 |
Дикая охота виконта Уриэна 6 глава
|
|
|
|
Эйвион с интересом смотрела по сторонам, при этом стараясь не слишком выказывать своё любопытство – здесь это считалось дурным тоном. Дом господина Тар’иика, как она уже знала, в отличие от жилищ прочих чиновников, находился дальше всего от Белого дворца, и ближе к порту – это было неудобство, связанное с обязанностями Красного советника. Уже очень скоро она и её сопровождающие свернули на улицу, где Эйвион никогда не бывала: гораздо более тихую и чистую, чем знакомая ей часть портовых кварталов с его лавками, мастерскими, и кишащими людом рынками.
Здесь были те же самые стены из глиняного кирпича, однако цветные витражи, богатые циновки у дверей и аккуратные садики с апельсиновыми деревьями и пальмами в кадках ясно свидетельствовали если не о знатности, то о достатке местных жителей. Одна-единственная рабыня мела пустынную улицу, тут же сбрызгивая мостовую водой из кожаного бурдюка; завидев харим в белом плаще и сопровождающую её охрану, она почтительно поклонилась.
- Это улица Ариф, госпожа, - сказал один из евнухов.
- Ариф? – переспросила Эйвион. Она не знала этого слова.
- Улица мудрецов, - пояснил тот, - тех, что служат нашему шейну своими знаниями. Это – самый короткий путь к Белому дворцу. И, кроме того, господин Тар’иик велел показать вам это место. Здесь живут нааби, которым знакомы секреты древних книг. Если понадобится, нааби будут внимательны к просьбе Красного советника.
Эйвион кивнула. Она не вполне поняла, зачем ей это, но после недолгих раздумий решила, что скорее всего Тар’иик имел в виду учёных врачевателей, которые смогут помочь в поиске нужных рецептов. Услышанное вернуло её к цели прогулки по городу, и чем ближе они подходили к дворцу шейна, тем больше Эйвион волновалась.
|
|
|
«А вдруг я ничем не смогу помочь?» - эта мысль назойливо вертелась в её голове, и всю последующую дорогу она уже не обращала внимания ни на прекрасные сады, ни на стражников в сверкающих золотом кольчугах, ни на богатые паланкины, всё чаще попадавшиеся на пути, и её сердце едва не ушло в пятки, когда перед глазами встала белокаменная громада дворца шейна.
Двустворчатые ворота были огромны, в четыре или пять раз выше человеческого роста, от низа и до верха покрытые резьбой: птицы и невиданные животные, лианы, морские чудовища и корабли переплетались в тончайшем узоре. Два стражника недвижными статуями застыли перед ними, скрестив алебарды с длинными серповидными лезвиями. От блеска их доспехов слепило глаза. Один из евнухов, сопровождавших Эйвион, тот самый, что рассказывал ей про улицу Ариф, что-то сказал стражникам, и те, ни слова не говоря, раздвинули алебарды в стороны. Небольшая дверца в одной из створок распахнулась.
Широкая лестница вела наверх, к жилищу его высочества Мааг’сума, и от его великолепия у Эйвион захватило дух. Весь белый, в каменном кружеве колонн и сердцевидных арок, с изящными балконами и многочисленными башнями и башенками, увенчанными золочёными куполами с островерхими шпилями. Справа и слева расстилался изумрудно-зелёный сад: прямые как мачты стволы пальм вздымались на тридцатифутовую высоту; странные растения с огромными глянцевыми листьями нависали над круглыми фонтанами; кругом красные, фиолетовые цветы таких размеров, что внутрь бутона поместился бы мужской кулак, и – Эйвион вздрогнула от неожиданности, - на камне лежали два зверя, с виду похожих на больших кошек, только с пятнистыми шкурами. Их поразительно жёлтые глаза не отрываясь следили за гостями.
- Они ручные, - вдруг произнёс чей-то голос.
Эйвион подняла голову. Наверху лестницы стояла немолодая уже женщина в почти таком же, как у Эйвион, наряде, только без плаща; её нижняя юбка была голубой с серебряными узорами, а кисея переливалась всеми цветами радуги.
|
|
|
- Иди за мной, дитя, - сказала она. – Господин ждёт тебя. Твои люди останутся здесь. Накидку оставь.
Глава 4
ЛЕЧЕБНОЕ СНАДОБЬЕ
Мааг’сум, его высочество шейн Гази и близлежащих островов, оказался старичком с белоснежной бородой. Он возлежал на кушетке, прикрыв глаза, и недовольно морщился, когда стоявшая рядом рабыня аккуратно вытирала ему покрасневшие слёзы платочком. В комнате царил полумрак, и только пара бронзовых ламп освещала сидевших прямо на полу музыкантов, вытягивающих заунывные звуки из своих инструментов. Такую же музыку Эйвион много раз слышала в доме господина Тар’иика, но, честно говоря, за всё время так и не смогла к ней привыкнуть, даже несмотря на то, что окружающим она явно нравилась: они качали головами и даже что-то напевали.
Та женщина, что проводила сюда Эйвион, что-то шепнула шейну на ухо, и он очнулся. Махнул рукой, и музыканты, кланяясь, поднялись и гуськом потянулись прочь.
- У Тар’иика всегда был прекрасный вкус, - буркнул он, подслеповато глянув на Эйвион. – Жаль только, что старческая немощь мешает мне в должной мере насладиться такой юной красотой.
Шейн раздражённо отпихнул руку рабыни, что вытирала ему слёзы, и резво сел на кушетке, заставив Эйвион на мгновение посомневаться в его старческих слабостях.
- Подойди, - буркнул он, - и скажи, что тут можно сделать. Но имей в виду: если похвалы твоего хозяина окажутся пустыми, мне, пожалуй, придётся его проучить. Что скажешь, Басма? – Женщина, что привела Эйвион, поклонилась. – Если я заберу себе эту девушку, это будет достаточным наказанием?
Не дожидаясь ответа, он пальцем поманил Эйвион.
- Приступай.
Четверть часа спустя Эйвион возвращалась назад, едва не напевая под нос. Она знала средство, которое могло помочь его высочеству Мааг’суму, или, во всяком случае, облегчить его страдания.
Совсем недавно – ну, или почти недавно, - матушка Маргет учила её этой премудрости. В её каморке на топчане лежал старик Дерин, дубильщик в Озёрном Лугу, а Маргет по кончику ножа закапывала ему в глаза лечебные капли.
|
|
|
- Рано или поздно такое случается, - бормотала она, - либо глаза болят, либо зрение уже не так остро. Если человек молодой, то может, и видеть лучше станет, если старый, то вряд ли, но боль и рези точно как рукой снимет. Но закапывать надо долго, неделю или две, а иначе все старания псу под хвост…
Шейна мучило слезотечение, его веки отекали, белки глаз были красны, а солнечный свет вызывал боль – точь-в-точь, как у Дерина. Единственное, что вызывало у Эйвион лёгкое беспокойство – это одна трава, которой она не видела в лавке у лекаря Дахила. «Ну, может, не приглядывалась, - подумала она, - и даже если нет, просто купорос тоже поможет, хотя и не так хорошо».
Эйвион неспешно шла по анфиладе комнат. Комнаты были пустынны – уже наступило время послеполуденного отдыха, и ей ничто не мешало удивляться богатству их убранства.
- Хм, - буркнул вдруг кто-то, - в Северных землях такой наряд сочли бы оскорбительным для достоинства леди.
Эйвион остановилась, в первое мгновение не поняв, в чём дело. Это было сказано на языке корнов.
Она обернулась. Привалившись к стене, там стоял карлик Корах. Со смешной бородой, заплетённой в косички с бубенчиками, в странных полосатых шароварах, ярко-жёлтой безрукавке на голое тело, и дурацкой шапочке, но это определённо был он. На его поясе сбоку болталась почти игрушечных размеров, но настоящая сабелька. В душе Эйвион всё перевернулось от бешеной радости, но она нашла силы сдержаться, сама не зная зачем. Она скосила глаза вниз. Прозрачная кисея её платья лишь добавляла теней, но совершенно не была способна скрыть чудесные округлости с немного потемневшими от южного солнца сосками. Эйвион чуть смутилась, но гордо расправила плечи.
- Ты считаешь мою грудь некрасивой?
- Она прекрасна, госпожа.
- Так разве красивая грудь способна оскорбить достоинство женщины?
Корах церемонно поклонился.
- О, безусловно, только подчеркнуть. – Он вдруг хитро усмехнулся. – Что я слышу? Это совсем не те слова, которые сказала бы та девочка полтора года назад.
Эйвион не выдержала. Она упала на колени и крепко прижала к себе маленького человечка. Он обнял её за плечи. Колокольчики в бороде зазвенели.
|
|
|
- О боги… Корах, я так рада… - Слёзы потекли по её щекам.
Может быть, ей показалось, но она тоже увидела в глазах Кораха крошечные слезинки.
- Да… я нашёл вас, госпожа.
Они стояли так несколько минут. Наконец Корах мягко похлопал её по плечу.
- Вам лучше встать. А не то мы оба легко лишимся головы за эти объятья.
- Да. – Шмыгнув носом, Эйвион поднялась с колен и улыбнулась. - Забавные бубенчики. Зачем?
Корах пожал плечами.
- А Вил их знает. Северяне, которых я встречал на островах, все носят такие. Может, для красоты, хотя это дьявольски неудобно. Чтобы не отличаться от остальных. А у вас что за наряд? – спросил карлик. – Вы – свободная женщина?
- Нет. Я – харим господина Тар’иика, Красного советника.
- Харим? – Его густые брови приподнялись. – О… я знаю это слово.
- Ах, перестань. – Эйвион слегка покраснела. – Это случилось не по моей воле.
- Хм. – Корах внимательно посмотрел на неё. – Что-то я не вижу особой грусти в твоих глазах.
- Грусти? – Эйвион пожала плечами. – Не знаю. У меня мягкая постель, есть своя служанка, мне не нужно работать, я сыта, красиво одета…
- Красиво раздета… - буркнул карлик.
- Здесь все так ходят, - нахмурилась Эйвион. – Ты искал меня, чтобы поучить, как надо себя вести?
- Нет. Я – твой вассал. Помнишь? Чтобы спасти тебя.
- От чего? - Эйвион сделала шаг. – Пойдём, проводишь меня. Я не могу долго оставаться здесь.
Кивнув, Корах засеменил за ней на своих маленьких ножках.
- Сам посуди, - продолжила она, - кем я была там? Уродиной с Виловой печатью на лице…
Корах нахмурился.
- Смотрю, в первую очередь тебя надо спасать от тебя самой. Чушь. Ты была там госпожой Ллир, дочерью рыцаря в четвёртом поколении, владелицей собственного замка.
- Я вообще не помню, как он выглядит…
- Так отчего ж не посмотреть? И, если не ошибаюсь, в Ллире сейчас живёт с полтыщи твоих подданных, которых ты бросила, оставила без хозяйки.
- Я не бросала. Корах, послушай… Я никогда в жизни не была госпожой. Я жила в крохотной клетушке вместе с челядью и бегала по грязи босиком. Подданные, замок… я даже не понимаю, о чём ты говоришь.
- Да всё равно. По мне, так лучше быть первым парнем на деревне, чем десятым в… да каким десятым?! Кто ты здесь такая? «Я не могу долго тут оставаться…» - передразнил он её. – Здесь ты – рабыня, дырка для услады своего хозяина.
- Перестань, - рассердилась Эйвион.
- Это с какой радости перестать? Чего ради я проплыл тысячу миль и облазил два десятка островов? Чтобы услышать, что моей госпоже, которой я дал слово верности, больше по душе сидеть в золотой клетке и раздвигать ноги по первому требованию?
|
|
|
- Как любой жене, между прочим.
- Пф-ф. – Карлик чуть не лопнул от возмущения. – Интересно, а что ты будешь делать годков через пять-десять, когда твоя свежесть немного подвянет? Сидеть в уголочке и смотреть, как господин тащит в постель других молоденьких рабынь? В Корнваллисе, в отличие от этих дикарей, никто не смеет гнать свою жену, и уж тем более не может продать её на рынке, словно старую корову.
Впереди показалась дверь с двумя слугами по каждую сторону, и Эйвион с облегчением остановилась. В её душе бушевала буря.
- Извини, Корах. Дальше нам не надо идти вместе. И… - она наклонилась и, оттянув в сторону лицевой платок, поцеловала его в колючую щёку, - я сейчас не хочу говорить об этом. Я буду здесь завтра, за час до полудня. Расскажешь мне, как попал сюда.
Он хмуро кивнул ей вслед.
* * *
Для изготовления «медной воды», кроме купороса, который можно было легко найти в любой лекарственной лавке, ещё требовалась дымянка, но, как Эйвион не старалась, расписывая Дахилу эту траву – «очень густо растёт, в локоть высотой, с длинными листочками и розовыми цветками, и орешки у неё бурые. Ну, цветы ещё красные бывают, и фиолетовые», - увы, лекарь только разводил руками.
- Нет, уважаемая Эйша, - шелестел он старческим голосом, - такого на Гази не растёт. Ни здесь, и ни на одном из южных островов. Должно быть, северное растение.
А когда Эйвион мимоходом упомянула о том, что в больших количествах дымянка ядовита, лекарь в ужасе замахал руками:
- Что ты, что ты, дитя моё… с таким снадобьем прямая дорога на позорный камень…
У Морского народа были странные врачеватели. Они готовили микстуры и мази из рыбьей чешуи и моллюсков, добавляли туда водоросли, измельчённые в пыль сушёные языки черепах, хвосты ящериц с бесплодных островов Среднего моря и прочие редкостные ингредиенты, но при этом с необъяснимым опасением относились к травам, растущим не в воде, использовали их редко и с превеликой осторожностью. «Неудивительно, - думала Эйвион, - что они ничем не могут помочь своему шейну».
- Что же делать? - расстроилась она, и Дахил, пожевав губами, ответил:
- Увы, я простой продавец зелий, и мало понимаю в высокой медицине. Но пару лет назад у госпожи Зурифе, супруги советника Тар’иика, случилась сыпь на лице, и по моему совету она обратилась за помощью к одному из высокоучёных нааби, что в квартале Ариф. Простым людям к ним ход закрыт, и только его высочество Мааг’сум и его министры могут просить их поделиться божественной мудростью. Я даже не могу сказать, кто из нааби посоветовал госпоже Зурифе лечебное средство, но знаю, что оно помогло. Я думаю, что Красный советник не откажет в такой просьбе.
- Конечно, спасибо, уважаемый Дахил, - обрадовалась Эйвион и, пожелав старику доброго здоровья, почти бегом отправилась домой. Два толстых евнуха едва за ней поспевали.
Тар’иик выслушал её со вниманием и немедленно послал за своей женой. Зурифе взглянула на Эйвион лишь мельком, как на предмет обстановки, и хотя на её царственно-величественном лице ничего не отразилось, Эйвион готова была провалиться сквозь землю. Она уже забыла, когда последний раз видела супругу Красного советника, гоня мысли о ней прочь, и только сейчас вдруг вспомнила брошенные однажды слова Фаизы: «Он уже месяц не хочет видеть свою жену».
Зурифе была одета более чем роскошно, только по-домашнему, без верхней прозрачной накидки, как у Эйвион: великолепное изумрудного цвета платье, расшитое самоцветами, облегало тяжёлые бёдра; такое длинное, что подол волочился сзади на пару шагов. Оно поддерживалось единственной бретелью, что шла спереди, соединяясь с широким ожерельем из десятков самоцветов, обвивавшем шею. Такие же браслеты украшали запястья. Её груди, полные и пока ещё высокие, вздымались в такт глубокому дыханию.
Тут же в голову Эйвион непрошеной гостьей ворвалась фраза Кораха о том, что случится через несколько лет, когда её свежесть приестся господину: «Будешь сидеть в уголочке и смотреть, как он тащит в постель молоденьких рабынь». Сейчас молоденькая рабыня – это она.
Эйвион стало жарко; вихрь мыслей мешал ей вникнуть в суть разговора Тар’иика и Зурифе. Последняя даже не смотрела на соперницу, и слава богам: иначе бы Эйвион упала в обморок. Вскоре Зурифе ушла, и господин Тар’иик изволил обратить внимание на свою харим.
- Что с тобой? – спросил он, явно не ожидая ответа. Он был чем-то озабочен, а на столе перед ним лежали связки пергаментов. – Зурифе узнает всё, что нужно, и, наверное, принесёт требуемую траву. Тебя нааби даже на порог не пустят.
Вдруг он поднял на неё глаза.
- Скажи, о моя харим … тебя не посмели обидеть в Белом дворце?
- Нет. – Эйвион слегка смешалась. – Меня кто-то мог обидеть? Шейн Мааг’сум был очень вежлив.
Тар’иик кивнул.
- Ты хорошо потрудилась сегодня, я доволен. Ты можешь идти. Сегодня вечером я буду занят. Надеюсь, тебе хватит ночи, чтобы приготовить лекарство.
- Спасибо, господин, - Эйвион склонилась в поклоне и, не выпрямляясь, задом попятилась к двери. Ей почему-то захотелось плакать.
Через пару часов ей передали крохотный мешочек, на ощупь - с перетёртой травой. Это была не Зурифе: Эйвион страшно боялась, что супруга Тар’иика сама решит прийти к ней в гости. Мешочек принесла Айят, которую Эйвион тоже не встречала уже давно, и очень обрадовалась её приходу. Усевшись на кровать, они болтали до позднего вечера, и Айят без устали восхищалась платьями Эйвион, её роскошными покоями и мягкостью перины.
- Эх, - сказала Айят, - вот если бы господин выбрал и меня тоже! А ещё внизу шепчутся, что он иногда не прочь сразу с двумя, или тремя… представляешь, как было бы весело!
Айят была высокой стройной девушкой, с бархатистой смуглой кожей и вызывающе пухлой грудью. На год или полтора старше Эйвион, она, судя по некоторым её фразам, уже давно рассталась с девственностью.
В ответ Эйвион промолчала, и в этот момент, на её счастье, пришла старая Фаиза, которая немедленно принялась браниться на долгое отсутствие служанки. Потом они ушли, и Эйвион осталась одна.
В мешочке действительно оказалась трава, серая и давно пересушенная, уже совсем без запаха. Эйвион немного посетовала на это обстоятельство: по-хорошему, был нужен свежий сок из стебля дымянки. Эйвион никогда не видела, чтобы матушка Маргет сушила и хранила эту траву, но, после недолгих раздумий решила, что это лучше, чем ничего. В конце концов, её можно заварить, дать отстояться, и получить что-то вроде раствора.
Придя к этой мысли, она прихватила мешочек и отправилась на кухню.
* * *
На следующий день, однако, Эйвион не допустили до шейна Гази. Два человека в длинных белых одеждах встретили её у порога дворца и проводили в небольшую комнатку, где долго и с превеликим тщанием разглядывали на свет и нюхали склянку с лечебными каплями, что она принесла с собой. Затем туда под стражей привели какого-то человека, грязного и нечёсаного, и щедро накапали ему этих капель в глаза.
Эйвион ждала несколько часов, пока наконец ей не велели отправляться домой и прийти только на следующий день. Склянку с лекарством они оставили у себя.
- Неделю? Или две? – визгливо возмутился его высочество Мааг’сум, услышав слова Эйвион о том, что надо закапывать капли дважды в день, да ещё так долго. – Что за подделку вместо лекаря мне прислал Тар’иик? Неужели нельзя быстрее?
- Нельзя, - решительно заявила Эйвион. – Вас вообще сколько времени лечили ваши врачеватели? И что толку?
Она тут же ужасно испугалась. Что она говорит? Это же не дубильщик Дерин из Озёрного Луга. Едва успев заметить гневный взгляд старика, Эйвион бухнулась на колени и уткнула лоб в прохладный пол.
- Я прошу простить… - забормотала она, запинаясь. Мысли вылетели из головы. – Я… я… недостойна…
Вдруг до её слуха донёсся тихий смешок Мааг’сума.
- Хе, хе… женщины корнов очень смелы. И говорят быстрее, чем думают. Слышишь, Басма? Почему в моём доме до сих пор нет ни одной? Может, тогда хоть кто-то имел бы мужество говорить мне правду в лицо…
Эн’хариим шейна немедленно упала на колени рядом с Эйвион.
- Моя вина, о господин! - запричитала она.
- Довольно! - каркнул Мааг’сум. Эйвион почувствовала лёгкий тычок в бок. – Начинай.
Вооружившись крохотной золотой ложечкой, Эйвион старательно закапала ему в глаза по несколько капель.
- И это всё? – прохрипел Мааг’сум. Он лежал на подушках, закинув голову далеко назад.
- Нет, ваше высочество. Ещё надобно сок пить из моркови, петрушки и сельдерея, и чернику есть, сколько сможете. Для глаз очень полезно.
- Это ты тоже принесла с собой?
- Я… нет, - растерялась Эйвион.
Старик развеселился.
- Ступай. – Он косо глянул на хозяйку жён. – Басма, проводи её до дома почтенного Тар’иика, и узнай, какую цену он хочет за свою харим …
Эйвион дрожала всю дорогу, но ни в этот день, ни на следующий Тар’иик ни словом не обмолвился о своём разговоре с эн’хариим шейна, а сам Мааг’сум больше не упоминал об этом.
Спустя четыре дня властителю Гази стало лучше. Краснота с глаз заметно спала, и он даже смог выйти в сад. Когда Эйвион навестила его в очередной раз, он сидел на ступеньках своего дворца и кормил павлина, щедро разбрасывая вокруг мелкие кусочки мяса. Вокруг толпилось с дюжину человек в цветных одеждах, не считая стражи.
- Какую награду ты желаешь за свои умения? – спросил шейн, завидев Эйвион.
- Ты не можешь отказаться, - шепнула Басма.
Эйвион задумалась. За прошедшее время она ни разу не видела Кораха, хотя по дороге домой нарочно задерживалась в той самой комнате, где встретила его в тот день.
- Если позволит ваше высочество… Я заметила здесь карлика по имени Корах. Он из моей страны, и я хотела бы поговорить с ним.
Мааг’сум усмехнулся.
- И это всё? Женщины корнов очень забавны. Ну, что ж, мне придётся выпустить этого острослова из темницы, но всё же… - Старик коротко взглянул на стражника с кривой саблей, который стоял рядом. – Машхур, пусть перед тем его наградят десятком плетей.
Глава 5
БЕГЛЕЦЫ
Вечером того же дня Эйвион вновь обратилась к господину Тар’иику с просьбой: тот запас дымянки, что принесла Зурифе, подошёл к концу, а для полного выздоровления шейна нужны были капли ещё самое малое на неделю.
Кораха тем временем выпустили из темницы, и при встрече он только отмахнулся в ответ на вопрос, за что туда попал.
- Бывает, что язык мой доставляет мне большое удовольствие, и, понятное дело, иногда приходится за это расплачиваться. В Керке моей шутке лорд Марред только бы посмеялся, а у здешнего народа странное чувство юмора. Слава богам, что Мааг’сум пока ещё в здравом уме.
- А что же всё-таки случилось?
Корах пожал плечами.
- Я просто выразил своё восхищение богатырским здоровьем шейна. Несмотря на преклонные годы у него четыре жены и ещё Вил знает, сколько харим, и вон все какие довольные. - Карлик фыркнул. - Наверное, я сказал это как-то не так.
Эйвион и Корах сидели в одной из беседок в саду Белого дворца. На маленьком мраморном столике перед ними стояли несколько чашек с неизвестным до того Эйвион напитком, но к которому она пристрастилась за время жизни в Гази: это была трава, которую заваривали кипятком. Жидкость приобретала слегка зеленоватый оттенок; пить её полагалось горячей. Корах же только сморщил нос после первого глотка.
- Никогда к этой дряни не привыкну, - сказал он, – я уж, честно говоря, соскучился по глотку доброго эля.
По его рассказу выходило, что в ту ночь в Глотке Тролля он тихонько перебрался через борт, и в темноте доплыл до берега, который оказался очень близко. «Я уверен, - сказал он, - что тот проклятый кормчий специально драккар на мель посадил». После этого Корах прятался в кустах; туман понемногу рассеялся, и он видел, как пираты, выбросив трупы, развели пленников по разным кораблям, а потом зацепили драккар канатами и стянули в глубокую воду.
- Это оказалось совсем несложно. Пара часов прошла, и начался прилив.
По его наблюдениям, убитых было человек около сорока, остальных взяли в плен. «Может, кто ещё спасся, - добавил он, - но в темноте да в тумане я этого не заметил. Что там со вторым драккаром случилось, не знаю. Похоже, его ещё в море захватили».
Об Айрис он не знал ничего.
- Она с самого начала куда-то делась, - сказал Корах, сочувственно поглядывая на Эйвион. – Среди пленных я её не видел, но там вообще трудно было что-то разглядеть. Может, сбежала.
После того, как корабли уплыли, Корах немного порыскал по берегу в надежде найти кого-то из выживших. Увы, не нашлось никого. Более того, сказал он, арканы всех раненых специально добили. У многих из тех, кого вынесли волны, было перерезано горло.
Решив, что в Керке ему делать нечего, Корах отправился к устью Глинна. Эйвион поразилась такому решению, но он только пожал плечами.
- Сама рассуди: взять с меня нечего, а на вражеского воина я не похож. Так чего пугаться? Кроме того, был у меня ещё один резон: кто, как не разбойники, могут мне рассказать про арканских пиратов?
Так и получилось. Корах провёл в разбойничьем лагере около недели. «И, знаешь ли, - заметил он, - не многим хуже, чем среди солдат в господском замке. Не особенно сытно, конечно, и напиваются все вдрызг каждый вечер, порядка никакого, но в целом не так уж плохо».
По словам одноглазого Робба, начальника всей этой шайки, они действительно время от времени сбывали награбленное Морскому народу, но сведения о нём имели нечёткие и противоречивые. От Робба Корах узнал о существовании острова Элькин, где-то совсем недалеко от корнваллисских берегов, на котором как будто даже стоят города арканов с рынками рабов.
- Ну, а дальше-то особо и рассказывать нечего, - закончил Корах. – Прошёл я через Лонгфорд, Лимерик, Гарвен, всё дальше и дальше на юг. Спал, где придётся, ел, что дадут. До Лонхенбурга не добрался, а в Эри удалось сесть на арканский торговый корабль, который возвращался на Элькин. Этот остров полностью Морскому народу принадлежит, и, говорят, нашим судам туда ходу нет. Поначалу думал, что легко тебя найду, если жива, с твоей-то отметиной. Но нет, - Корах развёл руками, - тут эти чёртовы тряпки на лицах, ни одну женщину толком не разглядишь. Так и пришлось с острова на остров кочевать, спрашивать про белокожую со светлыми волосами. Белокожих здесь не так уж и много. А в последнем городе, где я был, называется Нассим, случайно заприметил наш драккар. И на нём – не поверишь, - тот самый гадёныш, Ал’иир. Я с матросами его разрисованными в кабаке парой слов перемолвился, они и рассказали про Гази. Вот так здесь и очутился, но уж, честно говоря, надежду потерял. Город большой, а рабынь обычно в четырёх стенах держат. Так что сама Матерь Боанн тебя ко мне привела, не иначе.
- Так ты не раб?
- Нет. – Корах усмехнулся. – Сам удивляюсь. У Морского народа такие, как я, почитаются за что-то вроде блаженных, божьих детей. Особо не жалуют, конечно, но и пинками просто так не наградят. Я вроде как удачу приношу. И кусок лепёшки в любой таверне без денег дадут. Очень удобно. А во дворец шейна случайно попал. Его моя внешность забавляет, и я ему иногда всякие байки про страну корнов рассказываю. А так: прихожу и ухожу когда хочу.
- И ты всё же хочешь отсюда уехать? – с лёгкой заминкой спросила Эйвион.
- Хочу. Там привычнее. Так и представляю: сижу я при доброй госпоже в замке Ллир, около очага, пью себе брагу, дрова трещат, тепло, уютно, а снаружи ветер завывает, да никак внутрь не пробьётся. А если понадобится на улицу выйти, так в плащ с мехом завернёшься, под ногами хлюпает, кони ржут, чаек ор стоит, и прибой так грохочет, что уши закладывает. Намотаешься, промокнешь, замёрзнешь бывает так, что зуб на зуб не попадает, а потом домой вернёшься, а там нога свиная дымится, в кубке эль горячий, ванная тёплая, девки мягкие, искры из огня вылетают, и под одеялом медвежьим, как в детстве, благостно. В общем, по любому лучше, чем здесь блаженного попрошайку изображать.
Корах замолчал, как бы мимоходом глянув на Эйвион.
- Да… - пробормотала она, – наверное.
Эйвион встала, оправляя платье, и стараясь не смотреть на собеседника.
- Я должна идти, и так уж слишком задержалась. Завтра увидимся.
- Постой… - вдруг сказал Корах. – Скажи: ты любишь этого своего… Тар’иика?
Эйвион растерялась.
- Я не знаю. Он добр ко мне.
- А он тебя?
Эйвион растерялась ещё больше.
- Я… я должна идти.
Корах кивнул в ответ. Сделав пару шагов, она обернулась.
- А в Корнваллисе… все женщины выходят замуж по любви?
- Нет, - произнёс карлик серьёзно. И тут же ухмыльнулся. - Но в Корнваллисе муж не сможет запретить тебе любить того, кого пожелаешь.
* * *
Эйвион ойкнула. Мелкий камешек, брошенный из окна, больно щёлкнул по скуле. Она обернулась и с изумлением увидела Кораха, отчаянно кривляющегося из-за приоткрытой ставни.
Она знала этот дом. Он принадлежал купцу Хаммису, и Эйвион уже бывала там пару раз. Хаммис торговал редкостными по красоте тканями, которые привозил из Восточной империи, находившейся дальше страны Аркаан. Купец с гордостью рассказывал о том, что его товар покупают даже для жён самого Великого Ал’иима, сайида всех шейнов Морского народа. С месяц назад Тар’иик сам отправил её к Хаммису, чтобы его новая харим смогла выбрать наряды себе по вкусу.
Но что там делает Корах?
Солнце уже клонилось к западу, и Эйвион, как всегда в сопровождении евнухов-стражей, направлялась в Белый дворец. По заведённому порядку она навещала Мааг’сума дважды в день: за час до полудня, и вечером.
Эйвион велела евнухам остановиться, сказав, что зайдёт ненадолго в лавку: слава богам, до дворца шейна было недалеко, и она могла позволить себе небольшую остановку. Стражи, как две чёрных громады, встали по обе стороны от двери, решительно сжав алебарды: пока в лавке находится харим Красного советника, вход туда простым смертным воспрещён.
Здесь продавали не только ткани: на высоких полках рядками стояли баночки с благовониями, духами, притираниями и прочими женскими хитростями, которые Хаммис привозил из далёких стран. По местным законам торговать такими штуками могли только члены гильдии лекарей, но только теми, которые они изготавливали сами, а на долю купцов оставались иноземные товары.
На большом столе посередине и на стеллажах лежали свёртки тканей, многие – завёрнутые в тонкую холстину, чтобы уберечь от пыли.
|
|
|
