Проработка архетипа творения

Вероятно, главный девиз архетипа творения это: «Чудо — норма жизни». Здесь объект возникает или материализуется словно ниоткуда, или окружающая среда неожиданно конденсируется вокруг него, и из нее, как по волшебству, появляются различные элементы этого объекта, его детали, аксессуары, или просто обстоятельства, упрощающие его жизнь и защищающие ее от всевозможных превратностей и напастей. Так ощущает себя ребенок в благополучной семье, который растет, ни о чем не думая, и чьи потребности удовлетворяются по мере их возникновения, и ему не приходится по несколько раз просить одно и то же.

Фаза творения чем-то похожа на рог изобилия. Здесь нет равновесия между объектом и окружающей средой: он получает от нее гораздо больше, чем отдает ей, и воспринимает это как совершенно нормальное положение вещей. Человек, находящийся под сильным архетипом творения, нередко ощущает себя как бы в центре внимания окружающей среды, которая его любит и благотворит, и он себя очень комфортно и уютно в этом положении ощущает. Может быть, конечно, что она ему надоедает, дает не совсем то, что ему нужно, и тогда он капризничает или ругается, но мысль о том, что он мог бы платить за то, что он получает, ему не приходит в голову никогда. Если он в чем-то нуждается, но этого не получает, он старается без этого обойтись, не особенно напрягаясь на тему о том, какие усилия можно было бы предпринять, чтобы получить желаемое. Он может немного поканючить, попросить, но не получив того, что ему требуется, он меняет свое внимание и увлекается чем-то еще.

Характерное для фазы творения состояние — это игра, в противоположность работе на фазе осуществления, и обучение, опять-таки в противоположность квалифицированной работе на фазе осуществления. На фазе творения постигается новое, что может требовать от человека существенных усилий, но не предполагает существенной ответственности за то, что происходит сейчас. Какие именно навыки из полученных им на фазе творения понадобятся ему на фазе осуществления, сказать невозможно, да он и не ставит это своей целью. Для того чтобы описать фазу творения, часто используются слова «везение», «удача», «счастье». На фазе творения объект как бы открыт на вход, то есть его границы с окружающей средой полупроницаемы. Сам он защищен ею более чем надежно, так что ничего или почти ничего ему не угрожает, а то, что ему нужно, то, что плодотворно, что необходимо для его развития — поступает к нему без каких-либо ограничений. Другой вопрос — как он этим воспользуется.

На фазе творения человек берет долгосрочные кредиты, плохо представляя себе, когда и как он будет их возвращать, ему открываются радостные и заманчивые перспективы далекого будущего, на которое он только начинает работать. Оно может давать ему большие авансы, за которые расплачиваться придется много позже, и он не очень об этом думает. Здесь очень многое сходит с рук, здесь будущее обольщает, но никогда не угрожает. Даже если на фазе творения открывается трагический сюжет, он видится человеком как необыкновенно увлекательный и манящий, по крайней мере, интересный и стоящий того, чтобы его прожить. И, наконец, последний, но отнюдь не мало значащий признак активности архетипа творения — это уплотнение объекта, когда он из тонкого и прозрачного, получая энергию и материю из окружающей среды, становится плотным, определенным, весомым и значительным — но это не означает, что он начинает работать, он все еще находится в игровом режиме.

На варварском уровне проработки архетипа творения человек относится к получаемым им энергиям и информации, дарам и кредитам чрезвычайно легкомысленно; он считает, что так будет всегда и поток благодати, в центре которого он оказался, никогда не закончится. Например, получая аванс на строительство, он может не пытаться что-либо начинать строить или хотя бы сделать модель того дома, в котором он собирается жить. Если к нему приглашают учителя, то он не стремится вслушиваться в слова и звуки чужого языка, а уж тем более пытаться говорить на нем какие-то слова и предложения. Он пропускает все мимо ушей, выбирая то, что в данный момент в наибольшей степени его развлекает, и бессмысленно разбазаривает все то, что он получает, не задумываясь даже о том, что это может приносить вред окружающей среде, и еще менее того помышляя о временах, когда ему придется работать, осуществляя те проекты, авансы для которых он сейчас получает.

Для варварского уровня проработки архетипа творения характерен какой-то неестественный эгоизм человека. Он до такой степени ощущает себя центром мирового внимания и мировой благодати, что ему совершенно не приходит в голову, что окружающие люди и обстоятельства тратят на него свою энергию и он им хотя бы чем-то обязан. Переключить его с фазы творения на какую-либо другую фазу представляется совершенно невозможным. При этом если он ведет себя совсем уж вызывающим образом, его начинают мягко упрекать, и аргументация, к которой он прибегает, это нередко инфантильная ссылка: «Как же ты мог съесть все сладкое, которое было в доме?» — с упреком говорит мать своему ребенку, который, случайно оказавшись на кухне, съел не только весь предназначенный на вечер яблочный пирог, но и все попавшие в его внимание конфеты. «Ты понимаешь, он мне так понравился, он оказался таким вкусным, что я забыл обо всем на свете», — оправдывается четырнадцатилетний хлопец, ростом уже почти со своего папу. «Но почему же ты не подумал про своего брата и сестру, тем более про бабушку», — растерянно упрекает его мать, апеллируя к модальности осуществления, в которой в данный момент уже находится ее сын. И он, действительно, сменив модальность, не понимает, как он мог так легкомысленно и эгоистично себя вести. Проблема в данном случае заключаются в том, что его самосознание в модальности творения пока что еще абсолютно инфантильно, а в модальности осуществления оно вполне соответствует его возрасту, однако понять это как ему, так и его маме чрезвычайно сложно.

На варварском уровне человек совершенно не склонен делиться своим рогом изобилия, своим состоянием творения. У него может быть превосходное настроение, он будет радостно постигать что-то, радостно узнавать что-то, не требующее усилий, но занимательное для него, но не поделится этим с окружающими. Включив телевизор и увидев на экране фигуру горячо любимого комического актера, он не захлопает в ладоши и не закричит на весь дом: «Скорее, скорее, идите смотреть, что нам сейчас показывают!» Он уставится в телевизор и замолчит, полностью погрузившись в переживание зрелища и забыв обо всем остальном мире.

На варварском уровне человек также избегает какого бы то ни было напряжения и любых мыслей о том, что модальность может измениться и что то, что он делает, может иметь продолжение и, возможно, даже далекое продолжение, которое будет касаться других людей и других ситуаций. Другими словами, его позиция: «Я живу здесь и сейчас, и мне хорошо», — чрезвычайно устойчива, и менять ее на какую-либо другую он не хочет.

Сказанное не означает, что на варварском уровне архетипа творения у человека обязательно хорошее настроение. Оно может быть плохим, он может быть вечно недоволен, он может постоянно ожидать все новых и новых неприятностей, но в любом случае его внимание сконцентрировано на себе, на ближайшем будущем, а чуть дальше его мысли не распространяются. То же относится и к его творческому началу, которое может быть весьма активно и на варварском уровне проработки архетипа. Но здесь обычно творчество заключается в том, чтобы проявить свое «я» и развлечься за счет окружающих, или во всяком случае, не обращая внимания на то, в какой мере человек затрагивает их интересы. «Я сегодня буду печь пирог, — заявляет маленький варвар своим родителям, — мне нужны яйца, масло, мука, сахарный песок, ванилин, корица и миндальные орехи». Все это старательно закупается и приносится на кухню, после чего ребенок начинает взбивать яйца миксером, хаотично перенося содержимое яичной скорлупы себе на лицо, на стол, на стены и на потолок. Скоро его энтузиазм угасает, и убирает кухню и доводит до финальной стадии готовности пирог уже его мама или старшая сестра. Впрочем, ребенка это нисколько не огорчает, он к тому времени играет с новым заводным паровозиком, пуская его по лакированному роялю и подбираясь к рабочему столу своего отца.

Обучение на варварском уровне проработки архетипа творения заключается в неуклонной профанации всякого содержания и уклонении человеком от любых усилий, связанных с восприятием новых идей и навыков или их освоением. Всякие идеи, относящиеся к тому, что эти навыки будут когда-то полезны, его головы не посещают или аккуратно отторгаются его подсознанием. Горизонты здесь необъятны, возможности безграничны, единственное, что остается, это радостно принимать валящиеся на человека в изобилии разнообразные неожиданные дары.

На любительском уровне проработки архетип творения воспринимается более трезво и с некоторой оглядкой на будущее. Человек понимает, во-первых, то, что фаза творения может в какой-то момент смениться иной фазой, а, во-вторых, то, что полученные под архетипом творения дары не даны человеку в его личное свободное пользование, а предназначены для того, чтобы он в дальнейшем смог пройти через остальные фазы, которые он хотя смутно, но все же просматривает. На любительском уровне человек часто чувствует себя уже не единственным фокусом или центром ситуации, но ощущает определенные границы своего пространства — внутреннего и внешнего — где в данный момент действует архетип творения, и учится взаимодействовать с другими людьми, оказавшимися рядом с ним и находящимися в той же фазе. Их он понимает, но его понимание людей, находящихся в фазе осуществления и фазе растворения, более чем условно. В основном он комфортно чувствует себя с другими любимцами фортуны, он играет с ними в разные игры, смутно ощущая их правила, и там, где может, пытается их соблюдать. В общем это похоже на игры детей в песочнице: эти игры безопасны, но для того, чтобы они были более содержательными, дети договариваются об определенных правилах, соблюдая которые, они ограничивают свое хаотическое начало и на безопасном примере осваивают (очень приблизительно и очень отдаленно) модель жизни в настоящем большом мире. Дети в песочнице учатся говорить по очереди, соблюдать простейшие правила игры, обращать внимания на слова старших по возрасту, в какой-то мере им подчиняться, а в какой-то мере проявлять свою инициативу — в тех ситуациях, когда это требуется. Если ребенок на варварском уровне проработки фазы творения, войдя в песочницу, начнет лопаткой раскидывать песок во все стороны, стараясь попасть и в глаза окружающим, то на любительском уровне он будет делать аккуратные куличи, рыть ямку для будущего клада и потом разыскивать вместе со своим другом клад, который закопал тот.

Находясь на любительском уровне, человек начинает воспринимать то, что с ним происходит, как определенную удачу и везение, и понимать, что другие люди по каким-то неясным причинам оказываются в иных ситуациях, где удачи и везения гораздо меньше, а иногда и вовсе нет, и где за каждый дар судьбы приходится расплачиваться, иногда даже зарабатывать его большими серьезными усилиями. Видя это, человек лучше ценит те возможности, которые предоставляет ему судьба, в частности, гораздо лучше и эффективнее учится. Здесь еще нет полного и стопроцентного восприятия всех учебных ситуаций, но, по крайней мере, человек, что называется, мотает себе на ус и способен приложить некоторые усилия для того, чтобы учеба не прошла даром. Он понимает, что через какое-то время придут испытания его навыкам, и ему придется в совершенно других условиях их реализовывать.

Кроме того, на любительском уровне человек воспринимает то, что происходит, как аванс, то есть он понимает, что когда-то ему придется за это расплачиваться, и ценит то, что получает, и старается его не разбрасывать в разные стороны, а каким-то образом использовать, имея в виду дальнейшую свою жизнь. Не то, чтобы он мог конкретно сказать, как она сложится, но какие-то ее общие контуры и продолжение той кармической программы, которая заявляется и манифестируется на фазе творения, он уже предполагает и рассматривает. Здесь перспективы видятся не такими сияющими и безоблачными, но по-прежнему человек смотрит на мир как на источник творчества и склонен к творчеству сам. Здесь его творчество уже более конструктивно и более целенаправленно, чем на варварском уровне, но еще далеко не профессионально. Если он сочиняет стихи, то это, как правило, стихи к случаю, например, на день рождения членов семьи. На варварском уровне это будут обидные дразнилки из одной-двух строчек. Здесь творчество человека носит любительский или дилетантский характер и, в основном, радует его и его близких, не представляя, однако, существенного интереса для широкой публики; впрочем, этот интерес может быть достигнут, если человек, продолжая эту данную творческую тему, перейдет на фазу осуществления и разработает свой дар более основательно.

На профессиональном уровне проработки архетип творения уже совсем не напоминает игру, хотя внешние признаки игры, в частности, необязательность, спонтанность и непредсказуемое творческое начало здесь нередко представлены. Однако, находясь в творческом состоянии, принимая падающие на него со всех сторон дары, идеи, информацию и материю, человек постоянно имеет в виду их дальнейшее использование. Он гораздо более привередлив и капризен, но эти качества не являются результатом его легкомыслия — наоборот, они суть следствия его взгляда, направленного далеко в будущее, когда фазу творения сменит фаза осуществления и затем растворения. Другими словами, находясь в процессе творения объекта, человек творит весь сюжет его существования, хотя, конечно, видит его не во всех подробностях. Особое внимание на профессиональном уровне проработки архетипа творения человек уделяет обучению. Он знает, что сейчас как раз то время, когда у него есть возможность учиться и в тепличных охраняемых условиях проводить эксперименты, которые не стоят ему сейчас ничего или почти ничего, а в будущем они явятся основой для серьезных и ответственных дел, когда рядом не будет ни охраняющей, ни твердо направляющей в ошибках руки учителя, а все, что он будет делать, будет происходить на его собственный страх и риск.

Сказанное не означает, что на профессиональном уровне человек растрачивает оптимизм и жизнерадостность — он теряет глобальную безответственность, свойственную варварскому и в большой степени любительскому уровню. У него остаются лишь локальная безответственность и локальное легкомыслие, которые являются как бы основным содержанием его поведения, но фоном служит уже настроение иных, более серьезных, более мудрых фаз — осуществления и растворения. Впрочем, нельзя сказать, что на профессиональном уровне фазы творения у человека нет мудрости. Может быть, ее гораздо больше, чем даже он сам имеет в виду. На этом уровне у него есть дар пророчества, и он способен видеть продолжение начинающихся сюжетов гораздо лучше, чем это ему иногда кажется, во всяком случае, его интуиция подсказывает ему очень многое, и не только в виде прямого ясновидения и не столько в виде пророчеств, сколько в виде конкретных умений, которые он получает, сам еще не зная, зачем — но впоследствии выяснится, что именно они окажутся ему необходимыми на следующих фазах развития объекта. На профессиональном уровне человек обращает большое внимание не только на то, что происходит, но и на открывающуюся ему этику новой реальности. Другими словами, он понимает, что он не просто входит в новую жизнь, в новый сюжет, и они открывают ему свое лицо, но он также получает возможность постичь законы существования этой новой открывающейся ему реальности. Их этика открывается ему не в столь строгом виде, как она будет представлена на фазе осуществления; например отношения с окружающей средой здесь гораздо мягче, она выглядит скорее кормящей матерью, прощающей ребенку все или почти все, — но все-таки первое впечатление об основных законах жизни новой реальности он получает и учится быть к ним внимателен.