 |
Встречи с ближайшими учениками 10 глава
|
|
|
|
Я медитирую с упорством на холодном каменном полу.
Мое тело и внутри, и снаружи стало походить на крапиву,
Оно навсегда обрело ее изумрудный оттенок.
В уединенной пещере в диких горах
Отшельник познает настоящее одиночество.
Однако мое преданное сердце
Едино с Ламой – Буддой трех времен.
Силой такой усердной медитации
Я без сомнений обрету опыт и постижение.
И как только они появятся,
В этой жизни само собой воцарится счастье,
А в следующей придет высшее Просветление.
Потому я прошу тебя, Пета,
Не умножай своих печалей:
Дхарма преодолеет все помехи!
Выслушав меня, Пета покачала головой:
– Удивительно! Трудно поверить. Если ты прав, то и другие практикующие Дхарму должны следовать такому пути – частично или полностью. Но я никогда не видела такого жалкого нищего, как ты!
Она ушла, оставив мне еду и пиво. Я поел и выпил хмельной напиток, и в то же мгновение мой ум стал кристально ясным. Медитация тем вечером была гораздо лучше, чем в другие дни.
Назавтра мое тело, не привыкшее к подобной пище, чувствовало и облегчение, и неудобство одновременно. Мой ум стал блуждать между добрыми и дурными мыслями, и я не получил никаких результатов, хотя медитировал изо всех сил.
Несколькими днями позже ко мне пришли Пета и Дзесэ и принесли мяса, масла, цампы и много пива. Я встретил их, выйдя из пещеры в поисках воды. Так как я был нагим, женщины смутились и заплакали, увидев мою худобу. Они поднесли мне еду и налили пиво.
Пока я пил, Пета сказала:
– Брат, ты выглядишь так, что тебя сложно назвать человеком. Тебе нужно просить подаяние и есть человеческую пищу. Я помогу тебе с одеждой.
– Я тоже принесу тебе одежду, а с едой тебе надо решить, – добавила Дзесэ.
|
|
|
– Я не знаю, когда умру, – отвечал я им, – и у меня нет ни времени, ни желания идти просить подаяние. Если я умру от холода, то не буду сильно сожалеть – ведь это произойдет на пути к духовному совершенству. Я не найду удовлетворения в еде, напитках и смехе родственников и друзей, меня окружающих. Я не найду его и в дорогой одежде и обильных трапезах – ведь все это будет добыто ценой моей медитации. Поэтому мне не нужны от вас ни одежда, ни продукты. Я не стану вас слушать. Я не спущусь за милостыней.
– Пусть так, – кивнула Пета. – Тогда что, по‑твоему, сделает тебя счастливым? Существует ли на свете что‑то, что стоит твоих мучений?
Я ответил:
– Три нижних мира сансары гораздо ужаснее, нежели все мои страдания, вместе взятые, и многие существа перерождаются там. Вот послушай, как я стану счастливым, достигнув великой цели.
Сказав так, я спел Песню достижения цели:
Лама в телесном воплощении, прошу тебя,
Благослови этого нищего на завершение ретрита.
Мое счастье неведомо родным,
Мои страдания неведомы врагам.
Если я умру в отшельничестве –
Цель йогина будет достигнута.
Мое старение неведомо друзьям,
Мои болезни неведомы сестре.
Если я умру в отшельничестве –
Цель йогина будет достигнута.
Мое угасание неведомо людям,
Мои трухлявые кости недоступны грифам.
Если я умру в отшельничестве –
Цель йогина будет достигнута.
Не хороните мои останки,
Не оплакивайте мою кончину;
Если я умру в отшельничестве –
Цель йогина будет достигнута.
Некого будет спросить, куда я исчез,
И некому сказать, где нахожусь.
Если я умру в отшельничестве –
Цель йогина будет достигнута.
Пускай мои пожелания скорой смерти
В этой уединенной пещере
Исполнятся ради блага всех существ –
Так моя цель будет достигнута.
– То, что ты делаешь, соответствует тому, что ты говоришь. Меня это восхищает, – сказала Дзесэ.
|
|
|
– Не важно, что говорит мой брат, – возразила Пета. – Я не могу смириться с тем, что у него нет ни еды, ни одежды. Здоровое питание и скромное платье не отдалят тебя от медитации, Мила Добрая Весть. В следующий раз я принесу тебе ткань и помогу сшить накидку. Не желаешь просить подаяние – воля твоя, можешь умирать в одиночестве в этой глуши. Но если ты протянешь до моего следующего прихода, то я достану все необходимое, чтобы смастерить тебе наряд.
Когда они ушли, я съел всю еду, которую они принесли. Ощущения удовольствия, боли и голода так возросли, что я не мог больше медитировать. Тогда я подумал, что нет большего препятствия, чем неспособность практиковать Дхарму. Я достал свиток, данный мне Ламой, сломал печать и заглянул в него. В нем содержались сущностные наставления о преодолении препятствий на Пути и углублении медитации, поучения по превращению вреда в пользу, а также совет о хорошем питании.
Я понял, что из‑за чрезмерной настойчивости и упорства в медитации вся моя творческая энергия истощилась, а жизненная сила из‑за скудного питания иссякла. Еда, принесенная Петой, каким‑то образом воздействовала на энергетические каналы в моем теле, а напиток от Дзесэ завершил преобразования. Следуя наставлениям из свитка, я усердно медитировал, упражняя также тело и дыхание. Благодаря этим практикам мои малые и средние каналы прочистились, а сам я пережил состояние радости, ясности и чистого осознавания, о котором раньше лишь слышал. Преодолев помехи, я увидел несовершенное как совершенство и испытал исключительное озарение, очень мощное и стабильное. Я постиг неотъемлемую простоту Состояния истины даже сквозь завесу двойственного мышления. Ко мне пришло понимание, что все вещи и в сансаре, и в нирване – взаимозависимы. Более того, я убедился в том, что сознание всеобщей основы есть само естество ума, нейтральное в своей сути. Циклическое существование – это плод неверного взгляда, и оно преодолевается за счет совершенной и наивысшей мотивации. Сущность же и сансары, и нирваны есть единство пустоты и Ясного света.
Прозрение, которое я пережил, было плодом усердной медитации и глубоких наставлений Ламы, но проявилось оно непосредственно потому, что я просто поел. Помимо того, я постиг, что методом Тайного пути Ваджраяны является превращение чувственных переживаний в духовный опыт.
|
|
|
Так как Пета и Дзесэ стали причиной великого постижения, то я решил отблагодарить их своей медитацией. Всю заслугу от нее я посвятил их скорейшему Просветлению и спел Песню о сути взаимозависимого возникновения:
Я простираюсь у ног Марпы из Лходрага!
Благослови меня, бродягу, на медитацию в отшельничестве!
Добро, совершенное дарителями,
Создало причины осуществления блага для себя и других.
Драгоценное тело так сложно обрести и так легко потерять;
Теперь вместе с пропитанием ко мне вернулось здоровье.
Из скупой твердой почвы рождается живительный нектар;
С чистого синего неба льется дождь –
Эти явления взаимозависимы
И полезны для всех живущих.
Суть взаимозависимости – священная Дхарма.
Мое иллюзорное тело вскормлено отцом и матерью;
Совершенный Лама дал мне устную передачу.
Эти явления взаимозависимы,
Они привели меня к практике священной Дхармы.
Суть взаимозависимости – стойкость и отвага.
В безлюдной долине есть горная пещера,
И я искренне погружаюсь в духовную практику.
Эти явления взаимозависимы
И исполняют все пожелания.
Суть взаимозависимости – сама пустота.
Миларепа терпеливо медитирует,
Существа трех сфер сансары обладают доверием.
Эти явления взаимозависимы
И несут благо всем живущим.
Суть взаимозависимости – сочувствие.
Отшельник медитирует в пещере на горном склоне,
А дарители доставляют ему пропитание.
Эти явления взаимозависимы
И служат полной чистоте.
Суть взаимозависимости – посвящение заслуги.
Хороший учитель обладает сочувствием.
Хороший ученик усердно медитирует.
Эти явления взаимозависимы
И обеспечивают преемственность Учения.
Суть взаимозависимости – тайные обеты и связи.
Лама дает посвящение и благословение.
Ученик преданно призывает своего Мастера.
Эти явления взаимозависимы
И способствуют быстрой встрече Учителя с учеником.
|
|
|
Суть взаимозависимости – неизбывное благо.
Мастер, непоколебимый Держатель Алмаза,
Ты знаешь все мои радости и печали!
Я стал медитировать еще усерднее, и весь день меня не покидало ощущение, что я могу трансформировать свое тело, парить над землей и творить чудеса. А ночью во сне я мог свободно и беспрепятственно исследовать всю вселенную – от края до края. Преображая себя в сотни различных веществ и духовных форм, я посещал мандалы Будд и слушал поучения. Я учил Дхарме множество существ. Мое тело могло быть и в огне, и в потоке воды одновременно. Овладев такими невероятными чудесными силами, я радостно продолжал практику.
Отныне я мог летать над землей; поэтому я переместился в высокогорную пещеру «Тень Орла» и медитировал там. Во мне проснулось мощное пламя туммо, излучающее тепло и блаженство, совершенно несравнимое с любым моим переживанием в прошлом. Возвращаясь к белой скале, я пролетал над маленькой деревушкой под названием Ландо. Внизу какой‑то мужчина вместе с сыном возделывал поле. Приглядевшись, я узнал его – это был старший брат одного из гостей, погибших при обрушении дома моего дяди от урагана, который я вызвал с помощью черной магии. Сын вел вола, а отец направлял плуг и вспахивал поле. Увидев меня, юноша воскликнул:
– Отец, взгляни на это чудо! Человек летит по небу!
Остановившись, отец посмотрел вверх.
– Невелико твое чудо! Это сын злобной старухи, Белой Драгоценности из Ньянга, коварный и своенравный Мила, измученный голодом. Продолжай работать, но не позволяй его тени упасть на тебя! – приказал он.
Сам отец ходил по полю, старательно уклоняясь от моей тени.
– Своенравен он или нет, но он умеет летать, и это что‑нибудь да значит! Смотри, отец! – юноша помахал рукой, бесстрашно глядя в небо.
Я решил, что отныне вся моя жизнь должна быть отдана благу всех существ. Пока я об этом размышлял, на меня снизошло благословение Йидама: «Посвяти себя одной лишь практике Дхармы, как велел Лама. Нет задачи выше, чем служить Учению Будды, приводя других к Просветлению с помощью медитации».
Тогда я подумал, что, практикуя все оставшиеся годы, стану наилучшим примером для грядущих последователей Дхармы. Я был уверен, что принесу огромную пользу бессчетному множеству существ.
«Я слишком надолго здесь задержался и чересчур трубил о своем знании Дхармы, – размышлял я дальше. – Люди видели, как, пережив прозрение, я парил над землей. Если я пробуду здесь еще немного, то окажусь среди толпы, столкнусь с препятствиями Мары, и восемь мирских забот разрушат мою медитацию. Я должен отправиться в Чувар и практиковать там в одиночестве, как предсказал мне Лама».
|
|
|
Тогда я взял котелок, в котором варил крапиву, и покинул белую скалу Лошадиный Зуб. Однако мое тело ослабло от постоянных лишений, а ноги огрубели и потрескались, и, едва выйдя из пещеры, я оступился и упал. Ручка котелка отломилась, и сам он покатился вниз по склону. Я побежал за ним. Сосуд разбился, и из него вывалился твердый осадок наслоившегося крапивного отвара – цельный зеленый кусок в форме котелка. Я утешал себя мыслью, что все составные вещи непостоянны. Понимая, что это лишь еще один повод для медитации, тем не менее я был потрясен. Успокоившись, я спел такую песню:
Котелок существует и не существует одновременно.
Непостоянству подвержено все составное,
И особенно человеческое тело,
Наделенное свободами и благоприятными обстоятельствами.
Вот почему я, отшельник Мила,
С превеликим усердием буду медитировать, не отвлекаясь.
Драгоценный котелок, весь мой обусловленный скарб,
Сегодня, разбившись, стал мне учителем.
Урок непостоянства явлений – великое чудо.
Пока я пел, подошли несколько охотников и остановились на привал.
– Отшельник, твоя песня благозвучна, – сказал один из них. – Что же ты теперь будешь делать без котелка? И почему твое тело такое тощее и зеленое?
– Потому что мне нечем его кормить, – ответил я.
– Чудеса, да и только! Вставай же и иди к нам!
Они поделились со мной своими пожитками. Во время обеда один молодой охотник сказал:
– Ты очень талантлив. Если бы ты не нищенствовал, а жил мирской жизнью, ты ездил бы на прекрасной лошади, подобной молодому льву. Облаченный в броню, ты повергал бы всех врагов. Богатый и благоденствующий, ты защищал бы свою драгоценную семью. Потерпев неудачу, начал бы новое дело и снова был бы себе хозяином. В худшем случае, даже будучи слугой, ты имел бы хорошую еду и одежду и был бы здоровее телом и умом. Если прежде ты об этом не задумывался, то теперь ступай и сделай что‑нибудь во имя своей жизни.
– Он поистине праведный отшельник, – возразил его старый спутник, – и вряд ли воспользуется нашими мирскими советами. Так что держи язык за зубами.
Меня же он попросил:
– Йогин с мелодичным голосом, пожалуйста, спой песню ради нашего духовного постижения.
– Я могу казаться вам жалким, – ответил им я, – но знайте, что перед вами самый счастливый и здравомыслящий человек. Я покоюсь в наивысшей радости, и вы сможете ее ощутить, прослушав мою Песню йогина, несущегося галопом:
Простираюсь у ног духовного отца, сочувственного Марпы!
Мое тело – горное жилище отшельника.
Моя грудь – священный храм.
В сердце, на алтаре из трех лучей,
Вздыбился конь ума, подобный ветру.
Если ловить его, то каким арканом?
Если привязывать его, то к какому столбу?
Если он голоден, чем его накормить?
Если он изнывает от жажды, чем ее утолить?
Если он замерзает, в какое стойло его отвести?
Изловлю его арканом недвойственности.
Привяжу к столбу медитативной стабильности.
Голод его утолю устными наставлениями Ламы.
От жажды избавлю потоком внимательности.
Если он замерзает, окружу стенами Пустоты.
Седлом и уздечкой мне служат искусные средства и мудрость.
Я седло увенчаю непоколебимой стабильностью.
Пусть, крепко держа поводья жизненной силы,
Правит конем ребенок осознавания.
На шлеме его печать Просветленного настроя;
На нем доспехи слушания, размышления и медитации.
Спина прикрыта щитом терпения,
В руках длинное копье правильного взгляда,
К груди пристегнут меч запредельной мудрости.
Если согнется тонкая стрела всеобщей основы,
Он распрямляет ее без гнева,
Снабдив опереньем из Четырех неизмеримых
И наконечником из остроты проникающего видения.
Поднимает лук Пустоты
И натягивает тетиву глубокого пути искусных средств.
Измеряя бесконечность совозникновения,
Выпущенная стрела облетает весь мир.
Настигая всех, кто исполнен доверия,
Она убивает демона привязанности к «я»,
Побеждает врагов – мешающие чувства,
И защищает друзей – всех существ шести миров.
По равнинам великого блаженства конь мчится галопом,
Неустанно преследуя цель – состояние Победоносных.
Спускаясь в ущелья, он отсекает корни сансары;
Поднимаясь в гору, приближается к Просветлению.
Оседлав этого скакуна, обретешь состояние Будды.
Посмотрите, таково ли ваше счастье?
Мирские блага – не то, к чему стоит стремиться.
Выслушав песню, охотники поклонились мне и ушли восвояси.
Я же отправился в Чубар. Дорога через Палкю привела меня в Дингри. Там я присел на обочине, чтобы отдохнуть. Несколько миловидных девушек, украшенных драгоценностями, проходили мимо меня в сторону Нокме. Одна из них, увидев мое истощенное тело, воскликнула:
– Посмотрите! Какой страдалец! Пускай же я никогда не обрету подобное рождение!
– Какой же он жалкий! Что за унылое зрелище, – сказала другая.
Испытывая невероятное сочувствие к этим запутанным существам, я поднялся и произнес:
– Дочери, не говорите так. У вас нет причин впадать в уныние. Вы не смогли бы обрести подобное перерождение, даже если бы пожелали. Изумительно! Ваше сострадание вызвано гордостью и заблуждениями. Послушайте же мою песню!
И я запел:
Обращаюсь к сочувственному Марпе:
Одари меня своим благословением!
Страдающие существа с жалкой кармой
Не видят ни себя, ни других.
Несчастные девушки, вам ведома лишь заурядная жизнь.
Тщеславие сжигает вас, как пламя.
Как же я сочувствую незрелым существам!
В эту темную эпоху упадка
Коварных людей почитают, как богов,
Превыше золота ценится лицемерие,
А искателей истины отбрасывают в сторону,
Словно камушки на дороге.
Как же я сочувствую запутанным существам!
Вы, девушки в богатых украшениях,
И я, Миларепа из Гунгтханга,
Жалеем друг друга.
Давайте же сравним наше сочувствие
И, направив друг на друга копья сострадания,
Увидим, кто выйдет победителем.
Запутавшимся и погрязшим в праздных беседах
Миларепа дает поучения Дхармы.
Предлагает вино в обмен на воду,
А на зло отвечает добром.
Я закончил свою песню, и девушка, которая меня пожалела, воскликнула:
– Так ты тот, кого называют Миларепой! Ты прав, мы все надменны и запутанны. Мы наговорили много глупостей. Позволь же нам попросить у тебя прощения!
Я дал ей особенный совет. Тогда она поднесла мне семь раковин, а все ее подруги с извинениями простерлись передо мной. В ответ на их мольбы о наставлениях я спел песню:
Призываю сочувственного Ламу
И своей песней дарую истинную Дхарму!
Вверху, во дворце безмятежных богов,
Ценятся иллюзии, а не истинный смысл.
Внизу, во дворце нагов,
Ценятся земные блага, а не глубокие поучения.
В человеческом мире, что называется Джамбудвипа,
Ценятся фокусники, а не мудрецы.
В четырех землях У и Цанга
Ценится начитанность, а не опыт медитации.
В эту смутную эпоху упадка
Ценятся злодеи, а не честные люди.
Взору нарядной красавицы
Приятен щеголь, а не отшельник.
Ушам юной девы
Мила веселая песенка, а не глубокая Дхарма.
Таковы мои наставления,
Данные в ответ на ваши извинения
И в благодарность за подаренные раковины.
Выслушав меня, девушки пошли своей дорогой. Мой же путь лежал в провинцию Дрин. Прибыв туда, я услышал о пещерах, расположенных в землях Чувар и Кьипуг. Одну из них, называемую «Дворец солнца», я выбрал для медитации.
Через несколько месяцев мое сосредоточение стало намного глубже. За все это время я видел людей лишь один или два раза, когда они приносили мне пищу и воду. Я воспринял это как отвлечение. «Теперь огонь моей практики действительно разгорается, – думал я. – Однако если я буду привлекать к себе внимание, то моему созерцанию могут помешать. Нужно продолжить путь и углубиться в горы, ведь Лама велел мне направиться в Лачи».
Тем временем Пета снова наведалась к белой скале и принесла одежду, которую сама соткала из пуха и козьей шерсти. Увидев, что пещера пуста, сестра решила искать меня.
В Верхнем Гунгтханге ей сказали, что отшельник, похожий на крапивную гусеницу, покинул Палкю и ушел в Южный Лато. Пета поспешила за мной. В Дингри она увидела ламу по имени Бари Лоцава, облаченного в богатые шелковые одежды. Он сидел на высоком троне и под балдахином, а перед ним на подносе стояли кувшины с чаем и пивом. Когда монахи из его свиты задули в трубы, толпа окружила их: люди, толкая друг друга, подносили священникам дары.
«Вот как прихожане относятся к ламе! – думала Пета. – Духовный же путь моего брата – сплошная нищета и забвение. Даже родня стыдится его! Если я найду Милу, то непременно уговорю его пойти в услужение к этому ламе».
Она расспросила нескольких человек о том, где бы я мог быть, и узнала, что я остановился в Дрине. Так Пета прибыла в Кьипуг и отыскала пещеру «Дворец солнца».
– Твой духовный путь не приносит тебе ничего, что можно было бы съесть или надеть на себя, – сказала она. – Это настолько постыдно, что мне сложно с этим мириться. Сделай хотя бы набедренную повязку из ткани, что я тебе принесла. Есть такой лама по имени Бари Лоцава. Монахи возвели для него трон под балдахином. Они одевают своего ламу в шелка и подносят ему чай и пиво. Они дуют в трубы, чтобы созвать толпу, а затем люди приносят ламе невероятное множество даров. Бари Лоцава полезен и практикующим, и своим родственникам. Такая Дхарма превосходна! Попробуй узнать, возьмет ли тебя лама к себе в услужение. Даже если станешь его самым младшим монахом, ты будешь намного счастливее, чем сейчас. Иначе твой духовный путь и моя нищета сведут нас в могилу!
Пета заплакала.
– Не говори так, – ответил я. – Моя нагота и странное поведение приводят тебя в замешательство. Но я счастлив оттого, что у меня есть это тело – ведь оно позволило мне встретить Дхарму. Так что мне нечего стыдиться. Раз я родился нагим, то я не вижу в этом никакого позора. Всякий, кто сознательно и постоянно совершает негативные поступки, разбивает сердца своих родителей. Все, кто живет за счет ламы и храмовых подношений, пренебрегая другими людьми ради достижения своих целей, – в конечном счете вредят и другим, и себе. Они накапливают дурную карму, вызывая недовольство и у богов, и у святых людей. Такие действия позорят их в этой жизни и будут позорить в следующих. Если ты смущаешься моей наготы, то стыдись также и своей большой груди, которой у тебя не было, когда ты родилась. Ты думаешь, что я медитирую без пищи и одежды из‑за нехватки подаяний? Это не так. На самом деле я страшусь страданий сансары и нижних миров, подобно тому как ты боишься сгореть заживо. Когда я вижу, как люди потворствуют своим удовольствиям и восьми мирским заботам, я испытываю отвращение, напоминающее тошноту от переедания. Такие зрелища ужасают, как ужаснула бы кровь на руках отцеубийцы. Вот в чем причина моего отречения. Наставления Ламы Марпы из Лходрага относительно восьми мирских забот гласят: «Не тянись за едой, одеждой и славой. Переселяйся из одного уединенного места в другое, медитируй с глубокой преданностью и устремленностью, отказавшись от целей мирской жизни». Я следую этим указаниям. Так я тружусь на благо не только тех, кто идет за мной, но и всех существ. Час моей смерти неизвестен, поэтому я отказался от тревог этой жизни и восьми мирских забот. Если бы я захотел, то смог бы не только попасть в свиту ламы Бари Лоцавы, но стал бы равным ему. Однако я желаю достичь Просветления уже в этой жизни и пылко посвящаю себя медитации. Пета, прошу тебя, отбрось и ты эти восемь зависимостей, следуй за мной медитировать в снега Лачи! Солнце счастья будет светить тебе в этой жизни и во всех следующих, если ты отринешь сансару и будешь практиковать! Послушай мою песню:
Лама, Защитник существ,
Воплощение Будд трех времен,
Не запятнанный восемью мирскими заботами,
Благословивший духовных потомков,
Переводчик Марпа, я простираюсь у твоих ног!
Послушай меня, сестра Пета,
Охваченная желаниями земной жизни.
Первое – зонт с навершием из сияющего золота,
Второе – бахрома из китайского шелка,
Третье – украшенный остов в форме хвоста павлина,
Четвертое – рукоять из сандалового дерева.
Все это я смогу получить, если только пожелаю,
Но все это – восемь мирских забот.
Я отказался от них,
И надо мной взошло солнце счастья.
Отрекись от восьми мирских забот, о, сестра моя Пета,
Отрекись от них и следуй за мной в снега Лачи!
Следуй за мной в снега Лачи!
Первое – маленький монастырь высоко над деревней,
Второе – многозначительные речи молодого ламы,
Третье – хороший чай с маслом, подогретый в печи,
Четвертое – юные монахи, жаждущие услужить.
Все это я смогу получить, если только пожелаю,
Но все это – восемь мирских забот.
Я отказался от них,
И надо мной взошло солнце счастья.
Отрекись от восьми мирских забот, о, сестра моя Пета,
Отрекись от них и следуй за мной в снега Лачи!
Следуй за мной в снега Лачи!
Первое – церемонии и ритуалы, предсказания и астрология,
Второе – настоятель монастыря, искусный в лицемерии,
Третье – ритуальные пиры для чувственных удовольствий,
Четвертое – сладкие песни юных девиц.
Все это я смогу получить, если только пожелаю,
Но все это – восемь мирских забот.
Я отказался от них,
И надо мной взошло солнце счастья.
Отрекись от восьми мирских забот, о, сестра моя Пета,
Отрекись от них и следуй за мной в снега Лачи!
Следуй за мной в снега Лачи!
Первое – волшебный замок с высоко возносящейся башней,
Второе – плодородные поля, усердно возделанные,
Третье – запасы и сокровища, накопленные из жадности,
Четвертое – толпа слуг, погрязших в сансаре.
Все это я смогу получить, если только пожелаю,
Но все это – восемь мирских забот.
Я отказался от них,
И надо мной взошло солнце счастья.
Отрекись от восьми мирских забот, о, сестра моя Пета,
Отрекись от них и следуй за мной в снега Лачи!
Следуй за мной в снега Лачи!
Первое – изогнутая шея могучего жеребца,
Второе – седло, украшенное драгоценностями,
Третье – воин в сияющих доспехах,
Четвертое – стремление покорить врагов и защитить друзей.
Все это я смогу получить, если только пожелаю,
Но все это – восемь мирских забот.
Я отказался от них,
И надо мной взошло солнце счастья.
Отрекись от восьми мирских забот, о, сестра моя Пета,
Отрекись от них и следуй за мной в снега Лачи!
Следуй за мной в снега Лачи!
Ты не хочешь отречься от восьми мирских забот?
Ты не хочешь идти за мной в снега Лачи?
Твои сестринские чувства беспокоят меня,
А мирские беседы разрушают мою медитацию.
Никто не знает, когда придет смерть;
Нет времени откладывать практику.
Я буду медитировать без отвлечений.
Наставления Ламы полезны для ума,
И, практикуя согласно его указаниям,
Я достигну великой безмятежности Освобождения.
Поэтому я иду в снега Лачи.
Сестра, выбирай, если хочешь, восемь мирских забот –
Накапливай проступки большие и малые,
С головой погружайся в сансару
И даже стремись в нижние миры.
Но если боишься круговорота рождений и смертей,
Отрекись от восьми мирских забот
И следуй за мной в снега Лачи!
Сестра, пойдем вместе в снега Лачи!
Я закончил свою песню, и Пета ответила:
– То, что ты назвал восемью мирскими заботами, люди обычно именуют счастьем. У нас нет лишнего счастья, от которого можно было бы отказаться. Этими громкими словами ты лишь оправдываешь тот факт, что никогда не сможешь сравняться с ламой Бари Лоцавой. Я не пойду с тобой в Лачи, чтобы лишить себя пропитания и одежды. Я даже не знаю, где находится Лачи. Вместо того чтобы бежать от людей и прятаться в скалах, как загнанный олень, лучше оставайся на одном месте. Тогда твоя практика станет стабильнее, и мне будет легче тебя найти. Люди в этих землях, похоже, почитают тебя. Так что задержись на пару дней, даже если ты не собираешься здесь жить постоянно. Сделай набедренную повязку из этой ткани. Я скоро вернусь.
Я пообещал, что останусь на несколько дней. Когда сестра ушла в Дингри, я сделал капюшон, прикрывающий голову, сшил рукава для каждого пальца на руках и ногах и смастерил чехол для своего детородного органа.
Спустя пару дней вернулась Пета.
– Братец, сшил ли ты себе одежду?
– Да, – сказал я и надел на себя все приготовленные чехлы.
Она воскликнула:
– Посмотрите на него! В моем брате не осталось ничего человеческого! Он не только совершенно лишился стыда, но и просто испортил ткань, которую я соткала с таким большим трудом. Это оттого, что у него нет времени ни на что, кроме медитации, или потому, что у него слишком много времени?
Я ответил:
– Я подвижник, ищущий истинную пользу своей драгоценной человеческой жизни. Я знаю, что такое настоящий стыд, и остаюсь верен своим убеждениям. Сестра, ты единственная, кто стесняется моей наготы. Если бы я даже хотел отрезать свой детородный орган, то не посмел бы. Поэтому я сшил пристойный покров для него, как ты и просила, несмотря на то, что это прервало мою медитацию. Я считаю, что все части моего тела одинаково ценны, и поэтому я сшил остальные чехлы. Твоя ткань не испорчена. Однако я вижу, что ты чувствуешь себя более пристыженной, нежели я. Если тебя смущает мой орган, то пусть тебя так же смущает и твой собственный. Если ты желаешь избавиться от предмета, который ты считаешь постыдным, то избавься сперва от своего.
|
|
|
