 |
Список использованной литературы 2 страница
|
|
|
|
Вербализация воспоминания о своей жестокости дается герою труднее, чем вербализация жестокостей, перенесенных им самим. Рассказ об убийстве Зарецкого – самая последняя из его событийных реконструкций, которую он к тому же пытался передоверить Гейгеру и Насте. Однако на переднем плане лагерных воспоминаний все же не собственные страдания, а страдания и бесчеловечность окружавших людей. Задолго до признания Иннокентия в осуществленном им возмездии создается и крепнет впечатление, что нам открываются воспоминания о земном Аде грешника, вполне осознающего свою виновность. Не зря в разговорах с Гейгером Платонов утверждает, что «незаслуженного наказания не бывает» и оправдывает карающее насилие.
Дело здесь не только в том, что любое убийство является смертным грехом. Символика этого ключевого в сюжетном отношении события такова, что возмездие Платонова аналогично общереволюционному возмездию, потрясшему Россию. Возникает очевидная параллель с фигурой Стрельникова в «Дикторе Живаго». Просто герой Водолазкина погубил всего лишь одну душу (от второго мщения он, в конечном счете, отказался), тогда как герой Пастернака – многих. Как показывает символика орудия убийства, главное здесь в том, что подобно рвениям Стрельникова и подобно самой революции как исторической катастрофе, возмездие Иннокентия совершается посредством Фемиды с карающим мечом, но без весов справедливости.
Вообще между «Авиатором» и «Доктором Живаго» обнаруживается глубокая смысловая связь. Это, прежде всего, мотив озверения, утраты множеством людей человеческой идентичности как результат исходного революционного насилия (в личностном опыте Иннокентия оно запечатлевается как немотивированное убийство его отца революционными матросами). «Главное открытие», сделанное Платоновым в лагере, –
|
|
|
«расчеловечивание многих туда попавших» (полная утрата идентичности, когда иной
«человек превращается в скотину невероятно быстро»).
Присущий всем рассмотренным выше нарративам мотив пленения, лишения внешней свободы жизнедеятельности (при сохранении внутренней свободы самоопределения), разрастается здесь в картины лагерного быта, неустранимо принадлежащие автонарративному самосознанию героя.
Мотив женской чести в «Авиаторе» столь же значим, как и в предшествовавших ему повествованиях, основанных на концепте идентичности. Помимо зверских надругательств над заключенными женщинами со стороны лагерных надсмотрщиков (как тут не вспомнить о приглушенном, но очевидном завершении сюжетной линии Лары у Пастернака), важным сюжетным моментом романа является жертвенная попытка Платонова вступиться за Мещерякову, а затем решение убить «гэпэушного насильника» Панова, осуществляя месть за попрание ее чести. Отказ героя от этого второго своего убийства, изобретательно задуманного и подготовленного, оказывается здесь принципиально значимым: это отказ от собственного расчеловечивания.
Первое убийство также можно мыслить в категориях отстаивания женской чести. Оно было совершено ради Анастасии, а ложный донос Зарецкого был ничем иным как очерняющим посягательством на честь ее отца и, косвенно, на ее честь.
Несостоявшийся авиатор Платонов мечтает о «независимости […] прекрасного в своем одиночестве авиатора». Однако это ложная мечта из ряда детских ролевых самоидентификаций (брандмейстер, дирижер). В романном контексте «этическая идентичность» (Рикёр) всякого «я» определяется его ответственностью перед другими «я», а через них перед общим с ними временем присутствия в мире. Поэтому личностный поиск идентичности путем углубления в собственное прошлое оказывается неполноценным без исторической самоидентификации, без причастности к виновностям, страданиям, искуплениям прожитого исторического прошлого: «Вот мы в тогдашнем мире были разными, чужими, часто – врагами, но сейчас посмотришь – в чем-то, получается, и своими. Было у нас общее время, а это, оказывается, очень много. Оно делало нас причастными друг другу».
|
|
|
Несмотря на все непомерные зверства, претерпеваемые героем романа вместе с другими лагерниками, он – вопреки своему имени (Иннокентий этимологически означает невинный), – в конечном счете, идентифицирует себя как совиновного, поскольку его противостояние злу само оказывалось греховным поведением преступника, он идентифицирует себя с евангельским блудным сыном. Вновь перед нам разворачивается концепт стоического недеяния (поскольку деятельная активность чревата злом)как сохранения идентичности.
В сюжете «Авиатора» социокультурная угроза утраты идентичности – как личностной, так и общенациональной – не снимается (аналогично тому, как в открытой концовке романа не снимается угроза физической гибели героя), она присутствует как некая ценностная константа исторического бытия. Система ценностей данного нарратива образуется угрожающим напряжением между полюсами: с одной стороны, суетного угадывания направления исторической динамики (позиция кузена Севы, приводящая его к окончательной утрате самоидентичности), и полюса стоицизма – с другой.
Судя по рассмотренным нарративам, вторая позиция для российской ментальности весьма органична. С приведенными литературными примерами можно сблизить несколько масштабно-исторических аналогий: тактика отступления и оставления Москвы в войне 1812 года; непокорное стояние на Сенатской площади декабристов, не присягнувших новому царю; позиция многих шестидесятников (таких, как Окуджава, например), не примкнувших ни к советскому официозу, ни к активному диссидентскому движению.
Примеры можно умножить, но и названное здесь уже позволяет, как мне представляется, утверждать особую значимость для российского менталитета пассивно- стоического неподчинения чуждой воле в качестве доминантной стратегии оберегания социокультурной идентичности. Альтернативная стратегия может быть представлена, например, обычаями кровной мести у некоторых народов, согласно которым лишившимся чести признается неотомстивший за гибель кровного родственника. Аналогичное поведение встречалось и в российской истории (скажем, месть княгини Ольги древлянам за убийство князя Игоря), однако несомненно, что не оно составляет доминату оберегания национальной идентичности, поскольку сюжеты мщения редки и малопродуктивны для отечественной нарративной традиции.
|
|
|
Литература
Бахтин 1996 – Бахтин М. М. «Человек у зеркала» // М. М. Бахтин. Собр. соч. в 7 т. Т. 5.
Москва 1996.
Рикёр 2008 – Рикёр П. Я-сам как другой / пер. с фран. М., 2008.
Рикёр 2017 – Рикёр П. Философская антропология / пер. с фр. М., 2017.
Эриксон 1996 – Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / пер. с анг. М., 1996. Erikson 1959 – Erikson E. Identity and the Life Cycle. New York, 1959
М. Н. Коннова
МЕТАФОРИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ УГРОЗ
В РУССКОЯЗЫЧНОЙ МЕДИЙНОЙ КАРТИНЕ МИРА: АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Культура имеет аксиологическую природу. Во всех её явлениях и объектах обнаруживается воплощение определенной ценности, ради которой эти явления создаются и сохраняются. Доминирующей иерархией ценностей – совокупностью взаимосвязанных динамических компонентов аксиологических форм сознания – определяются и общая логика культуры, и целостное мировоззрение нации. Организуя в единую систему сложнейший набор различных культурных феноменов, ценности входят в число базисных элементов социального кода. Сконцентрированные в ядерной части культуры, они предопределяют направление общественного и индивидуального бытия.
Угроза – это потенциальная опасность всему тому, что является для человека ценностью. Возможность разрушения ценностей – от простейших, материальных ценностей до ценностей высших, метафизических – всегда воспринимается как угроза. Характер ценности предопределяет значимость угрозы.
|
|
|
Ценностью, объединяющей всех членов социума, является родная страна – то государство, к судьбе которого они ощущают свою духовную сопричастность и которое, вместе с общим языком, формирует основу национальной идентичности. К ведущим показателям, характеризующим жизнеспособность и стабильность государства, традиционно относятся: 1). государственная территория, собирание и развитие которой являются результатом колоссального труда всех предшествующих поколений; 2). количество и качество населения государства; 3). материально-техническое богатство, включающее природные ресурсы и всё то, что создано народом на протяжении всей его истории; 4). образ жизни населения, представляющий собой духовный компонент национальной безопасности [Анненкова 2011: 230]. Угроза каждому из названных аспектов жизнедеятельности государства осмысляется как опасность и всеми его гражданами.
Социокультурные опасности и риски– это, прежде всего, угрозы образу жизни населения, духовному и физическому здоровью граждан и всей национальной культуре.
Интегральной частью культуры является спорт – не только вид досуговой деятельности, но и форма самореализации человека и воспитания личности, способствующая укреплению физических сил и совершенствованию нравственных качеств. Благоприятные изменения в области спорта – как массового, так и спорта высоких достижений свидетельствуют об общей положительной динамике развития культуры, тогда как наличие негативных перемен указывает на появление опасных социокультурных тенденций. Выявление возможных угроз в этой сфере, анализ особенностей их восприятия обществом, а также поиск путей их предотвращения представляется особенно востребованнымв настоящее время, когда стремительное распространение границ техногенной цивилизации, сопровождаемое экспансией культа комфорта, удовольствия и эгоизма, приводит к постепенной деградации человека как целостной телесно-духовной личности.
В данной главе ставится цель изучить особенности метафорической концептуализации опасностей, угрожающих развитию спорта в России. Актуальность и новизна исследования обусловлена тем, что в нем впервые определяется круг явлений, которые осмысляются обыденным сознанием носителей русского языка как серьезные угрозы спорту, моделируются ведущие метафорические проекции, структурирующие восприятие угроз, рассматриваются пути их преодоления, а также анализируются способы их дискурсивной репрезентации.
Метафора, позволяющая осмыслить абстрактную или незнакомую сферу сквозь призму конкретной или интуитивно понятной сферы, относится к числу ведущих когнитивных механизмов, задействованных в процессе восприятия социокультурных рисков. В ходе метафоризации угрозы в области спорта представляют собой концептуальную область цели, тогда как концепты, используемые для их осмысления, относятся к области источника.
|
|
|
Метафора являет собой системное межфреймовое проецирование, в процессе которого структура концептуальной области источника накладывается на структуру области цели. Слоты источникового домена (фрейма) проецируются на слоты целевого домена; отношения, характерные для домена источника, проецируются на отношения в области цели; качества из домена источника проецируются на качества в области цели; энциклопедические (фоновые) знания о домене источника, а также свойственные ей инферентные модели проецируются на знания об области цели [Lakoff, Turner 1989: 63-64]. Цель и источник принадлежат либо к различным таксономическим доменам и не связаны прагматической функцией, либо принадлежат к различным функциональным доменам [Barcelona 2003: 246; Jaekel 1997: 27]. Каждый концептуальный домен, задействованный в межфреймовом проецировании, представляет собой упорядоченное значимое целое – это совокупность опыта, элементы которого – части, этапы, последствия – логически структурированы в соответствии с естественными измерениями бытия [Lakoff, Johnson 2003: 117].
В своем ценностном аспекте концептуальные метафоры культурно обусловлены и составляют неотъемлемый элемент культурной когниции – той сложной системы знаний, которая формируется в процессе длительного взаимодействия членов культурного сообщества. Язык, хранящий совокупность взаимосвязанных элементов культурной когниции, выполняет двоякую функцию, играя роль «банка данных» и, с другой стороны, служа средством передачи отдельных компонентов культурной когниции [Sharifian 2017: 38]. Базовые концептуальные метафоры, отражая общее для данного языкового сообщества видение мира, формируют тот единый «тезаурус культуры», который определяет границы информационного взаимодействия говорящих [Свирепо 2001: 76-79]. Сила концептуальных метафор состоит в их постоянном неосознаваемом употреблении: «все, на чем мы основываемся постоянно, неосознанно и автоматически, настолько сжилось с нами, стало частью нас самих, что мы не можем этому противостоять, часто просто потому, что это проходит незамеченным» [Lakoff, Turner 1989].
Метафора играет ключевую роль в процессе концептуализации и вербализации угрозы использования спорта как инструмента политического давления. В метафоре объединяются две важнейшие тенденции: стремление к конвенциональности, регулярности, с одной стороны, и креативности, с другой [Липилина 1998: 70]. Основанная на аналогическом сопоставлении свойств различных объектов, метафора отвечает способности практического мышления человека интуитивно улавливать сходство между различными классами объектов [Warren 2003: 123; Steinhart 2001: 5]. Благодаря аналогии метафора становится «средством формирования пароморфной модели, позволяющей представить данную систему с помощью системы, принадлежащей к иной сфере опыта, где данный элемент представлен более очевидно» [Гак 1998: 13]. Способствуя детализации и частичной внутренней материализации объекта, метафора предоставляет широкие возможности для творческой интерпретации при информативной компрессии [Банин 1995: 120].
Метафорическое уподобление происходит на основе одного или нескольких признаков. Интерпретирующий выбирает среди свойств области источника те качества, которые можно отнести к области цели, поэтому между областями источника и цели в метафоре могут существовать одновременно несколько связей, когда в зависимости от концептуализируемой ситуации одна область источника наделяет область цели разными свойствами [Kö vecses 2000: 79]. В процессе концептуализации могут привлекаться несколько областей источника. Метафоры абстрактных сущностей, как правило, связаны не с отдельным концептом, но с родовидовой иерархией концептов [Никитин 2002]. Концептуальная метафора имеет потенциально открытое завершение и в речи реализуется творчески: «дооформление» концепта происходит одновременно с его ословливанием в форме метафоры, и с опорой на метафорическую форму концепт может и развиваться в дальнейшем [Опарина 1990: 15].
В настоящей главе особенности метафорической концептуализации угроз в области спорта осмысляются на примере тех материалов в русскоязычных СМИ, темой которых выступает олимпийское движение и возникающие перед ним трудности[5]. Выбор материала обусловлен тем, что в современном мире концептуализация значимых событий в мире спорта медиа-опосредована и медиацентрична. СМИ предлагают массовому адресату ту картину мира, которая оказывается доминирующей на всех уровнях социальной структуры общества. «Культурно-интеллектуальное и физическое диминирование средств массовой информации в современном мире делает их и тот дискурс, в котором они существуют, культурообразующим фактором в жизни людей новейшего времени» [Анненкова 2011: 267].
В современной русскоязычной медиакартине мира главной опасностью, стоящей перед олимпийским движением и мировым спортом высоких достижений в целом, предстает политизация спорта. Опасность использования спорта в качестве инструмента политического давления не является новой. В моменты кризисных явлений в мире наиболее значимые спортивные состязания часто приобретают статус не столько спортивных, сколько политических мероприятий[6]. В последние годы эта угроза приобретает новую форму, которая, на первый взгляд, весьма удалена от своей первопричины и максимально политически нейтральна, – это отстранение национальной сборной и отдельных её членов за употребление запрещенных препаратов. В настоящее время борьба с допингом из сферы спортивной этики переходит в область политическую. Об этом свидетельствует, с одной стороны, её сугубо избирательный характер, выражающийся в применении серьезных штрафов и дисквалификаций в отношений спортсменов только одной страны – Российской Федерации, с другой – хронологические рамки её усиления, совпадающие с ростом политического и экономического давления на Россию после событий 2014 года.
Опасность использования спорта как инструмента политического давления на Россию, выступающая областью цели в процессе метафорического проецирования, соотносится с целым рядом сфер источника, которые структурируют различные стороны осмысляемого понятия в силу его подобия нескольким аналогам. Рассмотрим ведущие типы метафорических проекций, способствующих восприятию угрозы политизации спорта, а также особенности их особенности их экспликации в русскоязычном медиадискурсе.
Отстранение российских спортсменов от участия в соревнованиях олимпийского цикла сопровождается многочисленными заседаниями антидопинговых агентств, встречами с представителями Международного олимпийского комитета, апелляциями и слушаниями в Спортивном арбитражном суде. Этот событийный фон способствует экстраполяции понятий и образов из области юриспруденции и судопроизводства в сферу спорта и межгосударственных отношений в рамках концептуальной схемы ОТНОШЕНИЕ ЗАПАДА К РОССИИ – ЭТО СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО. Эта метафора не является сугубо спортивной[7], но возникает в результате своеобразного «поглощения» спортивного дискурса политическим дискурсом. На языковом уровне данная модель реализуется посредством высказываний, в которых метафорически переосмысленная юридическая терминология и лексика сферы судопроизводства используются для описания угрозы использования спорта как инструмента политического давления. Ср.:
(1) В понедельник вечером Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) опубликовало отчёт о расследовании, проведённом независимой комиссией под руководством профессора Ричарда Х. Макларена. <... > По версии «следователей», соучастниками громкого допинг-скандала стали Министерство спорта Российской Федерации, Федеральная служба безопасности (ФСБ), Российское антидопинговое агентство (РУСАДА), национальные спортивные федерации, высокопоставленные чиновники, тренеры и, конечно, сами спортсмены (aif. ru, 19. 07. 2016);
(2) Главное, побольше грохота: грохот первичен, мотивы вторичны. Вся предолимпийская хроника дела «МОК против России» это подтверждает. Десятки «чистых» российских спортсменов не получили приглашения на Игры, и объясниться с ними до сих пор никто не соизволил (aif. ru, 19. 02. 2018);
(3) Где гарантия того, что двадцатилетний вундеркинд Кирилл Капризов, автор победной шайбы в финале хоккейного турнира, прошел бы в состав, не наложи МОК вето на целую группу российских игроков? (aif. ru, 26. 02. 2018).
В ряде случаев для характеристики события заимствуется прецедентные выражения, легко узнаваемые каламбуры из околосудебной сферы, что, создавая иронический эффект, заставляет читателя усомниться в серьезности выдвигаемых против российских спортсменов обвинений. Ср.:
(4)Казнить, нельзя помиловать. Что грозит России по «делу Крушельницкого»? (aif. ru, 20. 02. 2018).
К числу наиболее регулярно актуализируемых на языковом уровне метафор юридической сферы относится концептуальная схема субординантного уровня АКЦИИ ПО ДИСКРЕДИТАЦИИ РОССИЙСКИХ СПОРТСМЕНОВ – РЕПРЕССИИ. Сфера источника метафорического проецирования сужается здесь до одного исторически макрированного концепта, обладающего для сознания носителей русского языка сугубо отрицательной эмоциональной и оценочной отнесенностью. В текстах, посвященных олимпийскому движению, данная концептуальная схема эксплицируется посредством метафорически употребляемых лексем, вызывающих устойчивые ассоциации с периодом масштабных политических репрессий тридцатых годов ХХ века. Ср.:
(5) Российские атлеты, прошедшие утверждение по линии международных федераций, должны преодолеть еще один барьер – «добро» им должна дать комиссия из трех человек, назначенных МОК. Насчет того, что подобная «тройка» напоминает сталинские времена, не иронизировал только ленивый. Но даже во времена вождя всех народов правосудие базировалось на законах, пусть и драконовских (aif. ru, 2. 08. 2016);
(6) Возможно, именно этого добиваются МОК и стоящие за ним глобальные интересанты. Но не исключено также, что жестко обозначенная на официальном уровне позиция несколько охладит пыл коллективного следствия, и невнятные косвенные улики все-таки не лягут в основу обвинения по гиблой «расстрельной статье» (aif. ru, 8. 11. 2017);
(7) Одна против всех? Как легкоатлетка Дарья Клишина стала «врагом народа» (aif. ru, 11. 07. 2018);
(8) Как ни крути, но в том, что у российских спортсменов к середине Игр не оказалось ни одного «золота», виноваты не только зачистки МОК (aif. ru, 21. 02. 2018);
(9) Международная федерация бобслея и скелетона (IBSF) приняла решение перенести чемпионат мира-2017 из Сочи в другое место < …> Вся штука в том, что очень сложно противостоять общей тенденции. Если «террор» в отношении России наберет обороты, а все свидетельствует о том, что ситуация движется в этом направлении, могут не устоять даже самые трезвомыслящие чиновники (aif. ru, 14. 12. 2016);
(10) «Большой олимпийский террор». К Пхёнчхану-2018 Россия должна была подойти с сильнейшей лыжной сборной за последнее десятилетие. Но «кооператив Родченкова – Макларена»… вывел из игры лучших спортсменов во главе с олимпийским чемпионом Легковым (aif. ru, 14. 02. 2018).
В качестве оценочно-маркированного негативного прецедента для выстраивания аналогии в процессе метафорического проецирования могут привлекаться инокультурные явления. Ср. использование субстантива инквизиция, с одной стороны, в его узуальном употреблении в метафорическом значении «издевательство», с другой – в составе трансформированного фразеологизма с окказиональным определением олимпийский:
(11) И на фоне всей этой перманентной инквизиции остается лишь несколько лучей света, которые наделяют Игры смыслом. Самый крупный из них – хоккейная сборная. <... > Некому выигрывать – всех сжег костер олимпийской инквизиции. А хоккеисты, за исключением нескольких человек, до которых дотянулись языки пламени, остались. Знарок и его команда могут спасти эту Олимпиаду для России. Кто, если не они? (m. sport-express. ru, 26. 01. 2018).
К группе юридических метафор примыкают «гибридные» метафоры, – выражения с нарушением устойчивой сочетаемости, отражающие амальгамацию областей спорта и юриспруденции. Ср.:
(12) Бег... по судам (aif. ru, 9. 08. 2016);
(13) Российские спортсмены открыли новые юридические игры. Пока в Рио-де-Жанейро спортсмены из разных стран мира борются за олимпийские медали, представители РФ пытаются вести борьбу в спортивных судах (ng. ru, 09. 08. 2016).
В примере (13) структура устойчивого глагольного сочетания открыть Олимпийские игры меняется: узуальное определение олимпийские заменяется нехарактерным элементом из правовой сферы – юридические; во второй части высказывания метафорический эффект усиливается благодаря наличию антитезы внутри групп с морфемным повтором «бороться за олимпийские медали» – «вести борьбу в спортивных судах».
По силе эмоционального воздействия к метафорам юридического круга приближаются языковые реализации концептуальной схемы, в которой в качестве сферы источника выступает концепт «охота». Ср.:
(14) Несколько месяцев мир наблюдал за «охотой» на российских спортсменов, когда из игры выводили лучших. В воскресенье, 25 февраля, одна из самых скандальных для нашей страны Олимпиад завершается (aif. ru, 21. 02. 2018);
(15) Завершившаяся зимняя Олимпиада в корейском Пхёнчхане проходила в обстановке, которую очень сложно назвать нормальной. Атмосфера травли, созданная в отношении российских спортсменов западными СМИ, не вязалась с представлением о том, как должен выглядеть праздник спорта (aif. ru, 26. 02. 2018);
(16) Кто следующая «жертва» Освальда? Кто попадает под прицел МОК после лыжников? (m. sport-express. ru, 2. 11. 2017).
В примере (14) лексема охота («выслеживание, преследование зверей, птиц с целью умерщвления») подчеркивает планомерность процесса последовательного отстранения ведущих российских спортсменов от участия в соревнованиях. Существительное травля («преследование пойманного зверя сворой собак на охоте») подчеркивает в (15) неравенство сил противостоящих сторон. Реализации концептуальной метафоры ДИСКРЕДИТАЦИЯ РОССИЙСКИХ СПОРТСМЕНОВ – ОХОТА акцентируют, с одной стороны, предельную степень враждебности со стороны ряда западных организаций и средств массовой информации, с другой – беззащитность российских атлетов.
Угроза использования спорта как инструмента политического давления может осмысляться сквозь призму концептуальных сфер «театр» и «музыка», что позволяет эксплицировать, с одной стороны, искусственность обвинений в адрес российских атлетов, с другой стороны – их тщательно продуманный характер. Вследствие высокой степени клишированности, характерной для языка СМИ, метафоры регулярно строятся с привлечением устойчивых словосочетаний. Ср.:
(17) Вы сейчас не вздрогнули, дорогой читатель? Кристина Угарова в ноябре 2015 года с точностью до мелочей рассказала сюжет, который впоследствии был реализован (aif. ru, 22. 07. 2016);
(18) Где доказательства и здравый смысл? Почему опять «сенсацию» разыгрывают как по нотам? Что должны чувствовать сейчас ни в чём не замешанные спортсмены, которые ограничены в возможностях – теперь ещё и стараниями г-на Крейвена? (aif. ru, 9. 08. 2016);
(19) Думаю, весь сценарий писался заранее: если не получится ударить по олимпийской сборной, то надо ударить по нам (aif. ru, 30. 08. 2018).
Узуальная структура сочетаний регулярно подвергается трансформациям: как правило, это расширение сочетания за счет введения нетипичного признакового слова. Ср.:
(20) Кризис олимпийского жанра. Почему игры в Пхенчхане чужие и холодные? (aif. ru, 26. 02. 2018);
Аналогичное содержание эксплицируют метафорически употребляемые лексемы, отсылающие к сфере популярного литературного творчества. Ср.:
(21) Мягко говоря, весьма подозрительно выглядит «детективность» расследования. Перед нами предстаёт Григорий Родченков, который, только поступив на работу в Московскую лабораторию, тут же был завербован ФСБ и, подписав какую-то бумагу, стал агентом под кодовым именем КАЦ. <... > А как красиво описана процедура перенаправления пробирок с положительными допинг-пробами через «мышиную нору» в стене охраняемого периметра сочинской лаборатории… Всё это мы ожидаем увидеть на страницах шпионского романа, но никак не отчёта о двухмесячной работе независимой комиссии Всемирного антидопингового агентства (aif. ru, 19. 07. 2018).
В приведенном примере обобщающая жанровая характеристика – «на страницах шпионского романа» – привносит устойчивые оценочные ассоциации с низкокачественным художественным текстом, невысоким по технике выполнения, имеющем коммерческий характер и предназначенным для широкой публики.
Среди концептуальных метафор, моделирующих восприятие угрозы использования спорта как инструмента давления на Россию, высокой регулярностью текстовой экспликации отличается метафора военной сферы[8], которую можно сформулировать в виде пропозиции ДИСКРЕДИТАЦИЯ РОССИЙСКИХ СПОРТСМЕНОВ – ЭТО ВОЕННЫЙ КОНФЛИКТ. Отражающая высокую степень милитаризации медиакартины мира, эта концептуальная схема реализуется в разнообразных высказываниях, использующих для описания событий в области спорта метафорически переосмысленную военную лексику. Ср.:
(22) Успехи России на международной арене, возвращение статуса одного из главных игроков в политическом мире раздражают и Западную Европу, и особенно США. Нас пытались придавить экономическими санкциями, втянуть в войну с Украиной – не получилось. Теперь нам объявили войну на спортивных фронтах (aif. ru, 19. 11. 2015).
В приведенном фрагменте угроза политизации спорта рассматривается в широком контексте современной ситуации в мире, проявляющейся, по мысли авторов, не только в сфере олимпийского движения («объявили войну на спортивных фронтах»), но и в экономике («пытались придавить экономическими санкциями»), и в области национальной безопасности («пытались… втянуть в войну с Украиной»). Ср. другие примеры использования военной метафорики при описании угрозы политизации спорта:
(23) Сложившаяся печальная ситуация с допингом в России не находится вне системы санкций, введенных по известным политическим причинам. То, что устрашающая атака спланирована, не поддается сомнению. Сначала «протестировали» и наказали легкую атлетику, а потом для продолжения дискриминации придумали более совершенную модель (v. novayagazeta. ru, 23. 11. 2016);
(24) Речь идет о полном разгроме и уничтожении российского спорта под благородным знаменем «борьбы с допингом». 13 декабря Россия ощутила на себе новый удар спортивных санкций (aif. ru, 14. 12. 2016);
(25) России нанесли в спину неолимпийский удар. В попытках отстранения команды РФ от Игр в Бразилии обнаружены происки США и «спортивный нацизм» (v. novayagazeta. ru, 18. 07. 2016);
(26) МОК использует грязные приемы в битве против России («Взгляд», 3. 02. 2018);
|
|
|
