Агрессия как самоутверждение

Важнейший вид псевдоагрессии можно в какой-то мере приравнять к самоутверждению. Речь идет о прямом зна­чении слова "агрессия": в буквальном смысле корень aggredi происходит от adgradi (gradus означает "шаг", а ad —"на"), т. е. получается что-то вроде "двигаться на", "на-ступать". Aggredi — это непереходный глагол, и по­тому он напрямую не соединяется с дополнением; нельзя сказать to aggress somebody — "нападать кого-либо".

В первоначальном значении слова "быть агрессивным" означали нечто вроде "двигаться в направлении цели без промедления, без страха и сомнения".

Концепция агрессии как самоутверждения находит под­тверждение в наблюдениях за связью между воздействием мужских гормонов и агрессивным поведением. Во многих экспериментах было доказано, что мужские гормоны нередко вызывают агрессивность. При этом следует учиты­вать, что главное различие между мужчиной и женщиной заключается в их разных функциях во время полового акта. Анатомические и физиологические особенности муж­чины обусловливают его активность и способность к втор­жению без промедления и без страха, даже если женщина оказывает сопротивление. Поскольку сексуальная способ­ность мужской особи имеет важное значение для продол­жения жизни рода, неудивительно, что природа снаряди­ла самца особенно высоким потенциалом агрессивности. Многие исследователи приводят вроде бы убедительные подтверждения этой гипотезе. В 40-е гг. было проведено много исследований для установления связи между агрес­сией и кастрацией самца, или между агрессией и инъек­цией мужских гормонов кастрированным самцам[141]. Один из классических экспериментов описал Биман. Он дока­зал, что взрослые самцы мышей (25 дней от роду) после кастрации в течение какого-то времени вели себя более миролюбиво, чем до кастрации. Когда же им делали по­сле этого инъекцию мужских гормонов, они снова начи­нали драться. Биман также показал, что мыши не пере­ставали быть драчливыми после кастрации, если им по­сле операции не давали возможности успокоиться, а, на­оборот, натравливали их на обычные стычки. Это гово­рит о том, что мужской гормон выполняет роль стимуля­тора агрессивного поведения, но вовсе не является един­ственным условием, предпосылкой, при отсутствии кото­рой агрессия вообще исключена.

Сходные эксперименты с шимпанзе проводили Г. Кларк и X. Берд. Результат показывал, что мужской гормон по­вышал уровень агрессивности, а женский — снижал. По­зднее эксперименты, описанные Зигом, подтвердили дан­ные Бимана и других. Зиг приходит к следующему выво­ду: "Можно утверждать, что усиление агрессивности изо­лированных мышей основано на нарушении гормонально­го равновесия, в результате которого обычно снижается порог раздражительности. Мужские половые гормоны в этой реакции играют решающую роль, в то время как все остальные выполняют только вспомогательную функцию".

Среди многих других работ на эту тему я хотел бы назвать только имя К. М. Лагершпетца. Он сообщает об очень интересной тенденции, обнаруженной в эксперимен­тах с мышами. Мыши, воспитанные в духе агрессивнос­ти, испытывали большие затруднения при совокуплении, в то время как мыши, у которых формировалось неагрес­сивное поведение, в сексе чувствовали себя абсолютно сво­бодно. Автор считает, что эти результаты позволяют пред­положить, что оба эти типа поведения поддаются селек­ции: что их можно либо усиливать, либо подавлять. Од­новременно эти результаты опровергают гипотезу о том, что сексуальное и агрессивное поведение имеют одни и те же стимулы, только они затем направляются в разные русла благодаря внешним раздражителям. Подобный вы­вод противоречит гипотезе о том, что агрессивные им­пульсы составляют часть мужской сексуальности. Я, од­нако, не считаю себя достаточно компетентным, чтобы комментировать это явное противоречие. Правда, несколько позднее я предложу свою гипотезу по данному вопросу.

Предположение о наличии связи между мужественнос­тью и агрессией, возможно, опирается на результаты ис­следований и домыслы о сущности Y-хромосомы. Жен­ский ряд содержит две женские хромосомы (XX), а муж­ская формула состоит из хромосомной пары XY. В процес­се деления клетки возможны отклонения от нормального развития, но с позиций теории агрессии самое главное за­ключается в том, что живое существо мужского пола по­лучает в своем генетическом коде одну Х-хромосому и две Y-хромосомы, т. е. (XYY). (Бывает еще и другое располо­жение хромосом, но в нашей ситуации это нас не интере­сует.) Индивиды с формулой XYY нередко отличаются ка­кими-либо физическими отклонениями от нормы. Обычно они значительно выше среднего роста, несколько ограни­чены в умственном отношении и довольно часто бывают больны эпилепсией или подвержены эпилепсоидным со­стояниям. Особенно интересен для нас тот факт, что ин­дивиды этого типа бывают чрезвычайно агрессивными. Это предположение первоначально возникло при обследовании буйных обитателей специальной клиники в Эдинбурге. Семеро из 197 психически больных мужчин имели хромо­сомный ряд XYY; а это составляет 3,5%, т. е. более высокий процент, чем это наблюдается у обычного населения[142]. После публикации этих данных было проведено не менее десятка исследований, которые подтверждали и дополня­ли приведенные результаты[143]. Однако их еще недостаточно для окончательных выводов, это всего лишь некоторое основание для гипотез, которые ждут еще своей проверки. А для этого необходимы многочисленные исследования с помощью точных методов и аппаратуры[144].

В литературе нередко высказывается предположение, что мужская агрессивность не отличается от воинствен­ного поведения» которое направлено на ущемление дру­гих людей; в обычной жизни такое поведение принято обозначать словом "агрессия". Но с биологической точки зрения было бы в высшей степени странно, если бы к этому сводилась сущность мужской агрессии. Разве сек­суальный партнер может выполнить свою биологическую функцию, если он ведет себя враждебно по отношению к партнерше? Это бы разрушало элементарные связи между полами, а еще важнее с позиций биолога то, что это мог­ло бы нанести ущерб женским особям, которые несут от­ветственность за будущих детей[145]. При известных обстоя­тельствах, особенно в патриархальных обществах, где сло­жилась система эксплуатации женщин, действительно дело доходит до глубокой вражды между полами. Однако очень трудно объяснить этот антагонизм с точки зрения биоло­гической целесообразности и не менее трудно понять его как результат эволюционного процесса. С другой сторо­ны, мы уже упоминали, что в биологическом смысле муж­чине необходима сила, быстрота и натиск, способность преодолевать преграды. Но при этом же речь идет не столько о враждебно-агрессивном поведении, сколько о наступательности, необходимой для достижения цели.

Такая мужская агрессивность существенно отличается от жестокости и деструктивности; это доказывается хотя бы тем, что по данному критерию женщины не менее жесто­ки и деструктивны.

Такой подход к делу помогает прояснить некоторые моменты в эксперименте Лагершпетпа. Он установил, как мы упоминали выше, что мыши, которые показали высо­кую степень агрессивности, не проявляли никакого инте­реса к копуляции*. Если агрессивность в общепринятом смысле этого слова составляет часть мужской сексуально­сти или хотя бы стимулируется ею, то приведенный экс­перимент должен был бы дать прямо противоположный результат. Это явное противоречие между данными Лагерпшетца и результатами других авторов получает свое ес­тественное и очень простое объяснение, если научиться отличать враждебную агрессивность от агрессивной "на­ступательности". Тогда легко понять, что драчливые мыши-самцы пребывают в таком яростно-воинственном состоя­нии, которое никак не может стимулировать сексуальную активность. Экспериментальное впрыскивание мужских гормонов, скорее всего, стимулировало не враждебность, а общий физический подъем, прилив сил и готовность к преодолению преград.

Наблюдения за нормальным человеческим поведением подтверждают догадку Лагершпетца. У людей в состоянии гнева не возникает половое влечение, и даже на прямые сексуальные раздражители они реагируют слабо.

Я говорю в данном случае о гневе и враждебности как о настрое, о состоянии духа нормального человека; совсем другое дело — садизм, который насквозь пропитан сексу­альными импульсами.

Короче говоря, гнев (т. е. по сути своей состояние обо­ронительной агрессивности) не способствует сексуальной активности; что касается садистских и мазохистских им­пульсов, то хотя они не производятся сексуальным пове­дением, но все же они с ним совместимы или стимулиру­ют его.

Агрессивность, направленная на достижение цели, не ограничивается сферой сексуального поведения. В струк­туре личности это одно из важных качеств, оно необходи­мо хирургу во время операции, альпинисту при подъеме на гору, без него немыслимы большинство видов спорта и многие другие жизненные ситуации. Без этого качества не может обойтись и охотник, оно нужно для успешной тор­говли и т. д. Во всех этих ситуациях достижение успеха возможно лишь тогда, когда проявляется необходимая готовность к решимости, к прорыву, настойчивость и не­устрашимость перед лицом трудностей и препятствий. Ра­зумеется, те же самые качества необходимы и при встрече с врагом. Генерал, у которого отсутствует агрессивность в таком смысле слова, будет просто неуверенным в себе, не­решительным офицером, неспособным на активные дей­ствия; а солдат, лишенный такой агрессивности во время атаки, будет легко обращен в бегство. Одновременно сле­дует отличать агрессию с целью нанесения ущерба от аг­рессии самоутверждения, которая облегчает в какой-то мере достижение любой цели, будь то обретение творческой ак­тивности или нанесение вреда.

Следует помнить, что эксперименты с инъекцией муж­ских гормонов, которые усиливают бойцовские качества животных, можно интерпретировать по-разному. Во-пер­вых, можно предположить, что гормоны вызывают ярость и желание напасть. Но во-вторых, нельзя упускать из виду и такое воздействие гормонов, когда они усиливают волю животного к самоутверждению и достижению лю­бых целей, в том числе и враждебных, если таковые име­ли у него место и притом были обусловлены совсем други­ми мотивами. Изучив материалы экспериментов о влия­нии мужских гормонов на агрессивность, я пришел к вы­воду, что допустимы обе гипотезы, но с биологической точки зрения вторая представляется мне более вероят­ной. Возможно, последующие эксперименты позволят об­наружить более убедительные доказательства либо пер­вой, либо второй гипотезы.

Связь между агрессивностью самоутверждения, муж­скими гормонами, а возможно, еще и Y-хромосомами на­страивает на мысль, что мужчины в большей мере, чем женщины, обладают высоким уровнем наступательной ак­тивности, необходимой для самореализации личности, и что именно поэтому из них выходят хорошие охотники, хирурги и генералы, в то время как женщины обладают такими чертами, как склонность к защите слабого и уходу за другими, и потому из них получаются хорошие учи­теля и врачи. Конечно, из поведения современной женщи­ны, по этому поводу, нельзя сделать сколько-нибудь точ­ных выводов, ибо сегодняшнее состояние в значительной степени является результатом патриархальной обществен­ной системы. Да и, кроме всего прочего, вопрос этот в це­лом чисто статистический, т. е. он имеет смысл в отноше­нии больших чисел, а не в отношении отдельных индиви­дов. Как раз многим мужчинам недостает той самой целе­устремленно-наступательной активности, которая способ­ствует самореализации личности, в то время как женщины нередко блистательно выполняют такие сложные задачи, которые без них вообще решить невозможно. Между муже­ственностью и агрессией, направленной на самоутвержде­ние, явно существует гораздо более сложная система свя­зей, чем это представляется на первый взгляд. У нас об этом мало знаний. А генетика тут не удивишь, ибо он зна­ет, что генетический код можно перевести на язык опреде­ленных типов поведения, что его расшифровка требует изучения связей с другими генетическими кодами и с той жизненной ситуацией, в которой человек родился и жи­вет. Кроме того, следует помнить, что агрессивность, спо­собствующая личной целеустремленности, — это качество, необходимое не только для выполнения определенных ви­дов деятельности, но и для выживания самого индивида. И потому с биологической точки зрения следует думать, что этим качеством должны быть наделены все живые су­щества, а не только особи мужского пола. Однако нам придется отказаться от окончательного суждения об исто­ках мужской и женской агрессивности в сексе и в жизни до лучших времен, когда у нас будет больше эмпириче­ских данных о роли хромосомной формулы в мужской и женской бисексуальности, а мужских гормонов в само­утверждающемся поведении индивида.

Однако есть один очень важный факт, уже получив­ший клиническое подтверждение. А именно: установле­но, что тот, кто беспрепятственно может реализовывать свою агрессию самоутверждения, в целом ведет себя го­раздо менее враждебно, чем тот, у кого отсутствует это качество целеустремленной наступательности. Это отно­сится в равной мере и к феномену оборонительной агрессии, и к злокачественной агрессии типа садизма. А при­чины этого очевидны. Что касается оборонительной аг­рессии, то она, как известно, представляет собой реак­цию на угрозу. Человек, который не встречает препят­ствий для активного самоутверждения, менее подвержен страхам и потому реже оказывается в ситуациях, на ко­торые приходится отвечать оборонительно-агрессивными действиями. Садист становится садистом, ибо он страда­ет душевной импотенцией; ему недостает способности раз­будить другого человека и заставить его полюбить себя; и тогда он компенсирует эту свою неспособность стремлени­ем к власти над другими людьми. Таким образом, агрес­сия самоутверждения повышает способность человека к достижению целей, и потому она значительно снижает потребность в подавлении другого человека (в жестоком, садистском поведении)[146].

В заключение необходимо добавить, что степень разви­тости у каждого конкретного человека "агрессии само­утверждения" проявляется в определенных невротических симптомах, а также играет огромную роль в структуре личности в целом. Робкий, закомплексованный человек страдает от недостатка наступательной активности точно так же, как невротик. И первая задача при лечении такого человека состоит в том, чтобы помочь ему осознать свой комплекс, а затем дойти до его причин, т. е. прежде всего обнаружить, какие факторы в самой личности и в ее соци­альном окружении питают этот комплекс, усиливают его.

Вероятно, главным фактором, снижающим в индивиде "агрессию самоутверждения", является авторитарная ат­мосфера в семье и обществе, где потребность в самоутвер­ждении отождествляется с грехом непослушания и бун­тарством. Любой абсолютный авторитет воспринимает по­пытку другого индивида к реализации собственных целей как смертный грех, ибо это угрожает его авторитарности. И потому людям подчиненным внушается мысль, что ав­торитарная власть представляет интересы народа, пресле­дует те же самые цели, к которым стремятся "простые люди". И потому послушание — это якобы самый лучший шанс к самореализации.

Оборонительная агрессия