 |
Под ливневым суфийским небом пребывая
|
|
|
|
И гордости исполнясь за меня,
В сиянье мудрость струиться,
И звучный голос песни поет,
И полнота в величии своем
Паденье и подъем
С дыханьем в унисон свершает.
И мир парит и крыльями трепещет
И возгорается в душе моей глубоко».
Ошо, Молитва ли это?
Да, Венанда, это молитва. Молитва это не формальность. Чтобы помолиться, вам не нужно идти в церковь — те же, кто идут, не понимают, что такое молитва. Вам не нужно идти в храм, мечеть или гурудвару — те же, кто, идут, только претендуют.
Молитва — это что-то от сердца. Она может случиться где угодно. Где бы она ни случилась, там и находится храм. Вам не нужно идти в храм, чтобы помолиться, но где бы вы ни молились, вы этим создаете храм, невидимый храм. И где бы человек ни склонялся в молитве перед существованием, это место становится священным.
Для молящегося сердца любой камень становится Каабой, любая вода становится водой Ганга. Для молящегося сердца любое дерево — это дерево Бодхи. Вопрос не в формальности: вопрос в чувстве вознесённости. Да, молитва означает именно это: когда вы начинаете вдруг чувствовать вознесённость, когда сила тяжести больше не давит на вас, когда вы знаете, что все исчезнет и вы невесомы; когда нет прошлого, камнем висящего у вас на шеё, и нет будущего, сбивающего вас с толку и уводящего от настоящего — тогда это мгновение — всё; это здесь, вот это мгновение — всё во всём, и что-то открывается в сердце, и льется аромат. Иногда словесно, иногда в молчании. Иногда в бессмысленных словах, иногда как в детском лепете. Иногда она становится песней или танцем. А иногда вы просто сидите, как Будда — в полном молчании, без движения; иногда это центр циклона.
|
|
|
У молитвы не бывает жесткой формы. Как только вы придаете ей жесткую форму, вы её уничтожаете. Молитва — это спонтанность. И всякий рад, когда она приходит, она приносит новый аромат. Вам не дано её предугадать. Когда она приходит, она всегда приходит неожиданно — вам не дано вызвать её принуждением. Да, вы можете её пригласить, но вы не можете выдать её по заказу. Когда она приходит, она приходит. Она приходит, как бриз, и вот вы уже наполнены ею. А потом она уходит. Красив её приход — и уход её тоже красив. Когда она приходит, она омывает и отогревает вас. Когда она уходит, то оставляет всегда за собой великую тишину, первозданную тишину, подобно уходу шторма, оставляющего после себя полную тишину.
Красив её приход — и уход её тоже красив. Но не думай ни одного мгновения, Вандана, что ты можешь её устроить. Если ты попытаешься её устроить, ты упустишь её спонтанность. Ты убьешь её. И тогда она уже не будет птицей, вознесшейся в небо. Тогда она будет лишь птицей в твоей золотой клетке — она будет лишь как эта птица. Куда девалась её красота? Ведь красота — это неотъемлемая часть свободы. Без свободы красота существовать не может. Всякий раз, когда утрачивается свобода, утрачивается и красота. Рабство уродливо.
Да, птица была красива, когда она взлетала на крыльях в небо и пела с облаками. То было великое благословение. Когда она парила на крыльях высоко в небе и плыла в отпускании. И то была великая радость. Одно лишь наблюдение за ней было экстазом. Но вот ты хватаешь птицу и собираешься заткнуть её в клетку усыпанную бриллиантами — на что птице бриллианты? Что птице золото? Её золото — это открытое небо, а её бриллианты — свободно плывущие облака, и солнце, и луна, и звезды.
Птица в клетке кажется живой, но она больше не жива. Это всего лишь видимость. Такова и молитва. Если ты управляешь ей, то она — птица в клетке. Никогда не управляй молитвой. Это великое. И человеку надлежит относиться к этому великому с большим почитанием.
|
|
|
Но человек не был почитающим! Вот почему в мире теперь столько молитв — молятся индуисты, молятся мусульмане, молятся христиане — все молятся — и где же молитва? Если бы в мире действительно было столько молитвы, мир был бы раем. Если бы столько молитвы исходило из сердец, то облака молитвы окутали бы всю землю и посылали бы ей свои благодатные дожди. А между тем создается такое впечатление, что повсюду царит одна лишь ненависть, насилие, война. А молитву нигде не найти. Здесь что-то не так. Эта молитва искусственна.
Вандана, что бы ни случилось с тобой, позволь этому случиться. И никогда за это не цепляйся. А ум пытается за это уцепиться. Вот почему я настаиваю на том, чтобы ты оставалась сознающей. Ведь всегда, когда случается что-то красивое, ум так и норовит это сохранить — он очень жаден — всегда, когда случается что-то красивое, он тут же норовит за это уцепиться. Тут же норовит стать хозяином этого, да так, чтобы он мог вызывать это снова и снова, как только пожелает.
Но существуют вещи, которые вам не подвластны: любовь, медитация, молитва, красота, грация, Бог. Они вам не подвластны! Самое большое, что вы можете — это открыться, пригласить их и ждать. Но вы не можете их притянуть. Притянув, вы получите что-то искусственное, таинственное, а настоящее к вам так никогда и не придет. Это такие вещи, которые вы можете взять лишь открытыми ладонями.
А между тем ум твердит «Пока это здесь, не упусти момент — хватай. Держи это в своем кулаке или запихни в свой сейф — и запри его на замок».
Но вы не сможете запереть в сейф цветы. Вы сможете запереть деньги, потому что деньги мертвы. А цветы вы запереть не сможете, потому что они живые. Они должны цвести на дереве, коренясь в земле, коренясь в солнце, коренясь в ветре. Они способны жить только так. Отсеки от них все источники жизни, и они умрут, испуская омерзительную вонь.
Да, Вандана, это молитва.
Под ливневым суфийским небом пребывая
И гордости исполнясь за меня,
В сиянье мудрость струиться,
И звучный голос песни поет,
И полнота в величии своем
|
|
|
Паденье и подъем
С дыханьем в унисон свершает.
И мир парит и крыльями трепещет
И возгорается в душе моей глубоко.
Ошо, Молитва ли это?
Да, это молитва. И теперь наблюдай. Теперь она приходит, и пусть она уходит... Никогда не мешай этому процессу. Когда она приходит — чувствуй благодарность. Когда она не приходит — жди. Не сетуй — она придет. И будет приходить снова и снова. Если только ты можешь ждать, ждать и терпеть, — она непременно придет. Она всегда приходит.
Третий вопрос:
|
|
|
