 |
Дикая охота виконта Уриэна 9 глава
|
|
|
|
В комнате было три кровати. Эйвион с некоторым изумлением посмотрела на Феона, который на пару с Корахом принялся отгораживать одну из них большим куском ткани, прилаживая его к потолку. Это было и смешно и мило одновременно. Особенно после целой недели плавания, в течение которой он вдоволь насмотрелся на каждый изгиб её нагого тела. Но теперь она – госпожа. И, наверное, подумалось Эйвион, теперь Феон проткнёт своим мечом любого, кто посмеет ненароком взглянуть на её обнажённую грудь. Она улыбнулась с благодарностью.
Феон и Корах вскоре ушли.
- Пойдём вниз, - сказал карлик, махнув рукой на прощанье, - выпьем что-нибудь.
Она зашла за занавеску, разделась и аккуратно сложила платье.
Ворочалась долго: хотелось спать, но заснуть почему-то не получалось.
Феон… он очень тактичный. И милый. Куда интереснее всех этих Бринов и Каделов в Озёрном Лугу. И руки у него такие… сильные и нежные одновременно. Как у господина Тар’иика. Глаза – тёмные, там что-то внутри, глубоко внутри.
Эйвион вдруг вспомнила лица сира Гарета и господина Тар’иика, тогда, когда что-то черное расползлось по их щекам, и они сделались так удивительно похожими на неё саму. Наверное, это оттого, что она ощутила какое-то родство душ. Сир Гарет – такой мужественный и добрый, она тогда подумала, что могла бы стать его женой. А Тар’иик – она в то мгновение взлетела на небеса.
И боги забрали их обоих… так несправедливо. Но у Феона лицо всегда гладкое и холодное. Ему, кажется, не нравятся женщины. Он странно смотрит на неё. Или не смотрит вообще.
Эйвион лежала, успокаиваясь.
Какое-то безумие. Надо спать.
Глава 3
ЗВЁЗДЫ ВЕЧНЫ
На следующее утро её разбудил Корах. Принёс завтрак – жареные яйца и чашку коричневого горького напитка, - и сообщил о том, что внизу их уже ожидает Феон, седлает лошадей.
|
|
|
- Лошадей? – изумилась Эйвион.
- Да, двух. У меня-то звонкой монеты – кот наплакал, а у нашего нового друга её, похоже, в достатке. Очень полезный господин.
- А почему двух?
Корах фыркнул.
- Потому что мне лошадь без надобности. Я и так любую обгоню, нужен только хороший пинок.
Эйвион рассмеялась. Ну да, конечно же: Кораху с его ногами не достать до стремян, да и не залезть никогда без посторонней помощи.
После недолгих размышлений они решили, что ей всё же стоит закрыть лицо платком.
- Вообще здесь встречаются женщины с открытыми лицами, - пояснил Корах, - не местным и свободным это позволяется, но нам лишнее внимание ни к чему.
Лошади были нельзя сказать, чтобы особенно красивы, но вполне пригодны для путешествия: невысокие, с мускулистыми ногами, короткими крепкими бабками и широкими спинами. Гнедая кобыла, уже осёдланная, мирно стояла в сторонке, а рыжий с подпалинами мерин, с которым возился Феон, косил глазом и беспокойно прядал ушами.
Эйвион вздрогнула, увидев Феона. Под левым глазом, на полщеки, у него красовался огромный синяк.
- Что случилось?
Феон отмахнулся. Он как раз затягивал подпругу.
- Ерунда. Выпили вчера вечером крепко, повздорили с одним олухом. Я даже понять ничего не успел, как он эфесом сабли заехал мне в скулу. Кораху спасибо: он ему подножку поставил, а так снёс бы тот дурень мне полголовы. Но ничего, - Феон усмехнулся, - сейчас он, наверное, в кровати валяется, зализывает раны. Будет в следующий раз с чужеземцами повежливее. Что с тобой?
Эйвион застыла как изваяние. И сир Гарет, и господин Тар’иик умерли вскоре после того, как на их лицах она увидела печать. И теперь – его щека. И его едва не убили. Что это? Что это значит?
- Что с тобой? – повторил Феон, замерев. Пряди чёрных волос почти закрыли его лицо, и он небрежно откинул их назад.
|
|
|
- Ничего. – Эйвион мотнула головой. – Просто душно.
Присмотревшись, она немного успокоилась – во всяком случае, руки перестали дрожать так сильно. Нет, ничего страшного: это действительно просто синяк и небольшая ссадина, которые могли случиться у любого человека. А у сира Гарета – Эйвион помнила очень хорошо, - это был просто отблеск от вспыхнувшего факела. Стряхнув с себя наваждение, Эйвион направилась к выходу из конюшни.
* * *
Они ехали на север уже несколько часов. Как говорил Феон, к вечеру или, на худой конец, завтра в первой половине дня они должны увидеть слева от дороги большой чёрный камень со стёсанной вершиной, и сразу за ним – почти неприметную тропку, уходящую в горы.
Как выяснилось, именно дорога в М’раал и явилась причиной вчерашней ссоры: Феон на пару с Корахом принялись расспрашивать посетителей таверны о священном городе арканов – между делом, задавая вопросы так, как это обычно делают чужестранцы, интересующиеся местными достопримечательностями. Зала была забита матросами, торговцами и прочим людом – в основном, приезжими, и толком никто ничего сказать не мог, даже несмотря на кучу денег, которую Феон извёл на бесплатные угощения для собеседников.
- И тут перед столом возник этот мордоворот, - рассказывал Феон, - с виду – капитан корабля, полуголый и татуированный, как они все. У него, похоже, очень острый слух, и он услышал, о чём мы говорим.
Аркан гневно принялся вопрошать, какое право иноверцы имеют поганить своими ртами само название святого места, и перепалка быстро переросла в ссору. Феон посоветовал ему не лезть в чужие дела; аркан развернулся, как будто собираясь уйти, но внезапно выхватил саблю.
- Вот, собственно, и всё, - закончил Феон. – Корах дал ему подножку, тот упал и попутно задел меня. А потом началась свалка.
- Почему же они так рьяно охраняют тайну этого места?
Феон легкомысленно пожал плечами.
- Вил их знает. И я бы не сказал, что рьяно. Знаю, что в их храмы запрещено входить иноверцам. Меня один раз не пустили, ну, так я и не особо старался. Просто полюбопытствовал. Похоже, они думают, что боги могут быть оскорблены видом неверных.
- А я был, - сказал Корах. Он сидел на рыжем мерине позади Феона и, судя по бесконечному кряхтенью, испытывал мало удовольствия от езды верхом.
|
|
|
- Вот как? – в один голос удивились его спутники.
- Ага. Я же не совсем человек, да ещё и могу удачу принести – это мне рассказал один старик. – Карлик усмехнулся. – Я его послушал, и решил: значит, наверное, могу и отнять. Поэтому они не очень-то со мной и связывались.
Дорога меж тем пошла берегом моря, безбрежного и спокойного; далеко впереди, немного к западу, виднелись затянутые дымкой горы.
- У них много больше богов, чем у нас, - продолжал Корах, - и многие из них вовсе не похожи на людей. В том храме, где я зашёл – это на острове Баррак, внутри скалы - все стены изрезаны барельефами, и сотни свечей горели перед сотнями изваяний. Они поднимались наверх ступенями, так высоко, что совсем терялись в темноте. Я видел там птиц с женскими головами, четырёхруких монстров, людей с головами животных или неведомых чудовищ… У арканов нет создателя мира. Я целый год шатался по Южным островам, но так и не понял, кто у них главный бог.
- Да, да, я слышал об этом, - откликнулся Феон, - эти дикари думают, что мир был создан силами хаоса из тела первого великана, кровь которого обратилась в воду, зубы – в скалы, а волосы – в леса. Потом были первые боги, которых убили их собственные дети, а потом – даже не знаю. Арканы верят в разнообразие, и у них тысяча тысяч храмов. Чтобы излечиться от какой-то болезни, они молятся многим, и главного среди них нет. – Феон усмехнулся. – Дух безымянного пальца левой ноги – это не тот, что у безымянного пальца правой, и совсем не тот, что у пальца другого человека. Мир сплетён в безумно сложный узор, и каждая ниточка в нём завязана узелками с мириадами других. Потянешь за одну – и может получиться невесть что.
- Это похоже на наших исбри, - задумчиво сказала Эйвион.
- Не думаю. Исбри – духи природы, и живут сами по себе. Они много древнее людей, и мы нужны им, как пятое колесо в телеге. А боги Морского народа – и большие и малые, - это, скорее, хозяева человеческих поступков. Но ты, Эйвион, - Феон посмотрел на свою спутницу, - разве ничего не знаешь об этом?
|
|
|
- Почти ничего. – Она пожала плечами. – Арканы очень терпимы. Их не интересует, каких вышних почитают их рабыни, и они не приказывают молиться другим. А в храмы рабов не пускают. Богов у них действительно много… - Эйвион задумалась на мгновение. – Помню, хозяйка жён в доме господина Тар’иика не раз говорила, что я похожа на богиню Асму, но кто это, и как она выглядит, так и не рассказала.
Феон широко улыбнулся.
- Я уверен, что хозяйка не ошибалась.
- Вот как?
- Асма – это покровительница юных девушек, дарующая им особую привлекательность, и помогающая удачно расстаться с девственностью.
- О, - Эйвион едва не поперхнулась.
- Именно, - весело откликнулся Феон. – А потом, как я понимаю, женщины уже переходят под надзор какой-нибудь другой богини, поскольку после того, как это случилось, нужны уже иные силы, чтоб сохранить мужское внимание.
- Да, наверное. – Эйвион поёрзала в седле, сделав вид, что устраивается поудобнее. – Но если боги арканов так доброжелательны к людям, что за храм стоит в М’раале? И почему им так не нравится, когда чужестранцы интересуются этим?
- Кто знает? – Феон пожал плечами. – Как доберёмся - увидим. Пока что я не вижу ни закрытых ворот, ни солдат с алебардами, которые преграждают нам путь.
- То-то и оно, - буркнул Корах.
- Что?
- Я вообще никого не вижу. Здесь словно мёртвое всё. Знаете, какое место не нужно охранять? То, куда никто не хочет ехать.
Эйвион задумалась. Действительно: из Туукана в Арай вела единственная дорога. Она шла вдоль побережья, и это была хорошая дорога, мощёная и со сторожевыми башнями через каждые две-три мили. В течение первой половины дня им повстречались десятки человек: рабы, скованные цепями, поднимая тучи пыли, уныло брели под щёлканье бичей; тяжеловозы тащили огромные зарешёченные повозки; купцы с охраной, конные и пешие путники, в одиночку или шумными компаниями направлялись на север либо обратно. Пару раз мимо них проехали вооружённые отряды: на быстроногих жеребцах, с луками и короткими копьями, и лицами, закрытыми повязками; тёмные глаза холодно и безмолвно оглядывали чужеземцев.
Но с того времени, когда, уже ближе к закату, Эйвион и её спутники свернули чуть западнее, к горной гряде, им не попалось ни одного человека. Узкая каменистая тропа, заросшая пучками жухлой травы, ныряла в залитые вечной тенью низины и петляла между похожими на зубы гигантскими обломками скал, словно разбросанными великанами в пылу битвы, и единственными обитателями этих мест были крошечные ящерки, с сухим шелестом нырявшие в заросли терновника.
|
|
|
- Вот оно, - вдруг произнёс Феон, придержав лошадь.
Прямо перед ними, не далее чем в тридцати шагах, высился чёрного цвета столб. Каменный, четырёхугольный в сечении, грубо обтёсанный, высотой в два человеческих роста.
Эйвион поёжилась, присмотревшись. Столб покрывала густая сеть барельефов: жуткие многоглавые чудища пожирали людей; однорукие и одноглазые фоморы выглядывали из тёмных провалов пещер; химеры скалили пасти в бессильной ярости, словно свирепея оттого, что не могут тут же наброситься на беззащитных путников.
Соскочив с седла, Феон подошёл поближе.
- Я уже, кажется, видел такое, - с сомнением пробормотал он.
- Что? – Непонятно с чего Эйвион охватил озноб.
- Не у Морского народа, а у нас. – Феон задумчиво почесал нос. – В Чёрных горах, близ селения Глоу, есть древнее святилище. Все стены там расписаны похожими фресками.
- Святилище? – удивлённо протянул Корах. – Разве может быть в храме такая жуть?
- Может. Если это храм того самого бога.
- Неужто… Вила? Я и не думал, что в Корнваллисе кто-то его почитает.
- Не знаю. То святилище было давно заброшено.
Корах развёл руками.
- Храм Вила здесь? На Элькине?
Феон с немым вопросом в глазах повернулся к Эйвион. Она по-прежнему сидела на лошади, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь.
- Поедем, - едва слышно прошептала она. – Я не хочу отступать из-за какого-то старого столба.
Феон кивнул.
- Надо найти место для ночлега.
Как он и говорил, за столбом обнаружилась совершенно неприметная тропка, даже не тропа, а просто щель между камней, и если бы путники добрались до этого места после заката, то, возможно, и не нашли бы дороги. Лошади, которых пришлось вести на поводу, и которые едва протиснулись в узкий проход, беспокойно фыркали и косили глазами.
Смеркалось быстро: небо было ещё сине-серым, но здесь, среди скал-зубьев и корявых деревьев, уже царила ночная мгла. Корах, споткнувшись пару-другую раз о камни и корни, в итоге растянулся на земле и взмолился о привале. Феон же, судя по всему, видел в темноте, как кошка. Он остановился.
- Я думал найти какую-нибудь пещеру, но, кажется, придётся удовлетвориться тем, что есть, - он обвёл рукой небольшую поляну.
Они развели костёр, благо, сухой травы и хвороста вокруг имелось предостаточно, и наскоро перекусили жареным беконом и вином. Крохотные искорки плясали над костром.
- Странное место, - сказал Корах, ковыряя в зубах. Всполохи пламени превращали его лицо в кривляющуюся маску.
- Что ж странного?
Карлик поднял палец.
- Слышите?..
Эйвион взглянула на него, затаив дыхание.
- Что?
- Ни-че-го, - с расстановкой произнёс Феон. – Я тоже об этом думаю. В том-то и штука, что ничего. Где птицы, где лисы?
- Угу, - легко согласился Корах. – Не подумайте, что я трушу, но лучше нам с Феоном спать по очереди. А вы, госпожа, ложитесь. Завтра трудный путь.
Эйвион завернулась в плащ и уселась поудобнее, привалившись спиной к стволу сосны. Глаза слипались от усталости, но игра теней притягивала взгляд, а огонь горел ярко и тепло. Мириады звёзд усыпали почти чёрное небо.
Созвездие Анеррильон с его девятью сверкающими точками висело прямо над головой, глядя на Эйвион через переплетение ветвей. Оно было самым ярким и самым красивым: белые мерцающие огни, расположившиеся в причудливом порядке, вместе с мириадами мельчайших блёсток звездной пыли удивительным образом складывались в некое подобие гигантской лошади. Обладая небольшой толикой воображения, можно было даже заметить, что передняя её нога горделиво согнута, а голова как будто смотрит вдаль. Десятки других звёзд сверкали не менее ярко: созвездие Крысы из доброй дюжины голубоватых светил; огромный Человек с Топором, нога которого пряталась на востоке за горизонтом; созвездие Тринадцати Дев, непонятным образом состоявшее всего из пяти крошечных зелёных точек; созвездие Голова Леоноры, в котором человеку с большим воображением удалось бы, наверное, узнать женскую голову с копной волос, и множество других, и над всем этим в северной части неба сияла жемчужным светом звезда Анорунт, окружённая тремя своими более мелкими собратьями.
- Корах, - позвала она, - помнится, давным-давно, в Керке, ты говорил, что знаешь много разных историй, но с тех пор я так и не слышала ни одной. Может, расскажешь какую-нибудь?
- В том не было моей вины, - усмехнулся карлик, - нам помешали, если помнишь. Вот увидишь: когда вернёмся в Ллир, я успею ещё надоесть тебе своими сказками. Долгими зимними вечерами, когда ветер свистит за ставнями, холодный прибой бьётся в основание замка, и огонь жарко полыхает в камине. Но хорошо. Вот, например, история про моего соседа Мейлге.
- Соседа?
- Ну, я не всегда жил у лорда Марреда. Когда я был маленьким, - Корах фыркнул, - то есть, совсем маленьким, у моих родителей был дом в Лимерике.
- В Лимерике? – тут же отозвался Феон. Он лежал, подложив под голову заплечный мешок, и вроде как дремал. – Это не тот ли, что в графстве Морвэн?
- Он самый. А что?
- Неисповедимы пути, на которые направляют нас боги. Нет, ничего. Продолжай.
- Так вот. – Корах почесал нос. – Давным-давно этот самый Мейлге – а он был углежогом, - отправился к Торнским холмам. Надо заметить, что человек это был сварливый и неуживчивый, и жадностью и мелкими придирками уже успел довести до могилы свою первую жену. Уже возвращаясь домой, он увидел девушку – нагую, хрупкую и прекрасную, задумчиво сидевшую на большом валуне.
- Забавно, - пробормотал Феон. – В тех краях даже летом не очень жарко.
- Глупец, - беззлобно бросил Корах, - то была дочь горного тролля. И напрасно некоторые думают, что порождения троллей от земных женщин уродливы – женщины чаще всего стройны и привлекательны. Мейлге воспылал к ней дикой страстью и немедленно решил взять в жёны. А поскольку известно, что троллиных дочерей без выкупа забирать нельзя, он бросил на землю монету. Но Мейлге был жаднее, чем сам бог жадности, и поскупился более чем на мелкий медяк. Но условие было выполнено, и горный тролль, отец девушки, подземным рыком дал согласие на брак дочери.
Он жил с женой нерадостно, бил её и бранил, хотя она имела кроткий и послушный нрав. Но однажды Мейлге собрался подковать лошадь, и за неимением другого помощника, попросил жену подержать лошадиную ногу. С удивлением он увидел, что она не только без труда её подняла, но, когда подкова не подошла, с такой же лёгкостью её разогнула, словно подкова была не из железа, а из воска. Стараясь не показать, как он испугался, Мейлге спросил, как бы между делом: «Если ты так сильна, то почему позволяла себя бить?» «Я помню, - отвечала она, - что тот человек в длинной рясе, что соединил нас навеки, повелел мне повиноваться тебе, и я должна соблюдать свои обязательства, хотя ты сам часто нарушаешь свои. Не будь этого обета, я бы давно разорвала тебя на куски». И она кротко посмотрела на своего мужа. С тех пор, как поговаривают, Мейлге сильно изменился и до конца своих дней обнаруживал к ней только привязанность.
- Забавная история, - пробормотал Феон.
Эйвион задумалась.
- Корах, - спросила она, - ты рассказал эту историю, потому что она первая пришла тебе на ум?
- Именно так. – Карлик усмехнулся. – Ты же просила – «какую-нибудь»? Это она и есть.
Глава 4
М’РААЛ
Эйвион проснулась от странного ощущения. Даже не проснулась, а почувствовала нечто. Она лежала еле дыша, и прислушивалась к внезапно охватившему её желанию встать, и пойти взглянуть, что там прячется в темноте.
Оно было там, и оно смотрело на неё. Ждало её.
Корах мирно спал, привалившись к дереву и уронив голову на грудь. Костёр уже давно погас, и тот странный звук не был потрескиванием головёшек или дыханием её товарищей.
Что-то далёкое.
Нет, не птицы. Тихий шелест, внутри которого слышались голоса. Десятки и сотни невнятно бормочущих голосов. Эйвион даже как будто понимала, что они говорят, но смысл ускользал.
Что-то чёрно-красное.
Эйвион резко села. В то же мгновение проснулся и Феон. Приподнялся на локте и вопросительно глянул на неё. Было темно, только далёкие звёзды освещали поляну холодным светом, да за скалами угадывалось свечение полной луны.
- Что такое? – очнулся Корах.
- Это шали, - бесцветным голосом прошептала Эйвион. Она чувствовала себя странно: было спокойно, но при этом её начало охватывать какое-то болезненное возбуждение. Горячая кровь стремительно бежала по венам.
Феон вскочил.
- Быстрее. Надо уходить.
- Нет. – Эйвион покачала головой. Она сидела прямо, широко распахнув глаза. – Я слышу их уже давно. Они везде, нам не спрятаться.
- Шали? – буркнул Корах. – Что за бабушкины сказки!
Тем не менее он тоже поднялся, с сомнением оглядываясь по сторонам. И застыл, ухватив рукоять меча. Лошади заржали как безумные.
Шали появились со всех сторон, внезапно выплыв из лесной чащи. Высокие, на две головы выше обычного человека, словно одетые в длинные рваные балахоны. Чёрные, колышущиеся, с мерцающими красными прожилками. Без глаз, без рук, и только подолы дырявых одеяний плавно поднимались и опускались, подобно ожившим гигантским платкам с бахромой.
Их стрекотание стало невыносимо громким, и у Эйвион начала кружиться голова. Резкий свист прорезал ночной воздух, и сверху на Кораха обрушилась черная тень. Карлик завопил; Феон, стремительно прыгнув, полоснул по страшной твари мечом, но лезвие прошло сквозь шаль мягко, как через сгусток тумана, лишь оставив глубокий алый порез, который тут же начал затягиваться. Чудовища заверещали и ринулись на него, окружив со всех сторон. Шаль, схватившая Кораха, хлопала крыльями, взлетая. Ноги карлика судорожно сучили в воздухе.
Эйвион очнулась.
- Не-е-ет! – дико завизжала она, бросившись вперёд и выставив руки со скрюченными пальцами. Не помня себя от ужаса, схватила Кораха за ногу. – Не-е-ет!
Корах мешком свалился на Эйвион, и оба они кубарем отлетели в сторону. Твари переполошились. Они метались по поляне, сшибались, распластывали свои жуткие рваные конечности, крича так пронзительно, что воздух звенел. И вдруг, как стая огромных бабочек, одновременно вспорхнули в ночное небо, на мгновение закрыв звёзды.
Феон лежал на земле. Пошевелился и сел. Помотал головой.
- Ты напугала их, - глянув на Эйвион, хрипло сказал он. – Забавно. Они не терпят женского визга.
- Наверное, шали – это мужики, - откликнулся Корах.
Эйвион стояла на четвереньках, тяжело дыша и чувствуя страшную усталость. Горячая кровь бежала всё медленнее, остывая.
Дело обошлось без особых потерь. Корах был жив и почти здоров, только кожа на его шее с одной стороны оплавилась и потекла, как будто по куску воска провели раскалённой железкой. Прикусив губу и морщась от боли, он мужественно терпел, пока Эйвион промывала рану, а потом накладывала повязку.
- Теперь и я меченый, - буркнул он. – Мерзкие, однако, твари. Как схватила меня, даже не пойму: ни пальцев, ни когтей. Словно присосалась, и очень горячо было, очень, будто щекой к сковородке приложился.
С Феоном вообще всё оказалось в полном порядке. По его словам, он просто споткнулся о корень дерева, и шлёпнулся, ударившись головой. Сейчас он сидел рядом и пучком травы полировал свой меч.
- Я слышал о шалях, - сказал Феон, - только боги миловали, не встречал ни разу. Никто даже толком описать не мог, как они выглядят, потому что из тех, кто видел, ни один домой не вернулся. Как ты узнала, что это они?
- Уже было такое один раз. – Эйвион в нескольких словах поведала историю, случившуюся в Белой башне, немного схитрив: о том, что там могли быть вовсе не шали, она не сказала. Ведь Алун объяснил тогда, что то были гархи, с крыльями как у летучих мышей, и когтистыми лапами. Да и как объяснить, что она почувствовала шалей много раньше, чем они появились?
- Они кричат так… страшно, - помолчав, добавила она.
Феон изумился.
- Кричат? Не слышал.
- Наверное, тебе с перепугу показалось, - сказал Корах. – Они тихие, как… саваны.
- Наверное, - торопливо согласилась Эйвион.
- Понятно. – Феон задумался. - Только одного не разумею: там, по крайней мере, они лошадей у вас утащили, да ещё пару человек – этим и насытились. Но почему же от нас отстали?
- Ясен пень, почему, - ответил Корах, морщась. Он время от времени дотрагивался до шеи, будучи, видимо, не в состоянии удержаться: как до больного зуба всегда хочется дотронуться языком. – Рассвет.
Небо действительно светлело очень быстро, из серого превращаясь в лазоревое и обещая начало нового жаркого дня.
- Скорее всего, так и есть, - сказал Феон. - Все Виловы твари боятся света.
Он поднял клинок, разглядывая отполированное лезвие с обеих сторон.
- А знаете… бывают ещё тени. С виду похожи на этих, как родные братья, только совсем чёрные. Вот их я видел. Дело было в Нолтлэнде. И не могу сказать, что хуже: те тоже высокие и страшные, и распространяют вокруг жуткий холод - даже когда идут, земля под ними изморозью покрывается. Морды у них словно капюшонами скрыты, и колышутся. И убитых они выпивают.
- Как?!
- Похоже, что высасывают. Так, что только одежда окровавленная остаётся, да кучка слизи. Слава богам, что ни летать, ни по деревьям лазать эти твари не умеют. Я да мой товарищ тогда только так и спаслись.
Над поляной повисло молчание.
- Что же делать? – наконец, растерянно спросила Эйвион. – А вдруг в следующую ночь…
Феон пожал плечами.
- Я бы повернул назад. Это – дурной лес. Против таких врагов мой меч бессилен. И я не знаю, сколько нам ехать до М’раала – день или больше.
Эйвион жалобно взглянула на своих друзей.
- А ты, Корах, что скажешь?
- Скажу вот что… - Карлик задумался на мгновение. – Я могу помереть здесь, а могу и в другом месте, может быть сегодня, а может, нескоро. И если боги даруют мне долгие дни, тогда до конца своей никчёмной жизни я буду принуждён смотреть на мою госпожу и думать о том, что, наверное, это из-за меня она не смогла вернуть себе красоту.
Феон невесело улыбнулся.
- У тебя храбрый подданный, милая Эйвион. Но… хочешь ли ты сама ехать дальше?
Эйвион немного замешкалась.
- Да, - наконец, сказала она тихо и твёрдо. – Я не знаю, поймешь ли ты меня, но я попробую объяснить.
Она вздохнула, собираясь с мыслями.
- Я боюсь возвращаться домой. Хочу, но боюсь. Корах подтвердит. – Эйвион кивнула в сторону своего маленького друга. – В Гази мне было хорошо. Ты, наверное, будешь презирать меня за это, за то, что я согласна была всю жизнь ходить нагишом, но… лишь бы с платком на лице. Единственный человек, кто увидел меня без платка, был господин Тар’иик, но он не отвернулся от меня, он сделал меня своей женой. А дома… всю свою коротенькую жизнь, сколько помню, я всегда была одна. Ты знаешь, что такое быть одной? Знаешь, что такое «Вилова печать»?
Феон молча кивнул.
- О, да, она всегда была со мной. С детства. В Озёрном Лугу на праздниках меня никогда не приглашали танцевать, а многие мужчины плевали мне вслед и поминали нечистого. Девочки болтали о разных пустяках, но меня словно никогда не было рядом. Парни целовали девушек в углах, а мимо меня всегда проходили, не замечая или отворачиваясь. А однажды кожевник отказался чинить дырявое ведро, только потому, что его принесла я. Он не захотел брать его в руки. А в другой раз солдат принялся вытирать пальцы после того, как дотронулся до меня. И я видела, я видела, что они боятся. Боятся, как бы чего с ними не случилось, как будто я приношу беду. Да случись этот проклятый ожог хоть где: на руке, ноге – всё бы ничего, но почему на лице?! Слева, как у Чёрной Девы? Для мужчины всё равно, что у него с лицом: да будь хоть щербатый и одноглазый. Ты понимаешь?! Или не можешь понять, потому что ты мужчина?!
Феон кивнул ещё раз. Лицо его было очень серьёзным. Эйвион смотрела на него тёмным взглядом; её грудь тяжело вздымалась. Она помолчала немного, пытаясь успокоиться.
- Первый человек, который ничего не сказал мне про это, был сир Гарет. Он смотрел на меня по-доброму, как отец, как брат, и однажды я подумала, что могу – и хочу, – сделать для него всё, что бы он не попросил. С ним было спокойно, как за каменной стеной. Но он не просил.
- Он умер, - тихо сказал Феон.
- Да! – Эйвион чуть не закричала. – И господин Тар’иик тоже умер! И сейчас я возвращаюсь туда, где у меня нет никого, где люди будут показывать пальцами мне вслед и бормотать: «Печать Вилова, печать Вилова»!
- У тебя есть мастер Корах, - успокаивающе произнёс Феон, - и я. И у меня есть причина находиться рядом. И ещё мне кажется, что и я, и Корах смотрим на тебя так, как мужчинам подобает смотреть на женщину благородного происхождения…
- Но мне мало!!! Мало! – Эйвион почти трясло. – Я хочу быть как все! Я не хочу больше слышать про Чёрную Деву! Даже думать о ней! Никогда, никогда!
Она замолчала, закрыв лицо руками.
Вздрогнула, ощутив ладонь на своей голове. Феон погладил её ласково, как ребёнка.
- Что ж… тогда нет причин тянуть. Позавтракаем… и отправляемся.
* * *
Они ехали так быстро, как могли, хотя дорога этому не благоприятствовала. Узкая тропа, достаточная лишь для одного всадника, петляла меж деревьев. Деревья были так высоки, а кроны настолько густы, что лишь редкие солнечные лучи, с трудом достигая земли, рассеивали плотный сумрак. Мягкий ковёр из прелой листвы устилал дорогу. Пахло сыростью.
И – тишина, если не считать лёгких дуновений ветерка.
- Неуютное местечко, - заметил Феон. – Вроде бы всё, как должно быть, но уж слишком… пустынно.
- Если тут такие твари водятся, то ничего удивительного, - хмуро откликнулся Корах. Он сидел позади Феона.
Эйвион, которая ехала следом, не ответила. Её голова была словно в тумане.
Она слышала.
Нет, не лай лисиц, не птичий гомон. Другое. Лес шелестел и переговаривался тысячью голосов, и чьи-то глаза наблюдали за путниками из зарослей.
- Похоже на Тёмный лес, - продолжал Феон. – Говорят, на юге Корнваллиса есть такие. Деревья там живые и ходят, а исбри в тех местах столько, что упаси бог свернуть с тропы, сломать какую-нибудь ветку или сорвать ягоду без подношения.
- Ишь ты… деревья ходят. Сказки, - неуверенно откликнулся Корах.
Феон в ответ только насмешливо пожал плечами. Обернувшись, взглянул на Эйвион, и резко натянул поводья.
Она застыла на дороге шагах в двадцати позади. Сидела на лошади прямо, напряжённо вглядываясь в черноту леса.
|
|
|
