Екатеринбургская гекатомба 6 глава

Красная горка

Выбор места заточения, а, следовательно, и убийства Царственных Узников, сначала в Тобольске, а затем в Екатеринбурге не был случайным.
Сибирь, Поволжье, Кавказ, и в особенности Урал прочно приковали к себе внимание еще дореволюционных археологов, искавших здесь следы древних жертвенных культов.
«Где еще имеются такие яркие и богатые жертвенные места?» (Археологические памятники Урала и Прикамья, М.,-Л., 1940, с. 7). Этот вывод является бесспорным и для советской археологической науки.
Известный исследователь истории хазар пишет: «Возможно, что в эпоху наибольшего расцвета их могущества сфера их влияния доходила до Уральских гор и реки Яика» (Т. Готье, Хазарская культура, Новый Восток, 1925, № 8-9, с. 279).
В исследуемую археологическую эпоху «Пермский край (с Екатеринбургским уездом) входил в сферу влияния степного (условно «сарматского») купеческого капитала (…), но конечно, за спиной «сарматов» - стоял восточно-средиземноморский, античный, торговый капитал» (А.В. Шмидт, Жертвенные места Камско-Уральского края, ИГАИМК, 1932, с. 13, с. 15). Проще сказать, еврейские деньги.
К началу ХХ века Екатеринбург являлся вотчиной двух еврейских финансовых кланов - потомков древней хазарской аристократии - Поляковых (банковское дело) и Гинцбургов (золотопромышленность), а через последних и сферой влияния Ротшильдов.
Екатеринбургский Совдеп - это красное правительство Урала - сразу после большевистского переворота разместился непосредственно в здании банка Лазаря Полякова (Волжско-Камский банк), а двое его родственников - евреи Поляков и Чуцкаев (женатый на одной из представительниц женской части семьи Поляковых), оба бывшие служащие банка, вошли в состав Облсовета, номинально решившего судьбу Царской Семьи. В здание этого банка свозились после цареубийства вещи, принадлежавшие Царской Семье. И неизвестно, проводился ли обыск в подвалах и сейфах банка после занятия города «белыми».

Дом Ипатьева, в котором пролилась Царская кровь, находился на горе в историческом центре Екатеринбурга. По замечанию английского журналиста Р. Вильтона, Вознесенская горка представляет собой самую высокую географическую точку всего Урала.
Вот как описывает местоположение дома Ипатьева Р. Вильтон. «На вершине холма, господствующего над Екатеринбургом и над Уралом, находится несколько белых зданий, образующих Вознесенскую площадь. Посреди нее стоит церковь того же имени. Одна сторона площади занята Харитоновским домом и садом, принадлежащим одному из «золотых королей». Против церковной паперти другой дом, понижающийся уступами, образует угол Вознесенской улицы, которая спускается к большому пруду, расположенному в центре города: это и есть дом Ипатьева – довольно нарядное двухэтажное здание с большими воротами, ведущими во двор и сад» (Р. Вильтон, Последние дни Романовых, Берлин, 1923, с. 64).
На месте дома Ипатьева когда-то была расположена деревянная церковь Вознесения Господня (просуществовала до 1808 года) с примыкающим к ней погостом, построенная на основании существовавшего здесь в далекие времена чудского капища (или жидовской молельни). Об этом свидетельствовала небольшая часовня, построенная на месте алтаря старой церкви.
В 1977 году дом Ипатьева был срыт бульдозерами вместе с довольно значительным культурным слоем, скрывавшим возможные археологические тайны или улики совершенного здесь преступления.
В связи с этим небезинтересным представляется вопрос о том, куда были вывезены остатки разрушенного строения, фундамента и подземных коммуникаций?
Христианский обычай воздвигать алтари на месте разрушенных храмов или над мощами св. мучеников напоминает древнюю воинскую практику водружения трофея как вещественного памятника победы, известную многим народам древности, в том числе и евреям.
Не только христианские, но и языческие капища и культовые сооружения становились с древнейших времен военной добычей жидовской трофейной археологии.
«В 645 г. Моавия (наместник калифа в Сирии), захватив Родос, низверг статую солнца, знаменитый Родосский колос, и продал ее одному торговцу еврейского происхождения из города Едессы, который навьючил на 900 верблюдов материал, полученный из обломков статуи» (Ф.И. Успенский, История Византийской Империи IV – IX вв., М.,1996, с.547).
В 90-е годы ХХ века, когда в г. Вологда был разрушен памятник Ленину, стоявший в районе Льнозавода, местная газета (может быть, и для отвода глаз) писала о том, что какой-то проворный прокоммунистически настроенный пенсионер собрал обломки и поместил их у себя в сарае.
Согласно известным описаниям, двор дома Ипатьева был вымощен каменными плитами.
«Бывший Вознесенский проспект, а ныне улица Либкнехта ведет нас вверх, к Вознесенской горе. Ведет по тротуару, какого, пожалуй, не встретишь в ином и более старом городе. Это широкие гранитные плиты, уложенные на века. Такие тротуары были одной из примет старого Екатеринбурга. Они выдержали испытание временем и, несмотря на реконструкцию улиц, сохранились во многих местах (относительно 60-х годов XX в. –прим.): на проспекте Ленина, на Красноармейской, на улицах Розы Люксембург, Либкнехта и других» (Путеводитель по Екатеринбургу, Город в двух измерениях).
Это каменное постлание, или лифостротон содержит прозрачную аллюзию на Евангельский сюжет, давший основание не только таинственно-мистическому, но и буквальному прочтению широкоизвестного неологизма Екатеринбургская Голгофа.
«Лифостротон - каменный помост перед дворцом римского прокуратора в Иерусалиме, на котором производился суд (Ин.19,13); иначе назывался помост, постлан камением (2 Пар. 7,3); помост камене или просто помост (Есф.1,7); камение постлано (Песн. 3,10)» (Полн. словарь церк.-слав. языка).
Каменный помост был устроен Соломоном в Иерусалиме возле Храма. О каменном помосте, находившемся в мидийском престольном городе Сузах, рассказывает книга Эсфирь. Каменное постлание, согласно книге «Песнь Песней», являлось необходимым атрибутом царского присутствия, основанием его престола и, может быть, указывало на столичный статус города, в котором было расположено. Ср.: красная площадь - столичная площадь, по смыслу слова красный, т.е. столичный, присутствующему в названиях городов со значением «красный» (Кзыл-Орда, Казань), а также в названии Екатеринбурга как красной столице Урала, выражении, представляющем в собственном смысле тавтологию.
Фасмер производит этимологию слова стол от стлать, а также приводит сравнение с др. - инд. sthalam, ср.р. sthali - «возвышение, холм, материк».
Лифостротоном Церковное Предание называет так же Лобное место, гору Голгофу (Мк. 15, 22).
Синаксарь Великого Пятка сообщает, что «лобное место глаголется, занеже в потоке востекшей вне земли Адамове главе, кости точию носиме быти, яко некоему чуду зримому, юже Соломон честию праотца, со всем своим воинством, камением множайшим покры. Темже: и место то оттоле лифостротон, сиесть, каменопостланное именовася» (Триодь Постная, Синаксарь Великого Пятка).
В ночь цареубийства каменные плиты Вознесенской горы оказались омочены царственной кровью. Что это были за плиты? Ни Наметкин, ни Сергеев, ни Соколов не догадались обследовать хотя бы одну из них.
Традиционным культурам, сохраняющим закон кровомщения, использующим в качестве мести поругание или осквернение вражеских могил, известен также и обычай в качестве сатисфакции, доставляемой убитому родственнику, окроплять могилу кровью его кровника.
Следует привести следующий исторический факт.
На первом Археологическом съезде, состоявшемся в Москве в 1869 году, корреспондент из Луцка сообщал: «Развалины старинной церкви отданы на слом евреям за несколько сот рублей, на старинном русском кладбище в Луцке находится целый еврейский квартал и во дворах домов евреев часто встречаются надгробные плиты (…), на местах древних церквей уместились жиды, а на месте алтаря церкви Петропавловской выкидываются евреями нечистоты» (Труды первого Археологического съезда, 1871 г., т.1-2, с.90-112).
Очевидно, неспроста Вознесенская горка в Екатеринбурге, на которой стоял дом Ипатьева, была переименована в площадь Народной мести (бытовала версия, что Ленин приказал убить Царя, чтобы отомстить за брата Александра, покушавшегося на Александра III). Через год на ней установили памятник Карлу Марксу в виде мраморной головы на постаменте.
В связи с циркулировавшими в советском обществе слухами об отчленении Царской головы намек, вероятно, показался слишком прозрачным и памятник вскоре убрали.
Летом 1932 года здесь была сооружена временная скульптурная композиция «XV лет вооруженному комсомолу». В 1936 году на площади разбили сквер c фонтаном. Площадь назвали Комсомольской, с 1959 года здесь стоит памятник Уральскому комсомолу.
Сам Екатеринбург был переименован в Свердловск, причем «предложенных названий было несколько: Красноград, Реваншбург, Местеград» (Н. Розанова, Царственные Страстотерпцы. Посмертная судьба, М., 2008, с.36).
Вся золотодобыча в дореволюционной России находилась под контролем клана Ротшильдов-Гинцбургов. Так называемые «Харитоновские палаты», историческое здание на Вознесенской горке, скрывали имя настоящего владельца, которое по каким-то причинам не посчитал возможным огласить англичанин Р. Вильтон.
Здание этого дома-дворца заложили в конце XVIII века, а достроили к 1824 году. Дворец со второй половины XIX века долго пустовал, своим заброшенным видом рождая легенды, одну таинственнее другой. Только после революции нашлось ему применение. Сначала там оборудовали общежитие Урало-Сибирского коммунистического университета. В 1923 году предполагалось устроить в нем музей истории города. А в 1937-м его занял Дворец пионеров (Город в двух измерениях)..
Генерал Дитерихс, руководивший следствием по делу об убийстве Царской Семьи, замечал, что династия Романовых началась в Ипатьевском монастыре Костромской губернии и кончилась в Ипатьевском доме города Екатеринбурга.
Костромской Ипатьевский монастырь был освящен в честь священномученика Ипатия Гангрского, одного из Отцов первого Вселенского собора (память празднуется 31 марта). Прославился подвигом змееборчества (ходячий агиграфический сюжет о спасении царя по молитвам святого) в царствование императора Констанция, во дворце которого возле царской сокровищницы, согласно агиографическому преданию, поселился огромный змей, умерщвленный святым епископом Ипатием. Имя (Ипатий означает «высокий») и место мученической кончины святого образуют типологические параллели как с подвигом костромского крестьянина Ивана Сусанина, чье имя связано с легендой о спасении основателя династии и первого царя из рода Романовых Михаила Феодоровича, так и с культовой топографией Вознесенской горки в Екатеринбурге, местом убиения Царской Семьи.
Мифологической подсказкой, позволяющей расшифровать смысл культовой топографии, включающей горы и болота в качестве необходимого элемента жертвенного ландшафта, является греческий Ахеронт, «одна из рек в Аиде, через которую Харон перевозит души умерших, постепенно переходящая в болото или Ахерусейское озеро» (Мифологический словарь, с.78).
Согласно житию св.мч. Ипатия, еретики несториане, «будучи разжигаемы великой завистью на святителя Божия, устроили ему засаду на пути, - в узком проходе, на краю горной пропасти и на берегу болота, вооружившись мечами и кольями. Как только он подошел к тому месту, они напали на него внезапно, устремившись подобно диким зверям, и сильно изранив его, сбросили с высокого берега в болотную топь (…). Убийцы, взяв тело святого, скрыли его в находящейся близ места того пещере и ушли» (Минеи - Четьи, кн. 7, 31 марта).
Древнее жертвенное место в нескольких десятках километрах от Костромы, связанное преданием с подвигом Ивана Сусанина, принесшего свою жизнь, так сказать, пользуясь расхожей культурологической формулой, в «жертву во основание царства», и отмеченное ныне памятным камнем на краю высокого обрыва, за которым на сколько глаз видит тянутся нескончаемые болота, является топографическим двойником не только агиографических обстоятельств места мученической кончины св.мч. Ипатия, давшего имя монастырю, в котором было положено начало династии Романовых, но и Екатеринбургской Голгофы, как часто называют Вознесенскую горку в Екатеринбурге, имея ввиду совершившееся здесь убиение Царской Семьи.
«Вознесенская горка расположена в северо-восточной части исторической зоны города и представляет возвышенность, доминирующую над центром города и имеющую достаточно крутые склоны с восточной, северной и западной сторон и сравнительно отлогий спуск с южной стороны (…). В первоначальный период выбора места и последующего строительства Екатеринбургского завода горка была покрыта сосновым лесом, который вырублен при заготовке строительных материалов, производившейся по распоряжению В.Н. Татищева. Вдоль северного склона располагалось обширное болото, подпитываемое Основинскими водоемами, а рядом протекала речка Мельковка, по берегам которой располагалась застройка Мельковской слободы (…).
В конце XVIII в. на северном склоне Вознесенской горки за бывшей оградой «Командирского дома» началось строительство ансамбля усадьбы Расторгуевых - Харитоновых. Инициатор строительства - бывший доверенный винного откупщика Злобина, затем сам ставший виноторговцем, а потом крупным заводчиком (Кыштымский, Каспийский, Шемахинский, Нязепетровский заводы) и золотопромышленником - Лев Иванович Расторгуев. На угловом участке будущего ансамбля стоял недостроенным с 1794 года каменный дом, принадлежавший вдове губернского секретаря С.И. Исакова. Л.И. Расторгуев купил этот участок с недостроенным домом (купчая от 18 декабря 1798 г.), а чуть позже подал прошение о строительстве собственного каменного дома, имея в виду, по-видимому, не только достройку, но и расширение строения. Через год, в декабре 1799 года, угловой дом ансамбля имел два этажа и подвал, о чем известно из прошения об освидетельствовании строительства. Территория, отведенная непосредственно под эти постройки, была невелика. Желая ее расширить, Л.И. Расторгуев в 1808 году обращается к властям с просьбой об отводе ему места под устройство усадьбы на северном склоне Вознесенской горки, объясняя свое желание обустроить это болотистое и топкое место, которое «от засорения и скопления в нем нечистоты причиняет гнилостью воздуха вред в здоровье человеческом». Л.И. Расторгуев обязывался это место очистить и «довести до того, что, наконец, не только не будет оное безобразить, но составит приятный вид сада, украшение города...». К 1815 году ансамбль усадьбы Расторгуевых- Харитоновых в основном сложился, однако, строительство и благоустройство полностью завершены к 1824 году(…).
Особый историко-архитектурный интерес представляют подземелья Вознесенской горки. Большей частью они связаны с усадьбой Расторгуевых-Харитоновых. В главном доме были устроены глубокие подвалы, причем разные части дома имели свои автономные скрытые помещения, иногда соединенные переходами, иногда раздельные, имевшие свой выход. Один из подвалов в юго-восточной части здания имел два этажа. Об этом свидетельствовали строители, работавшие на реконструкции дома в 1936-37 гг., после которой он стал Свердловским Дворцом пионеров. Строители замуровали спуск в нижний этаж в виде винтовой лестницы (в настоящее время можно видеть эту замуровку в виде бетонного круга в полу). Из подвалов выходили подземные галереи и ходы в парковую зону и к усадьбе Зотова. Не исключено, что территория усадьбы была связана подземной галереей с подвалами Вознесенской церкви, хотя эта связь могла идентифицироваться с подземными сооружениями строений «Загородного Командирского дома». Из подвалов дома Расторгуевых-Харитоновых ходы распространялись в подземном пространстве парка. Восточная часть дома, выходящая фасадом в парк, соединялась с парковой беседкой-ротондой. Из ротонды галереи уходили в двух направлениях: к озеру и к садовому погребу, расположенному в юго-восточном углу парка. Главный ход направлялся из подвала каретника, огибал пруд с западной стороны и имел выход на поверхность в северо-восточном углу, примыкающем к рядовой городской застройке. Фрагменты этого и других ходов наблюдались при случайных провалах, при реконструкции парка и очистке пруда в конце 20-х годов ХХ в., отдельные участки всей системы подземелий зафиксированы при проведении геофизических съемок в 70-х годах. Появление системы подземелий скорее всего связано с тем, что Расторгуев, Харитонов, Зотов по вере принадлежали к старообрядчеству, подвергавшемуся гонениям, кроме того, старообрядцы тяготели к устройству подземных молелен, тайных скитов, убежищ и тайных выходов из них. Следует отметить, что подземная система на территории Вознесенской горки детально не изучена, например, с использованием археологических исследований, сопровождаемых раскопками. Осуществление этого помогло бы выявить и впоследствии реконструировать уникальный памятник строительной культуры и подземной архитектуры-терратектуры. Историк А.Г. Козлов на основании архивных документов считал, что в недрах Вознесенской горки есть фрагменты старых горных выработок в виде коротких штолен и дудок, которые появились после открытия россыпного золота в пойме реки Мельковки с целью получения возможного доказательства коренного происхождения россыпей. Находки таких выработок неизвестны, однако их наличие вполне возможно и могло дать основание легенды о подземной связи дома Ипатьева и построек ансамбля Растортуевых - Харитоновых. При прокладке нового дорожного полотна Вознесенского проспекта срыта значительная часть западного склона горки, но глубокий котлован не вскрыл ни подземного сооружения, ни старой горной выработки. Реальным функционирующим подземным объектом, оборудованным на восточном склоне Вознесенской горки, является бункер управления гражданской обороны - несколько подземных помещений с коридорами. В настоящее время бункер занимает коммерческий «Сейф-банк».
Догадка о «подземной связи дома Ипатьева с ансамблем Расторгуевых-Харитоновых» или иных строений Вознесенской горки (например, с находящимся неподалеку от дома Ипатьева зданием английского консульства) дает основание к построению различных версий как о чудесном спасении Царской Семьи с имитацией ее расстрела и последующего уничтожения тел растрелянных двойников у Ганиной Ямы, так и о сложных погребальных манипуляциях над Царскими останками, служащих таинственным магическим целям.
Сложная архитектура-терратектура Вознесенской горки находится в поразительном соответствии с традициями лабиринтной погребальной культуры, обслуживавшей потребности бытовавшего у древних хазар культа посмертного магического почитания умершего царя.
«Кагана хоронили в сложном сооружении, будто бы даже под водой. Для погребения строили большой дворец с двадцатью комнатами, в каждой из них вырывалось по могиле, дно могилы засыпали красной охрой и негашеной известью. Все эти комнаты покрывались золотой парчой. Тело кагана помещалось в одной из этих комнат, погребавшим же его отрубали головы, чтобы никто не знал, в какой комнате он находится» (М. И. Артамонов, Очерки древней истории хазар, М, 1936, с. 410-411).
Приблизиться к пониманию культового сакрального значения Вознесенской горки, как места принесения и утилизации (магического использования останков) царской жертвы, могло бы автохтонное название этой местности, которое, однако, остается неидентифицированным местными краеведами. Из древних топонимов, находящихся в непосредственной топографической близости к Вознесенской горке, культовым значением, как кажется, обладает название речки Мельковки, давшей имя Мельковской слободе (ср. Малаховка, Малахов курган), этимологическими корнями уходящее к имени Молоха, семито-хамитского божества человеческих царственных жертвоприношений.
Николай Козлов

Уральская геенна

Разглядывая герб города Екатеринбурга, Высочайше утвержденный 7 июля 1783 года, с изображенными в нижней части гербового щита шахтой и печью-домницей, нельзя не задуматься о существовании какой-то неслучайной таинственной связи между ритуальным убийством Царской Семьи в ночь на 17 июля (н.ст.) на горе в доме Ипатьева с последующим сожжением их святых останков в местности с «говорящим» названиям Ганиной Ямы (геенны?) возле деревни Коптяки (!) и этим как будто проэктивным изображением.

Практика оккультного сопровождения активных мероприятий или колдовского наведения на избранную жертву (сжигание чучела врага) известна с древнейших времен.
В православной аскетике действие сопротивной силы, использующее мыслеобразы человеческого воображения для магического конструирования действительности, носит название наваждения или наведения (инвольтования, по оккультной терминологии, или проэктивного прогнозирования на языке информационных политтехнологов).
Еще в 1800 году за несколько лет до нашествия «двунадесяти языков» на Россию в США инженер и живописец Фултон получил заказ на панораму «сожжение Москвы» (С.В.Фомин, Россия перед Вторым Пришествием, М., т.1, 1998, с.310).
В своих воспоминаниях генерал Брусилов рассказывает о поразившем его с женой празднике в немецком курортном городке Киссингене летом 1914 года. Центральная площадь городка была застроена «прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, стены, башни его. На первом плане возвышался Василий Блаженный». После начала фейерверка под звуки оркестров, играющих «Боже Царя храни» и «Коль славен», «масса искр и огней с треском, напоминавших пушечную пальбу, посыпалась со всех сторон на центральную площадь парка, подожгла все постройки и сооружения Кремля (…). Все горело под торжественные звуки увертюры Чайковского «1812 год». Немецкая толпа, аплодировала, кричала, вопила от восторга (…). Ничего подобного в России не было и наш народ жил в полном неведении того, какая грозовая туча на него надвигается и кто его ближайший лютый враг» (А.А Брусилов, Мои воспоминания, М., 1983, с.233).
Священное Писание дает многочисленные примеры практики всесожжения – принесение в жертву через сожжение на огне жертвенного животного или человека, предварительно закалаемого или даже живого, как в культе Молоха и Ваала.
В Четвертой книге Царств содержится рассказ о принесении моавитским царем жертвы всесожжения для достижения военной победы над Израилем. «И виде царь Моавль, яко укрепися над ним брань (…). И поят сына своего первенца, егоже воцари вместо себе, и вознесе его во всесожжение на стене. И бысть раскаяние великое во Израили: и отступиша от него и возвратишася в землю свою» (4 Царств. 3, 26-27).
Судя по реконструируемым контекстуальным обстоятельствам, в описываемом эпизоде всесожжения сына царя могло иметь место предварительное заклание жертвы, как в несостоявшемся жертвоприношении Авраамом Исаака (Быт.22,10), но для того, чтобы обладать столь сильным эффектом психологического воздействия на армию неприятеля, жертвоприношение всесожжения должно было быть усилено известными ритуалами или средствами оккультно-магической ретрансляции.
Известно, что сожжение людей живьем («проведение через огонь», по библейской терминологии) происходило в долине Енномовой, или геенне (отсюда название «геенский огонь»), иначе называемой Тофет (от евр. тимпан, другая этимология слова Тофет -гарь, от евр. глагола «туф» -сожигать) на юго-западной стороне Иерусалима.
Ритуальные звуки тимпанов, по-видимому, должны были заглушать или ритмически сопровождать крики жертв, сожигаемых в недрах медных зоо- или антропоморфных жертвенников, модулировавших вопли нечеловеческого страдания в музыкальные звуки наподобие духовых инструментов (в чекистских застенках эту функцию выполнял рев включенного мотора). В то же время в информационных технологиях древности ритуальный бой тимпанов играл, так сказать, роль условного раздражителя второй сигнальной системы, являясь средством оккультной ретрансляции ужаса, наподобие современных СМИ.
Испытав угнетающее воздействие («раскаяние великое»), буквально «шок», от вражеского информационно-психологического оружия, израильтяне, по-видимому, не посчитали для себя возможным в таком морально-психологическом состоянии продолжать боевые действия.
Вплоть до официальной отмены телесных наказаний, когда СМИ оказались способными более эффективно выполнять функции ретрансляции устрашения в массовом сознании, публичные казни, в том числе через сожжение, неизменно сопровождались ритуальным барабанным боем (музыкой военного оркестра). Вот как описывает обстановку знаменитых «гаранинских» расстрелов на Колыме тридцать восьмого года В. Шаламов: «Много месяцев день и ночь на утренних и вечерних поверках читались бесчисленные расстрельные приказы. В пятидесятиградусный мороз заключенные музыканты из «бытовиков» играли туш перед чтением и после чтения каждого приказа. Дымные бензинные факелы не разрывали тьму, привлекая сотни глаз к заиндевелым листочкам тонкой бумаги, на которой были отпечатаны такие страшные слова. И в то же время будто и не о нас шла речь. Все было как будто чужое, слишком страшное, чтобы быть реальностью. Но туш существовал, гремел. Музыканты обмораживали губы, прижатые к горловинам флейт, серебряных геликонов, корнет-а-пистонов. Папиросная бумага покрывалась инеем, и какой-нибудь начальник, читающий приказ, стряхивал снежинки с листа рукавицей, чтобы разобрать и выкрикнуть очередную фамилию расстрелянного» (Колымские рассказы, М, 2007, с.344).
В литературе исследован генезис гражданской казни от ритуального жертвоприношения. Казнь преступника в традиционном обществе являлась жертвоприношением в пользу общины и имела ритуальные формы – сожжения, повешения (колесования), усечения.
В книге пророка Даниила рассказывается о том, как по приказу царя в пещь, раскаленную нефтью и смолой, были брошены три еврейских юноши, не пожелавшие под звуки халдейского оркестра, тимпанов, рожков и гуслей, поклониться золотому истукану. Сожжение в печи было «обычной у ассиро-вавилонян казнью мятежников, бунтовщиков. Она практиковалась, например, Салманассаром II и Ассурбанипалом, предававшими сожжению пленников, не исключая и детей. Последний сжег за возмущение даже своего брата Саммугаса. От ассириян этот род казни перешел к халдеям: по свидетельству пророка Иеремии, Навуходоносор сжег на огне двух иудейских лжепророков – Седекию и Ахава, проповедавших среди пленных иудеев о скором падении Вавилона, возвращении их на родину и тем возбуждавших пленников против его власти (Иер. 29, 21-22)» (Толковая Библия под ред. А.П. Лопухина, Спб, 1910, т.7, с.28). От халдеев практику огненного человеческого жертвоприношения переняли и евреи.
Сравнительный историко-этимологический экскурс в область понятий, связанных с культом огня, обнаруживает генезис современных «светских» (воинских и гражданских) ритуалов и символов от древней ассиро-вавилонской пиромании.
Пирос – греч. огонь. Пирг – «столп пещный» (Неем. 3, 11; 12, 38), высота, на которой сожигались жертвы. Ср.: костер –верх башни над стеной. Кострома – чучело, сжигаемое на масленицу. Перес, парсы – народы-огнепоклонники. Фарисеи, евр. перушим. Отсюда, м.б. – парх и порох, прах (зола). Пламенные революционеры, иллюминаты, поклонники люцифера, эмблемой которого в масонской символике является пламенеющая пятиконечная звезда, в положении рогами вверх символизирующая бычью голову Ваала, медные полые внутри изваяния которого использовались в качестве печи для жертвоприношения.
Господь говорит, обращаясь к Ангелу Пергамской церкви: «вем дела твоя и где живеши, идеже престол сатанин (…), идеже живет сатана» (Ап. 2,13). Возникает вопрос, какой артефакт следует иметь в виду, говоря о «престоле, или алтаре сатаны» Откровения.
По одной из медийных версий «архитектор Щусев, построивший мавзолей Ленина, взял за основу проекта этого надгробного памятника – Пергамский алтарь. Это было в 1924 году. Известно, что Щусев получил тогда всю необходимую информацию от Фредерика Поульсена – признанного авторитета в археологии. Из специальной литературы известно, что алтарь раскопали немецкие археологи, с 1944 г. он находился в одном из берлинских музеев. По сообщениям шведской газеты «Свенска Дагбладет» (27.01.1946), после взятия Берлина Пергамский алтарь был вывезен в Москву, однако он не был выставлен ни в одном из советских музеев. По некоторым данным, он хранился в запасниках Государственного музея изобразительных искусств в Москве» (Г. Марченко, К.Маркс, б.м., б.г.), или в Эрмитаже в СПб.
Согласно «БСЭ», в настоящее время под пергамским алтарем понимается «большой алтарь Зевса (180 г. до н.э.) в г. Пергам. Ныне в Пергамон – музее (Берлин). Алтарь опоясан грандиозным горельефным фризом, где с драматическим пафосом и динамикой изображена битва богов с гигантами».
Очевидно, что в медийной информации имеет место тенденция к подмене понятий, где алтарем названы остатки архитектурных сооружений и убранства языческого капища (храма). Устройство и внешние формы алтаря определяются его функциональным назначением в языческом культовом служении. В функциональном смысле языческий алтарь - это место для разведения огня и сожигания на нем части или всей жертвы - животного или человека, по своему устроению напоминающее очаг.
«Вавилонская пещь», или еврейский Тофет, где евреи –идолопоклонники сожигали детей в жертву Молоху и Астарте (Иер.7, 31) - метафора алтарной части языческого культового сооружения, эмблема язычества вообще.
Как известно, законный жертвенник представлял собой почти кубической формы очаг из дерева ситтим, обитого медью, имевший по четырем сторонам т.н. «роги», к которым привязывались животные для жертвоприношения, и окроплявшиеся кровью закланных жертв. По общему святоотеческому мнению, роги ветхозаветного жертвенника являли собой прообраз Креста. (Корень «крес» в слове крест указывает на огонь. Искра, кресало и т.п. однокоренные слова, связанные с понятием огненной стихии).
Лингвистические данные позволяют произвести сближение названий культового сооружения для совершения жертвы и самой жертвы, например, «овен, офен» (нем., англ., фр.) – печь и «овен» - телец, овца. Ритуальная печь, или жертвенник для всесожжения, изготовлявшиеся в виде медного тельца или быка, который почитался как идол или скульптурное изображение в культе Ваала, известный по историческим источникам артефакт. На связь «престола сатаны» (Ап.2,13) с культом Ваала указывает и сам текст Откровения, в котором содержится упрек Церкви Пергама за «держащихся учения Валаамова» (Ап.2,14), которое состояло, как известно из книги Чисел (ст.22-24), в поклонении Ваалу.
Согласно церковному преданию, пергамский епископ св. мученик Антипа в 93 г. около времени написания Апокалипсиса был замучен и сожжен во внутренностях раскаленного быка, или вола. Возможно, частью пергамского престола, по всей вероятности, одним из элементов его подножия, и был медный бык, в котором совершались человеческие жертвоприношения.
Эта догадка подтверждается еще и тем, что «престол сатаны» представляется в Откровении действующим вплоть до конца земной истории. «И егда отверзе пятую печать, видех под олтарем души избиеных за слово Божие и за свидетельство, еже имеяху. И возопиша гласом великим, глаголюще: доколе Владыко Святый и Истинный, не судиши и не мстиши крове нашея от живущих на земли; и даны быша коемуждо их ризы белы, и речено бысть им, да почиют еще время мало, дондеже скончаются и клеврети их, и братия их, имущии избиении быти, якоже и тии» (Ап. 6,9- 11).
Исторические данные говорят о том, что «медный бык», как алтарное сооружение для принесения Ваалу человеческих жертв, использовался не только в древности, но и в Новое время.
При окаянном первом Лжедмитрии в Московском Кремле был поставлен «медный бык», в котором, совсем как в древние времена, поджаривали на огне живых людей. Исторические хроники и описания очевидцев доставляют об этом «адском чудовище», как его называли москвитяне, противоречивые сведения, ясно только, что для его изготовления и обслуживания нужны были большие людские и денежные ресурсы и что, поэтому он должен был удовлетворять прихоти не одного Самозванца.
Так в «Сказании о царстве царя Феодора Иоанновича» читаем: «И сотвори себе он еретик в сем маловремянном своем властолюбивом житии и в будущий век как образ превечного своего домовища, что такого в Российском царствии от создания века не бывало: что он возлюбил, то и наследил: тако учинил прямо против своих полат за Москвою-рекою великую пропость и поставил велик котел с смолою, прорицая себе будущее место, и над ним учинил три главы медных великих страшных; зубы в них железныя, внутри устроено бряцание звук, некиим ухищрением учиниша, аки адовы челюсти зевают, и зубы оклеплены имуще, и кохти, аки серпы вострые, готовы на ухапление; а кое время начнет зевати, из гортани, аки пламя пышет, из ноздрей же безпрестанно искры сыплют, из ушей дым непременно исхождаше, изнутри же великий звук и бряцание, и страх великой позирающим на него людям является; и язык велик висящ, по конец же языка глава аспидова, хотяще поглотити. Прорицая окаянный вечное свое жилище со отцем своим дияволом и сатаною, и велми то адское место любяще и всегда на него зряще из окошек полатных своих, чтоб ему получити желаемое им, тма кромешная; и чего возжелал, то и получил. И повеле он окаянный еретик в него метать православных християн на смерть, кои его проклятую ересь обличают» (РИБ, XIII, с.818-820).
Данные об использовании «медного быка» в качестве орудия мучительной казни нашли отражение в литературе Нового времени, например, в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба». В романе В. Суворова «Аквариум» литературный след «вавилонской пещи», или еврейского «тофета», подретушированных под топку современного крематория, обнаруживается в эпизоде сожжения живьем предателя, выдавшего секреты Организации.
Дальнейшие поиски в современности типологических, культурно-исторических и функциональных соответствий древнейшего артефакта, идентифицированного как человекоубийственный жертвенник всесожжения, изготовлявшийся в виде медного (бронзового) полого внутри идола (быка, дракона, антропоморфного существа и т.д.), которые отвечали бы функциональному назначению жертвенника испепелять на огне человеческую плоть и в то же время по своим конструктивным особенностям соответствовали реалиям современной действительности, предпочитающей маскировать культовые отправления под функции утилитарного использования, приводят к догадке, что таким артефактом, удовлетворяющим вышеперечисленным условиям, является боевая машина современных армий – танк (бронетранспортер).
Последним примером массового жертвоприношения человеческого биоматериала на подобных «жертвенниках» может служить сожжение сотен танков и бронемашин, вошедших на улицы г. Грозного в первую чеченскую кампанию по приказу, который невозможно считать просто ошибкой, допущенной при планировании военной операции для Генштаба Армии, защищавшей Сталинград и бравшей Берлин.
Ритуальный смысл имеет и горючее вещество, использующееся для сожигания жертвы –нефть, «наффа» (Дан.3, 46), или в русском просторечии «жидовская смола» (по В.И. Далю), входившая составной частью в знаменитый «коктейль Молотова», зажигательную смесь, своим названием обязанную, по-видимому, не столько участием в ее изобретении самого известного члена советского правительства, сколько созвучию его фамилии с именем Молоха, которому и приносились военные жертвы.
Существуют соответствующие лингвистические средства для обозначения подобных военно-ритуальных действий, связанных с культом огня - «положить на алтарь войны», «сгореть в огне войны». В Царской Российской армии генштабистские остряки метко прозвали «огнепоклонниками» группу высших военных, ратовавших за усиленное применение на театре военных действий артиллерийского огня. Символика и ритуал отдания воинских почестей в современном неоязыческом мире, словно скопированные с единого древнего образца, убеждают в том, что это крылатое выражение не пустая метафора, а конкретное понят