 |
II. Период активности ранних сарматов (IV в. до н. э. – первая половина II в. до н. э.) 1 страница
|
|
|
|
Новый период в истории кочевников Европы тесно связан с этногеографическими наименованиями «сирматы», «сарматы» и «Сарматия», впервые появляющимися в IV в. до н. э.
В ряду источников, упоминающих эти названия, обычно наиболее ранним считают перипл Псевдо‑ Скилака (ок. 338 г. до н. э. ), в котором якобы впервые упоминается слово «сирматы». Упоминание о «сирматах» в «Землеописании» Евдокса считают более поздним и относят к III в. до н. э. (SC I: 409; Граков 1947а: 102; Смирнов 1964: 194), что, видимо, не соответствует истине. В. В. Латышев на основании статьи Г. Унгера приписал это сочинение Евдоксу Родосскому, автору середины III в. до н. э. (SC I: 409). Выводы статьи Унгера позднее были оспорены, а автором «Землеописания» был определенно назван Евдокс Книдский, писавший около 370–365 гг. до н. э. (RE VI: 930, 931, 947; Томсон 1953: 174, 176, 177). С этим соглашался и М. И. Ростовцев (Ростовцев 1925: 23, 25)[95]. Таким образом, первое сообщение о сирматах относится не ко второй, а к первой половине IV в. до н. э. и локализует их «вблизи Танаиса». Позднее перипл Псевдо‑ Скилака уже отчетливее размещает скифов на Днестре, сирматов – на западном участке северного побережья Меотиды, западнее Танаиса, а «женовладеемых» савроматов – за Танаисом (Ps. ‑ Scyl. 68). Довольно близка к описанию Псевдо‑ Скилака картина, нарисованная Эфором (IV в. до н. э. ), известная нам в изложении Псевдо‑ Скимна (Ps. ‑ Scymn. 841–885). Насколько можно судить по пересказанному Псевдо‑ Скимном отрывку из труда Эфора, и у него центральное место в причерноморских степях по Днепру и восточнее Днепра занимают различные группировки скифов. Однако, перечисляя почти все названные Геродотом скифские группировки в степи, Эфор почему‑ то не называет самых могущественных – скифов царских. Возможно, этот пропуск лежит на совести Псевдо‑ Скимна, однако вполне вероятно и другое предположение: Эфор в своей не дошедшей до нас «Истории» особое внимание уделял событиям первой половины IV в. до н. э. и, по мнению М. И. Ростовцева, был хорошо осведомлен о Северном Причерноморье (Rostovzeff 1922: 83); не исключено, что к середине IV в. до н. э. царские скифы, жившие восточнее других скифов, первыми подверглись натиску сарматов‑ сирматов и утратили главенствующее положение.
|
|
|
Рисунок 44. Схематические карты размещения крупнейших объединений кочевников в восточноевропейских степях в IV – первой половине II в. до н. э. по данным античных письменных источников
Есть основания предполагать, что рядом со скифами, по Танаису, Эфор, современник Псевдо‑ Скилака помещал сарматов. В «Землеописании» Псевдо‑ Скимна (конец II – начало I в. до н. э. ) имеется подробный пересказ большого фрагмента из труда Эфора, которого Псевдо‑ Скимн, видимо, считал самым авторитетным историком, описавшим степи Северного Причерноморья и Приазовья. В двух случаях, когда мнение Эфора разошлось с мнением других ученых, чьими трудами пользовался Псевдо‑ Скимн, последний оговаривает это. Поскольку в сочинении Эфора Танаис, по свидетельству Псевдо‑ Скимна, упоминался, а сообщение Псевдо‑ Скимна о том, что «на Танаисе… первыми живут сарматы», никак не оговорено и помещено внутри отрывка, пересказываемого в основном «по Эфору», естественно предположить, что и сообщение о сарматах взято у Эфора, хотя в тексте нет прямого указания на принадлежность ему именно этой фразы (Ps. ‑ Scymn. 875–880). М. И. Ростовцев, видимо, также был склонен считать это свидетельство о сарматах принадлежащим Эфору (Ростовцев 1925: 25). Если сообщение о сарматах взято Псевдо‑ Скимном у Эфора, который в своей «Истории» описал в основном события IV в. до н. э. (примерно до 340 г. до н. э. ), то естественно предположить, что сведения о сарматах, сохранившиеся у Псевдо‑ Скимна, отражают историческую реальность первой половины или середины IV в. до н. э.
|
|
|
Также можно допустить, что сообщение Псевдо‑ Скимна о сарматах взято у Гекатея Теосского (В. В. Латышев его называет Эритрейским), цитируемого Псевдо‑ Скимном при описании Танаиса. Этот автор писал в эпоху Александра Македонского и Птолемея I, т. е. между 336 и 285 г. до н. э., поэтому его сведения относятся ко времени не позднее рубежа IV и III вв. до н. э. Наконец, нельзя совсем сбрасывать со счетов и труд Деметрия из Каллатиса, также цитированного Псевдо‑ Скимном, при описании земель восточнее Танаиса. Однако надо отметить, что Псевдо‑ Скимн ни разу не воспользовался данными Деметрия при описании побережья Понта от Тиры на западе до бассейна Танаиса на востоке. Деметрий писал на рубеже III и II вв. до н. э., значит, сведения получены им не позднее этого времени. Описывая Северное Причерноморье, Псевдо‑ Скимн, который чрезвычайно любит называть источники, не цитирует никого, кроме Эфора, Деметрия и Гекатея. Допускать же, что интересующие нас свидетельства получены самим автором в конце II в. до н. э., невозможно, так как в них нет никаких соответствий с теми данными, которые сообщают об этих местах Страбон, Аппиан, декрет в честь Диофанта, – данными, которые, безусловно, связаны с событиями конца II в. до н. э. (войнами Митридата VI Евпатора) на рассматриваемой территории. Кроме того, из текста перипла явствует, что автор его сам никогда не бывал на Понте. Таким образом, сообщение Псевдо‑ Скимна о сарматах на Танаисе можно, безусловно, датировать IV–III вв. до н. э., а скорее всего, IV в. до н. э.
Согласно Псевдо‑ Скимну, юго‑ восточнее сарматов жило «племя меотов», которых Эфор называет «савроматами» (Ps. ‑ Scymn. 876–880).
Псевдо‑ Скилак и Эфор, отводившие скифам центральное место в причерноморских степях, отражают расстановку сил и размещение этнополитических группировок не позднее, чем во времена могущественного скифского царя Атея (умер в 339 г. до н. э. ), однако уже несколькими десятилетиями позднее происходят крупные перемены.
|
|
|
Широко распространено мнение, что первое активное выступление сарматов на политической арене относится ко II в. до н. э., а географическое понятие Сарматия оформляется лишь в трудах римских писателей Агриппы и Мелы (Абрамова 1961; RE II А I: 1921). Это мнение ошибочно. Впервые слово «Сарматия» появилось в сочинениях Гераклида Понтийского (390–310 гг. до н. э. ). Антигон Каристский, автор III в. до н. э., собщает: «Каллимах (310–235 гг. до н. э. – Д. М. ) говорит, что Гераклид пишет об одном озере в Сарматии, будто ни одна птица не перелетает его, а если какая приблизится, то умирает от запаха» (Fr. 407, 91). Позднее два других писателя повторяют это сообщение, заменяя слово «Сарматия» названием «земля савроматов», так как у античных писателей с конца II в. до н. э. и позднее этнонимы сарматы и савроматы становятся синонимами, на чем мы остановимся подробнее в дальнейшем. Исигон Никейский (I в. до н. э. ) пишет: «Гераклид говорит, что ни одна птица не перелетает через озеро в земле савроматов, а, приблизившись, умирает от запаха» (SC I: 454); Сотион (начало I в. до н. э. ) уточняет: «Гераклид Понтийский говорит, что в земле савроматов есть озеро, в которое падают летающие вокруг него птицы» (SC I: 887). Оба писателя, безусловно, имели в виду Сиваш, залив Азовского моря, который до сих пор отличается дурным запахом и который действительно птицы иногда «не перелетают», поскольку в Сиваше и в прилегающей части Азовского моря имеются острова и заболоченные пространства с прекрасными условиями для гнездования и зимовки (в настоящее время там существует Азово‑ Сивашский заповедник), на которые обычно и опускаются прилетающие стаи (Бабков 1954: 6, 28–30; Бобринский 1967: 226).
Какие‑ то конкретные знания о Сиваше выступают у Гераклида в полуфантастической трактовке, однако наличие новых сведений о побережье Азовского моря вполне естественно. Уже учитель Гераклида Аристотель сообщает новые, отсутствующие у авторов VI–V вв. до н. э. сведения о Меотиде и ее побережье (SC I: 373, 374, 378). Приток их в IV в. до н. э., вероятно, связан с активизацией деятельности греческих купцов на берегах Меотиды. Тождественность «озера с дурным запахом» с Сивашом подтверждает описание последнего, которое три столетия спустя дал Страбон. Описав побережье между устьем Днепра и Перекопом, он сообщает: «Здесь находится перешеек шириной в 40 стадий, отделяющий так называемое Гнилое озеро от моря и образующий полуостров, называемый Таврическим и Скифским < …>. Гнилое озеро < …> составляет западную часть Меотиды, с которой оно соединено широким устьем. Оно очень болотисто и едва судоходно < …>. В заливе этом есть 3 островка…» (Str. VII, 4, 1). Нельзя не заметить, что «озеро с дурным запахом», упомянутое Гераклидом, весьма напоминает болотистое «гнилое озеро» Страбона. Позднее Помпоний Мела отмечает в этих местах «болото» (Mela II, 2), а Плиний (NH IV, 84) и Птолемей (Geog. III, V, 2–3) называют Сиваш озером Букес. Следует сказать, что античные авторы знали, кроме Меотиды, только одно крупное «озеро» на северном побережье Понта – Сиваш, причем названия его были разными. Так что тождество озера Гераклида с Сивашом почти несомненно.
|
|
|
Таким образом, свидетельство Гераклида позволяет утверждать, что в IV в. до н. э. сарматы появились в самом центре территории царских скифов, у Сиваша и Перекопа, вероятно, вплоть до левого берега Днепра, так как расстояние от Сиваша до Днепра по прямой всего 70–80 км. Подобное передвижение сарматов вряд ли произошло до смерти Атея (339 г. до н. э. ) и разгрома Зопириона (330 г. до н. э. ). Данные о передвижении отсутствуют и у авторов, писавших специально о Северном Причерноморье в 30‑ х гг. IV в. до н. э. (Псевдо‑ Скилак и даже несколько позднее Эфор и Аристотель). Поэтому остается предполагать, что сведения о Сарматии относятся к последним десятилетиям жизни Гераклида, т. е. к 330–310 гг. до н. э. Правильность этой датировки подкрепляется свидетельством Теофраста (около 370–285 гг. до н. э. ). В отрывке «О водах», написанном между 310 и 285 г. до н. э. (RE Suppl. VII: 1420; VII‑ A: 618, 6), он сообщает, что «животное таранд < …> водится в Скифии или Сарматии» (Thphr. Fr. 172, 1). Из этого текста трудно понять: была ли одна область с двумя названиями или две разных? Все же небезынтересно отметить, что сообщение Теофраста почти дословно списано у Аристотеля, который, однако, пишет, что таранд водится «у скифов, называемых гелонами», т. е. в Скифии (Arist. Mir. 832 b). Много веков спустя Стефан Византийский повторил описание таранда у Аристотеля, спутав последнего с Геродотом, но связал его с будинами, в земле которых находится Гелон, названный им городом в Европейской Сарматии (St. Byz. s. v. Γ ε λ ω ν ό ς ). Итак, по сообщению Аристотеля (IV в. до н. э. ), таранд водился у скифов, по Теофрасту (рубеж IV–III вв. до н. э. ) – в Скифии или Сарматии, по Стефану Византийскому VI в. н. э. ) – в Европейской Сарматии. Возникает предположение, не улавливается ли в сообщениях Теофраста и Гераклида тот момент, когда вся область к западу от Танаиса до Борисфена уже стала называться Сарматией (что позднее, в I в. до н. э., нашло отражение на карте Агриппы), но по традиции иногда еще именовалось старым названием – Скифия?
|
|
|
Возможно, что Теофраст и Гераклид, современники и ученики Аристотеля, узнали новое в античной литературе название Сарматия из одного источника.
Видимо, область у Перекопа и Сиваша, называющаяся Сарматия, существовала и в III в. до н. э. Во всяком случае, и Каллимах и Антигон вполне доверяли сообщению Гераклида и повторяли его в своих сочинениях, хотя оно совсем не вязалось со старой, освященной традицией геродотовской и гекатеевской этнокартой Причерноморья.
О существовании Сарматии в III в. до н. э. свидетельствует легенда о сарматской царице Амаге, жене сарматского царя Медосакка, рассказанная Полиеном (Polyaen. VIII, 56). По мнению М. И. Ростовцева, она восходит к труду историка Филарха, описавшего события 272–220 гг. до н. э., и к херсонесским историкам III в. до н. э. – Сириску или другим, нам неизвестным (Ростовцев 1925: 137, 138)[96]. По этой легенде, несомненно отражавшей реальную историческую ситуацию, в период между 272 и 220 г. до н. э. (если принять мнение М. И. Ростовцева об источнике легенды) сарматы обитали на «Понтийском побережье», т. е. на берегу Черного моря. Центр территории их кочевий, откуда Амага предприняла набег на крымских скифов, чтобы защитить Херсонес, лежал в 1200 стадиях (около 200 км) от «двора» царя крымских скифов. Если принять, что «двор» скифского царя находился в Неаполе Скифском или поблизости от него, то центр зимних кочевий сарматов должен был находиться на побережье Черного моря, где‑ то между устьем Днепра и Перекопом, примерно в 75 км к западу от берега Сиваша.
В начале II в. до н. э. сарматы по‑ прежнему оставались значительной силой в степях, примыкающих с севера к Перекопу. Видимо, ситуация, аналогичная зафиксированной в легенде об Амаге, нашла отражение в мирном договоре припонтийских государств 180–179 гг. до н. э., участниками которого были Гатал, царь сарматов, живших в Европе (т. е. западнее Танаиса), Херсонес и Фарнак I, царь понтийский (Polyb. XXV, 2, 12), а также в сепаратном договоре между Фарнаком I и Херсонесом. К. М. Колобова, подробно исследовавшая все обстоятельства, связанные с этими договорами, пришла к выводу, что «херсонесцы ищут союзников против скифов и в лице Фарнака и, по всей вероятности, в лице царя Гатала, среди сарматских племен, обитавших на севере у входа в Крымский полуостров» (Колобова 1949: 31).
К рубежу III–II вв. до н. э. (т. е. после событий, связанных с деятельностью легендарной сарматки Амаги, и до союза Херсонеса и Фарнака I с сарматским царем Гаталом) относится важнейший документ – ольвийский декрет в честь Протогена (IPE I, 32). Не анализируя подробно этот сложный памятник, отметим, что скифы выступили здесь как одна из мелких этнических групп к западу от Ольвии, наряду с неизвестными ранее фиссаматами и савдаратами. Фиссаматы, судя по названию, относились к кругу савроматских или сарматских племен. Господствовали в степях грозные саи во главе с царем Сайтафарном, которому Ольвия платила дань. Этноним саи еще Ф. Браун рассматривал как самоназвание ираноязычного объединения кочевников, имеющее значение «господствующие», «царские» (Браун 1899: 94, 95). Это, далеко не бесспорное, осмысление имен саи и Сайтафарн до сих пор принимают некоторые исследователи, кажется оно вполне вероятным и нам. Однако если принять эту гипотезу, то возникает вопрос: идет в декрете речь о царских скифах или о царских сарматах? Скифы выступают в декрете как небольшая группа населения, которая вместе с фиссаматами и савдаратами живет, видимо, к западу от Ольвии, боится нашествия галатов и хочет укрыться за ольвийскими стенами; саи выступают как могущественное степное объединение, кочевья которого находятся, судя по всему, к востоку от Ольвии, за рекой (Южным Бугом или Днепром), «на той стороне», т. е. там же, где отмечены сарматы Амаги и Гатала. Саи взимали с Ольвии дань и, видимо, были мало обеспокоены нашествием галатов и скифов. Уже одно это сопоставление показывает, что саи – это не скифы. Естественнее всего видеть в них царских сарматов, упомянутых Страбоном, Аппианом и Птолемеем, а не царских скифов, как считают многие исследователи, опираясь, видимо, на то, что Б. Н. Граков отрицает реальное существование царских сарматов (Граков 1947б: 82, 85; 1954: 26, 27).
Однако реальность царских сарматов Страбона признавалась большинством исследователей, специально занимавшихся текстом Страбона (Браун 1899: 94, 95; Harmatta 1959: 16–35; Ельницкий 1961: 88). И если царские скифы, зафиксированные Геродотом для середины V в. до н. э., т. е. за 250 лет до саев, не упоминаются ни одним самостоятельным источником при описании истории или географии Скифии в IV в. до н. э., то царские сарматы зафиксированы Страбоном и Аппианом в событиях конца II – начала I в. до н. э., т. е. лишь 90–100 лет спустя после саев в декрете Протогена (Str. VII, 3, 17; App. Mith. 69). К этому надо добавить, что и корень «фарн», входящий в имя Сайтафарна, не встречается ни в довольно многочисленных именах скифских царей VII в. до н. э. – II в. н. э., ни в ольвийских надписях с варварскими именами вплоть до II в. до н. э. Ближайшие аналогии ему отыскиваются в именах вождей, власть которых распространялась к востоку от Дона и Меотиды, на территории, которая уже с IV в. до н. э. находится в сфере влияния сарматов. Приведем для примера имена вождя конца IV в. до н. э. Арифарна (D. Sic. XX, 22; 23) и сарматского бога Уатафарна (II–I вв. до н. э. ) (Миллер 1891: 3–7). Подобные имена встречаются в еще более раннее время и у ираноязычных кочевников Персии и Средней Азии.
Резюмируя изложенное, можно утверждать, что саи – это, вероятно, самоназвание какой‑ то орды кочевников сарматского круга, господствовавшей в степях междуречья Южного Буга и Днепра и к востоку от Днепра. Упомянутые в декрете фиссаматы – скорее всего, тоже небольшое объединение кочевников (племя? ) сармато‑ савроматского круга, продвинувшееся еще дальше на запад, за Южный Буг.
Заканчивая обзор источников по древнейшей истории сарматов, следует отметить, что к периоду от конца IV – до середины II в. до н. э., безусловно, относятся и два сообщения Диодора Сицилийского (I в. до н. э. ): о сокрушительном набеге савроматов (во времена Диодора савроматы и сарматы уже обычно отождествлялись) на земли скифов и «поголовном истреблении» ими населения Скифии, а также сообщение о завоевании Скифии амазонками и воцарении в ней женщин, которое является, видимо, легендарным оформлением того же конкретного факта – завоевания Скифии сарматами – и перекликается с легендой о сарматской царице Амаге (D. Sic. II, 43–46).
Для понимания узловых проблем рассматриваемой эпохи чрезвычайно важно по возможности четко определить соотношение и содержание понятий «савроматы», «сирматы», «сарматы» и «Сарматия».
К. Ф. Смирнов называет сарматами все кочевые племена, жившие на территории от Приазовья до Приуралья; к савроматам он относит сарматские племена, жившие в западных районах Поволжья и Подонья, а сирматов считает крайне западной группой савроматских племен (Смирнов 1957: 16–18). В другой своей работе он вначале оговаривает нетождественность понятий «савроматы» и «сарматы» (Смирнов 1964: 3), но в дальнейшем употребляет оба термина как синонимы, имея в виду все кочевое население VIII–IV вв. до н. э. от Дона до Урала (Там же: 4, 194).
Многие исследователи употребляют названия «сарматы» и «савроматы» как синонимы. Даже В. Б. Виноградов, однажды оговорив, что называет савроматами кочевников Поволжья и Подонья только для VI–IV вв. до н. э., а сарматами – кочевников Приуралья, в дальнейшем употребляет эти термины как синонимы, заявляя, что савроматы и сарматы «один и тот же народ» (Виноградов 1963: 39, 66, 145 и др. ).
Однако подобные представления не находят опоры в приведенных выше письменных источниках. Ранее всего сирматы были зафиксированы «вблизи Танаиса» (Евдокс), а несколько позже – западнее Танаиса, на северном побережье Меотиды, причем их отличают от савроматов, живущих восточнее Танаиса (Псевдо‑ Скилак). Ранние сарматы, упоминание о которых Псевдо‑ Скимн, вероятно, заимствовал у авторов IV – начала III в. до н. э., также зафиксированы «на Танаисе» и вполне определенно отделены от восточных своих соседей – савроматов. Несколько позднее Сарматия уже занимала степные просторы днепровского левобережья к северу от Сиваша и Азовского моря (Гераклид Понтийский, Теофраст). Таким образом, наименования «сирматы», с одной стороны, и «сарматы», «Сарматия» – с другой, появляются в источниках почти одновременно, относятся почти к одной и той же территории и чрезвычайно сходны по написанию и звучанию. Естественно допустить, что «сирматы» и «сарматы», как предполагал еще М. И. Ростовцев, – это различно записанное греками название одной группировки кочевников.
Труднее разобраться в соотношении понятий «сирматы», «сарматы», «Сарматия», с одной стороны, и «савроматы» – с другой. Как было отмечено выше, авторы IV – начала II в. до н. э. резко отличали сирматов‑ сарматов от «женовладеемых» савроматов[97]. Не находит твердой опоры в источниках трактовка сирматов и ранних сарматов как западной группы савроматов, перешедших в конце V – начале IV в. до н. э. на правый берег Танаиса и отделившихся от основного савроматского массива. Во‑ первых, как показано выше, никакого самостоятельного движения савроматов на запад около рубежа V–IV вв. до н. э., по данным письменных источников, не прослеживается. Во‑ вторых, насколько можно вынести из скудных сообщений источников, сирматы‑ сарматы жили не к западу от Танаиса, а скорее по обоим его берегам. Действительно, Евдокс помещает их «вблизи Танаиса», Псевдо‑ Скилак связывает сирматов с Танаисом («[За скифами сирматы] народ и река Танаис, [которая] составляет границу Азии и Европы» – Ps. ‑ Scyl. 68), а савроматов помещает сразу после сирматов за Танаисом, в Азии, но не у самого Танаиса, как Геродот, а южнее, по берегу «Понта», под которым в данном случае видимо надо понимать восточный берег Меотиды (Ps. ‑ Scyl. 70). Таким образом, создается впечатление, что сирматы занимали и левый берег Танаиса. Наконец, Псевдо‑ Скимн, в сообщении, восходящем к IV – началу II в. до н. э., помещает сарматов «на Танаисе» при описании Азии, т. е., безусловно, и на восточном берегу, а савроматов – где‑ то южнее или юго‑ восточнее.
Важно отметить, что авторы, писавшие в IV – середине II в. до н. э., помещали сирматов‑ сарматов на Дону и к западу от него, вплоть до Поднепровья (Евдокс, Псевдо‑ Скилак, Гераклид Понтийский, Теофраст, Каллимах, Антигон, источники Псевдо‑ Скимна, Полибий), тогда как «женовладеемых» савроматов в это же время фиксировали на юго‑ востоке от Дона и восточнее Азовского моря, в Северном Предкавказье (Псевдо‑ Скилак; Аполлоний Родосский; источники Псевдо‑ Скимна). Позднее именно в Предкавказье существовали, по мнению античных авторов, в качестве самостоятельных этнических единиц савроматы и амазонки (Str. XI, 5, 1–2; Plin. NH VI, 15, 39; Ptol. Geog. V, 8, 17–25). Однако с конца II в. до н. э. и позднее (источники Страбона конца II–I в. до н. э., Плиний, Диодор Сицилийский и др. ) названия «сирматы», «сарматы» и «савроматы» стали употребляться уже как синонимы. В этом отношении показательно сообщение Стефана Византийского. Цитируя отрывок о сирматах из сочинения Евдокса, он добавляет от себя, что «сирматы – то же, что савроматы». Не менее характерно, что если авторы IV–III вв. до н. э. – Гераклид Понтийский, Каллимах и Антигон – упоминают «Сарматию» (SC I: 411), то авторы I в. до н. э. – I в. н. э. Сотион и Исигон, повторяя это же сообщение Гераклида, заменяют слово «Сарматия» и пишут о «земле савроматов» (SC I: 454, 887). Однако надо отметить, что иногда и более поздние источники, например написанная в III в. н. э. «Книга происхождения» (SC I: 445), отличают савроматов от сарматов. Римские писатели, говоря о кочевниках Причерноморья и Приазовья, в трактовках общего характера чаще употребляли освященное традицией название «савроматы»; когда же они писали о конкретных событиях, связанных с хорошо им известными кочевниками Подунавья (в первую очередь с языгами), то предпочитали название «сарматы».
Таким образом, античные письменные источники не дают однозначного ответа на вопрос, являются ли савроматы и сирматы‑ сарматы различными названиями одного объединения кочевников или они соответствуют двум самостоятельным объединениям. Однако если сирматы‑ сарматы появляются в древнейших свидетельствах IV – начала II в. до н. э. как самостоятельная этническая группа, отличаемая греческими писателями от савроматов, то вероятно предположение М. И. Ростовцева, что сирматы‑ сарматы – объединение кочевников, появившееся в Подонье впервые на рубеже V–IV вв. до н. э. Позднейшее отождествление наименований «сарматы» и «савроматы», перенос названия одной древнейшей этнической группы на другую, занявшую позднее территорию первой, – все это находит многочисленные аналогии и объяснение в античной историографии. Общеизвестно, например, что германцы‑ готы с момента появления в Причерноморье у античных историков называются «скифами», а позднее, у Иордана – «гетами», так как они заняли частично территорию, принадлежавшую ранее скифам и гетам. И если иногда в античной традиции удается уловить настоящее имя только что появившейся этнической единицы, то обычно это возможно лишь при чтении авторов‑ современников или близких по времени появлению нового населения. Так, например, Аммиан Марцеллин – современник гуннского вторжения – именует гуннов «гуннами», а Приск Понтийский, описывающий гуннов столетием позже, именует их «скифами» и «царскими скифами».
В свете изложенного представляется вероятным, что около рубежа V–IV вв. до н. э. новое кочевое объединение, известное грекам под именем сарматов, продвинулось с востока и заняло степи по Танаису, на пограничье между скифами и савроматами. Оно оттеснило последних в восточное Приазовье и Предкавказье, а частично, может быть, и включило их в свой состав. В дальнейшем сирматы‑ сарматы, возможно вместе с некоторыми савроматскими и меотскими племенами, продолжили движение на запад, заняв в конце IV–III в. до н. э. восточную и центральную часть древней Скифии.
Конечно, допустимо и иное решение проблемы. Греки VI–V вв. до н. э. имели сравнительно слабые контакты с северо‑ восточным побережьем Азовского моря и нижним Подоньем и основные сведения о савроматах получали, видимо, от скифов. Скорее всего, и этноним савроматы они узнали в скифском произношении. Позднее греки вступили в более тесный контакт с населением Подонья и могли узнать от местного населения название восточных соседей скифов в новом произношении – «сарматы» и «сирматы». Но по традиции в периплах и периегесах, наряду с новым, оставалось и старое название «савроматы».
Однако если говорить не о представлениях античных историков, а о реальных событиях, то для понимания их, на наш взгляд, важны некоторые соображения общего порядка.
Во‑ первых, сомнительно, чтобы савроматы по собственной инициативе нанесли сокрушительный удар скифам. Объединение савроматов уже в течение двух веков стабильно существовало в Нижнем Подонье и Восточном Приазовье – в областях, располагающих к развитию оседлых и полуоседлых форм хозяйства, что, как известно, всегда ослабляет военный потенциал кочевников, их наступательную мощь. Во‑ вторых, изучение истории европейских степей в эпоху господства кочевого хозяйства, с VIII в. до н. э. по XIV в. н. э., показывает, что из областей, лежащих восточнее Поволжья, каждые 200–300 лет в Европу вторгалась новая мощная волна кочевников, и это всякий раз приводило к изменению этнокарты европейских степей (II в. до н. э. – роксоланы; вторая половина I в. н. э. – аланы; вторая половина IV в. н. э. – гунны; вторая половина VI в. н. э. – авары; конец IX – начало X в. – угры и печенеги; вторая половина XI в. – половцы; первая половина XIII в. – татары и пр. ).
Подобный ритм движения имеет глубокие причины, которые существовали и в скифское время. Маловероятно, чтобы с VIII в. до н. э. (вторжение царских скифов) и до II в. до н. э. (вторжение роксоланов), в течение 600 лет, в степи между Дунаем и Волгой не вторглось ни одно крупное объединение кочевников. Поэтому, в нашем представлении, серьезные изменения этнокарты Европы в IV–III вв. до н. э. свидетельствуют о вторжении из заволжских степей (из Приуралья ли или из более восточных областей – сказать трудно) новой сильной орды кочевников. Трудно решить, было ли название «сарматы» самоназванием пришельцев, или они приняли его, объединившись с савроматами в Подонье. Кто был ведущей силой в дальнейшем продвижении на запад, в пределы Скифии: пришельцы (что вероятнее) или савроматы, – сказать трудно. Проблема эта сложна и категорическое решение ее при настоящем уровне изучения источников недопустимо. Возможно, данные археологии помогут разобраться в этом клубке вопросов. Однако уже сейчас ясно, что появление этнонима сарматы‑ сирматы в IV в. до н. э. между Доном и Днепром свя‑ зано с большими изменениями, происходившими в культуре кочевого населения степей между Доном и Зауральем в начале IV в. до н. э. К. Ф. Смирнов связывает эти перемены с движением на запад приуральских племен, которые он именует то сарматами, то савроматами, то протоаорсами (Смирнов 1964: 286–290).
Ключевым вопросом для рассматриваемой проблемы является определение времени, к которому следует относить сокрушительный набег сарматов‑ савроматов на скифские земли, описанный Диодором Сицилийским. Это событие, являющееся поворотным пунктом в истории южнорусских степей, большинство современных историков относит ко II в. до н. э., Б. Н. Граков и К. Ф. Смирнов – к первой половине II в. до н. э. (Граков 1954: 28; Смирнов 1967: 46). Некоторые исследователи допускают, что изредка сарматы доходили до левобережья Днепра еще в III в. до н. э., но при этом почти все согласно утверждают, что сарматский период начинается в северопричерноморских степях не ранее рубежа III–II вв. до н. э. Лишь М. И. Ростовцев принимал более раннюю датировку завоевания Скифии сарматами – вторую половину или конец III в. до н. э. Однако и для него незыблемым terminus post quem этого события было время возникновения позднейших скифских «царских» курганов – середина III в. до н. э. (Rostovzeff 1922: 115; Ростовцев 1925: 111, 612).
Ниже мы постараемся обосновать иную, более древнюю дату завоевания левобережной Скифии сарматами; для этого потребуется еще раз обратиться к рассмотренным ранее источникам.
Уже договор 180–179 гг. до н. э. свидетельствует о том, что сарматы, жившие в степях около Перекопа, были хорошо известны грекам и представляли стабильную политическую силу. Значит, появились они здесь впервые, видимо, много раньше, не позднее III в. до н. э. Но в конце III в. до н. э., как явствует из декрета Протогена, западнее Днепра, в окрестностях Ольвии, уже жили племена фиссаматов и савдаратов, по мнению большинства исследователей, принадлежащих к савромато‑ сарматскому кругу. Видимо, сарматами являются и могущественные саи, упомянутые в этом же декрете. Да и легенда об Амаге, восходящая, по мнению М. И. Ростовцева, к середине или второй половине III в. до н. э., фиксирует сарматов как господствующую силу в степях Поднепровья и у Перекопа. Следовательно, завоевание Скифии сарматами должно относиться к еще более раннему времени. Единственным свидетельством, могущим служить опорой для точной датировки этого события, является сообщение Гераклида Понтийского, относящееся к концу IV в. до н. э., – о Сарматии, занимавшей левобережные днепровские степи к северу от Сиваша. Возможность завоевания сарматами Днепровского левобережья именно тогда, а точнее, между 330 и 310 г. до н. э. подтверждает и политическая ситуация, сложившаяся в причерноморских степях в это время.
|
|
|
