Глава VI. Национально–культурные типы

Глава VI. Национально–культурные типы

Наблюдая историю социальных идей, мы не можем не различать в ней разных культурно–национальных типов. Одного общего русла, одного общего типа социального мышления и культурной жизни или вовсе не существует, или он существует только в самом общем смысле. Конечно, разные культурные организмы, существующие в одну и ту же эпоху, под одним и тем же исторические влиянием, отражают это влияние, приобретают известные общие черты, однако отнюдь не теряя своих отличий, ибо, кроме настоящего, как в жизни отдельного лица, так и в жизни народа огромное влияние имеет их прошлое. А эта прошлая история складывается, конечно, своеобразно для каждого народа.

Историческое изучение стремится к возможной конкретности, оно ставит себе задачей изучать явления не в их отвлеченных и абстрактных чертах, а в их конкретной сложности, в их исторической индивидуальности. И если изучать таким образом, то придется наперед сказать, что история не повторяется и при большом сходстве развитие каждого народа представляет значительные отличия. Изучение этих национально–культурных типов социальной мысли убеждает нас, между прочим, что два основных русла развития, которые мы наметили при переходе от средних веков к новому времени, — религиозный индивидуализм в реформации и светский гуманизм просветительства — сохраняются, но в разном соотношении, и эта разница кладет свою печать на духовную индивидуальность народов.

Для Англии преобладающим условием надолго остаются еще влияния реформации и сравнительно слабое настроение просветительства, в Германии, в особенности же во Франции, определенно преобладает просветительство. И основание к этому следует искать в истории этих стран.

Глава VII. Англия. Соединение здесь реформации и революции

Обращаясь к Англии, мы не можем не остановиться перед основным фактором ее истории — именно особым характером английской революции. В отличие от великой французской революции и затем дальнейших французских революций, в отличие от многих революций Европы, которые были пережиты под настроением эпохи просветительства и на знамени своем писали девизы просветительства, английская революция была пережита под [знамением] величайшего религиозного подъема. Реформация Англии совпала с революцией, и те религиозные волны, которые повсюду несла с собой реформация, оказались для Англии вместе с тем волнами революционными.

Начиная с Декарта, философия в лице, главным образом, германских философов, но также благодаря английским, французским и голландским обнаруживает такой успех, которого она не делала со времени Платона и Аристотеля. С одной стороны, возрождается изучение древней философии благодаря историческому изучению, а с другой стороны, создается ряд философских систем, отчасти связанных между собой генетически непрерывным развитием, а отчасти взаимно исключающих друг друга, но имеющих тот общий характер, что все они суть произведения человеческого разума, все они суть искания человеческой мысли, усилия человеческого разума, чтобы найти дорогу к истине. Из перекрещивающегося влияния различных философских школ и создается собственно философия просвещения, эклектическая и популярная. Чем дальше, тем больше эта философия просвещения принимает материалистический характер, и, начиная с XVIII в. (который дал этому материалистическому мировоззрению законченное для своего времени выражение в знаменитой энциклопедии и творениях философов–материалистов), материалистическая философия становится философией просветительства по преимуществу. В этом смысле можно сказать, что кризис материалистической философии, насколько он обозначился в общей философии в новейшее время, есть вместе с тем и кризис просветительской философии.

Но не только философия получает большое значение в жизни, развивается и светская литература, которая составляет теперь естественную атмосферу современного человека, развивается сначала в Англии (Шекспир), затем во Франции и Германии, затем во всем цивилизованном мире. Рядом с философией и литературой развивается и наша наука — политическая экономия. Повивальной бабкой является эпоха возрождения, реформация и просветительство. Основное философское влияние, которое сказывается на политической экономии при ее зарождении, как нам в этом придется неоднократно убеждаться в дальнейшем, есть влияние философии просветительства в той или другой форме. Это соединение реформации и революции, религиозного и революционного движения наложило свою печать на духовное развитие Англии и до наших дней. Ввиду того значения, которое имеет эта политическая и духовная революция для развития Англии, я считаю необходимым познакомить вас с основными моментами ее истории, а вместе с тем и с религиозно–демократическим и религиозно–социальным течениями, которые имели место в Англии. Первые шаги реформации в Англии были сделаны при Генрихе VIII и упрочились затем при Елизавете отделением английской церкви от римской с самостоятельным епископом, независимым от папского престола. Представителем этой церкви, ее главой был объявлен король. Епископальная церковь была, с одной стороны, национальной, так как имела главой короля, а с другой стороны, она была протестантской, поскольку она входила в общее протестантское движение против римского престола. Отличительной ее особенностью было то, что эта реформация, отторгая английскую церковь от Рима, не была народной реформацией, она была делом рук короля, это была борьба двух властей — римской и оксфордской, в которой победила оксфордская. Эта реформация принесла расширение прав короля, сделав его главой не только светским, но и церковным.

Поэтому очевидно, что если вообще реформационное движение в Англии и было неизбежно, то оно не могло ограничиться этим отторжением от Рима, и, несомненно, королевская реформация должна была уступить место реформации народной. Это и произошло в реформационном движении, имеющем общее название пуританского, или индепендентского движения, вызванного сектами, отделившимися от церкви.

Наибольшее влияние оказали на континентальную реформацию учения Лютера и Цвингли, на английскую же оказало большее влияние учение Кальвина. Это обусловливается тем, что в Англию направилась масса беглецов, спасаясь от религиозных преследований, больше всего кальвинистов. Англичане, вступая с ними в непосредственные сношения, подпадали их влиянию. Под влиянием кальвинизма и произошло первое национально–реформационное движение в Англии, выразившееся в образовании пресвитерианской секты в Шотландии, которая отличалась от епископальной церкви тем, что не признавала епископата, ограничиваясь выборными пресвитерами (отсюда и название). Но на этом не остановилось реформационное движение. Скоро обнаружилось, что пресвитерианство не удовлетворяет всех и, кроме того, оно и само в дальнейшем своем развитии усвоило некоторые черты, сближающие его не только с епископальной, но даже с католической церковью. Разница, заключавшаяся в отсутствии епископов, оказалась не столь велика, чтобы устранить возможность такого сближения. Реформация пошла дальше, и новые секты получили свое название индепендентов, независимых. Индепенденты объявили полную независимость каждого отдельного религиозного сознания, узаконяя, таким образом, церковный аморфизм, анархический индивидуализм. Несмотря на это, так как отдельный индивидуум не может все же остаться вне общения с другими, они соединяются в так называемые конгрегации, поэтому они носят название также конгрегационалистов. Основные требования индепендентов в эту раннюю эпоху их истории таковы: 1) автономия каждой общины; 2) прекращение связи между государством и церковью; 3) независимость всех общин от всякого вмешательства извне.

Что касается учения индепендентов, то оно представляет различные оттенки, которые были так же различны, как различны объединяемые нами в теперешнем понятии «сектантства». Но общим признаком всех этих индепендентских сект было то, что они отразили в себе сильное влияние кальвинистического настроения, к этому присоединялось еще их отрицание иерархии и определенного культа. Название пуритан индепенденты получили за свой суровый образ жизни и суровые требования, которые они предъявляли к своим членам. Таким образом, у епископальной церкви образовались серьезные противники в лице индепендентов. При этом и сама епископальная церковь при Карле I все больше и больше приближалась к католической, от которой она отторглась, и это вызвало среди пуритан еще более острое чувство враждебности к ней. Апокалиптическое настроение и образы, которые были чрезвычайно популярны среди индепендентов, заставляли приравнивать епископальную церковь к царству антихриста, царству апокалиптического зверя.

Первоначальная борьба между епископальной церковью и индепендентами привела к победе в 1642 г., когда король должен был уступить основным требованиям индепендентов. Эти требования сводились к тому, что епископальная государственная церковь лишилась своего прежнего официального, господствующего положения, так что низводилась до одной из допустимых и терпимых государством сект.

В 1643 г. произошло событие, известное под именем Вестминстерского синода для выработки церковной организации. Причем на этом Вестминстерском синоде обнаружилось соперничество пресвитериан и индепендентов. Что касается индепендентов, то поразителен их рост. Еще только в 1641 г. их было в Лондоне 60–70 человек, а их молитвенные собрания бывали довольно легко накрываемы и разгоняемы полицией. Но после того как при Долгом парламенте[375], после казни Страффорда, настроение правительства по отношению к ним изменилось, они становятся необычайно популярными; в эту секту вступило очень много лиц, и уже на Вестминстерском синоде почувствовалось, что между пресвитерианами и индепендентами произойдет столкновение, обнаружились, так сказать, правая и левая сторона.

Тогда как пресвитерианство в эту эпоху начинает получать все более строгую организацию и строгую обрядность, индепенденты же получают характер все более анархический, отрицающий фиксированную форму организации, и приобретают ярко выраженные черты политического радикализма с тем, чтобы в будущем сделаться революционной парией. Радикально–политические тенденции постепенно заслоняют собою все основы церковного устройства, оставляя позади прежний идеал индепендентов. Выразителем [этого] религиозно–политического настроения в классической форме является великий английский поэт и мыслитель Д. Мильтон, пишущий: «Мне кажется, что я вижу, как просыпается от сна благородная и могучая нация, словно богатырь, встряхивая своими кудрями, преисполненными самсоновской силы; мне кажется, что я вижу, как она, подобно орлу, приучает к летанию свое могучее молодое поколение, как ослепшие глаза крепнут в ярком блеске лучей полуденного солнца, очищая и проясняя в сиянии небесной лазури свой взор, который так долго держали во тьме; а той порой целая стая боязливо сбившихся в стаю птиц и созданий мрака носится кругом, изумленная необыкновенным явлением, и с криком, полным зависти, пророчит наступление годины сект и раздоров».

Его настроение объединяет и бурную любовь к свободе, дважды ниспровергавшей с трона Стюартов, и идею государственного строя, основанного на теории народного суверенитета, и в то же время он является представителем того гуманистического образования, которое выразилось в философии мыслителей новейшего времени; в нем, наконец, отразилось и религиозное беспокойство его времени: Мильтон в юности был пресвитерианцем, но затем он стал индепендентом в самом полном и точном смысле слова.

Его учение предвосхитило будущее учение квакеров и сводится к тому, что существует внутренняя сила, внутреннее откровение Святого Духа, которое каждого человека приводит к истинной религиозности. И, основываясь на этом внутреннем откровении, он борется прежде всего против организаций, против культа, против епископата, против его тщеславия и пороков. Опираясь на это учение о внутреннем свете, о внутреннем откровении, Мильтон является одним из самых ярких предвозвестников нового учения о свободе совести. Этот принцип провозглашается не на основе индифферентизма и религиозного безразличия, а как высшее требование его религиозного сознания. В «Areopagitica» он говорит: «Истина уподобляется в священном писании текущему источнику; если вода его не течет постоянно правильным потоком, он обращается в грязное болото однообразия и рутины». На такой основе он защищает свободу исканий, хотя бы даже свободу заблуждений.

Мильтон является предвозвестником того настроения, которое все сильнее и сильнее проявляется в индепендентах. По мере того как индепенденты охватываются революционным и религиозным жаром, индепендентство делается религией пророчества, настроение индепендентов становится все более и более эсхатологическим, т. е. они проникаются настроением ожидания конца мира и наступления великих событий. Этим великим событиям индепенденты отводят первенствующую роль в своем мировоззрении: они соблюдут эту святость, создадут эту общину верующих, в которой властвует Бог, осуществят власть божества в мире. Поэтому место общества верующих (Believers) занимают теперь общества святых. Эта перемена вызывает глубокую перемену настроения.

Здесь движение индепендентов сливается с движением анабаптистским на континенте, а ведь вы знаете, какую роль в революции социальной, а вместе с тем и экономической сыграло анабаптистское движение параллельно с реформацией, каким образом оно привело к крестьянским войнам, вооруженным восстаниям, которые в конце концов были залиты потоками крови. Там это движение было раздавлено в самом начале. Напротив, в Англии индепенденты получают руководящую роль. Здесь духом индепендентства проникались величайшие деятели революционного движения и прежде всего Кромвель, образовавший, как известно, пуританское войско. Эти войска должны были служить главной опорой английского народовластия, на них должен был опереться парламент в борьбе с королем. Эти так называемые латники (ironsides) Кромвеля образовались в главном ядре из индепендентов, которые были охвачены эсхатологическим и мистическим настроением. Эти войска Кромвель создал на принципе рыцарской чести, одушевляя кавалеров на путь Бога, стремлением к политическому и религиозному идеалу свободы. Каждый в войсках Кромвеля был одушевлен сознанием, что он не наемник, а свободный гражданина страны, взявшийся за оружие по собственному побуждению за свою свободу и веру. И в этом они видели пример, еще небывалый в военной истории.

Особенно ярко отличительные черты индепендентского движения проявляются в 1653 г., когда индепенденты, правда, на короткое время, образуют преобладающий состав парламента.