирамиды тот же Аменемхет I, который решился при этом поме­стить ее уже на севере, порвав связь с гробницами предков,— шаг достаточно трудный, если учесть миро­воззрение древних египтян.

Стремление фараонов начала XII династии подра­жать памятникам Древнего царства заставило египет­ских зодчих вернуться к образцам этого периода. Пла­нировка пирамид и заупокойных храмов начала XII династии и их взаимоотношение полностью совпадают с расположением усыпальниц фараонов V — VI династий.

[71]

29. Усыпальница Ментухотепа I в Дейр-эль-Бахри. Реконструкция

Однако вследствие изменившихся экономических условий сооружение гигантских каменных пирамид было уже невозможно, что и отразилось на масштабах и технике пирамид XII династии. Размеры этих пира­мид значительно уменьшились, например, пирамида Сенусерта I имела 61 м в высоту. Строительным мате­риалом служил теперь в основном кирпич-сырец, при­чем резко изменился способ кладки пирамиды. Основу ее составляли восемь капитальных каменных стен, рас­ходившихся радиусами от центра пирамиды к ее углам и к середине каждой стороны. От этих стен под углом

[72]

в 45 градусов отходили другие восемь стен, проме­жутки же между ними заполнялись обломками камня, кирпичом или песком. Пирамиды облицовывались изве­стковыми плитами, соединявшимися друг с другом деревянными креплениями. Такая облицовка в основ­ном только и сдерживала здание пирамиды Среднего царства; не удивительно поэтому, что эти пирамиды в настоящее время представляют собой груды раз­валин. Разумеется, в момент сооружения пирамид недо­статки техники были скрыты облицовкой, и внешне пирамиды начала Среднего царства точно воспроиз­водили тип усыпальницы царей Древнего царства. Так же как и раньше, к восточной стороне пирамиды примыкал небольшой по сравнению с самой пирамидой заупокойный храм, от которого шел проход к храму в долине.

Следование древним образцам в начале Среднего царства характерно и для официальной скульптуры, рельефов и росписей. Так, статуи Сенусерта I из его заупокойного храма в Лиште стилистически весьма близки аналогичным по назначению статуям периода Древнего царства (например, фараона Хафра): эти памятники хотя и воспроизводят портретные черты определенного царя, но передают их схематично, обоб­щенно и идеализированно. Застывшая поза, заглажен-ность округлых мускулов, слабо моделированные глаза повторяют древние образцы, стремясь создать преж­ний идеализированный образ царя-бога.

В равной степени следование искусству Древнего царства наблюдается и в росписях гробниц придвор­ной знати. Это ясно видно при сравнении сцены охоты в пустыне в гробнице везиря Антефокера в Фивах с подобной же сценой в заупокойном храме фараона Сахура. Перед ними такая же часть пустыни, огоро­женная сеткой, внутри которой загнаны звери; так же

[73]

лева и в той же условной позе, что и фараон Сахура, изображен Антефокер: он бежит, слегка касаясь земли, и, не целясь, пускает стрелу. За ним идет его ору­женосец, изображенный согласно традиции в два раза меньше его самого. Звери в загоне расположены, как и раньше, рядами, причем показательны совпадения в трактовке отдельных зверей: на росписи гробницы Антефокера изображены — такой же бык, пронзенный стрелами и падающий у ворот загона, такая же гиена, перегрызающая попавшую ей в переднюю лапу стрелу, такая же собака, вцепившаяся в горло опрокинутой ею антилопы. Таким образом, сцена охоты Антефо­кера в основных чертах воспроизводит композицию, созданную в Древнем царстве. Подобное повторение древних образцов прослеживается в искусстве начала Среднего царства и на ряде других сюжетов.

Иным характером отличаются памятники, созданные в ряде местных центров, в частности при дворах пра­вителей номов, расположенных в Среднем Египте. Именно в этих центрах развивались более передовые

[74]

 

Дикая кошка. Роспись гробницы Хнумхотепа II в Бени-Гасане

художественные направления в искусстве начала Сред­него царства. И это было совершенно закономерно. Политическую и экономическую самостоятельность, которую приобрели эти номы в конце Древнего цар­ства, не смогли окончательно побороть и подчинив­шие их фараоны-фиванцы. Номархи Среднего Египта в 20 веке до н. э. еще чувствовали себя хозяевами своих областей. В своем обиходе они подражали обы­чаям царского двора, вели летоисчисление по годам собственных правлений, строили храмы и пышные гроб­ницы, окружая себя зодчими, скульпторами и худож­никами. Вместе с политическим ростом столиц этих

[75]

Удод. Роспись гробницы Хнумхотепа II в Бени-Гасане

номов росло и их значение как художественных цент­ров. Работавшие здесь мастера, унаследовав традиции искусства Древнего царства, творчески его перерабо­тали и создали памятники, имевшие большое значение в сложении нового направления в искусстве Среднего царства. Известная самобытность общественной среды способствовала преодолению местными художниками, ряда традиций: для их произведений характерны поиска новых способов передачи окружающего мира, что соот­ветствовало новым задачам, стоявшим перед искусст­вом и вызванным всей сложившейся к началу 20 века исторической обстановкой.

[76]

Падение Древнего царства нарушило казавшиеся незыблемыми устои. Были годы, когда власти земного бога — фараона — не существовало. Многие издревле сложившиеся представления подвергались переоценке. Литературные произведения сохранили нам даже отра­жение скептического отношения к вере в загробную жизнь. Так, в знаменитой „Песне арфиста" говорится:

„...Покоятся боги, бывшие прежде, в своих

пирамидах,

Погребены мумии и духи в своих гробницах...

Слыхал я слова Имхотепа и Хардедефа,

Изречения которых у всех на устах,

А что до мест их — стены их разрушены,

И мест этих нет как не бывало.

Никто не приходит оттуда, чтобы поведать нам

о их пребывании,

Чтобы укрепить наше сердце,

Пока вы не отправитесь в то место, куда они ушли.

Заставь же свое сердце забыть об этом!

Следуй сердцу своему, пока ты жив!

Возложи мирру на твою голову,

Оденься в тонкие ткани,

Умащайся прекрасными, истинными мазями богов,

Умножай еще более свои наслаждения,

Не давай своему сердцу огорчаться,

Следуй желанию его и благу твоему,

Совершая свои дела на земле согласно велению

твоего сердца,

И не печалься, пока не наступит день плача по тебе!

Не слушает ведь жалоб тот, чье сердце не бьется,

И плач не вернет никого из могилы.

Итак, празднуй радостный день и не печалься,

Ибо никто не уносит добра своего с собой,

И никто из тех, кто ушел туда,

Еще не вернулся обратно!"¹¹

[77]

Кормление антилопы. Роспись гробницы Хнумхотепа II в Бени-Гасане

Подобные явления имели существенное значение для формирования идеологии египетского общества и, в частности, способствовали известному росту индиви­дуалистических стремлений. Новое объединение Египта не могло полностью восстановить Прошлого, общест­венные условия в стране значительно изменились, возросла самостоятельность местных центров, увели­чилось значение средних слоев населения, начала раз­виваться городская жизнь. Поиски более конкретных знаний в период Среднего царства привели к ря­ду достижений египетской науки (в частности, к от­крытиям математики и медицины), к явному росту

[78]

реалистических тенденций в литературе („Повесть о Минухете" и др.) и искусстве.

Раньше и ярче всего эти тенденции проявились в искусстве местных центров Среднего Египта. Здесь находятся замечательные памятники 20—19 веков до н. э.— скальные гробницы номархов.

Высоко над Нилом, около современного поселения Бени-Гасан видны портики, украшающие входы в гроб­ницы древних правителей нома „Белой Антилопы". Особенно хороши они при закате, когда сверкающий диск солнца, опускаясь на западе за Ливийские горы, заливает ярким розовым светом скалы восточного берега и колонны гробниц Бени-Гасана особенно чет­ко выделяются на лилово-синем, почти черном фоне темнеющих стен.

Бени-Гасан привлекает внимание строгостью своих форм и красотой расположения. „Этот архитрав пре­красен своею простотою,— писал А. С. Норов,— его поддерживают две небольшие колонны, иссеченные в скале, и к удивлению путешественника, видимые им колонны принадлежат ордеру, который называется обыкновенно дорическим"¹². И действительно, здесь уже в 20 веке до н. э. египетские зодчие создали тот тип колонны, который вошел в историю архитектуры под греческим названием.

Внутри стены гробниц и в Бени-Гасане и в сосед­них областях (современные Эль-Берше, Меир и др.) покрыты интереснейшими росписями и рельефами. Люди, погребенные здесь четыре тысячи лет тому назад, устраивали эти гробницы не только с целью обеспечивать своей душе загробное существование: они хотели оставить в потомстве память о себе как о заботливых, опытных хозяевах и храбрых воинах. Отсюда — те картины подлинной жизни египетской провинции 20 века до н. э., которые развертываются

[80]

Голова статуи фараона Сенусерта III

на стенах гробниц номархов Среднего Египта (илл. 30, 33). Мы видим работы земледельцев и ремеслен­ников, сцены, рисующие управление областью, развле­чения знати — охоту, спорт, игры.

Изображения на стенах дополняются написанными тут же автобиографиями номархов, изложенными пре­красным литературным языком. Отражая реальные события жизни, автобиографии воспроизводили общую обстановку и передавали конкретные эпизоды, казав­шиеся важными владельцу данной гробницы. Несмотря

[81]

на определенную идеализацию вельможи, реалистиче­ская направленность содержания автобиографий номар­хов еще в 21 веке стала наиболее важным их элементом, который усиливался в условиях общей исторической обстановки жизни средних номов. Автобиографии сыг­рали определенную роль в развитии реалистических стремлений и в литературе и в искусстве Среднего царства. Именно на их основе развивалась реалисти­ческая повесть („Синтухет")) и художники, изображая те же события на стенах гробниц, стремились воспро­изводить их со всей доступной им конкретностью.

Сравнение одинаковых по тематике сцен из этих гробниц и из гробниц придворной знати наглядно пока­зывает их различия.

Характерна в этом отношении сцена охоты в пустыне на рельефе в гробнице номарха 14 нома Сенби. Хотя построение сцены в общем остается прежним (слева — охотник, справа — загон) и многие фигуры зверей имеют свои прототипы в Древнем царстве, тем не менее все изображение явно отличается большим реализмом. Вместо условного расположения зверей по рядам они даны на разных уровнях на фоне песчаных холмов пустыни. Сенби изображен в естественной живой позе: он остановился на бегу и, опираясь на левую ногу, внимательно целится в намеченного зверя. Спутник Сенби — одного с ним роста, причем оба они одеты так, как фактически и одевались воины-охотники. Не менее своеобразна и сцена охоты в гробнице номарха 15 нома Тхутихотепа, где престарелый номарх стоит около загона, опираясь на посох и кутаясь в плащ, и наблюдает, как охотятся его сыновья.

Новую трактовку прежних сюжетов мы часто находим и во многих других случаях, особенно в сценах различ­ных работ, где художник, изображая представителей низших слоев населения, был менее связан каноном.

[83]

Встречаются и новые сюжеты, таково известное изо­бражение прихода кочевников.

Особенно больших успехов достигали художники областей Среднего Египта при изображении животных, где они также были меньше стеснены каноном. В зна­менитых росписях со сценой охоты среди нильских зарослей из гробницы номарха 16 нома Хнумхотепа II дана новая трактовка природы зарослей папирусов с летящими птицами и охотящимися дикими кошками. И птицы и животные изображены в различных живых позах (илл. 31—32); новшеством является и богатство красок: применены не только новые оттенки (густо­оранжевый, желтовато-серый и др.), но даются пере­ходы от одного цвета к другому. Серебристая голу­бизна чешуи на спине рыбы незаметно переходит в розовато-белую окраску брюшка, голубой затылок цапли - в желтовато-белую шею. Росписи отличаются смелым сопоставлением цветовых пятен: на фоне неж­ной зеленой листвы акации выделяется яркое оперение сидящих на ее ветвях птиц — оранжевого с черно-белыми крыльями удода (илл. 32), белогрудого сорокопуто-жулана с голубой головкой и коричневыми кры­льями и других. Интересно дана расцветка кошки, где художник при помощи серовато-коричневых мазков по желтому фону попытался передать пушистую шерсть животного.

Египетские художники прекрасно знали и любили природу родных им нильских зарослей; не удивительно, что изображения этих зарослей так полно отражают кипевшую в них жизнь — различных птиц, их гнезда с птенцами, рыб в нильских волнах, мелких хищников, охотящихся среди папирусов. Эти росписи напоминают полные таких же внимательных наблюдений над при­родой строки гимна Нилу, сложенного в это же время. Великий поток — кормилец Египта прославляется как

[84]

источник жизни для всей страны: от его высокого или, наоборот, низкого разлива зависит голод или изоби­лие для ее обитателей:

„Слава тебе, Нил, выходящий из земли,

Приходящий, чтобы оживить Египет!..

Владыка рыб, вожатый пернатых,

Творящий ячмень, создавший эммер!..

Если он медлит — замыкается дыхание,

И все люди бледнеют...

Если же он выходит,— земля в ликовании,

И все живое в радости!..

Наполняющий амбары, расширяющий закрома,

Заботящийся об имуществе бедняков!"¹³

Созданные в городах Среднего Египта скульптуры также отличались новыми чертами, причем и здесь определяющим моментом явилось преодоление тради­ционной каноничности, борьба за создание близких к действительности образов. К сожалению, до нас не дошли монументальные скульптуры, о существовании которых сообщают рельефы из гробниц номархов. На стене гробницы правителя „Заячьего нома" Тхутихо-тепа есть сцена доставки колоссальной статуи этого номарха, достигавшей 6,5 м в высоту. Перевозка такой статуи, высеченной из редкой по размерам глыбы але­бастра, представляла огромные трудности. Надпись около изображения рассказывает о тяжести передви­жения статуи „для сердец людей", так как дорога сама была из „твердого камня". При приближении к городу все население выбежало встречать статую, даже „ста­рик опирался там на ребенка". На рельефе статую тянут четыре отряда людей, причем два средних состав­ляют воины и жрецы, два крайних — жители западной и восточной частей нома. Позади статуи создавший ее скульптор Сеп, сын Нахтанха.

[85]

Особый интерес представляют находимые в гробни­цах группы деревянных статуэток слуг и рабов, подчас изображающие целые бытовые сцены. Здесь и пастухи со своими стадами, и мастерская ткачей, и кухня в доме богатого вельможи, и лодка с гребцами, и носильщики, и отряды воинов, вооруженных то луками, то копьями и большими щитами. Эти статуэтки, помещавшиеся в гробницы для служения вельможе в потустороннем мире, отличаются разнообразием поз, живостью и не­посредственностью. В них особенно чувствуется связь с народным искусством, они полны подлинной жизнен­ной правдивости (илл. 34).

Достигнутые мастерами среднеегипетских номов успехи имели большое значение для дальнейшего раз­вития искусства Среднего царства. Новый стиль на­столько отвечал изменившимся требованиям жизни, что постепенно был воспринят официальным искусст­вом и нашел свое отражение даже в царском портрете. Это было облегчено тем, что по мере укрепления власти фараонов-фиванцев отпадала потребность в под­ражании образцам Древнего царства. Перед придвор­ными мастерами уже с середины 20 века до н. э. вста­вала новая задача.

В целях своего прославления фараоны развернули храмовое строительство и стремились поставить в хра­мах возможно большее количество своих изображений, причем царские статуи помещались и вне храма. Такие статуи становились как бы памятниками живому пра­вителю страны, они должны были прославить его мощь и в то же время закрепить в сознании народа конкрет­ные черты данного фараона. Эти статуи-памятники, иногда огромных размеров, должны были иметь уже иной облик, и их развитие пошло по пути создания возможно близкого к оригиналу портрета. Свое завер­шение это новое направление официального искусства

[86]

Статуя фараона Аменемхета III в виде сфинкса

нашло в замечательных статуях фараонов Сенусер-та III и Аменемхета III (19 век до н. э.), являющихся исключительными по выразительности образцами еги­петского портрета (илл. 35—37). Резкий, подчеркнутый реализм отличает эти суровые, властные лица. Вся структура лица дана здесь совершенно иначе, чем это было в царских статуях начала Среднего царства.

[87]

Глаза уже не лежат прямо и плоско, почти на уровне всего лица — они поставлены наклонно и глубоко сидят в орбите. Все лицо проработано, ощущается его ко­стяк, мускулы, складки кожи. Резкая игра светотени приобретает все большее значение и делается опре­деляющей чертой нового портретного стиля. Живыми кажутся теперь суровые, властные лица царских ста­туй, и характерно, что именно статую выбирает Сенусерт III, когда ему нужен памятник для новой границы Египта, далеко продвинутой к югу его походами. В надписи на поставленной тут же плите Сенусерт III призывает своих потомков сохранить эту границу и говорит, что статуя поставлена здесь для того, чтобы они за нее сражались.

Ко времени правления Сенусерта III обстановка в стране уже была не той, которую застали первые фараоны-фиванцы. Начатая ими борьба против номархов привела к решительному укреплению царской власти, чему способствовали победоносные войны и успешная хозяйственная политика внутри страны. Знать посте­пенно начала стремиться к сближению с двором и к обладанию высшими придворными и государствен­ными должностями.

Изменившаяся обстановка отразилась и на положе­нии художественных школ. Ведущее значение приоб­рели придворные мастерские, где работали теперь лучшие мастера, местное же искусство начало следо­вать их творчеству, утратив свою передовую роль.

Значительные изменения произошли и в области архитектуры. Укрепление экономики позволило уси­лить строительство. Царские усыпальницы начинают увеличиваться и завершаются грандиозным заупокой­ным ансамблем Аменемхета III в Хавара. Хотя и здесь пирамида была сложена из кирпича и только облицо­вана известняком, однако в ней был ряд особенностей;

[88]

например, примечательна была погребальная камера, высеченная из цельной глыбы отполированного жел­того кварцита. Особенную же известность получил заупокойный храм при пирамиде. Прославившийся под именем Лабиринта, этот храм, по мнению Геродота, был даже замечательнее пирамид Древнего царства. Его описали многие античные авторы как одну из важ­нейших достопримечательностей Египта. Раскопки подтвердили эти описания. Храм занимал площадь в 72 тысячи кв. м и состоял из многочисленных залов и молелен, украшенных скульптурами и рельефами. Столь резкое увеличение масштабов пирамидного храма

38. Нагрудное украшение фараона Аменемхета III

[89]

Аменемхета III, в корне изменившее соотношения от­дельных частей всего комплекса зданий царской гроб­ницы, подчеркивало роль этого храма как центра обще­государственного культа фараона. Это подтверждается и характером скульптур внутри храма и сооружением неподалеку от него двух колоссов Аменемхета III из желтого блестящего кварцита, достигавших вместе с пьедесталами 18 м высоту. Такое оформление пира­мидного храма полностью отвечало изменившемуся значению царской власти.

Стиль заупокойного храма отличался строгой мону­ментальностью, чему способствовали большие плоско­сти каменных монолитов перекрытий и ряды монолит­ных же колонн. Колоннады Лабиринта исполняли веду­щую роль в оформлении и являлись его характерной особенностью.

Зодчие Среднего царства вообще значительно шире применяли колонну, чем их предшественники. Начало этому было положено опять-таки мастерами средних номов. Увеличение размеров скальных гробниц номар­хов, естественно, вынуждало зодчих применять и боль­шее количество колонн. В результате мы видим и раз­витие портиков и появление трехнефных залов с более высоким средним нефом. Одновременно обогащается и форма колонн. Помимо прежних типов зодчие Сред­него царства широко применяют колонны с каннели-рованными стволами, увенчанными прямоугольными абаками (так называемые протодорйческие колонны), и создают новый тип колонн, капители которых укра­шены рельефными головами богини Хатор. Новым в хра­мовом строительстве было появление и пилона, то есть оформление ворот в виде двух башен с узким прохо­дом между ними. Перед храмом ставились два обелиска, верхушки которых, покрытые позолоченной медью, ярко горели на солнце.

[90]

О гражданской архитектуре Среднего царства стало возможным судить после раскопок города около пира­миды Сенусерта II в Кахуне.

Массивная стена делила город на две части. В боль­шей, восточной части находились дворец, дома знати, склады, в западной ютились маленькие домики ремес­ленников. Все здания были кирпичные. Дворец и, дома знати имели каменные косяки, деревянные или камен­ные колонны, расписные стены, бревенчатые или кир­пичные сводчатые потолки. Дом знатного человека занимал площадь размером около 41,4x59,4 м и имел около семидесяти помещений. В центре дома нахо­дился зал с колоннами, вокруг которого были располо­жены внутренние комнаты. Дома же в западной части города представляли собой жалкие лачужки, состояв­шие вместе с дворами из четырех помещений. Улицы города были слегка наклонены к середине, где нахо­дились выложенные камнем стоки.

Художественное ремесло получило в Среднем цар­стве значительно большее развитие, что было обуслов­лено усилением роли местных центров и общим ростом городской жизни. В известной степени этому способ­ствовало и возросшее в итоге захватнических походов богатство знати и увеличившийся приток золота, сло­новой кости и ценных пород дерева.

Ремесленники, развивая традиции мастеров Древ­него царства, создают в это время немало нового. По-прежнему много и хорошо обрабатываются различ­ные камни, изготовляются сосуды, подголовники, жерт­венники. Каменные сосуды иногда украшаются массив­ными золотыми поковками. Значительно улучшившаяся техника фаянсовых изделий позволила изготовлять сосуды красивых расцветок, главным образом в раз­нообразной гамме ярких синих и зеленых тонов, а также применять подглазурную роспись. Очень интересны

[91]

прекрасные фаянсовые втатуэтки гиппопотамов и посох Аменемхета III, спаянный из отдельных цветных стек­лянных палочек так, что в разрезе получается имя царя. Дальнейшее развитие получает обработка ме­талла. Появляются сосуды из бронзы новой формы и лучшей выделки. Особенных успехов достигают юве­лиры, освоившие новый прием — зернь. Сохранившиеся диадемы в виде венков, ожерелья, подвески, перстни и другие предметы отличаются тонкостью исполнения, разнообразием форм, умелым выбором и расположе­нием орнамента для каждой вещи. Особенно разви­ваются в это время орнаменты из лотосов и папирусов, а также розетки. Все это оживляется вставками из цвет­ных камней и паст (илл. 38).

Таким образом, мы видим, что Среднее царство было важным и плодотворным периодом в истории египет­ского искусства. Наряду с творческой переработкой наследия Древнего царства оно создало много нового. Трехнефное построение зала с приподнятым средним нефом, пилоны, колоссальные статуи, поставленные вне здания, увеличение заупокойного храма по срав­нению с самой пирамидой, рост реалистических тен­денций и блестящее их проявление в ряде памятников — таков вклад мастеров Среднего царства в сокровищ­ницу египетского искусства.

[92]

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: