 |
Дикая охота виконта Уриэна 10 глава
|
|
|
|
- Нам туда, - сказала Эйвион глухо, кивком указав вправо.
- Почему? Тропа идёт дальше.
- Туда, - упрямо повторила она.
И, соскочив с седла, принялась решительно пробираться через кустарник.
- Эйвион! – в два голоса крикнули её спутники. – Подожди!
Спрыгнув с лошади, они наскоро привязали поводья к веткам, и ринулись вслед за девушкой. Эйвион убежала уже довольно далеко, и лишь светлое платье, мелькавшее среди деревьев, указывало им дорогу. Корах зацепился за что-то ногой и скатился в овражек, плюхнувшись в ручей.
- Эйвион, стой! – без всякой надежды опять крикнул Феон. Корах, отчаянно ругаясь и поскальзываясь на мокрой глине, пытался выбраться наверх. Пришлось бросить ему верёвку, по которой карлик, злобно пыхтя, поднялся по крутому склону.
Эйвион уже не было видно.
Перекрикиваясь, чтобы не потерять друг друга в сумерках чащи, Феон с Корахом помчались через лес.
- Эйвион! Эйвион!
- Сюда! – позвал Феон. На ветке кустарника висел лоскут её платья.
- Да куда ж её несёт? – выдохнул запыхавшийся Корах - весь в грязи с головы до ног, рукава рубахи висели клочьями. Из-за невысокого росточка его макушка только чуть виднелась над зарослями. – Э, что с тобой?
Феон стоял, задрав голову.
- Смотри, - удивлённо произнёс он. - Неужто… М’раал?
Неудивительно, что они не сразу увидели то, что сейчас открылось их взорам – даже с близкого расстояния это можно было принять за сплошную стену леса.
Плющ густым ковром покрывал крепостные стены, в некоторых местах обвалившиеся почти до основания. Корни деревьев торчали меж камней. На нижней петле висела чудом сохранившаяся створка ворот, трухлявая и мшистая. В незапамятные времена она собралась было упасть, но лишь накренилась, привалившись к стволу осины, выросшей в трёх шагах от входа.
|
|
|
Друзья пробрались внутрь – толщина стен была не меньше десяти шагов, - и остановились в изумлении.
- Вот те раз, - пробормотал Корах.
Это место когда-то было городом.
Большим и красивым.
Оглядевшись, они медленно пошли вперёд.
Широкая улица, замощённая большими каменными плитами, вела вдаль, разветвляясь на улицы помельче и проулки; из щелей густо торчала трава и колючий кустарник. Некогда белокаменные дома, почти все без крыш, тянулись ровными рядами, и внутри многих из них, нависая пышными кронами, росли деревья. Окна без ставней чернели пустотой. Некоторые стены под напором леса обрушились, засыпав улицу обломками кирпичной кладки. На первом перекрёстке, на втором и на третьем стояли фонтаны, сухие и потрескавшиеся.
- Эйвион! – ещё раз громко крикнул Феон.
Они постояли, прислушиваясь. Ничего, лишь только лёгкий ветерок шелестел листвой.
- Проклятье, - буркнул Корах, - мы тут её до скончания веков будем искать. – Он глянул на небо. – Уже смеркается.
Вместо ответа Феон повернулся и направился внутрь одного из домов. Его спутник последовал за ним.
Дом оказался грязен и давно не обитаем; целые ворохи лесного мусора устилали пол, и густой слой пыли лежал на мебели, старой и трухлявой. Корах пнул ногой стол, и тот развалился, подняв облако праха. На стенах висели выцветшие шпалеры, также рассыпáвшиеся от одного прикосновения. В камине закаменевшей горкой лежала зола. Наверху в потолке зияло квадратное отверстие, вход на второй этаж, но когда-то бывшая здесь лестница, судя по всему, давно сгнила.
- Это не похоже на города Морского народа, - произнёс Феон, оглядываясь.
- Да и на Корнваллис не особо похоже, - тут же откликнулся Корах, - у нас столько каменных домов в одном месте днём с огнём не сыщешь, только богатеи в таких живут. А тут – хоромы на хоромах.
|
|
|
- И ни одной живой души.
Корах при этих словах замер, словно поражённый внезапной мыслью.
- Шали?.. – пробормотал он. – Или что там ещё… проклятье.
- Нет. – Феон покачал головой. – Смотри.
Он указал на открытый ларь, наполовину заполненный сухими листьями. Попытался открыть другой – тот лопнул, обратившись в труху.
- Всё пустое. Похоже, отсюда ушли все, только мебель и оставили. То, что не могли забрать. Сами ушли. Интересно, почему?
Корах хмыкнул.
- Если не те твари виноваты, то плевать. Какая разница? Тем более, что случилось это лет пятьдесят назад, если не больше. Вон, как всё заросло. Что делать будем?
Феон в задумчивости уселся на стоявший рядом табурет, но тут же, ругнувшись, повалился на пол – табурет рассыпался как тот сундук.
- Вот что, - сказал он, отряхиваясь, - выбора у нас нет. Начнём обходить улицу за улицей, пока совсем не стемнеет. А утром продолжим. Хотя… если это действительно М’раал, скорее всего, Эйвион отправилась к храму – здесь же должен быть храм? Ведь где-то обретаются те самые сахуру?
Корах пожал плечами.
- Только ума не приложу, откуда она знает, куда идти?
- Вот найдём её, и спросим.
Развернувшись, Феон направился к выходу. Корах схватил его за руку.
- Постой, - буркнул он, глядя из-под насупленных бровей, - давно хотел спросить… в чём причина такой самоотверженности? Клятву верности ты, вроде, не давал…
Феон улыбнулся.
- Она мне нравится. Красивая девушка. Этого недостаточно?
- Нет! – рявкнул Корах.
- Ну, хорошо. Я думал приберечь этот сюрприз до возвращения в Корнваллис, но, раз уж тебе не терпится… Мать Эйвион звали Леа, и она была младшей дочерью Алина Морвэна. А я, - Феон церемонно поклонился, - бастард сего светлейшего графа, и, вроде так получается, дядюшка твоей госпожи. Не очень старый, но любящий.
Корах открыл рот.
- Ишь ты, - наконец, пробормотал он. – Эйвион будет рада.
Глава 5
ХРАМ ТЁМНОГО БОГА
Эйвион шла, как в тумане, бежала на зов, боясь опоздать.
Она знала, куда идти.
Туда, вперёд, откуда доносились голоса, всё громче и громче.
Дочь, дочь, дочь, пришла дочь, встречайте дочь…
Что за дочь, она не знала, не понимала, в голове словно кружился вихрь из обрывков воспоминаний, запахов, страхов и неясных желаний, мысли сшибались и разлетались осколками в чёрной пустоте.
|
|
|
Быстрее, быстрее. Кругом стены, камни, тёмные провалы окон, ползучие растения. Она бежала, спотыкалась и поминутно падала, платье зияло прорехами от цепляющихся сучьев, волосы растрепались. Повязку с лица она сдёрнула, отшвырнула в сторону – было слишком трудно дышать. Тьма надвигалась со всех сторон, но она не сбавляла шаг. Надо дойти, обязательно дойти до того места, где её ждут. Деревья склонялись перед ней и раскачивали ветками, указывая дорогу.
Эйвион оступилась и упала плашмя, расцарапав руки в кровь о россыпь острых камней. Она устала, очень устала. Но что-то подхватило её и поставило на ноги. Эйвион мотнула головой, пытаясь прийти в себя. Что-то, чего не было видно, похожее на сгустившийся воздух, полупрозрачное, оно летало вокруг, смотрело на Эйвион тысячью глаз, оно было везде, и мягко обволакивая, подталкивало вперёд.
Стена, огромная стена встала перед ней, сложенная из валунов, которых человеку не под силу поднять, бесконечно уходящая в стороны и вверх, в самое небо. Ни двери, ни ворот. Эйвион лихорадочно шарила по стене руками: где-то должен быть вход; те голоса звали её с другой стороны, звали громко, настойчиво врываясь в больную голову, скребясь и повизгивая. Эйвион едва не закричала: ей нужно, очень нужно пройти дальше.
И вдруг – она вздохнула с облегчением, - по одному из камней побежала светящаяся дорожка, потом по другому, третьему: словно мерцающая струйка лавы текла ручейком. Дорожка побежала наверх, затем вниз, образовав очертания куполообразных ворот. Воздух задрожал маревом. На Эйвион дохнуло нестерпимым жаром, и она сделала шаг назад, прикрывая лицо ладонью. Всё новые и новые горячие алые струйки змеились по стене, сплетаясь в причудливые узоры, настолько яркие, что больно было смотреть. Пылающая лужица в середине ворот задымилась, разъедая камень; тот шипел, темнел и испарялся. Чёрное отверстие потекло щупальцами, расширяясь, и наконец превратилось в проход с пылающими стенами и сводом.
Эйвион шагнула внутрь.
|
|
|
Стены были живыми. Они шевелились, перекатывались волнами, вспучивались и опадали. Тёмные лица, гримасничая, разглядывали гостью горящими глазами, когтистые руки высовывались из щелей и, словно чего-то испугавшись, ныряли обратно.
Дочь, дочь, дочь…
Эйвион не боялась. Лица были некрасивые, но не страшные. Существа перешёптывались и кивали вслед, а руки легко дотрагивались до её волос, как будто поражаясь их мягкости.
Проход внезапно закончился, и Эйвион ступила в залу - и словно по приказу ярким пламенем вспыхнули кованые светильники на стенах. Туман, окутывавший её мысли, начал рассеиваться; она чувствовала себя как при пробуждении после тяжёлого и сумбурного сна. Зала была огромная, капители многочисленных колонн – каждая толщиной с вековой дуб, - почти терялись во мраке, но высота каменных столпов делала их похожими на поросль молодых деревьев, отчаянно стремящихся к свету. Колонны были не круглыми, а многогранными, с матово поблёскивающими тёмными поверхностями, а наверху грани истончались, расщепляясь на тонкие ветви, поддерживавшие купол. И ветви вели себя, как живые - Эйвион поначалу приняла это за игру теней, но нет: они действительно медленно шевелились, выпускали новые ростки и сплетались всё в новые и новые узоры. Эйвион даже не удивилась – она знала, что так и должно быть.
Колонны правильным кругом окаймляли залу, а между ними в полумраке виднелись двустворчатые двери числом не менее двух дюжин, высокие и узкие, не деревянные, но тёмного металла, густо изрезанные барельефами – точно такими же, что покрывали чёрный столб, указывавший дорогу на М’раал.
Пол покрывала мелкая изразцовая плитка, в свете факелов поблёскивавшая всеми цветами радуги; причудливые линии, змеясь, собирались в середине залы, образуя неописуемой красоты рисунок, в котором среди изображений деревьев, листьев и странного вида животных угадывались древние письмена.
Словно зачарованная следя глазами за хитросплетениями линий, Эйвион шагнула в центр рисунка, и в то же мгновение многочисленные двери распахнулись почти беззвучно, и два десятка высоких тёмных фигур показались меж колонн. Эйвион замерла.
Фигуры были одинаковы, как шали, одетые в длинные чёрные балахоны до пят, полностью скрывавшие и лица, и тела. Они одновременно наклонили головы, и гул тихих голосов наполнил залу, то затихая, то вздымаясь до сводов.
- Сахуру истинного бога приветствуют свою госпожу, дочь древнего и единственного, отца всего сущего, повелителя стихий, начала и конца, рождения и смерти, первого и последнего слова, прародителя, присутствующего всегда, распространяющегося беспрерывно и всеобъемлюще всюду, чьё благоволение дарует жизнь вечную, а гнев обращает камень в огонь, и семь морей застывают льдами…
|
|
|
Они говорили и говорили, пламя светильников то затухало до едва теплящегося красного язычка, то с диким рёвом вздымалось почти до потолка, колонны изгибались, шевеля своими отростками. Голова Эйвион кружилась, ноги обмякли, и ей казалось, что она сейчас упадёт.
- Я не госпожа, - пробормотала она; говорить было необычайно трудно, - меня зовут Эйвион, я прошу вас выслушать меня и, если это в ваших силах, помочь… прошу вас.
При первых звуках её слов пламя вспыхнуло вновь, каменные колонны принялись раскачиваться, ветер свистел в ушах, а сахуру, не сходя с мест, потянули к ней свои руки, длинные, змеящиеся; балахоны на их головах вдруг обрели очертания, обратившись в подобие колышущихся лиц с огромными чёрными глазами и разверстыми ртами; они что-то кричали, и их подбородки растягивались едва не до середины груди.
Отец не может не помочь своей страждущей дочери. Ты пришла ко мне, и я выполню твоё желание, но ты должна будешь вернуться ко мне.
Я не дочь, я не дочь, мой отец – Тарен Ллир.
Не дано никому знать, в чьё тело возжелает войти дух божий, когда решит образумить подданных, потерявших веру.
Как я могу сделать это?
Ты сделаешь всё, что нужно, но ничего из того, чего не захочешь сделать, и твоя красота будет мне подмогой…
Эйвион почти теряла сознание, язык заплетался.
- У меня там друзья… они ищут меня.
Не беспокойся, дочь моя. С ними ничего не случится. Они ещё пригодятся.
Левая щека пульсировала дикой болью. Сознание Эйвион помутилось, и она провалилась в темноту.
* * *
- Дурное место, - пробурчал Корах, зыркая по сторонам.
- Чего ж дурного? – беспечно спросил Феон, по обыкновению дунув на прядь волос, упавшую на лицо. Сам он, однако ж, сидел, положив меч рядом.
Их поиски были безуспешны. Они побродили пару часов по городу, а с наступлением темноты устроились в одном из домов, постаравшись выбрать какой-нибудь с более или менее сохранившейся дверью и наименьшим количеством окон. Увы, мебель и здесь оказалась трухлявая настолько, что загородить чем-нибудь вход не получилось. Побродив по дому, друзья обнаружили нечто похожее на кухню, с развалившимся очагом в углу: окон там не имелось вовсе, и вполне можно было разжечь костёр, не опасаясь, что отблески будут заметны снаружи. Огонь развели небольшой, только чтобы поджарить бекон, и сейчас сидели, глядя на затухающие угли.
- А то, что народ отсюда ушёл, - сказал Корах, – так это не из-за войны, не от голода, по всему судя, а просто так собрался и ушёл. Со всем скарбом.
Феон молчал.
- Интересно будет глянуть на их храм, - не дождавшись ответа, продолжил Корах, - не из-за этого ли бога такая канитель? И ни паломников здесь, ни монахов… чует моё сердце…
Феон коротко кивнул.
- Что? – подозрительно спросил карлик.
- Я знаю одну историю, - тихо ответил Феон, глядя на переливающиеся красным угли, - только с детства привык думать о ней, как о легенде. К тому же в этой истории толком не говорится о том, где и как именно это произошло…
Он замолчал.
- Ну? – требовательно произнёс Корах.
- Говорят, это случилось при короле, прозванном Каменным, может, сто лет тому назад. Знаешь ли ты, кто такие дхарги?
Корах кивнул.
- Это какие-то козлоногие твари, живущие за Гриммельнским оврагом.
- Да. Но знающие люди сказывают, однако, что не твари вовсе. Говорят, что у них есть свои города, храмы и священники.
- Я слышал другое, - Корах пожал плечами, - что они волосатые, с мордами звериными, и рычат, что твои волки…
- Одно другому не мешает. Так вот: когда-то Корнваллис принадлежал дхаргам. И когда первые корны на семи кораблях прибыли туда из Скандора, король Эдгар Длинная Шея попросил у дхаргов позволения поселиться на их землях. Дхарги не препятствовали, поскольку сами они народ лесной, а людей интересовали прежде всего холмы да пустоши. Старейшины дхаргов решили, что Корнваллис большой, и земли хватит на всех. Вскоре, однако, король Эдгар затеял войну со своими эорлинами, но проиграл. Та война – это я знаю хорошо, - получила название Войны Цветов, поскольку после поражения Эдгара эорлины в знак насмешки сорвали с него корону и водрузили на голову венок из незабудок. Корону Эдгару оставили, поскольку его могущественные подданные полагали, что гораздо удобнее иметь слабого монарха, нежели сильного. Так и продолжалось до тех пор, пока на престол не взошёл Каменный король.
- Он победил эорлинов? – без особого интереса спросил Корах.
- Да. Но как – это и есть та самая тёмная история. Я три года провёл в Туанском монастыре, там большая библиотека, но я не нашёл ни единой книги с рассказом об этой войне. А между тем такие книги были, только их уничтожили, увезли и сожгли.
- Зачем?
- Не знаю. Но догадываюсь. Мне рассказывала об этом старая Бетрис, ключница, и мне тогда казалось, что она уже была старой, когда случилась та война. Дхарги были хранителями Чёрной двери…
- Двери?!
- Да. Я не знаю, как это называется на их языке. Двери, которая открывала вход в царство Вила. Судя по всему, это был какой-то большой камень, весь в старинных вензелях. Король обманом завладел этим камнем и вывез его из владений дхаргов, а потом воспользовался его силой, чтобы победить врагов. Поэтому-то, думаю, те книги и уничтожили: король не желал, чтобы кто-то вспоминал о том, что могуществу его власти способствовали порождения Тёмного бога.
- Интересная сказочка. - Корах зевнул. – Но какое отношение она имеет к М’раалу?
- Может, и никакого. Но говорят, после того, как Каменный король украл у дхаргов Чёрную дверь, весь народ покинул то место, где она хранилась. Они посчитали, что оно проклято, и с тех пор тем городом завладели тёмные силы.
- О… так ты думаешь, что это место… - Корах неопределённо повёл рукой.
- Не знаю. Но как-то навевает нехорошие мысли. И подумай вот ещё о чём: вскоре после того, как это случилось, сын Каменного короля подарил остров Элькин Морскому народу. Как думаешь, зачем?
- Чтобы его подданные об этом месте и вовсе не вспоминали?
- Вот и я о том же.
Корах задумчиво поворошил угли.
- Ты думаешь, что те самые дхарги, которые и на людей-то не похожи, построили этот город?
- Не знаю. Может, и не они, а те, которые жили здесь до них. Какая разница?
- Проклятье... – Корах стукнул кулаком по своей коленке. - Если это так, то моей госпоже нечего тут делать. Служители Вила ничем не могут ей помочь.
Феон согласно кивнул.
- А даже если и могут, это не та помощь, которую стоит принимать. Хотя… - он почесал нос, - возможно, я и ошибаюсь. Здесь тихо и безмятежно.
- В лесу тоже было тихо и безмятежно, пока те твари не налетели, - ворчливо заметил Корах.
- Посмотрим… вся ночь впереди.
* * *
Ночь прошла на удивление спокойно, но и Феон, и Корах мгновенно просыпались при каждом дуновении ветра и более громком, чем обычно, шелесте листьев. А один раз поднялись, на цыпочках прокрались в соседнюю комнату и, сдерживая дыхание, выглянули в окно.
Снаружи что-то было… или не было. Полная луна ярко светила с фиолетового неба, заливая улицы мёртвого города белым светом. Глубокие тени лежали между домами – и они как будто шевелились. Чёрные щупальца медленно разбухали и удлинялись, высовывались, ощупывали россыпи камней, и так же неспешно залазили обратно, истончаясь, дышали, внимательно следя за наблюдавшими за ними человеческими глазами. Корах даже помотал головой: никак нельзя было понять, реальность это или плод испуганного воображения.
Они так больше и не легли. Сидели, привалившись к стене, до боли в пальцах сжимая рукояти мечей, и только под утро обоих сморил тяжёлый сон.
С первыми лучами солнца наскоро перекусив, отправились на поиски. Перед тем, как выйти из дома, Феон, ловко подпрыгнув, забрался на второй этаж, а потом, зацепившись верёвкой – на верхушку фасада. Потолочные балки и сама крыша, как и в остальных домах, здесь тоже давно сгнили.
- Ничего, - спустившись, сообщил он Кораху, - не видно никакого храма. Город очень большой, улицы во все стороны, как паутина. К западу отсюда видна стена, а сразу за ней – скалы.
- Значит, туда и пойдём, - сказал Корах.
- Почему?
- На кой ляд стена, если за ней горы? Может, храм за ней.
Он уже видел такое, напомнил он Феону, у Морского народа. Там храм был тоже внутри горы.
Они шли, стараясь выбирать улицы пошире, и держались их середины, но через пару часов немного успокоились. Кругом царили тишина и пустота. Солнце немилосердно жарило с небес, и лишь лёгкий ветерок шевелил кроны деревьев, иногда растущих прямо из мостовой. Лианы обвивали их стволы и стены домов, колючий кустарник торчал из высохших фонтанов. Ни птиц, ни даже ящерок, только шелест листьев и далёкие звуки осыпающихся где-то камней.
Незадолго до полудня вышли на очередную безымянную площадь у подножия той стены, большую, окружённую некогда богатыми домами, с обломками какой-то статуи посередине. Отвесная стена, сложенная из огромных камней, белая и чистая, без всяких следов растительности, вздымалась вверх на добрых полсотни футов, и уходила вправо и влево, теряясь в скалах.
Они остановились, всматриваясь – и побежали со всех ног.
Эйвион была там. Лежала прямо на мостовой, свернувшись калачиком, прикрыв лицо рукой. Платье, пыльное и в некоторых местах словно прожжённое, зияло прорехами, тело, как в тяжёлом сне, слегка подрагивало. Корах бросился перед ней на колени.
- Госпожа… госпожа!
Эйвион приподнялась, но тут же едва не упала. Корах подхватил её за плечи, Феон торопливо вытаскивал флягу с водой. Бережно прислонив девушку к своему колену, Корах откинул волосы с её лица.
И крупно вздрогнул.
Феон чуть не выронил протянутую флягу.
Эйвион была прекрасна. Нежная без следов усталости бархатистая кожа, чистый высокий лоб, брови с гордым изломом, точёный нос, алые слегка брезгливо изогнутые губы. Густые ресницы окаймляли закрытые глаза. И – ни единого следа ужасного ожога.
- Сахуру … - Феон сглотнул. – Сахуру помогли ей…
Корах не ответил. Он внимательно всматривался в лицо своей юной госпожи, словно видел его в первый раз. Затем так же молча выдернул из руки Феона флягу и слегка смочил Эйвион губы. Она застонала и открыла глаза, тёмно-синие и глубокие как ночное небо.
- Пейте, госпожа, - сказал карлик.
Он помог ей сесть, прислонив к стене. Затем поднялся, и снизу вверх хмуро глянул на Феона.
- Боги никогда не дают ничего бесплатно, - едва слышно прошептал он.
Глава 6
НАЧАЛО
Эйвион смотрела на Феона во все глаза.
Теперь она поняла причину такого несколько странного на первый взгляд отношения к ней её нового друга. Того, что на борту «Стремительного» он никак не проявлял мужского интереса, хотя она сидела перед ним почти нагишом, и того, что в постоялом дворе в Туукане, завидев её принимающей ванную, он целомудренно отводил глаза в сторону, старательно делая вид, что больше занят полировкой своего меча.
Феон – её родной дядя, сын Алина Морвэна, а она сама – внучка того же графа. Потрясающе, удивительно. У неё есть родич, да ещё такой близкий. Поддавшись порыву, она прильнула к Феону, уткнув лицо ему в плечо; Феон нерешительно её обнял. Эйвион чуть смутилась: ничего такого она не ощутила – такого, близкого, родственного, как будто просто попала в объятья к незнакомому мужчине. Она мягко высвободилась, спрятав глаза – в конце концов, вокруг слишком много народу, и такие нежные проявления чувств на виду у всех кое-кто может не понять.
Путники сидели в общей зале большой гостиницы в Арае, неподалёку от порта.
Дорога до первого по величине города на Элькине заняла у них полтора дня. Из гор, окружавших М’раал, они выбрались уже ближе к заходу солнца. Своих лошадей, к великой радости, они нашли целыми и невредимыми, на том же месте, где их оставили. Вскоре они вышли на тракт, что вёл из Туукана на север. Там, милях в пяти дальше, обнаружился небольшой постоялый двор, и по здравому размышлению друзья решили там заночевать.
Уже к вечеру следующего дня они увидели башни Арая – в этом городе, по словам Феона, было намного проще и быстрее найти корабль, направляющийся в Корнваллис. Отложив поиски подходящего судна до утра, они посвятили время выбору приличной гостиницы. Таковая нашлась в нескольких сотнях шагов от моря, большая и забитая народом, но при взгляде на золотой керн, который Феон выудил из кошеля, хозяин быстро нашёл свободную комнату. По просьбе того же Феона он раздобыл для Эйвион женское платье, не такое тонкое и нарядное, как прежнее – по всей видимости, хозяин просто позаимствовал его у одной из служанок.
Даже при беглом знакомстве Арай очень сильно отличался от Туукана, с домами, представлявшими собой странное смешение архитектуры королевства и городов Морского народа. Глинобитные хижины и чисто южные постройки с внутренними двориками и фонтанами соседствовали здесь с каменными башнями с узкими бойницами, а мощёные крупным булыжником мостовые едва не заставили Кораха прослезиться.
- Совсем как в Лимерике, - сказал он.
Пальм здесь почти не было, разве что невысокие и чахлые, высаженные в кадках, зато во множестве росли сосны с длинными корявыми ветвями и пышной хвоей. «Такие же, как в южных землях Корнваллиса», - заметил Феон.
Здешний народ, похоже, только наполовину, а то и меньше, состоял из местных жителей. Остальные были приезжие: ллевеллинцы со смуглой кожей, одетые в некое подобие юбок, темноволосые уроженцы Хартворда и Моргана, даже северяне с длинными волосами, заплетёнными в косы, а среди чужестранцев – татуированные арканы и прочие подданные Ал’иима, Великого сайида всего Морского народа. Впрочем, в самой гостинице местных жителей почти не было – почти сплошь гости из Корнваллиса.
В Арае оказалось необычайно весело: город украшали ковры, вывешенные с балконов, и целые толпы с песнями и плясками гуляли по улицам. Как оказалось, местный люд отмечает день бога Калиса, даровавшего людям вино. В общей зале харчевни тоже было многолюдно, и время от времени приходилось почти кричать, чтобы быть услышанным в гомоне из голосов, пиликанья двухструнной скрипки и надрывного воя деревянной дудки. Прислуга еле успевала подносить гостям всё новые кружки с вином, пивом и араком – кому что было больше по вкусу. Сам хозяин гостиницы, кажется, уже давно охрип: с красными от дыма глазами он носился по зале, выкрикивая бесконечные указания подчинённым, и успевая при этом раздавать подзатыльники мальчишкам, следившим за целыми тушами барашков и гусей, что готовились тут же, в двух очагах по обеим концам комнаты.
Кроме Эйвион, в общей зале было несколько женщин, но ни одной из Морского народа, и все – с открытыми лицами.
Эйвион подняла голову и внимательно посмотрела Феону в глаза.
- Но… - задумчиво спросила она, - вроде бы тогда, на корабле Маз’иида, ты сказал, что тебя зовут Эдгариддин, Феон Эдгариддин?
Феон кивнул.
- Так и есть. Алин Морвэн был одним из сыновей предпоследнего короля, Олафа Толстого, а Олаф, как и все властители Корнваллиса, ведёт свой род от Эдгара Длинная Шея. Я - незаконнорожденный, и не могу носить имя отца, но родовое имя Эдгариддинов – имею полное право.
- О, - Корах едва не поперхнулся, – ни часа без сюрпризов. Это что: значит, госпожа Эйвион – правнучка короля?
Эйвион вытаращила глаза. Феон улыбнулся.
- Получается, что так. Но по женской линии, а если ты не дочь Первородного, это мало что значит. По мужской она – дочь Тарена Ллира, мелкого рыцаря с берегов Северного моря, не более того.
- Почему это? – почти возмутился карлик. Он уже изрядно выпил, и сидел, раздувая покрасневшие щёки. – В её жилах течёт кровь первого короля, я так прикидываю, целая восьмая часть!
Феон развёл руками.
- Увы, ни я, ни дражайшая Эйвион даже не эорлины. Триста лет назад король Эдгар прибыл в Корнваллис со своими шестью сподвижниками, и все они стали первородными князьями. Право первородства передаётся лишь одному из детей по выбору отца, а все прочие отпрыски и их потомки становятся эорлинами, получающими за службу королю или князьям земли и замки. Тем же, у которых нет ни того, ни другого, остаётся лишь гордиться тем, что они ведут свой род от одного из Семи Князей. Но и это неплохо, - заключил Феон, – по крайней мере, есть надежда на помощь и поддержку со стороны знатных родичей.
Эйвион улыбнулась.
- Это не важно. Я – дочь своего отца, и с чистым сердцем могу отправиться в собственный замок. И это благодаря вам. – Она по очереди взглянула на своих друзей. – Я жду, что вы будете первыми гостями госпожи Ллир.
- Во мне можешь не сомневаться, - икнув, сказал Корах. – И, как минимум, я рассчитываю на должность майордома.
Они рассмеялись.
- Я присоединюсь, - Феон слегка наклонил голову, – только, с позволения моей племянницы, ненадолго. Я всё же хочу наведаться в Морхолл, навестить могилу покойного батюшки и, между делом, свидеться со своими братьями. Сомневаюсь, что они встретят меня с распростёртыми объятьями, но попробовать стоит.
- Выпьем! – в очередной раз возвестил Корах.
Эйвион сидела счастливая, время от времени замечая взгляды прочих постояльцев, по большей части восхищённые, а иногда откровенно сальные, но последнее её вовсе не тревожило. Даже наоборот – почти радовало. Эйвион чувствовала себя так, словно выбралась на свет божий из глубокой мрачной темницы, в которой провела всю жизнь. Прошлым вечером, в придорожной харчевне, она до середины ночи рассматривала своё отражение в тазе с водой, боясь поверить в случившееся, смотрела на себя, трогала и гладила чудом преобразившееся лицо, пока фитиль, плававший в плошке с жиром, вспыхнув в последний раз, не погас. Она не просто красива, она, кажется, очень красива. Интересно, какой вид будет у лорда Марреда, когда он увидит её? Или у её друзей-недругов из Озёрного Луга? Она обязательно туда съездит, но только после того, как вступит во владение Ллиром. Так, чтобы на белой лошади, в красивом платье, и в окружении охраны. Приедет – и посмотрит в глаза госпоже Блойдеин, и в особенности Дилис, у которой вечно болела голова при виде её обезображенного лица. Эйвион мысленно усмехнулась: не заболит ли ещё сильнее, когда Дилис увидит Эйвион такой, какой она стала?
Сейчас она сидела, гордо посматривая по сторонам, почти презрительно отворачиваясь от взглядов, что казались ей малоприятными, и слегка, одними губами благосклонно улыбаясь доброжелательным. Почти королева.
|
|
|
